Всеобъемлющее исследование прижизненных травм костных останков восьми серебродобытчиков, убитых медведем гризли и захороненных на старом колорадском кладбище. 10 страница

Клифиш нажал кнопку у дверей, и вспыхнул свет (светильник был, конечно, газовый, установленный специально за немалые деньги). Он задумчиво подошел к большому книжному шкафу красного дерева и посмотрел через стеклянные дверцы. Все книги в шкафу были посвящены одному предмету, единственному предмету. Три верхние полки были заняты различными изданиями Полного собрания сочинений о Шерлоке Холмсе. Первого издания ему, конечно, купить не удалось даже на его жалованье адвоката, но все же имелось несколько очень редких копий, в особенности издание 1917 года Джорджа Белла «Его последний поклон» в суперобложке, а также издание 1894 года Джорджа Ньюнеса «Воспоминаний Шерлока Холмса»: корешок оставался все еще достаточно ярким, книжка почти без пятен и лишь немного обтрепанная. На нижних полках шкафа стояли различные старые номера «Бейкер-стрит джорнал». Последний представлял собой издание, выпускавшееся «Нерегулярными с Бейкер-стрит» – группой фанатов, изучающих и увековечивающих биографию Шерлока Холмса. Клифиш и сам опубликовал несколько статей в этом журнале, одна из них (весьма тщательная работа, посвященная изучению Холмсом ядов) дала повод «Нерегулярным» предложить ему членство в организации и презентовала ему «Нерегулярный шиллинг». В «Нерегулярные» нельзя было подать заявление на прием. И это приглашение, несомненно, стало одним из важнейших достижений его жизни.

Открыв шкаф, он обвел взглядом нижние полки – искал периодику, которую хотел перечитать, нашел и снова закрыл шкаф, потом подошел к ближайшему креслу, удовлетворенно вздохнул и сел. Газовый светильник заливал все теплым, мягким светом. Даже этот дом на Лиссон-Гроув был выбран из-за его близости к Бейкер-стрит. Если бы не редкие звуки уличного движения, доносящиеся через эркерное окно, Клифиш вполне мог бы представить себя в Лондоне 1880-х.

Зазвонил телефон – это был древний аппарат «коффин» 1879 года выпуска, сделанный из дерева и жесткой резины с микрофоном, похожим на огромную ручку буфета. Улыбка сошла с лица Клифиша, он посмотрел на часы и взял трубку:

– Слушаю.

– Роджер Клифиш?

Акцент был американский – с американского Юга, как отметил Клифиш, – и голос доносился как будто издалека. Клифиш вроде бы узнал его.

– Он самый.

– Говорит Пендергаст. Алоизий Пендергаст.

– Пендергаст. – Клифиш повторил фамилию, словно пробуя ее на язык.

– Вы меня помните?

– Да-да, конечно.

Он познакомился с этим человеком в Оксфорде, когда изучал юриспруденцию, Пендергаст читал там курс лекций по философии в аспирантуре Баллиол-колледжа. Это был довольно странный тип, сдержанный и крайне скрытный, и все же Клифиш до сих пор с благодарностью вспоминал ту интеллектуальную связь, которая возникла между ними. Он вспомнил, что Пендергаст испытывал какие-то душевные страдания, но тактичные попытки Клифиша разговорить его не увенчались успехом.

– Извините, что звоню так поздно. Но я вспомнил, что вы, скажем так, ведете ночной образ жизни, и понадеялся, что вы не изменили этой своей привычке.

Клифиш рассмеялся:

– Верно, я редко ложусь в кровать раньше пяти утра. Если у меня нет дел в суде, то я предпочитаю спать, пока чернь суетится. Чему обязан?

– Насколько я помню, вы член «Нерегулярных с Бейкер-стрит».

– Да, имею честь состоять.

– В таком случае вы, вероятно, сумеете мне помочь.

Клифиш откинулся на спинку кресла.

– А вы что, работаете над каким-то научным проектом, связанным с Шерлоком Холмсом?

– Нет, я специальный агент ФБР, и меня интересуют серийные убийства.

Последовало короткое молчание – Клифиш переваривал услышанное.

– Не представляю, чем именно могу быть вам полезен.

– Позвольте изложить вам дело в сжатом виде. Поджигатель сжег дом и его обитателей в горнолыжном курорте Роринг-Форк, штат Колорадо. Вы знаете про Роринг-Форк?

Естественно, Клифиш слышал про Роринг-Форк.

– В конце девятнадцатого века Роринг-Форк был сообществом добытчиков серебра. Любопытно, что здесь останавливался Оскар Уайльд, когда читал лекции в Америке. Пока он был там, один из добытчиков поведал ему довольно красочную историю. Это была история о гризли-людоеде.

– Прошу вас, продолжайте, – сказал Клифиш, который все никак не мог понять, куда его выведет эта странная история.

– Уайльд в свою очередь пересказал эту историю Конан Дойлу. Это случилось летом тысяча восемьсот восемьдесят девятого года за обедом в отеле «Лэнгхам». Похоже, история произвела на Конан Дойла сильное впечатление – сильное, неприятное и длительное.

Клифиш ничего не ответил. Он, конечно, знал о том легендарном обеде. Нужно будет перечитать запись в дневнике Конан Дойла, чтобы освежить это в памяти.

– По моему мнению, услышанная история настолько поразила Конан Дойла, что он вплел ее – соответствующим образом обработав – в свое произведение. Это была некая попытка катарсиса. Я имею в виду «Собаку Баскервилей».

– Любопытно, – сказал Клифиш. Насколько ему было известно, подобных соображений еще никто не высказывал. Если такой поворот окажется многообещающим, то он сможет даже вылиться в монографию для «Нерегулярных». Автором, конечно же, будет сам Клифиш: он в последнее время искал новую тему для исследования. – Но все же не вижу, чем я могу помочь. И конечно, не понимаю, как это может быть связано с поджогом, который вы расследуете.

– Что касается последнего, то я бы предпочел промолчать. А если говорить о первом деле, у меня есть веские основания считать, что Конан Дойл знал больше, чем рассказал.

– То есть больше, чем об этом сказано в «Собаке Баскервилей»?

– Совершенно верно.

Клифиш выпрямился. Это было не просто интересно – это было исключительно. Мысли его метались.

– Что вы имеете в виду?

– То, что Конан Дойл, вероятно, написал больше об этом медведе-людоеде где-то в другом месте. Возможно, где-то в своих письмах или неопубликованных работах. Вот поэтому-то я вам и звоню.

– Знаете, Пендергаст, в ваших словах, вероятно, что-то есть.

– Объясните, пожалуйста.

– В конце жизни Конан Дойл предположительно написал последнюю историю о Шерлоке Холмсе. О ней ничего не известно – ни сюжета, ни даже названия. Говорят, что Конан Дойл предлагал ее издателям, но рукопись неизменно возвращали, мотивируя отказ тем, что публика не сможет переварить такое. Что случилось с этим рассказом, неизвестно. Большинство считает, что он уничтожил рукопись. С тех пор потерянный рассказ про Холмса вошел в легенды, все члены «Нерегулярных» постоянно дискутируют на эту тему.

На другом конце было молчание.

– Говоря по правде, Пендергаст, я, вообще-то, подозревал, что это одна из обычных выдумок про Холмса. Их великое множество, как вы знаете. Или какой-нибудь скучный анекдот, увековеченный Эллери Куином^[22]. Но с учетом того, что вы сказали, я начинаю думать, что такой рассказ и в самом деле существовал. А если существовал, то он мог… – Голос его смолк.

– Мог включать нерассказанную историю, которая всю жизнь преследовала Конан Дойла, – закончил за него Пендергаст.

– Именно.

– У вас есть представление, каким образом можно подступиться к поискам этой истории?

– Так сразу не могу вам сказать. Но как член «Нерегулярных» и знаток Холмса, я имею в своем распоряжении различные ресурсы. Это может быть чрезвычайно любопытной новой областью исследования.

Мозг Клифиша заработал еще быстрее. Обнаружить утраченную работу о Шерлоке Холмсе после стольких лет…

– Какой у вас адрес в Лондоне? – спросил Пендергаст.

– Пятьсот семьдесят два, Мэрилбоун-Хай-стрит.

– Надеюсь, вы не будете возражать, если я нанесу вам визит в ближайшем будущем?

– Насколько ближайшем?

– Дня через два. Как только смогу оторваться от расследования этого поджога. Я остановлюсь в отеле «Коннот».

– Отлично. Буду рад снова с вами встретиться. А я тем временем проведу кое-какое предварительное расследование, и мы сможем…

– Да, – оборвал его Пендергаст. Его голос резко изменился, в нем послышалось какое-то волнение. – Да, спасибо. Постараюсь приехать. Но сейчас, Клифиш, мне нужно спешить. Вы уж меня извините.

– Что-то случилось?

– Кажется, горит еще один дом.

С этими словами Пендергаст положил трубку, и на линии воцарилась тишина.

 

Глава 30

 

Даже прокладывая себе дорогу оглушительным воем сирен и многократными окриками через мегафон полицейской патрульной машины, шеф полиции Моррис не смог подобраться к полицейскому управлению ближе чем на квартал, настолько плотно стояли здесь машины и люди. А ведь еще и восьми утра не было. После второго поджога история вышла на общенациональный уровень (и неудивительно, с учетом личностей погибших), поэтому все криминальные репортеры были здесь и все телевизионные новостные шоу говорили об этом, включая Си-эн-эн и еще бог знает кого.

Шеф полиции пожалел, что сам сел за руль и с ним нет никого, кто помог бы ему выпутаться из этой ситуации. Оставалось только одно: выйти из машины и попробовать пробиться через эту толпу идиотов. Они окружили его полицейскую машину. Камеры наезжали на него, микрофоны покачивались перед его лицом, как дубинки. Он всю ночь провел на пожарище (пожар начался в восемь вечера) и был грязный, от него пахло дымом, он кашлял, едва держался на ногах и вообще плохо соображал. Не лучшее состояние для того, чтобы предстать перед репортерскими камерами.

Неуправляемая толпа репортеров раскачивала и толкала машину шефа. Они выкрикивали вопросы, орали, отталкивали друг друга, чтобы занять место повыгоднее. Моррис понял, что ему нужно придумать какое-то заявление.

Он сделал глубокий вдох, собрался и заставил себя открыть дверцу. Реакция последовала мгновенно. Толпа напирала, камеры и микрофоны грозили ударить его по лицу, что-то даже сбило с него фуражку. Он поднялся, отряхнул фуражку, надел ее и поднял руки:

– Спокойнее! Спокойнее! Прошу вас. Я не смогу сделать заявление в такой обстановке. Освободите мне немного пространства. Прошу вас!

Толпа чуть подалась назад. Шеф полиции огляделся, ясно осознавая, что его изображение будет передано по всем новостным вечерним каналам страны.

– Я сделаю короткое заявление. После него не будет никаких ответов на вопросы. – Он набрал в грудь побольше воздуха. – Я только что приехал с места преступления. Могу заверить вас, мы делаем все, что в человеческих силах, чтобы раскрыть эти жестокие преступления и отдать негодяев в руки правосудия. К расследованию привлечены лучшие криминалисты и следователи, имеющие опыт расследования подобных дел. Все наши ресурсы и ресурсы близлежащих городов заняты этим делом. Помимо всего прочего в расследовании на постоянной основе в качестве консультанта участвует один из лучших агентов ФБР, специализирующийся на серийных убийствах и душевнобольных преступниках. Судя по всему, мы имеем дело с серийным поджигателем.

Он откашлялся.

– Что касается самого преступления. Место преступления, конечно, все еще исследуется. Обнаружено два тела. Предварительно они опознаны как актриса Соня Дютуа и ее ребенок. Наши молитвы и мысли с жертвами и их семьями и всеми вами, кого поразило это страшное преступление. Это громадная трагедия для нашего городка, и, откровенно говоря, я не могу найти слова, чтобы выразить глубину моего потрясения и скорби… – Он обнаружил, что на какое-то время лишился дара речи, но вскоре соорудил предложение у себя в горле и закруглил выступление: – У нас появится больше информации для вас на пресс-конференции, которая будет проведена сегодня позднее. Сейчас я больше ничего не могу вам сообщить. Спасибо.

Он двинулся вперед, игнорируя выкрикиваемые вопросы и лес микрофонов, и за пять минут сумел добраться до своего кабинета. В его приемной сидел Пендергаст, одетый, как всегда, безупречно. Он попивал чай. Был включен телевизор.

Пендергаст поднялся:

– Позвольте поздравить вас с великолепным выступлением.

– Что? – Моррис повернулся к Ширли. – Уже передали?

– Это была прямая трансляция, шеф, – сказала она. – Вы держались просто замечательно. Вы были похожи на героя, и голос у вас звучал так решительно… и эта сажа у вас на лице…

– Сажа? На лице? – Черт! Как же это он не помылся?!

– Даже голливудские гримеры не могли бы сделать лучше, – сказал Пендергаст. – А если прибавить помятую форму, растрепанные волосы и открытое проявление эмоций, вы произвели исключительное впечатление.

Шеф полиции тяжело опустился на стул.

– Меня совершенно не волновало, что они обо мне думают. Господи боже, ничего подобного я в жизни не видел. Агент Пендергаст, если вы слышали, что я говорил на камеру, то вы знаете, что я повысил вас до статуса официального консультанта.

Пендергаст наклонил голову.

– А потому я молю Господа, чтобы вы согласились. Мне, как никогда, нужна ваша помощь. Что вы скажете?

Пендергаст вытащил из кармана тонкий конверт и, держа его кончиками пальцев, помахал им перед Моррисом:

– Боюсь, что я превзошел ваши ожидания. Я теперь уже не консультант – я в официальном статусе.

 

Глава 31

 

Когда Кори вошла в пустую библиотеку, та показалась ей менее жизнерадостной, чем прежде, и полной мрачных предчувствий. Может быть, это произошло потому, что на городок словно легла атмосфера Судного дня… а может, все дело было в черных тучах, собиравшихся над горами и обещавших снегопад.

Стейси Боудри, проследовавшая за ней в исторический отдел, присвистнула:

– Так у этого города есть деньги или нет?

– Деньги-то есть, только никто сюда не заходит.

– Все заняты шопингом.

Тед сидел за своим столом в конце комнаты. Он оторвался от книги и поздоровался. На нем была футболка в обтяжку, и выглядел он прекрасно. Кори почувствовала, как ее сердце вдруг забилось быстрее. Она сделала глубокий вдох и представила ему Стейси.

– Что у нас сегодня в программе? – спросил Тед, оценивающе глядя на женщину.

Кори не могла не признать, что Стейси красива и мужчинам нравится смотреть на нее, но его внимательный взгляд тем не менее задел ее.

– Убийство и кровопролитие, – сказала Кори. – Нам нужны все статьи, что у тебя есть, об убийствах, повешениях, ограблениях, действиях отрядов самозащиты, перестрелках, вражде – короче, обо всем плохом в период медвежьих убийств.

Услышав это, Тед рассмеялся:

– Почти в каждом выпуске старой «Роринг-Форк таймс» освещается какая-нибудь криминальная история. В те дни обстановка тут была боевая – жизнь бурлила. Не то что теперь. С каких выпусков вы хотите начать?

– Первое медвежье убийство случилось в мае тысяча восемьсот семьдесят шестого, так что начнем, скажем, с апреля этого года и просмотрим все номера на полгода вперед.

– Отлично, – ответил Тед.

Кори заметила, что его взгляд постоянно возвращается к Стейси. И не только к ее лицу. Но капитан, казалось, не замечала этого. А может быть, привыкла к таким вещам за годы службы.

– Старые газеты все оцифрованы. Я устрою вас за одним из компьютеров и покажу, что нужно делать. – Он помолчал. – Город сегодня словно с ума сошел.

– Да, – сказала Кори.

На самом же деле по дороге сюда она не обращала внимания ни на что, кроме дорожного движения.

– Это как в «Челюстях».

– Ты о чем?

– Как назывался тот городок – Эмити?^[23] Там туристы – толпами покидали город. Именно это сейчас и происходит. Вы что, не заметили? В одночасье горнолыжные склоны опустели, в отелях полно свободных номеров. Даже те, у кого здесь второй дом, тоже собираются уезжать. Через день-другой здесь никого не останется, кроме прессы. Безумие какое-то.

Он набрал что-то на клавиатурах стоящих рядом компьютеров, потом выпрямился.

– Ну вот, все готово. – Он показал им, как работать с документами, и, помедлив, спросил: – А вы, Стейси, когда сюда приехали?

– Четыре дня назад. Но я не высовывалась – не хотела лишнего шума.

– Четыре дня назад. За день до первого пожара?

– Видимо, да. Я услышала о нем на следующее утро.

– Надеюсь, вам понравится в нашем городе. Место замечательное, если у вас тугой кошелек.

Он рассмеялся, подмигнул и, к облегчению Кори, вернулся на свое место. Неужели она его приревновала? Никаких прав у нее на Теда не было – сама же отвергла предложение посмотреть его квартиру.

Они разделили поиск по месяцам: Кори взяла три первых, а Стейси – три следующих. В библиотеке воцарилась тишина, нарушаемая только стуком клавиатуры.

Наконец Стейси тихо присвистнула:

– Нет, ты послушай-ка.

 

ОНИ НЕ ПОДЕЛИЛИ ДЕВУШКУ