Свобода. Побочные действия 7 страница

Столь простые слова, сказанные ребенком, сразили меня наповал, спорить и отстаивать свою эгоистичную, но далеко не слишком разумную точку зрения было уже стыдно. Я в ответе за его жизнь, я поклялась довести его до дома, а в последнее время только и делаю, что занимаюсь решением собственных меркантильных проблем. Причем почему-то эти самые проблемы не только не решаются, но еще и растут, как поганки после дождя. Если раньше у меня была единственная цель — надрать как следует одно место Эмме и забрать свое кольцо, то теперь еще и от мужа надо как-то скрыться незаметно, а он в последнее время так и норовит скрасить мой и так нелегкий путь. Ко всему прочему, я вдруг поняла, что судьба Мираба мне действительно небезразлична — я искренне привязалась к этому вреднющему мальчугану. Вот как быть в такой ситуации? Ведь мои интересы тоже не стоит откладывать в долгий ящик.

— Больше двух говорят вслух. О чем вы там шепчетесь? — поинтересовался Полоз, оборачиваясь на нас.

— Мы пока думаем, но Мираб уже почти решил принять твое предложение, — удрученно ответила я, даже не стараясь скрыть, что чаша весов склонилась на его сторону только под тяжестью обстоятельств, а не моей доброй воли.

— Я в этом нисколько не сомневался. Странно, что вы вообще до сих пор живы, — удовлетворенно хмыкнул мой муженек и указал рукой вперед: — Там виден просвет между деревьями, думаю, мы уже скоро выйдем из этого злополучного места.

— Хотелось бы верить, — не очень оптимистично отозвалась я. Мираб поддержал меня тяжким вздохом.

Но Полоз оказался прав: лес, вопреки начинающему накатывать на нас отчаянию, кончился. Уже через полчаса мы стояли на опушке, а перед нами расстилалось старое заброшенное кладбище. Достаточно большое, надо заметить. Перекосившиеся и полусгнившие деревянные надгробия торчали над заросшими всеми возможными сорняками могилами и являли собой удручающее зрелище. Дорожки давно заросли высокой травой, оградки разрушились, надписи на надгробных камнях стерлись. На ближайших к нам, которые я смогла рассмотреть, уж точно, а бегать по всему кладбищу и проверять давность захоронений мне совсем не хотелось. Перелетающие с одного креста на другой вороны приветствовали нас радостным хриплым карканьем.

— Полоз, ты уверен, что правильно выбрал дорогу? — мрачно спросил Мираб, обозревая открывшийся нашему взору унылый пейзаж. — Не думаю, что нам уже сюда пора.

— Но из леса-то мы выбрались, — резонно возразил тот, тем не менее не торопясь трогаться с места.

— Может, мы еще раз попробуем заблудиться? Вдруг в следующий раз выйдем на обычную проселочную дорогу?

Мне тоже кладбище очень не нравилось, и я была полностью солидарна с Мирабом, готовая еще целый день бродить между вековыми деревьями и слушать заунывные завывания местной живности, чем прокладывать путь по еле заметным от времени могилам. Ну не внушало оно мне доверия, не внушало.

— А давайте его объедем, — не очень уверенно предложила я, невольно озвучивая одолевающие меня сомнения.

— Не выйдет, — хмыкнул Полоз. — Посмотрите назад.

Мы с Мирабом послушно обернулись. Леса за нашей спиной не было и в помине. Наша троица теперь стояла не на краю, а прямо посередине мрачного, удручающего своей безмолвностью и унынием кладбища. Вековые деревья и густые кустарники, которые несколько минут назад представляли собой труднопроходимый заслон, исчезли без следа. Куда — одному Лихому теперь известно. В общем, пути к отступлению и обходным маневрам нам не оставили. Кладбище зловеще и терпеливо ожидало наших дальнейших действий.

Кладбища никогда не являлись моим излюбленным местом времяпровождения, хотя знаю тех, кто чуть ли не каждый день готов бегать на могилку к давно усопшим родственникам, являющимся им чуть ли не седьмой водой на киселе. И среди них есть вполне приличные люди, которые никаким черным колдовством или некромантией (вот их как раз легко понять) даже не думают промышлять. Одна наша придворная пожилая дама два раза в месяц — в день рождения и день смерти своей прапрапра и так далее бабушки ходит к ней на могилку поливать цветочки и подметать холмик. Зачем? Сомневаюсь я, что эта самая прапрапра и так далее бабушка радуется столь пристальному вниманию своей прапрапра и так далее внучки, которой даже в проекте не было, когда бабка померла. Лучше бы пожилая мадама так за своими сыночками присматривала, а то выросли тупые бездари, которые руками только и научились, что в носу ковырять. А потом этими же руками служанок за щечки щиплют. Хорошо, они меня стороной обходят, хоть и лыбятся издалека в слепой надежде понравиться, а то бы я быстренько отбила у них охоту не только ковыряться где ни попадя, но и улыбаться в принципе. Но самое непонятное, что эти недоросли тоже находят какую-то прелесть в хождении на кладбище со своей маманькой за компанию.

Нет, этот удел скорби и неисправимого уныния всегда вызывал у меня только благоговейный трепет и ничем не объяснимую тоску. Я слишком люблю и хочу жить, чтобы часто посещать такие далекие от увеселительных места. Правда, если учесть, с какой регулярностью в последнее время меня пытаются отправить на тот свет, наверное, пора уже потихоньку начинать привыкать к земельке.

— О-ё-ёй! Не нравится мне все это, — затравленно протянул эльфыреныш, опасливо озираясь по сторонам.

— Ну что ты, — с наигранным весельем не согласился с ним мой благоверный. — А я так просто в восторге. Тишина, покой… Вот только бы вороны еще так громко не каркали, и вполне можно было бы привал устроить. Недельки эдак на две.

Я возмущенно фыркнула, отдавая должное оригинальному чувству юмора нашего защитника.

— Поехали, что ли? — предложил Полоз, не придумав ничего оригинального, и первый тронул поводья. Но его лошадь протестующее мотнула головой и проявила завидное упрямство, напрочь отказываясь топать через погост. Моя тоже не проявила повышенного энтузиазма и не сдвинулась ни на шаг вперед.

— И что нам теперь делать? — полюбопытствовал Мираб, меланхолично наблюдая за нашими бесплодными попытками справиться с несговорчивым транспортом.

— Боюсь, что придется идти пешком, — сквозь зубы процедила я и спрыгнула на землю. — Эти копытные быстрее корни тут пустят, чем пойдут по человеческим костям.

— Может, нам тоже корни пустить? — испуганно простонал эльфыреныш. — Тут хорошо, спокойно и никого нет.

Идея тащиться по кладбищу на своих двоих его совершенно не радовала.

— Это пока светло, никого нет. — Полоз тоже спешился, придя к выводу, что с лошадьми вряд ли удастся договориться. — Кто знает, что тут начнется с наступлением темноты.

Именно об этом я и сама думала. Если в глухом лесу на три наши свежие тельца набежала такая орава кровожадных тварей, то чего можно ожидать вблизи старого, давно заброшенного кладбища. Проверять это на собственном (подозреваю, последнем в этой жизни) опыте желания не возникало. Пробежать быстренько это дивово убежище, пока темнеть не начало, и дело с концом.

— Держитесь как можно ближе друг к другу, — предупредил Полоз и первым направился вперед, не забыв вынуть меч из ножен. Так, на всякий случай.

Как ни странно, лошади двинулись за нами. На почтительном расстоянии, внимательно выбирая место, прежде чем поставить ногу, но все-таки брели следом. Видимо, близость хоть кого-то живого и довольно знакомого пересилила страх, испытываемый чуткими животными.

Большую половину кладбища мы преодолели без каких-либо серьезных происшествий, если не считать выскочившую из-под ног моего благоверного гадюку, которая тут же почила с миром от его руки, даже не успев как следует испугаться, и один опрокинутый неуклюжим Мирабом крест.

— Ты поосторожнее можешь? — раздраженно зашипела я на мальчишку. — Еще не хватало привлекать лишнее внимание.

— Чье, интересно? — огрызнулся мне в ответ вредный наследник. — Вороны и так к нам неравнодушны, а кресты сами по себе трухлявые, на них дунь, они и рассыплются… Ничего страшного. Вот смотри. — И мелкий негодник сильно дунул на ближайшее полусгнившее распятие, которое не преминуло тут же осесть с неприятным хрустом. Я поежилась от прямо-таки зловещего звука и показала Мирабу кулак.

— Еще одна такая идиотская шутка, и какой-нибудь из этих крестов станет твоим надгробием на всю оставшуюся загробную жизнь. У меня сейчас подходящее настроение, чтобы немного пострадать склерозом и забыть о данном тебе обещании.

— Ой, да ладно… если на нас до сих пор никто не покусился, то и дальше ничего ужасного не произойдет, — излишне бодро и очень не к месту улыбнулся мне Мираб в качестве поддержки. Зубастый оскал вышел еще тот, мне стало совсем не по себе.

— Вы что там, привал решили устроить? — окрикнул нас Полоз, успевший уйти достаточно далеко вперед.

— Нет, мы идем, — спохватилась я и, одарив Мираба многообещающим взглядом, поспешила следом за нашим предводителем.

Однако далеко уйти я не успела. В таких местах, как кладбища, не только усопшим торопиться некуда, но и живым задерживаться не стоит, дабы не нарушать потусторонней гармонии и почти полного отсутствия течения времени. В противном случае можно изрядно поплатиться за пренебрежение этими негласными правилами. Я же слегка забылась, в результате чего нога тут же предательски угодила в невидимую за густой травой выбоину, и я не очень живописно растянулась на земляном холмике.

— Земля, конечно, требует к себе трепетного отношения и вежливого обращения, но фанатизм ни в одной религии не приветствуется. Все чрезмерное — ничтожно, — насмешливо фыркнул Мираб, великодушно протягивая мне руку помощи. — Нашла время и место для отдыха.

— Угу, для вечного, — не осталась в долгу я.

— А не рановато ли?

— В вашей компании самое оно. Ой!

Я еще не успела встать на ноги, как холмик подо мной вдруг пришел в движение и стал медленно оседать. Не каждый день на старые могилы живые существа падают, да еще и довольно увесистые, вот он и не выдержал. Попытка отскочить в сторону не привела к желанному результату, я увязла во влажной земле окончательно и провалилась. Благо не очень глубоко.

— Сатия, с тобой все в порядке? — обеспокоенно склонился над образовавшейся ямой Мираб. — Ты не ушиблась?

— Ушиблась, — зло отозвалась я. — Все плечо отбила об эту дурацкую деревяшку, набросали тут… — Я поднялась и пнула на удивление свежую доску ногой.

И тут до меня дошло, глаза расширились от ужаса. Это же не просто деревяшка, это гроб… Я провалилась в могилу! Мне потребовалось всего несколько секунд, чтобы сознание по достоинству оценило весь кошмар моего положения и заметило, что верхняя часть гроба начинает медленно сдвигаться в сторону. От страха у меня перехватило дыхание, и закричать как следует не получилось. Из горла вырвался всего лишь сдавленный полухрип-полустон.

— Ты собираешься вылезать оттуда или все-таки нашла свое место в этой жизни? — снова спросил Мираб.

— Скорее уже в той, — раздался рядом ехидный голос Полоза, но мне было не до их издевательств. Крышка гроба уже отодвинулась достаточно далеко, чтобы в образовавшуюся щель мог вылезти кто угодно. Темное нутро чьего-то последнего пристанища зашевелилось.

— Там… там… — испуганно проблеяла я, тыкая пальцем себе под ноги. — Гроб…

— И что? — не понял мой благоверный. — Тебя так впечатлил его фасон? Запомни как следует, потом закажешь себе такой же, я даже, так и быть, раскошелюсь на такой оригинальный подарок. Руку давай.

Я протянула ему трясущуюся ладонь, но тут почувствовала, что на щиколотке сомкнулись чьи-то костлявые пальцы. Так быстро я еще никогда никуда не вскарабкивалась! От моего истошного визга даже трава пригнулась, кресты покосились еще больше, а вороны, от любопытства подобравшиеся на опасно близкое расстояние, в ужасе разлетелись в разные стороны. Мираб даже зажмурился и свернул длинные ушки в трубочку, чтобы безвозвратно не оглохнуть. Его тонкий слух не выносил таких высоких вибраций. Полоз смотрел на меня как на полоумную.

— Даже здесь никакого покоя нет, — раздался из ямы противный скрипучий голос, и на поверхности показалась страшная голова полуразложившегося мертвеца. — Еще день на дворе, а вы разорались, как несушки в курятнике. Кто посмел так не вовремя потревожить покой тех, кому полагается почивать с миром до наступления темноты?

И мертвец зловеще клацнул нижней челюстью. Мираб протяжно заскулил и попытался спрятаться у меня за спиной. Я с надеждой покосилась на Полоза, но он не торопился нас спасать.

— Мы всего лишь хотели пройти… — истеричным голосом выдала я, отказываясь окончательно верить, что разговариваю с трупом. Понять, кому — мужчине или женщине — принадлежат недовольные бренные останки, мне так и не удалось.

— Через мою могилу? — удивился мертвец, полностью выползая на поверхность. На нас пахнуло гнилью и сырой землей. — Сомневаюсь, что это правильный выбор пути, но тем не менее вы нарушили закон нашего клана…

— Клана?.. — ахнул Мираб, зажимая нос двумя пальцами, ибо смрад над потревоженной мной могилой постепенно усиливался. — Вас что, тут много?

— Естественно! Это — кладбище блуждающих душ!

Мертвец гордо обвел пространство вокруг себя рукой, и только тут мы заметили, что почти на каждой могиле сидят такие же «очаровательные» блуждающие души в разной степени разложения. Одни были еще довольно свежими, другие представляли собой исключительно кожу и кости, остальные (и их было большинство) находились на промежуточной стадии между первыми и вторыми. А до конца кладбища оставалось всего ничего…

— Вот гадство, — вполголоса выругался Полоз, настороженно оглядываясь. — Кажется, мы основательно влипли.

— Может, они ничего нам не сделают? Поболтают и отпустят восвояси? — не слишком уверенно предположил Мираб. — Им же тут скучно, поговорить не с кем…

— Это вряд ли… Кстати, ты же с ними одной крови, договорись по-родственному.

И Полоз кивнул в сторону замерших в ожидании мертвецов.

— И вовсе мы не родственники, — обиделся эльфыреныш, цепляясь за меня холодными, несмотря на теплую погоду, пальцами. — Еще не хватало! Тебе надо, ты и договаривайся. Это у тебя в подчинении Подземное Царство находится, должен уметь с потусторонним миром язык налаживать.

Я переводила ошалелый взгляд с одного на другого. С нами сейчас что-то живьем делать будут, а они отношения выясняют, кто круче. Потревоженный мной мертвец тоже взирал на перебранку с повышенным интересом, но ему это быстро надоело.

— Мне все равно, кто из вас что умеет и имеет, пройти через пристанище блуждающих душ без определенной платы еще никому не удавалось, — звучно выдал он, взмахнув гниющей конечностью, от которой тут же отвалилась кисть, но неупокойник тут же ловко прицепил ее обратно. — За нарушение закона вы обязаны заплатить кровью.

— Чьей? — хором спросили мы.

— Мне все равно. Один из вас должен остаться, и двое других смогут уйти невредимыми. Если бы среди вас были люди, я не предоставлял бы вам права выбора. Решайте, даю пять минут на обдумывание.

Мы затравленно переглянулись. Почему-то Полоз особенно долго и пристально смотрел на меня.

— Что делать будем? — шепотом спросил Мираб, дергая меня за рукав и затравленно оглядываясь на мертвяка. — Полоз, сделай же что-нибудь, ты умеешь. Ты можешь.

— Здесь это не в моей власти, — хмуро ответил он, не сводя с меня своих змеиных глаз.

— Ты не можешь превратиться в змею и всех их развеять по ветру? — не унимался мальчишка. — У тебя это так классно получается!

— Не могу.

— Но почему?

— Уверен, что хочешь именно сейчас прослушать лекцию на тему особенностей смены ипостаси?

Золотые глаза наконец перестали меня буравить, и Полоз перевел тяжелый взгляд на Мираба. Тот пристыженно умолк.

— Должен же быть какой-то выход, — нервно высказалась и я, не имея ни малейшего представления об этом самом выходе.

— Нет, — жестко ответил мой благоверный, оценивающе оглядывая оставшееся до конца кладбища расстояние. — Я слышал про этот упыриный народ, с ними еще никому не удавалось договориться, они не отпускают свои жертвы.

— От кого же ты тогда мог про них слышать?

Он не ответил.

— А что они делают с теми, кто попадает им в руки? — совсем тихо спросил Мираб.

— Поверь, лучше об этом не знать, — не отрывая взгляда от так заманчиво шелестящего листвой ближайшего лесочка, ответил Полоз.

— Тогда кого мы оставим им на съедение? — не унимался эльфыреныш. — Я — еще ребенок, мне еще жить и жить, Сатия — женщина, ее тем более нельзя, хоть она и вредная очень, остается только…

— Мираб, если ты сейчас же не заткнешься, то выбор жертвы будет явно не в твою пользу, — разозлилась я.

Вместо того чтобы решать проблему, как выбраться из сложной ситуации без ощутимых потерь, мы занимаемся дивы знают чем. Не все ли равно, откуда моему благоверному известны такие подробности? Нам это никак не поможет. Хотя, если честно, подлая мыслишка оставить на растерзание наследника владыки Золотоносных Гор, мигом решив несколько проблем сразу, промелькнула в моей парализованной страхом голове.

— Будем прорываться, — принял решение Полоз. — До выхода с кладбища осталось не так много, а за его пределами сила упырей уже не действует, они не смогут нас преследовать.

— Ты посмотри, сколько их тут, — простонала я. — К тому же я не уверена, что мертвых можно убить второй раз.

— Убить нельзя, но задержать вполне возможно. Главное, чтобы они никого не цапнули, трупный яд слишком быстро всасывается в кровь, и уже на следующую ночь жертва укуса будет жаждать свежего мяса неосторожного путника.

Оставшиеся минуты мы обсуждали план прорыва. Упыри, как видно, не отличались большим умом, потому что на нашем пути их сосредоточилось не так уж много. И все равно мне было страшно. Если Полоз был настоящим воином, выигравшим не одну схватку, то мое умение сражаться оставляло желать лучшего. Одно дело из кустов по разбойникам стрелять или в состоянии полного аффекта на негодяев бросаться, и совсем другое — от давно умерших отбиваться. Да их тут не одна сотня! А что они с нами сделают, если заловят…

— Не бойся, — подбодрил меня муженек. — Просто представь, что это военно-полевые учения.

Я покосилась на главаря упыриной братии. Он скромно ожидал нашего решения, усевшись на краю разворошенной мной могилы и демонстративно повернувшись спиной. Тактичный какой. Сквозь истлевшую от времени одежду были видны выступающие кости. Неужели мертвяк уверен, что мы никуда не денемся и пир горой им обеспечен? И почему нам вообще предоставили право выбора? Схарчили бы всех, и дело с концом.

Но вот упырь медленно поднялся и повернулся к нам. Кажется, время принятия решения истекло.

— Что вы решили, нелюди? Кто остается с нами, чтобы добровольно отдать нам свою жизнь и силу? — спросил он, высокомерно задрав подбородок.

Мы молчали. Я вытащила из ножен свой эльфийский меч, который тут же отозвался в ладони приятным теплом, и максимально сосредоточилась. Малейшая ошибка может стоить нам всем жизни, поэтому нужно собраться и не отвлекаться на ерунду.

Полоз не стал больше ждать и молниеносным движением отсек главарю голову. Не знаю, насколько это верный способ умерщвления уже умерших, но этот вставать и мстить за свою поруганную загробную жизнь пока не собирался. Мы рванули к спасительной рощице.

Упыри не сразу сообразили, что их нагло надули, а когда сообразили, до выхода с этого Вершителем забытого погоста оставалось всего несколько могил. Если бы рядом не околачивались их законные обитатели, то можно было смело сказать, что мы спасены. Однако около десятка довольно крупных гниющих особей, которые по своей стати на женщин никак не тянули, уже бросились в нашу сторону со страшным ревом.

— Хватайте мальчишку, — раздался над кладбищем поистине трубный глас. — Я чувствую, в его жилах течет кровь, способная дать нам небывалую силу.

Выискивать и уточнять обладателя этого могучего голосины даже мое природное любопытство сейчас отказывалось напрочь, мило спрятавшись за более сильным и уместным в данный момент инстинктом самосохранения.

— Мираб, быстро ко мне! — крикнул Полоз, отрубая ближайшему упырю руку по самое плечо. — Сатия, старайся не подпускать их к себе слишком близко!

Я молча кивнула и рассекла надвое подскочившего ко мне мертвяка. С вооруженными только зубами и когтями монстрами, когда-то бывшими людьми, оказалось не так трудно справиться. Меня это приободрило и вселило уверенность в собственных силах.

Эльфыреныш метнулся к мужчине. Тот прижал мальчишку к себе, чтобы тот ненароком не попался в когтистые лапы, и, размахивая мечом, начал прокладывать оставшийся путь к нашему спасению. Я прикрывала тыл. Мертвецы один за другим падали под нашими ударами. Те, кто еще пытался или был в состоянии подняться, не сильно стремились вступить в бой, но количество наших противников все равно было слишком велико, чтобы обольщаться легкой победой. Неутешительные мысли лезли в голову с настойчивостью оголодавшего комара. Я старалась изо всех сил если не покалечить нападавших, то хотя бы держать их на расстоянии. Превратиться в такую же гниющую прелесть желания не было. Главное — выбраться с кладбища.

Сколько времени мы оказывали сопротивление и отступали, точно сказать не могу. По мне, так целую вечность. Рука, не привыкшая к таким длительным битвам, быстро устала, ноги тряслись от напряжения и страха, я все время боялась оступиться, а перед глазами постоянно маячили навязчивые морды покойников. Если выживем, то мне неделю как минимум кошмары сниться будут. Одному упырю удалось подобраться ко мне довольно близко, и я почувствовала, как его когти распарывают одежду от плеча до локтя. Руку пронзила резкая боль, а в лицо дохнуло гнилью и смрадом. Вот тварь покойная! Надеюсь, у них ядовитые только зубы? Я не успевала отскочить в сторону и замахнуться на своего прыткого обидчика, чтобы показать ему, насколько он неправ. Ловким движением, свойственным лишь беспощадному существу, привыкшему за долгое время только убивать, неупокойник сбил меня с ног и тут же навалился сверху. Отвратительные гнилые зубы клацнули прямо возле моего уха, дохнув в лицо смрадом самой смерти, и я уже мысленно распрощалась не только с этой, но и с той жизнью. На помощь удачливому сотоварищу бросился еще один любитель свежатинки. Теперь мне конец! Вчера не съели, так сегодня мною точно кто-нибудь закусит. Уж лучше бы съели вчера.

От охватившего меня ужаса, отчаяния и отвращения я закричала и, не в силах бороться с неизбежным, крепко зажмурилась. Смотреть страшной смерти в лицо (или правильнее сказать, его останки) совершенно не хотелось.

Но вопреки моим самым худшим опасениям пробовать меня на зуб никто не торопился. Напротив, вокруг неожиданно воцарилась полная тишина, каковая и должна быть на любом уважающем себя кладбище. Даже вороны перестали выводить свои похоронные песнопения. Неужели я зря боялась и умирать совсем не больно? Правильно говорят — нас пугает не то, что должно случиться, а страх того, что должно случиться.

Я для порядка полежала еще немного, прислушиваясь к почти полному отсутствию звуков, и решилась все-таки одним глазком подсмотреть, что же происходит вокруг и сильно ли изменился этот свет с отходом единственной в своем роде саламандры на тот.

Меня ждало некоторое разочарование. Свет совершенно не изменился. Все те же лица, все то же кладбище, все те же упыри. Вот только поведение последних стало каким-то… в общем, несвойственным этим кровожадным тварям. Они вдруг передумали мною лакомиться и застыли в самых нелепых позах. Это еще что за метаморфоза такая?

Я приподнялась на локтях и покрутила головой, недоумевая. Полоз и Мираб стояли неподалеку, совсем по-семейному обнявшись, как отец с сыном, и смотрели куда-то поверх еще продолжающей лежать меня. Причем у эльфыреныша самым некрасивым образом отвисла челюсть, а взгляд огромных небесно-голубых глаз выражал такое чрезмерное удивление вкупе с благоговейным ужасом, что я невольно заинтересовалась и, приняв сидячее положение, повернула голову в направлении их взглядов. Мертвяков мальчишка уже видел, поэтому вряд ли именно они вызвали столь неадекватную реакцию.

Посмотреть действительно было на что. Посреди застывшей упыриной толпы, словно парусник с пиратскими парусами посреди святого озера, стояла… Я даже глаза протерла, понадеявшись на обман зрения, вызванный сильным стрессом, но видение исчезать даже не собиралось. Или я чего-то не понимаю, или пора мне завязывать с этими опасными для психического здоровья путешествиями. Последний раз это очаровательное шипастое чудо я видела в замке владыки и очень надеялась, что больше никогда не увижу. Жена Вельзевула, Правителя Подземного Царства, с которым мой свекор был на короткой ноге, относилась к тем женщинам, от которых хотелось держаться как можно дальше. И не потому, что они такие крутые и сильные, а чисто интуитивно чувствуешь исходящую от них опасность. К тому же муж и жена — одна сатана, а зная, кем является муженек стоящей сейчас в нескольких шагах от меня девицы, слова эти можно воспринимать более чем буквально.

— Как я рада, что все так удачно сложилось, — с неподдельной нежностью в голосе проскрипела Вальсия, оглядывая застывших вокруг нее упырей. — Какие красавцы! Ай-яй-яй, мальчики, как не стыдно!

«Мальчики» безмолвно мучились угрызениями совести. Я же приняла подобающий столь экстраординарной ситуации вид — вытаращила глаза и открыла рот, колоритно вписавшись в единую композицию со своими спутниками.

Что делает здесь эта сомнительная красотка и как она вообще сюда попала, голова отказывалась даже предполагать. Уже молчу о полном отсутствии понимания, ЧТО она делает. И зачем.

— Это Вальсия, жена Вельзевула, Правителя Царства Мертвых. Она забирает то, что принадлежит миру мертвых, но по каким-то причинам еще остается в мире живых, — еле слышно прошептал Полоз за моей спиной. Получается, последний вопрос я задала вслух? — Кладбище блуждающих душ называется так не только потому, что все эти несчастные оказались во власти злых чар, не позволяющих им почивать с миром, но и потому, что само оно постоянно оказывается в разных местах этих проклятых земель. Оно терпеливо поджидает свою добычу, а потом появляется, словно из ниоткуда, пожирая неосторожных путников. Живые становятся мертвыми, а мертвые становятся отдаленно напоминающими живых. Чем больше жертв, тем сильнее и многочисленнее их клан.

— Вот повезло-то, — сдавленно пробормотал Мираб. — А эта Вальсия сейчас кому на выручку пришла, им или нам?

— Никому. Она возвращает долг, который жизнь должна вернуть смерти.

Вальсия между тем продолжала разливаться сиплой вороной (местные пернатые, видимо, настолько впечатлились первоклассным вокалом, что, молча раззявив клювы, завидовали в сторонке), соблазнительной походкой прогуливаясь между мертвяками и расхваливая каждого из них в отдельности на все лады. Еще чуть-чуть, и она ведь к ним целоваться полезет, вон уже и страстные нотки в голосе прорезаются, и движения какие-то томные стали, и присматривается она к ним, словно выбирает себе кандидата на… В общем, я всегда подозревала, что у этой особы очень странный и извращенный вкус в отношении мужчин (один законный муженек чего стоит), но не думала, что настолько…

— Сати, уходим, и как можно быстрее, — прошелестело у меня над самым ухом так неожиданно, что я невольно подскочила. — Только тсс! — Полоз приложил палец к губам, давая понять, что вопить, если мне еще охота пожить немного, не стоит. — И еще, постарайся никого из этих не задеть, чтобы работа Вальсии не пошла насмарку и наши проблемы не возобновились.

Я послушно закрыла рот и на негнущихся ногах поспешила к заманчиво шелестящей совсем рядом рощице. Мираб привычно, как всегда это делал в случае большой опасности, больно вцепился мне в руку, но сейчас было не до разбирательств и жалоб — пробираться приходилось мимо продолжавших толпиться на нашем пути мертвецов. Я крепко сжала в руке ставший уже таким привычным меч, готовая в любой момент пустить его в ход, но в глубине души очень надеясь, что этот момент не наступит. Полоз прикрывал отступление, зорко следя, чтобы ни один жмурик не посмел сделать ни одного резкого движения в нашу сторону.

 

— Сатия, расслабься, мы выбрались. — Спокойный голос моего благоверного заставил обернуться и безвольно опустить эльфийское оружие.

Полоз стоял недалеко от меня и вытирал свой меч пучком травы. Довольный и счастливый до противности Мираб вертелся рядом.

— Нам это удалось! Ура! Мы победили! — чуть не приплясывая от счастливого возбуждения, возопил мальчишка и состроил издевательскую рожицу в сторону кладбища. — Сати, радуйся, мы все живы и никого не надо оставлять на съедение этим вурдалакам!

— Упырям, — хмуро поправил его Полоз.

— Не все ли равно? Какая разница?

— Большая. Упыри пьют кровь, а вурдалаки едят мясо, желательно, чтобы оно в процессе поедания еще трепыхалось. Уж тебе такие вещи знать полагается по определению.

— Ну и пес с ними, — махнул рукой Мираб, не переставая скакать вокруг моего благоверного. — Полоз, ты самый крутой воин, которого я когда-либо видел!

— Можно подумать… хотя как знать.

— Нет, правда! Ты научишь меня драться мечом?

— У тебя и так должно быть полно учителей.

— Это все не то. Они скучные, занудливые и видят во мне всего лишь ребенка, заставляют учить историю и строение оружия. Разве это настоящее боевое искусство? А я уже взрослый.

— Ладно, посмотрим на твое поведение, — совершенно серьезно ответил Полоз.

— Я буду себя хорошо вести. Тише воды ниже травы. Честно-честно… — заскулил мелкий подхалим, преданно заглядывая Полозу в змеиные глаза. Похоже, вертикальные зрачки моего мужа мальчишку совершенно не пугали.