Античный полис как культурное и общественное явление

АНТИЧНАЯ КУЛЬТУРА

Когда речь идет об «античной культуре», подразумевается, как правило, некая совокупность греческой и римской культур. Однако говорить о подобной целостности можно только начиная с I века до н.э.: в это время Рим в достаточной степени эллинизировался (усвоил греческие культурные формы).

До I века до н.э. культурная общность Греции и Рима представлена сходством государственно-политических форм и так называемого «полисного сознания», или «полисного менталитета». Устройство гражданской общины (полиса), предполагающее коллективный способ управления, привело к представлению о высокой ценности свободы: человек воспринимался прежде всего как «гражданин», который должен ставить общественные интересы выше частных.

На этом основании греческую и римскую культуры, как правило, сближают в целом. Однако сами древние римляне и греки далеко не в такой степени осознавали свою общность: в Риме в III-II в. до н.э., когда происходило все более близкое знакомство с образцами эллинской (греческой) культуры и греческим образом жизни, возникло упорное и жесткое противостояние защитников древних римских традиций и сторонников эллинизации Рима.

Римляне в первоначальный период усвоения и освоения всего греческого, как, впрочем, и позднее, воспринимают эллинов прежде всего как мастеров по части всяческих искусств, «хитроумных софистов», народ образованный, но изнеженный и развращенный; греки видят в римлянах грубых, непросвещенных завоевателей. К моменту сближения Греция и Рим находились в очень разных условиях: для греков, живших в эллинистических монархиях, демократия и гражданские идеалы свободных полисов остались в прошлом, римляне, наоборот, находились на пике демократизма. Достоянием греческой культуры к этому времени были великие философские системы, шедевры литературы, изобразительного искусства, архитектуры, крупные достижения точных, естественных и гуманитарных наук, у римлян в этот период еще не было ни искусства, ни философии, ни наук, им еще только предстояло создать свою, самобытную «высокую» культуру. В области словесности и философии римляне ориентировались на греческие образцы, но представления о «греческом» как «образцовом» сформировались далеко не сразу и не во всех слоях римского общества.

 

Специфические черты греческой культуры

1. Существует богатая и разветвленная мифология. Мифы рассказываются в свободной форме. Предполагается не только нерассуждающее выполнение обрядов, но и размышления о богах и мироустройстве в целом (пример – поэма «Теогония» Гесиода, описание происхождения мира и богов в этой поэме напоминает египетские мифы, но Гесиод был простым земледельцем, а египетские мифы записаны и обработаны жрецами храма Амона). Развивается индивидуальное мифотворчество, а впоследствии – натурфилософия.

2. Жречество отделено от государства, не встроено в структуру власти, в систему гражданских должностей, не регламентирует общественную жизнь, значительно менее развито и дифференцировано, чем в Риме. Жрецы ведают делами культа, но не права, гражданское судопроизводство переходит к народному суду присяжных.

3. Нормы и образцы культуры не определяются историческим преданием (как у римлян), а включены в мифопоэтическое пространство. Исторические предания тесно связаны с мифологией и передаются в форме поэтического творчества, понимаемого как авторское (поэмы, приписываемые Гомеру). Гомер для большинства греков был «учителем Эллады», а его поэмы – не только рассказом о занимательных приключениях, но и руководством по этике. Философы находили в его поэмах иносказательное описание космических сил и устройства мироздания в целом, изложенное в аллегорической форме знание о мире.

4. Статус поэта и поэзии в целом очень высок, широко распространяется идея божественности поэзии, пророческого дара поэта. Поэт осуществляет обратную связь мира богов с миром людей.

 

Специфические черты римской культуры

1. Отсутствие развитой мифологии. Представления о богах были включены в систему ритуалов, а целостной системы тео- и космогонических мифов не было.

2. Римская религия прагматична, в первую очередь связана с общинными культами, отправление которых сходно с магическими процедурами, обеспечивающими процветание и изобилие. Этим предопределена строгая формульность религиозной деятельности, формализация отношений человека с богами – без рефлексии, без самостоятельных размышлений об устройстве мира, в том числе о богах.

Отношения человека с богами определяются формальным договором: человек должен неукоснительно выполнять полагающиеся по «договору» обряды, а бог «обязан» сделать то, что у него просят. Самое главное для человека – точно знать, с какими словами обратиться к богу, какие действия выполнить, малейшая ошибка может нарушить действенность формулы или обряда.

3. Сильное влияние жрецов как блюстителей традиции во всех областях социальной жизни. Особое значение предается праву (юриспруденции), которое тесно связано с религией.

Жрецы ведут летоисчисление, ведают календарем, обладают огромной властью в правовой сфере. Раннее римское право сакрализовано: международные отношения, уголовные преступления, заключение брака, усыновление, различные договоры между гражданами – все связано с религией. Поскольку религией ведают жрецы, постольку они являются и первыми «юристами»; они хранят «формулы договора» между богами и людьми – и равным образом хранят и разрабатывают юридические формулы, касающиеся взаимоотношений между людьми.

4. Исторические предания о деяниях предков – основная форма, в которой идеальные нормы и образцы поведения передаются юношеству.

Характерные черты, которые сами римляне приписывали себе, – патриотизм и почитание богов. В древности патриотизм – это прежде всего верность общине, связанная с благоговением перед «договором» общины с богами. Сохранение традиционных устоев обеспечивалось авторитетом отцов, дедов и предков вообще. Юношество воспитывалось на рассказах о подвигах героев, о сбывшихся пророчествах, о верности великих деятелей Рима римским ценностям и законам.

Таким образом, римская культура – культура авторитетов, а греческая – культура авторов. В условиях относительной религиозной свободы идеальные нормы греческой культуры подвержены рефлексии, авторскому переосмыслению, трансформации.

 

Античный полис как культурное и общественное явление

Античная культура, история античного мира, сама жизнь античного общества строятся вокруг единой основной и исходной общественной формы — самостоятельного города-государства. Эта исходная форма обозначается греческим словом «полис» или латинским словом «цивитас». Первое слово переводится как «город», второе — как «гражданская община», но сущность самого явления не исчерпывается ни одним из этих названий.

Рассмотрим основные черты античного города-государства.

Полис (будем пользоваться этим словом условно для обозначения как греческой, так и римской разновидности города-государства) — это, разумеется, город, т.е. определенная застроенная территория с известным количеством жителей, сложившейся административной структурой и производственным потенциалом, но для грека или римлянина этим дело никогда не исчерпывалось.

Полис был тем местом на земле, где человек чувствовал себя человеком, он находился под покровительством богов или бога, именем или изволением которого город создан, — Юпитера в Риме, Афины Паллады в Афинах. Бог принимает свои меры к тому, чтобы этот город был сохранен, процветал, развивался, и за пределами полиса человек лишен связей с богами как духовной инстанцией существования.

В стенах города человек может не бояться врагов; в городе он член гражданского коллектива, жизнь которого регулируется законами, он защищен от произвола, потому что входит в гражданскую правовую структуру, идея которой неотделима от идеи справедливости. Аристотель говорил, что «”полис” есть общность людей, сошедшихся ради справедливой жизни». Поэтому античные авторы относятся к полису как к неповторимой высшей не только общественной, но и сакральной ценности. Вергилий говорил, что гражданская община — это «законы и стены», «дома и право», «пенаты и святыни».

Основой производства в античном мире остается земля, сельское натуральное хозяйство, которое само себя кормит. Соответственно, гражданин полиса — это в принципе всегда земледелец: лишь тот, у кого есть участок земли, — полноценный гражданин греческого и римского города.

Землю обрабатывает семейный коллектив, по-латыни «фамилия». У фамилии есть ядро, состоящее из кровных родственников, есть периферия, в которую входят некоторые старые друзья семьи, клиенты, т. е. лица, зависящие от главы семьи. У семьи есть божества-покровители — пенаты, лары, боги, живущие в доме, и семейный культ делает эту группу самостоятельной. Взаимодействуя между собой, такие группы образуют государство. Гражданина делает гражданином и даже больше — человеком лишь принадлежность вообще к некоторому ограниченному множеству, к фамилии или другой малой группе, к своему городу. Нельзя ни к чему не принадлежать, и быть просто человеком.

Если в городском коллективе в силу тех или иных причин оказался посторонний, он должен немедленно стать членом какой-то фамилии, клиентом, рабом.

Поскольку, попадая в город извне и не имея земли, люди не могут стать полноправными гражданами, но должны как-то жить, они образуют сообщество граждан второго сорта.

Есть еще и третий сорт: целая градация гражданских состояний, идущая от полноправного гражданина к рабу. Причин этого много: связь города и граждан с землей, здешней и данной; покровительство своих богов; иерархическая замкнутость гражданского коллектива; наличие стен, наличие права и специфических для каждого города законов.

Обжитый мир — это лишь мир внутри города; все, что лежит вне города, — мир необжитой, чужой. Гражданский коллектив каждого данного города противостоит всему остальному миру.

Полис – замкнутый коллектив, иерархически организованный.

Рим еще при создании, как рассказывали римские историки, был окружен священной бороздой -померием: земля, которая была выброшена при прокладывании этой борозды, образовывала первоначальный вал, окружавший город. Померий воспринимался как священная граница. Многие храмы чужих богов размещались по периферии города, за пределами померия; существовал целый ряд норм поведения, которые могли нарушаться вне померия, а внутри — нет.

Так, армия, возвращаясь с поля сражения, пройдя через кровь и грязь, физическую и моральную, не имела права вступить в город до того, пока не совершала обряды очищения.

Связь с землей, натуральное хозяйство, иерархичность замкнутого гражданского коллектива и другие черты полиса — весь этот строй местной неторопливой, замкнутой в себе, охраняемой богами жизни воспринимался как единственные, естественные, обусловленные самой структурой бытия данности. Их можно было только хранить и ценить, изменение их представлялось действительно как «упадок и гибель мироздания».

Сходные особенности общественной и духовной жизни можно увидеть и в первых государствах Ближнего Востока, однако античный тип цивилизации был уникален, и уникальность его определялась спецификой античной гражданской общины.

Важнейшим отличием античного полиса от общинных и государственных структур Ближнего Востока была гражданская солидарность, существовавшая не только как норма, но и как практика. В восточных общинах обедневшие люди редко могли рассчитывать на помощь своих соседей: им грозило долговое рабство или переход под юрисдикцию царя, что означало особую форму зависимости. Античной гражданской общине удалось отменить долговое рабство, а также избежать иерархических структур с сакральной властью царя на вершине или ликвидировать их.

Это имело существенные социально-психологические последствия: у граждан сложилось понятие свободы как отсутствия подчинения чьей-либо личной власти, сочетавшееся с чувством долга перед полисом, гарантировавшим эту свободу.

Сложное, динамичное равновесие между коллективом и личностью проявилось в таких особых чертах античной культуры, как состязательность и диалогичность. Великим достижением античной цивилизации было становление авторских литературы и искусства, в то время как в странах Ближнего Востока художественные произведения в подавляющем большинстве были без авторов или под псевдонимами, т.е. приписывались древним пророкам, основателям писцовых школ, мифологическим персонажам. Греческие поэты, философы, скульпторы прямо заявляли о своем авторстве. «История» Геродота начинается словами: «Геродот, галикарнасец, собрал и записал эти сведения...». Даже произведения прикладного искусства были авторскими: на греческих вазах сохранились подписи художников, а иногда и гончаров.

Авторское искусство было связано с соревновательностью (агоном) всей греческой культуры: зародившийся в среде аристократии, боровшейся за лидерство, агон пронизал жизнь греков времен античности. Судьями выступали граждане: их вкусы, традиции, нормы, на которые ориентировались художественные произведения, определяли успех или неуспех последних, в то время как главными заказчиками в странах Древнего Востока выступали цари и храмы.

В античном мире полис не может исчезнуть. Он постоянно образуется и возрождается. Римская и греческая цивилизация — это цивилизация городов. В Рейнской области, например, до появления там римлян городов вообще не было, отсутствие же городов — отличительный признак варварства; все города там отстроили римляне. Города могли возникать из военных лагерей, местных поселений, которые римляне застали, придя в ту или иную провинцию, могли возникать — и это основная форма для Греции, во всяком случае, да и для Рима — путем вывода колоний из-под власти метрополии; так образовался, например, Марсель — колония греков-фокейцев, а также некоторые города Черноморского побережья.

Но удивительное в том, что все возникающие таким образом полисы воспроизводят одну и ту же модель: та же примыкающая к городу земельная территория, где находятся участки граждан, тот же иерархизованный гражданский коллектив со своим выборным самоуправлением, те же боги-покровители, от которых зависит существование города. На бесконечных просторах, от Шотландии до порогов Нила, от Португалии до Двуречья, возникают одни и те же города с одной и той же магистралью север—юг, которую в центре пересекает другая магистраль — запад—восток. У скрещения этих магистралей одна и та же площадь, на которой стоят одни и те же здания: базилика, храмы, обычно рынок, в более позднюю эпоху — храм императора.

Они окружены стеной или валом, неподалеку от центральной площади находятся термы, там же — амфитеатр или театр, какое-то место для зрелищ, также носивших сакральный характер: в определенное время в них проходят выборы, в результате которых образуется руководство гражданского коллектива. Жить по-другому нельзя, поскольку жить — это значит быть гражданином, жить — значит жить в полисе, в городе, хранить его и ценить.

Но сохранение того, что унаследовано и ценно, составляет лишь одну сторону жизни и не может быть ее единственным содержанием.

Идеальное соответствие полиса исходному уровню развития производительных сил приходит в противоречие с потребностями этих сил, с движением жизни, с развитием, которое образует столь же неотъемлемое свойство бытия, что и сохранение. Развитие, обогащение жизни, распространение на этой основе досуга и искусства не укладываются в жесткие рамки полиса. Развитие оказывается двухголовой гидрой, без которой нельзя жить, но которая уничтожает ценности, придающие жизни смысл.

Нарушение хозяйственной самодостаточности приводит к бесконечной инфильтрации иноземных элементов. «Взгляни на массы людей, которых огромный город едва в состоянии вместить, — пишет Сенека в середине I в. н. э. — Из муниципиев и колоний, со всех концов земли стекались они в Рим и теперь в большинстве своем лишены родины. Одних привело сюда тщеславное искательство, другие выполняют поручение сограждан или прибыли в качестве послов, третьи ищут, где можно промотать деньги и дать волю вожделениям, иных влечет любовь к наукам и искусствам, иных — к театральным зрелищам, некоторые приехали ради друзей; есть такие, кого сжигает жажда деятельности, они находят здесь поприще для своих талантов; кто-то привез на продажу свою красоту, кто-то свое красноречие, нет ни одной породы людей, которые не сбегались бы в этот город, готовый так щедро оплачивать и добродетели и пороки».

О какой же первоначальной простоте, суровой строгости нравов, ориентации на земельное производство, гражданскую солидарность, общее равенство, на семейный замкнутый культ с его нравственной взыскательностью, на полное и добровольное подчинение власти гражданских законов может идти речь в такого рода городе?

Полис живет в постоянном нарушении живой нормы, живет, как печень Прометея, которую орел постоянно выклевывает и которая постоянно возрождается. Поэтому главной проблемой античной культуры, центральным пунктом того наследия, которое античность передаст Европе, является соотношение полисного идеала и реальной практики существования полиса.

Отличительная особенность античной культуры и античного полиса состоит в том, что это противоречие не находит разрешения. Внутренне присущее полису противоречие между развитием и сохранением пребывает в состоянии неустойчивого равновесия, некоторой неразрешенности,

В повседневной реальности же античное общество предстает перед нами как раздираемое глубочайшими, жестокими противоречиями, знающее такие формы общественной вражды и розни, которые позднейшие эпохи себе не представляли.

Как это выглядело конкретно? Греческий полис — в первую очередь Афины — сложился в VII—VI вв. до н.э., и демократия восторжествовала в нем, в частности потому, что удалось сокрушить власть родовой земельной аристократии, ввести ее в гражданский коллектив и подчинить законам и установлениям полиса. Частный интерес стал неотделим от общего, и постоянное их взаимодействие было обеспечено властью народного собрания и строгими законами. Возник как бы идеальный вариант, эталон античной демократии. «Полис, — писал Аристотель, — есть совокупность семей, территории, имуществ, способная сама обеспечить себе благую жизнь». Греческим идеалом счастья было сочетание семейного благополучия и служения государству. Геродот называет самым счастливым человеком некоего афинянина Телла, который «жил в цветущее время родного города», имел прекрасных сыновей и внуков, был зажиточным человеком. Во время войны он пал доблестной смертью и был похоронен за государственный счет.

В Новое время мыслители, революционеры, государственные деятели, желавшие добра народу, рассматривали республиканское устройство древнегреческих полисов как норму и образец. Все это была чистая правда — нигде в древнем мире права народа не были так полно гарантированы, как в Греции. Но правда эта жила больше в душах и убеждениях граждан, в их мифологии, в общенародных театральных и спортивных празднествах; она пронизывала жизнь и составляла ее норму, но ее не исчерпывала. В пределах гражданского единства (как его изнанка, с высшей точки зрения как бы и не существенная, но в повседневной жизни бесспорно существовавшая) разворачивались и социальный антагонизм верхов и низов, и борьба демократии с непрестанно возникавшими олигархиями, и подозрительность по отношению к каждому, кто выделился и стал выше массы, хотя бы даже он выделился своими подвигами и самоотверженным служением полису.

Такова историческая основа, на которой складываются общие исторически значимые черты античного искусства и античной культуры в целом. Таких черт три: 1) понятие высокой гражданской нормы, с точки зрения которой оценивается всякое проявление человеческой деятельности и творчества; 2) понятие классики, т.е. живого равновесия, в котором в античном мире всегда находятся высокая норма и повседневная практика, интересы общественного целого и интересы отдельного гражданина, идеал и жизнь; 3) понятие эстетической формы, в которую должно облечься любое жизненное и творческое содержание, ибо только ясная, эстетически совершенная форма делает это содержание не просто личным самовыражением, а общественно значимым, внятным согражданам и потому для римлянина или грека единственно подлинно реальным.

Достоинство человека, учил римский мыслитель, оратор, политик Цицерон, обнаруживается «в достигнутых почестях, в доблестно заслуженных наградах, в суждениях людей, одобряющих содеянные подвиги». Нравственная ценность каждого поступка, таким образом, определяется не внутренними убеждениями личности, не тем, что назвали бы сегодня «совестью», а одобрением общества. Соответственно и творческое самовыражение человека, смысл произведения, им создаваемого, вообще все им сделанное (изделие в самом широком смысле слова) — ценно тогда, когда оно внятно, воспринято и одобрено народом, обращено к согражданам и убеждает их.

Формы самовыражения, наиболее внутренние, непосредственно лирические, которые сегодня представляются нам особенно ценными, — спонтанное творчество, схваченная на лету мысль или образ, фрагмент, набросок — не имели для грека или римлянина никакой цены: все это выражало внутреннюю жизнь создателя, а им было важно в этой внутренней жизни лишь то, что было обращено наружу, к ним.

Наиболее полно этому требованию отвечало публичное красноречие, всегда обращенное к широкой аудитории — народному собранию, сходке, Сенату, призванное убедить их принять то или иное, отстаиваемое оратором решение. Красота речи, ее формальное совершенство, апелляция не только к логике, но и к эстетическому чувству немало способствовали достижению этой цели.

Так строилось не только словесное искусство, но и весь материально-предметный мир, окружавший античного человека. Любое изделие, с каким бы совершенством ни было оно создано, представлялось не более чем полуфабрикатом, ибо выражало лишь замысел мастера и соответствовало лишь практическим потребностям заказчика. То и другое было для античного сознания слишком конкретно и слишком субъективно. Изделием в собственном смысле слова вещь становилась, лишь обретя декоративный покров, так как только художественная форма вписывала эту вещь в сферу надличного и всеобщего, в эстетическую структуру действительности. В Риме, например, дом становился домом лишь после того, как полностью готовая конструкция одевалась декоративным покровом и снаружи, и внутри, причем стены еще и расписывались фресками или панно. Вода подавалась в город из отдельных источников по трубам, но трубы эти шли по ритмически повторяющимся или рассчитанным на эстетический эффект аркам водопроводов; в городе труба выводилась в уличное водопроводное устройство, представлявшее собой обыкновенный каменный ящик, но конец трубы был вправлен в стоящую на борту ящика декоративную стелу с изображением того или иного бога, героя, рога изобилия, животного. Весь домашний инвентарь состоял из предметов, украшенных узорами или изображениями, даже у крытой хозяйственной повозки на ступицах колес стояли миниатюрные изображения богов.

Второй исток постоянного стремления культуры античности к завершенной эстетической форме нашел наиболее высокое и полное выражение в учении Аристотеля об энтелехии — одном из самых глубоких философских прозрений, завещанных античностью европейскому человечеству. Суть энтелехии состоит в том, что понятия, которыми мы пользуемся в жизни, это одновременно и умственные представления и объективная реальность.

Общие свойства и процессы, по словам Аристотеля, стремятся воплотиться, стать чем-то непосредственно данным, т.е. обрести форму, ибо лишь через нее общий принцип становится конкретностью и индивидуальностью. Общие начала — материя, жизнь, творчество, ум и т.д. — несут в себе не только возможность, но и потребность воплощения и необходимую для этого энергию, и, обретши форму (энтелехию), обретают свое подлинное бытие.