Евангелие от Фомы, рассказанное Пурсой 10 страница

В общем, на прошлой неделе было много веселья. Бейсбольный фанат и читатель «Исчезновения Вселенной» написал мне электронное письмо с вопросом и поблагодарил за то, что я простил Red Sox в книге, чтобы они могли, наконец, выиграть! Помните, что я говорил: «У любой команды может случиться неудачное столетие»? Теперь нам осталось выиграть White Sox и Кубки, и про это выражение можно забыть.

Артен: Случались и более странные вещи.

Пурса: Наслаждайся, брат мой. Значит, вчера ты вернулся, а сегодня голосовал?

Гэри: Ага. Не думаю, что вы скажете мне, какой будет результат?

Пурса: Ну, может быть, да, может быть, нет.

Гэри: Ладно. Спрошу прямо. Керри выиграет?

Пурса: Ну, и да, и нет.

Гэри: Ну вот! Что это значит?

Пурса: Я говорю так не из цинизма, а только для того, чтобы дать тебе факты, которые можно прощать в этом сне. С 1980-х годов, если демократ хочет быть выбран в Президенты Соединенных Штатов, он должен обходить конкурентов по крайней мере на два миллиона голосов. Так происходит, потому что по всей стране демократических кандидатов неизменно обманом лишают по крайней мере одного, а то и двух миллионов голосов в каждых национальных выборах. И эти выборы — не исключение. Если кто-то выигрывает с большой разницей, как Билл Клинтон, — тогда да, демократ может быть выбран президентом. Но в эти дни можно забыть о демократах, побеждающих при небольшой разнице в голосах. Если демократ и выиграет при небольшой разнице, то только потому, что на самом деле разница была намного больше, чем показывает счет.

Гэри: Ты хочешь сказать, что Буш снова сегодня выиграет, но что если бы каждый бюллетень, опущенный в США, посчитали честно, то он не выиграл бы?

Пурса: Да. Мне жаль. Конечно, во многом это результат расизма. Миллион голосов черных не засчитываются в Америке на каждых национальных выборах. И есть много фокусов, которые могут использовать и которых слишком много, чтобы говорить о них сейчас. Пока люди готовы это допускать, единственный путь, который остается у твоей политической партии, — выиграть выборы, победив с разницей в несколько миллионов голосов. Разница все равно может быть небольшой, но, по крайней мере, они выиграют.

Ты увидишь, что в Огайо опрос избирателей на выходе с участка показывает победу Керри, потому что люди, участвовавшие в опросе, наивно полагали, что их голоса действительно посчитают. Но Керри лишится трех процентов голосов, а Буш выиграет по числу действительно сосчитанных голосов.

Гэри: Ты хочешь сказать, что выборы подставные? Как паршиво. А я так радовался победе «Red Sox»!

Артен: Взбодрись, брат мой. Мира нет, помнишь?

Гэри: Знаешь, я обычно так себя чувствую, когда находится что прощать. Как будто все, что мне нужно делать, — помнить об этом. Мира нет. Тогда вся истина возвращается ко мне, но дело не в словах; мысль порождает опыт.

Пурса: Как ты говорил, когда выиграли «Red Sox»: «Да! Да!» Вот оно. Вот что происходит, когда ты идешь по пути. Ты настолько хорошо осваиваешь прощение, что оно становится все проще. Правильные мысли порождают в вас ощущение истины. Я бы не стала сегодня говорить о выборах, если бы не знала, что ты не готов это прощать. Ты готов, правда?

Гэри: Да, готов. Ну как я вообще могу принимать Джорджа Буша всерьез? Посмотрите на него. Он ненастоящий. Он как картонный символ корпоративной коррупции. Во сне Марту Стюарт отправили в тюрьму за меньшее, чем те сделки, которые Джордж Буш проворачивал, когда президентом был его отец. И он публично шутит, что вместо «должен и не должен» его политическая платформа состоит из «должен и мне должны». То, что он президент, — шутка сама по себе. До сих пор я забывал смеяться. Я думал, что он настоящий. Но он ненастоящий. Я настроил себя на ненависть к нему, а теперь вижу, что его вообще нет. Все это обман. Я его придумал, чтобы он мог быть виноватым, а не я. Он — козел отпущения. Но если я его отпущу, то я свободен.

Артен: Неплохо для человека, который съел гремучую змею, и очень согласуется с тем, что говорит Джей в Курсе: «Остается простой вопрос, нуждающийся в ответе. Нравится ли тебе то, что ты создал? Мир убийств и нападений, по которому ты робко пробираешься через постоянные опасности, одинокий и испуганный, надеясь в лучшем случае на то, что смерть подождет немного, прежде чем захватит тебя, и ты исчезнешь. Ты это придумал. Это картина того, чем ты себя считаешь; того, каким ты себя видишь» [2].

Только после того, как ты успешно избавишься от эго, можно оглянуться и увидеть, насколько безумна мыслительная система твоего эго. Вот почему Джей также говорит: «Ты не можешь оценивать безумную систему убеждений изнутри. Ее структура этому мешает. Ты можешь только выйти за ее пределы, оглянуться с того места, в котором существует разум, и увидеть контраст. Только благодаря этому контрасту безумие можно определить как безумие» [3].

Гэри: Да. Похоже на то, что я думал обо всем, связанном с телом. Знаешь, я тут многое считал, и потом видел также многое о том, что происходит. Кажется, что все в жизни, или в том, что мы называем жизнью, происходит с телом и связано с ним. Что хочет и получает все это? Что они все стоили бы без денег? И когда нас приводят в ужас трагедии, что мы видим умирающим? О ком мы печалимся? А когда умирает кто-то из любимых, что, по-нашему, умерло? Все касается только тела. Без тела ничего не имело бы значения. Идея героя сна — это правда. И чем больше я прощаю, тем больше мое тело ощущается как всего лишь фигура из сна. Оно ощущается легче. Кажется, что это не я.

Я начал посещать группу изучения курса в Лидсе всего за несколько месяцев до того, как вы двое появились впервые. В последний раз, когда я был там, — а я ходил туда одиннадцать лет, — один из постоянных посетителей сказал мне, что сегодня я выгляжу моложе, чем когда только начинал туда ходить. Это забавно. Я не говорю, что польза у всех будет проявляться одинаково. Но если все мысли так или иначе образуют форму, то мы знаем, что прощение где-то срабатывает.

Артен: Превосходно. Нельзя пробудиться от сна, если вы в нем застряли. Осознание сна нарушает его хватку на тебе. И чем больше ты прощаешь, тем больше ты осознаешь, что всего лишь видишь сон.

 

И чем больше ты прощаешь, тем больше ты осознаешь, что всего лишь видишь сон.

 

Пурса: Мы собираемся предложить тебе упражнение по путешествию во времени, чтобы ты понял нелинейную природу вещей и еще лучше осознал, что все это сделано тобой самим. Ты согласен?

Гэри: Разумеется!

Артен: Тебя ожидает много интересных путешествий. Мы знаем, что ты собираешься полететь в Австралию, и заметили, что ты только что организовал мастер-класс на Гавайях на обратном пути. Может, нам придется все время называть тебя братцем, брат мой. Ты съездишь туда три раза за следующие год и три месяца.

Гэри: Три раза! Я побывал там всего два раза за всю жизнь!

Артен: Проводи там время с удовольствием. Ты познакомишься там с прекрасными людьми. В спасении не бывает несчастных случаев. Оно всегда выглядит как что-то еще и всегда сводится к отношениям. Но, возвращаясь к теме путешествий во времени: еще одно место, где ты побываешь в ближайшие шесть месяцев, — это Сент-Луис.

Гэри: Круто. Эй! Кахокия! Я должен туда поехать!

Артен: Раз время голографическое, а не линейное, твое путешествие уже состоялось. Мы собираемся перенести себя на шесть месяцев в будущее. Ты не увидишь нас, когда окажешься рядом с холмом Великого Солнца. Ты будешь там с двумя людьми, с которыми познакомишься к тому времени, когда поедешь с ними в Кахокию, но из-за того, что тебя перенесет туда из этого времени и пространства, с нынешним осознанием, в этот раз ты их не узнаешь. Это не имеет значения. Вы немного разговариваете в этом путешествии, потому что все трое уважают то, что вы делаете. Мы будем думать о тебе в голограмме, когда ты прибудешь в Кахокию.

Временами ты будешь видеть меня и Пурсу; мы будем идти на некотором расстоянии от вас. Конечно, ты ничего не скажешь своим друзьям о нас. Они читали книгу, но не смогут установить контакт с нами, потому что мы будем достаточно далеко от них. Не осознавая этого, ты будешь делать все в точности так, как сделаешь через шесть месяцев. И всего через шесть месяцев ты сделаешь это во второй раз. Когда мы на этот раз вернем тебя обратно, у тебя будет как бы воспоминание о том, что еще не произошло с тобой в линейном времени, но уже случилось в голографическом. Затем, через шесть месяцев, ты поедешь в Кахокию, и мы хотим, чтобы ты пронаблюдал, каково это, и сообщил нам о своих переживаниях. Ты готов?

Гэри: Шутишь? Еще бы!

 

Примечание: я был поражен, потому что в ту же секунду оказался в машине, останавливавшейся на парковке. Человек, сидевший за рулем, вынул ключ из замка зажигания и вышел из машины; я последовал за ним. Мы вышли с парковки мимо современного вида здания. Мы прошли по узкой дороге к главной и перешли ее. Со мной были двое людей, которых я не узнавал. Второй сидел на заднем сиденье. Мы мало говорили, но в общих, приглушенных интонациях обсуждали Кахокию. Мы перешли дорогу и вышли на поле, и у меня возникло странное ощущение дежавю. Я видел огромный холм и немедленно узнал в нем дом Великого Солнца, духовного учителя американских индейцев, который жил тысячу лет назад. Люди построили для него жилище на вершине холма, и я видел сны и видения о нем и часто думал о жизни, в которой был там, во времена правления Великого Солнца.

Мы шли к холму. День был теплым и солнечным, но по ощущениям скорее весенним, чем летним. Когда мы приблизились к нему, я увидел, что нам предстоит подняться по двухуровневой лестнице. Вокруг стояли знаки, отмечающие эту территорию как государственный исторический заповедник, и на них рассказывались подробности о том, на что я смотрю, но к тому моменту меня слишком изумляло увиденное, чтобы читать их. Тогда же я заметил в сотне футов Артена и Пурсу, одетых в джинсы и разговаривающих друг с другом. Они не привлекали к себе внимания, и двое сопровождавших меня людей как будто не замечали их. Однако я их замечал, потому что Пурса завязала рубашку под грудью и демонстрировала живот. «Дразнится», — подумал я, потому что она знала, как мне нравятся женские пупки. Однако было слишком далеко, чтобы я мог разглядеть ее.

Я удивился, когда двое моих сопровождающих остановились и помахали мне, предлагая двигаться дальше самому. Они как будто демонстрировали уважение к моему одиночеству, и только тогда я осознал, что хочу подняться на вершину холма один и ощутить, каково мне там. Я воспринял как признак уважения то, что они так сделали, и ощутил новое сродство, на этот раз с ними, и осознал, что тысячу лет назад они тоже были здесь, хотя выглядят сейчас совсем не так, как тогда. Вокруг были и другие люди, но никто в тот момент не поднимался на вершину.

Я начал подниматься на холм, медленно ступая по лестнице и оглядываясь. Поднявшись метров на восемь, до верха первого уровня, я увидел городской пейзаж вдалеке. Я понял, что это, наверное, Сент-Луис, хотя не был уверен, насколько он далеко. По прикидкам — от восьми до шестнадцати километров. Местность вокруг была очень ровной и зеленой, с множеством деревьев, и от нее веяло ощущением глубокого покоя.

Оглядев пейзаж, я поднялся по следующему пролету на второй уровень — на вершину холма. Вершина была плоской, но дом, в котором жил Великое Солнце, не сохранился. После того, как Артен и Пурса посетили меня в доме в Мэне, много лет назад, и впервые рассказали мне про Великое Солнце и меня, ко мне начали возвращаться поразительные воспоминания о нем и о том, каково было жить в Кахокии. Я помнил, как навещал его в доме на вершине холма. Хотя мы были друзьями, среди индейцев все равно считалось честью быть приглашенным на вершину холма и войти в дом.

Осматриваясь, я понял, что не хватает чего-то еще. Реки! Куда делась река? Потом я вспомнил, что слышал: лет триста назад здесь произошло изменившее форму континента землетрясение, которое заставило реку Миссисипи сменить течение на несколько километров. По своим воспоминаниям я знал, что эта река важна для Кахокии тысячелетней давности, потому что это было место больших собраний и торговли. Я знал также, что если бы такое землетрясение произошло здесь в наши дни, то цена его в человеческих жизнях, повреждениях и страданиях была бы невообразимо высока.

Я обошел все четыре угла на вершине холма, глядя в разных направлениях и проникаясь ощущением того, что я — здесь. Я видел тех двоих, с кем пришел и с кем еще не был знаком, — они стояли и разговаривали на некотором расстоянии внизу. Артен и Пурса оставались достаточно далеко, чтобы оказаться незаметными для них двоих, и меня веселило то, что только я знаю об их присутствии. Я также сделал мысленную заметку: подразнить Пурсу по поводу ее выбора гардероба.

Пока я стоял на вершине холма и смотрел на мирный пейзаж вокруг, мне явилось видение. Как и большинство видений, оно продолжалось всего несколько секунд. Внезапно я увидел множество людей, тысячи людей. Там было большое место собраний, где люди ходили и приветствовали друг друга. Там же стояли столы, напоминающие большой рынок, и деревня на много домов. Атмосфера была радостная, праздничная. Мужчины во что-то играли, но я не мог разглядеть, во что именно, потому что их окружала толпа. Потом видение окончилось, так же быстро, как началось. Я почувствовал, что рядом со мной находится дом на вершине холма, но у меня не было времени на него смотреть. Тем не менее, меня поражало то, насколько реальным все выглядело. Это было не просто видение; я был там, в Кахокии, легендарной и священной для американских индейцев. Я снова оказался дома, пусть и всего на несколько секунд.

За многие годы в Кахокии сменился не один лидер, но тот, кто жил там тысячу лет назад, не был похож ни на кого. Великое Солнце был не только гением в управлении людьми, но и являлся столь же просветленным, как Будда и Джей. Во время его правления Кахокия была одним из самых мирных мест за все времена, пусть даже этот период продолжался всего несколько десятилетий. У меня осталось много приятных воспоминаний об этом месте и о моей жизни тех времен — когда я был индейцем, путешествовал по реке и торговал мехами. Но я всегда возвращался домой, к своей семье и друзьям, в город, где царил покой, который не мог продолжаться бесконечно, потому что это была часть мира, основанного на разделении.

Спустившись с холма, я рассказал своим спутникам о видении. Они все прекрасно понимали и нисколько не были удивлены. Затем мы вернулись на парковку и подошли к зданию, которое называлось «Центр интерпретации». Мы вошли в двери центра, но тут я неожиданно снова оказался в своем кресле, и передо мной были Артен и Пурса, точно так же, как перед началом посещения Кахокии.

 

Артен: Итак, что ты думаешь?

Гэри: Это невероятно, во многом. Само место потрясающее, но видение — это было одно из самых поразительных переживаний, которое я когда-либо испытывал. Оно кажется таким реальным, как и мое пребывание там, в Кахокии, в этот раз казалось реальным. Но на самом деле это реальным быть не могло. Это событие еще не происходило. И в видении, которое пришло ко мне на вершину горы, мне открылось то, что происходило тысячу лет назад. Теперь оно выглядит так, словно я тоже там, и кажется таким реальным. Боже, я ведь и не здесь, не сейчас, да? Вы отправили меня туда не для того, чтобы я думал, что это реально, а для того, чтобы я осознал, что все это нереально!

Артен: Да, и ты теперь ощущаешь это на более глубоком уровне. Ты не тело, и ни одно тело, которое ты видел, — не реально. Ничто, что исчезает, не может быть истинным. Как говорит Джей в Курсе: «Можно ли нарисовать на скелете розовые губы, нарядить его в красивое платье, холить и лелеять его, и сделать его живым? И будешь ли ты доволен одной иллюзией того, что ты живешь?» [4].

 

Ничто, что исчезает, не может быть истинным.

 

Пурса: В следующий раз, когда тебя расстраивает чье-то поведение, думай об их теле как об игрушке. Если бы ты действительно знал, что тело — это только игрушка, то оно бы тебя не расстраивало, что бы ни делало и ни говорило. Если бы ты действительно понимал, что все, что ты видишь, — неправда, то тебя бы это не беспокоило. Так надо обращаться с теми, кто создает для тебя проблемы.

Гэри: Ух ты, понимаю. Я попробую. Правда. Но слушай, что это за наряд был на тебе в Кахокии? Ты пыталась вызвать у меня какие-то мысли?

Пурса: Всего лишь подшутить над тобой, Гэри. Прости меня. Помни, что у всех есть свои предпочтения. Не нужно от них отказываться, ведь для Курса главное — не поведение. В то же время стоит помнить по возможности, что все, что ты видишь глазами тела в этой жизни, — неправда, и все находится здесь как средство для прощения. Многие из желаний, которые испытывает человек, а также сложности отношений, хороших и плохих — это продолжение темы из прошлых жизней-сновидений.

К примеру, ты прожил жизнь в стране, которая теперь называется Сирией, и был там облечен властью. Ты развил и перенес в эту жизнь тот же фетиш на женские пупки, который был у тебя тогда. В той жизни мог любоваться пупками сколько угодно. Не стоит испытывать вину из-за этого. Танец живота — это изысканное и прекрасное искусство. Конечно, это также весьма сексуально. В то время ты тоже был духовным человеком и хорошим оратором. Сирийский язык — самый близкий к арамейскому из существующих. В совсем недавней истории народ Сирии практически истребил себя в гражданской войне. Однако страна восстановится.

Я хочу сказать, что ты можешь выбрать путь прощения в любой жизни, поскольку, как мы только что тебе продемонстрировали, время нелинейно, а голографично. Поэтому нет разницы между тем, чтобы выбрать Святой Дух прямой сейчас, и тем, чтобы выбрать его в момент разделения! Люди не осознают, что история происходит прямо сейчас, как и будущее, и что единственное, что имеет значение, — выбор прощения, прямо сейчас. Когда тебе явилось видение в Кахокии, ты просто разрушил несколько блоков в разуме. Но на самом деле все всегда происходит сейчас. Поэтому не заботься о том, вернешься ли ты сюда еще на одну жизнь или нет. Все всегда происходит сейчас, и дело всегда в прощении. Важна только эта жизнь, всегда, а потом ты узнаешь, что каждое мгновение — это всегда одно и то же мгновение.

Ты помнишь, как когда-то участвовал в политической кампании? В то время были экономические проблемы, и выигрывающий кандидат все время напоминал людям: «Все дело в экономике»? Они сосредоточились на том, что было важно, и выиграли. И знаешь что? Когда речь идет о духовности, все дело в этой жизни. Если ты будешь сосредоточен на прощении ее и всего, что в ней происходит, то можешь выиграть по-крупному, а не просто в иллюзии. Поэтому мы используем тело и прошлую жизнь, чтобы проиллюстрировать вам, что на самом деле есть только одна цель у всего, и если сосредоточиться на том, что действительно имеет значение, то ты выиграешь.

Гэри: А вы вернулись для того, чтобы помочь мне и другим оставаться сосредоточенным несмотря ни на что?

Пурса: Да. Все дело в истинном прощении и в том, чтобы оставаться сосредоточенными на нем в этой жизни. В действительности ты всегда прощаешь мгновение отделения от Бога, как бы ни выглядели возможности для прощения. А цель всегда одна — освободиться от ложной Вселенной и вернуться в реальную Вселенную, рай, простив то, что находится прямо перед тобой. Дело не в том, вернетесь ли вы для еще одной жизни в будущем, и дело не в истории.

Гэри: Мне нравится история, но я не хочу так сильно сочувствовать историческим фигурам. Я хочу сказать, что они как будто группа людей, которые оказались в правильном месте в правильное время и делали то, что должны были делать, а теперь им придают слишком много значения. Эй, постойте-ка. Похоже на меня.

Пурса: Помогать людям сосредотачиваться не так просто, как можно подумать. К примеру, известный учитель в «Курсе чудес», по крайней мере, до того, как ты появился, регулярно направлял внимание людей на исправление сна, а не на то, чтобы проснуться от него.

Гэри: Да, я слышал, как он говорит с кем-то, кто видел проявление расщепленного разума, который перешел на другую сторону, и сказал человеку, который это видел: «Такова реальность». Так вот, согласно Курсу, это не реальность. Он путает людей, делая неясным выбор, который им надо принять. Реальность — это идеальное единство с Богом, и ничего больше не существует — ничего, что меняется, ничего, что кажется отдельным. Ничего. Кроме того, я получал от него электронное письмо, в которых она пытается заставить людей предпринимать определенные действия в мире, например, останавливать геноцид; он даже использует цитату из Данте: «Особое место в аду отведено тем, кто во времена морального кризиса остается нейтрален». Ну что это такое — заставлять людей делать что-то в иллюзии, заставляя их чувствовать себя виноватыми! Какое отношение это имеет к «Курсу чудес»?

В Курсе говорится о теле следующее: «Само по себе оно нейтрально, как все в мире восприятия» [5]. Да, Курс учит, что нейтральных мыслей нет [6], потому что он посвящен причине, то есть разуму, а не следствию, то есть миру. А он говорит, что нужно исправлять мир, и это превратит его в «счастливый сон», хотя в Курсе говорится совершенно не то, но он подчеркивает, что нужно сначала исправить мир, и тогда можно от него освободиться. Так вот — нет. Счастливый сон никак не связан с тем, что происходит в мире. Когда ты достигаешь состояния Джея или Будды и видишь счастливый сон, то приходишь в состояние полного покоя независимо от того, что кажется происходящим в мире. Она отвлекает людей от истины, направляя их внимание не на иллюзию, а на решение простить то, чего на самом деле нет. Как говорится в Курсе, наша задача — не делать истинными наши иллюзии, а раскрывать истину о них.

Пурса: Точная цитата: «Когда ты стремишься придать истинность иллюзиям, то лишь пытаешься сделать их реальными и поддерживать их, оправдывая свою веру в них. Но придавать истинность иллюзиям значит позволить истине показать, что иллюзии нереальны, и тем самым позволить вам убежать от них. Не оставляй идей помимо истины, иначе установишь в реальности порядок, который ограничит тебя. В реальности нет порядка, потому что все в ней истинно» [7].

Итак, хочешь что-нибудь добавить?

Гэри: Я мог бы, но не решаюсь из вежливости. Очевидно, нет ничего неправильного в попытках остановить геноцид. Но если вы хотите переставлять мебель в горящем доме, вместо того чтобы сосредоточиться на настоящей проблеме, то зачем путать людей, говоря им, что преподаешь «Курс чудес»? Почему бы не принять, что ты делаешь то, что сама хочешь? Если ты собираешься преподавать Курс — преподавай Курс. Если ты хочешь учить чему-то еще, то учи чему-нибудь еще, но не называй это Курсом.

Пурса: Причина, по которой я заговорила о нем, — то, что его тоже на самом деле нет. Так что запомни: дело не в том, чтобы быть правым по поводу Курса и его значения. Если хочешь ощутить то, на что направлен Курс, то нужно использовать то, что ты знаешь, для прощения. Это тебе понятно?

Гэри: Да. Ты права. Иногда меня слишком захватывает происходящее, и это делает происходящее реальным.

Пурса: Раз ты это понимаешь, то мы позволим тебе практиковать прощение. Это хорошо. Твои уроки прощения — это то, что происходит в твоей жизни. Вот почему мы говорим с тобой об этом. Мы говорили, что собираемся больше сосредоточиться на уроках профессионального прощения, а не на личных, и так и делаем.

Очевидно, на самом деле не имеет значения, профессиональные уроки или личные. В последние пару лет ты ведешь совершенно новую жизнь. Я дам тебе определение успешных отношений, профессиональных и личных. Слушай внимательно. Не имеет значения, с кем они и как выглядят. Это понятно? Даже если отношения кажутся плохими и все на уровне формы ужасно, это не имеет значения. Успешные отношения — это те, в которых ты прощаешь или простил другого человека. Вот что нужно, чтобы превратить их в священные отношения, и это все, что нужно.

 

Успешные отношения — это те, в которых ты прощаешь или простил другого человека.

 

Как говорится в Курсе: «Потому исцелиться — значит исправить восприятие, свое и своего брата, поделившись с ним Святым Духом. Так вы оба оказываетесь в Царствии и восстанавливаете его целостность в своем разуме. Это отражает творение, потому что оно объединяет, увеличивая, и собирает, продолжая» [8].

Артен: Джей также говорит: «Продолжение истины, которая и есть закон Царства, основано только на знании о том, что есть истина. Это ваше наследство, которое не требует обучения, но когда ты лишаешь себя наследства, то начинаешь учиться необходимости» [9].

Гэри: Очень понятно, парень. Я читаю такие цитаты из Курса и порой не понимаю, как люди могут находить иные интерпретации, чем те, которым учите вы.

Артен: Люди могут принять только то, к чему готовы. Поэтому некоторые многое узнают из наших книг и используют их, а другие назовут тебя безумцем или скажут, что ты врешь про нас и пытаешься на нас заработать.

 

Люди могут принять только то, к чему готовы.

 

Гэри: Это бессмысленно. Я люблю не сами деньги, а секс, который могу купить на эти деньги.

Артен: Вообще-то люди мало задевали тебя на пути, не правда ли? Никаких настоящих конфликтов, и люди не заявляли тебе лично, что ты безумный. Хотя порой попадался тип, задающий вопросы. Такая уж у тебя сфера деятельности. Но в целом ты прекрасно справляешься.

Гэри: Да, это действительно так. Эй! Вы это, наверное, уже знаете, но мне удалось заранее взглянуть на статью, которую написал обо мне психиатр из Нью-Гэмпшира, доктор Уильям Эванс. Она называется «Мистический опыт: реальны ли Гэри Ренард и „Исчезновение Вселенной“?» Сейчас я ее возьму и прочитаю вам классную выдержку. Все началось с того, что Билл взял у меня интервью, но мы подружились, что видно по статье. Он не просто психиатр; у него большой опыт духовности и мистицизма. Он дал мне разрешение пользоваться его статьей, как мне захочется. Вот что он пишет:

«У нас с Гэри началась богатая переписка по электронной почте, и на следующий день после Благодарения в 2003 году я с большим удовольствием пообедал с ним в Мэне. Позднее, в марте, он пригласил меня в Вирджиния-Бич, штат Вирджиния, на лекцию, которую он читал в Ассоциации исследований и просветления в организации Эдгара Кейса, а после лекции мы поужинали вместе. Я присутствовал и на других выступлениях Гэри и еще несколько раз встречался с ним.

В последнее время моя интуиция все сильнее подсказывает мне, что это не случайность и на самом деле может быть главной частью моей цели в жизни — то, что я психиатр, знакомый с документацией Йогананды о переживаниях, подобных испытанным Гэри, и то, что я лично дружу с Гэри. Несомненно, будучи психиатром, специализирующимся на диагностике клинических бредовых расстройств и отличии их от других клинических психотических расстройств, я нахожусь в положении эксперта, который может заверить вас, что Гэри не бредит, когда рассказывает о реальном физическом воплощении просветленных учителей, Артена и Пурсы (это не настоящие их имена, как знают многие из вас, те, кто читал его книгу)».

Четко сказано, а? У меня нет бреда.

Артен: Откуда ему знать? Шучу. Значит, это оставляет только две возможности: ты либо рассказываешь правду о своих переживаниях, либо врешь. Не обижайся, но ты недостаточно умен, чтобы самостоятельно написать «Исчезновение Вселенной». Ты не тупой, как называл тебя Главный Учитель, но не способен написать книгу, в которой успешно делается то, что пытались сделать многие на протяжении тридцати лет: сделать «Курс чудес» понятным для любого.

Гэри: Мой друг, учитель английского из Нью-Джерси, рассказывал мне, что это я несу Курс в народ.

Артен: Вот и здорово. Мы скоро уйдем, поэтому не забывай о том, что для тебя должно быть на первом месте, — о прощении. Ты хорошо справился на прошлой неделе, когда тебя подрезала машина и уехала. Ты собирался наорать на водителя и сделать грубый жест, но не стал, хотя тебя и ошеломил его поступок.

Гэри: Ага. Полиция считает, что дорога им принадлежит.

Пурса: Продолжай прощать и в Интернете. Иногда кажется, что люди нападают, и нужно помнить, какая у тебя задача.

Гэри: Да, в Интернете некоторые бывают теми еще гадами.