Работы участников ЛитО МГТУ к собранию 16.12.13

Поэзия

 

Сергей Ортинов

 

1.

Падайте, звезды, с крыш -

Теперь ты не мой малыш.

Это твоя друзья, поклонники?

Да нет, скорее любовники.

 

У тебя теперь fashion, показы,

А в лексиконе новые фразы.

У меня работа, стихи, проза,

И для другой покупаю розы.

 

Тебе подарили букет? О боже!

Знаешь, на что это все похоже?

Думаешь, они тебя любят, ждут?

Ты им нужна лишь на пару минут!

 

Моя новая пассия лучше прежней,

А, может быть, даже прилежней.

Одна, вторая, третья… и еще…

Давно я потерял им счет.

 

Надеялась, что буду я один?

Запрусь в квартире, словно карантин?

Их стало больше, все они - не ты,

Им искренне дарить буду цветы.

 

А ты давай теперь на подиум ступай.

Поклонникам своим себя дороже продавай.

Хотела славы? Вот она пришла,

А вместе с ней любовь моя прошла.

 

 

2.

Парень заходит в бар,

Заказывает виски с колой.

Нутро раздирает пожар -

Он видел ее с другим.

Голой.

 

Парень пропускает еще стакан.

«Может быть, взять покрепче?“

Она была той, кого он искал.

От напитков терпких ничуть

не легче.

 

Он сидит и горюет, и плачет,

Почти утро. Парень напился.

А могло ли все быть иначе?

«Ну зачем ты, дурак,

влюбился?»

 

Просыпается парень дома,

Не помнит, чем кончилось ночью.

Болит голова от спиртного.

Она ему пишет, что встретиться

хочет.

 

Она стучит в дверь. Прочь манеры -

Кричит, умоляет вернуться…

Парень принял таблеток сверх меры,

Чтобы с ней никогда

не проснуться.

 

Снова не ты

Снова не я

Словно не мы

Ждем сентября

 

Не играем с природой

Не встречаем закаты

Не дышим свободой

Не пишем сонаты

 

Не ты расцветаешь

Не мы веселимся

Не ты увядаешь

Не мы растворимся

Проза

 

Павел Быченков

 

Сиреневый дым

 

Семнадцать. Самое нехорошее, что могло выпасть. И добавлять опасно, и шансы невелики. За столом нас всего играло пятеро, вероятность, что кому то выпадет число лучше, была велика, так что я взял ещё. Тройка. Итого, двадцать. Неплохо.

- Вскрываемся.

Восемнадцать, девятнадцать, двадцать четыре… У Роберта двадцать одно. Не повезло мне. Хотя, никакого огорчения я не чувствовал, мне, как и всем, уже порядком надоело играть. Роберт без интереса забирал фишки. Почему же мы все ещё играли? Не знаю, может игра задавала некий благоприятный фон, но, скорее всего, никто просто не хотел прекращать, потому как далее пришлось бы либо просто пить, либо расходиться. Расходиться было рано, а пить просто так ещё скучнее. Поэтому, мы играли дальше. Девушки наши танцевали, или же пили в баре. Впрочем, неважно.

Крупье снова сдавал, мне выпало двадцать, но было уже все равно. Меня всегда поражало поведение Роберта во время игры. Кажется, лицо игрока должно выражать невозмутимость, спокойствие. Но у него за долгие годы игр оно сточилось до полнейшего отсутствия выразительности. Оно не выражало ничего, кажется, что Роберт был абсолютно отвлечён от этого места. Создавалось впечатление, что он играл на уровне условного рефлекса, а сам в это время думал совершенно о другом. Он начал посещать это место раньше меня, и, наверное, раньше всех, кто здесь в тот день присутствовал. Мы собирались раз в неделю, иногда приходили новые люди, иногда кто-то уходил. Но его я видел здесь с самого первого раза и, как мне известно, Роберт приходил сюда каждую неделю, никогда не пропуская. Обычно, мы разговаривали о различных умных вещах: об искусстве, экономике, политике, но тот день был на редкость задумчивый, разговоры не складывались. Да и азарта от игры не было. Может дело в том, что мы все уже были немолоды, может в погоде, кто знает.

Вдруг дверь в комнату открылась и зашла спутница Роберта, девушка лет двадцати. Разница в пятнадцать-двадцать лет характерна для пар, которые здесь собирались. Девушка подошла к Роберту и демонстративно протянула ладонь, делая при том грустные глаза. Когда-то, наверное, сие действие сопровождалось словестными просьбами, но, похоже, что со временем надобность в них отпала. Роберт спокойно перевёл взгляд на неё, потом достал бумажник, вынул зелёную купюру и отдал её спутнице. Та сразу удалилась. Вполне естественное происшествие для этого места. Мы играли дальше.

Крупье сдает. Восемнадцать.

- Вот ведь эти женщины, - Неожиданно нарушил спокойствие Роберт, - не прокормить.

Всё чинно согласились.

- Впрочем, не все, не все, - Продолжал Роберт.

Все снова спокойно кивают головой. Возражать или сказать что-нибудь в согласие лень. Наверное, если бы Роберт тогда сказал: «Да нет, все они такие!», мы бы снова согласились. Но он сказал другое. Закурив сигару и немного помолчав, он спокойно и чинно продолжал: «Была у меня в юности любовь. Такая, наверное, у всех бывает, не знаю, впрочем. Ходил я за ней, глаз отвести не мог, а она только улыбалась, заигрывала». Роберт снова закурил. Обстановка немного оживилась, мы с интересом слушали, перебирая карты.

- Так вот, - продолжал Роберт, - говорю я ей однажды: «Что ты хочешь, что бы я сделал? Хочешь, луну с неба?». А она смеётся в ответ и говорит: «Не разбрасывайся обещаниями, которые не выполнишь. Может, и миллион алых роз мне подаришь?». А я ей в ответ: «Хочешь – подарю» на полном серьёзе. Она снова смеётся: «Какой уж там миллион, подари хотя бы тысячу, раз обещаешь». Меня это тогда задело сильно. Решил, что точно подарю. Я тогда с родителями жил, очень богатая была семья, но все равно такие деньги просто так не попросить. Делать нечего, рассказал я отцу все как есть, мол, впечатление хочу на девушку произвести. Он улыбнулся, подумал и говорит: «Черт с тобой, кавалер, заказывай цветы». Я и заказал тысячу и одну розу, что бы нечетное количество было. И эту одну мне, кстати, в подарок дали. Разложил я все цветы у неё под окном и позвал её. Она выходит такая спокойная, на розы даже не глядит. Подошла ко мне и говорит: «Глупый ты, конечно, но всё равно мне нравишься. И не в цветах тут дело, да и зря ты их подарил. Они ведь погибнут. Лучше бы каждую из них ты мне подарил раз в неделю, розы бы стояли в вазе, всегда свежие и красивые».

Роберт усмехнулся, и все мы тоже заулыбались. Он глотнул вина, закурил снова и оглядел всех нас. Нам было интересно узнать продолжение. Роберт спокойно продолжал:

- Так вот… И стал я ей цветы каждую неделю дарить. Не только розы, конечно же. Любили друг друга, жить не могли в разлуке. Она забавная такая, все время хотела выглядеть независимой, самостоятельной, - Роберт немного помолчал, закурил, - подросли мы потом, выучились, стали о семье думать, о детях. Уже и имена придумывать начали. И главное, что всё в жизни менялось, а с ней всегда было хорошо одинаково, что было очень дорого, что ли…

Роберт нахмурился и стал смотреть на бокал вина. Взгляд был тяжелым, и даже просматривалось мутное отчаянье. Обычно подобные разговоры так и заканчиваются, но мне уж очень сильно хотелось узнать, что же было дальше. Видя, что никто более не решается ничего сказать, а сам Роберт молчит, я тихо спросил: «А что же случилось?»

Роберт медленно поднял глаза: «Что случилось, хм… Она умерла. Скрытый порок сердца. Ничего нельзя было сделать, - глаза Роберта немного заблестели, лицо передернуло, - хорошо, что человек никогда не знает, что его ждёт дальше, иначе, наверное, люди отказались бы от своей судьбы. Поэтому, видимо, счастье в неведении».

Роберт замолчал. Взгляд его наполнился немой горечью, настолько тяжелой, что было трудно смотреть ему в глаза. Все замолчали. Кто-то молчал, потому что что-то понял. Тот, кто ничего не понял, молчал потому, что чувствовал важность момента. И вдруг, нарушив гробовую тишину, дверь в комнате открылась и снова вошла девушка. Так же подошла к Роберту и протянула ладонь, надув губки. Его лицо снова окаменело, он невозмутимо достал кошелёк, вынул зелёную купюру и протянул её девушке. Та сразу ушла. Молчание, нависшее в комнате, стало еще тяжелее. Я посмотрел на крупье, стоявшего в изумлении, и кивнул ему головой. Он начал сдавать карты. Играем дальше.

 

 

Инна

 

Усталость планеты

Часть 3.

Линора всего за час добралась до дома – самого шикарного небоскреба во всем городе. Ее апартаменты располагались на трех последних этажах, с которых открывался прекраснейший вид. Она все еще не могла до конца прийти в себя от произошедшего, многое не желало укладываться в ее голове. Странный витамец, кажущийся очень знакомым да еще и прекрасно разбирающийся в технологиях. Добравшись до апартаментов, Линора практически бес сил упала на мягкий большой белый диван, стоящий напротив огромных окон во все стены. Столько всего свалилось всего за несколько последних дней, и надо быть готовой принимать важные решения. Линора перевернулась на спину и посмотрела в потолок, на котором сияло искусственное звездное небо.

- Телевизор, новости, потолок, - отчеканила Линора.

Где-то неслышно повернулся проектор, и часть звездного неба превратилась в симпатичную ведущую.

- По последним данным усталость планеты составляет 87,65%, что на три сотых меньше вчерашнего показателя. Сегодня так же вступила в полномочия новая глава синдиката Стерлайн Линора Стерлайн…

Линора устало прикрыла глаза.

- Госпожа Стерлайн, к вам пришел господин Шнейер, - уведомил ее компьютер.

- Впусти, - вяло отозвалась женщина.

Мавнар Шнейер занимал должность помощника главы синдиката Стерлайн. Кроме того, он был близким давним другом Линоры, хоть и не скрывавшим свое расположение к ней.

В просторную комнату вошел красивый брюнет в темном дорогом костюме. В руках он держал небольшой компьютер, постоянно мигающий от многочисленных входящих сообщений. Мавнар заметно забеспокоился, увидев состояние Линоры. Он присел рядом с ней и заботливо посмотрел в уставшие глаза.

- Госпожа Стерлайн, с вами все хорошо?

Линора ничего не ответила, лишь отвела взгляд.

- Госпожа Стерлайн, - осторожно продолжил Мавнар. – Вы ездили за пределы города? Я видел сигнал от вашей машины в 270 километрах от города! А затем сигнал исчез!

- Ты следил за мной? – спросила Линора, не поворачивая головы. – Один из двигателей в машине сломался. Мне пришлось немного задержаться.

Мавнар резко встал и отошел к огромному окну. Ответ Линоры его сильно насторожил. Машина главы синдиката была самой современной модели, вероятности поломки почти нулевая. Некоторое время он задумчиво молчал, смотря куда-то вдаль сквозь стеклянные небоскребы, в которых кое-где горели огни.

- Нет, - наконец произнес он. – Я всего лишь беспокоился за вас, госпожа Линора. После смерти супруга вы словно сама не своя. Это тяжелая утрата для всех нас. Но вы переживаете сильнее всех. Если желаете, госпожа Линора, я готов стать вашим утешальщиком…

Линора вздрогнула и удивленно посмотрела на своего помощника. В городах богатые дамы, лишившиеся мужей, нанимали себе утешальщиков. По сути, любовников, которые скрашивали серые будни «несчастной вдовы». Как правило, такие отношения строились на притворстве, лжи и лести. Линора не одобряла утешальщиков и была потрясена предложением Мавнара. Хотя и понимала, что в случае согласия, ее отношения с помощником будут несколько иными, но она была еще не готова. Да и ее чувства к Мавнару были скорее дружескими, нежели более серьезными.

Линора встала с дивана, подошла к Мавнару и слегка улыбнулась.

- Мавнар, не стоит, - произнесла она. – Со мной все в порядке, я всего лишь устала.

Мавнар слегка поклонился ей.

- Вы глава синдиката Стерлайн, - ответил он. – От ваших решений будет зависеть судьба всего города. Вы ведь намерены продолжать проект «Марс-2065»?

- Поговорим об этом завтра, - Линора устало зажмурилась. – Я намерена созвать совещание, нам есть что обсудить. А теперь я хочу отдохнуть.

Мавнар кивнул и уже направлялся к выходу, когда Линора окликнула его.

- Мавнар, собери также на завтра все данные по перераспределению. Это не для собрания, это лично для меня.

Помощник остановился, на секунду задумался.

- Хорошо, - ответил он. И вышел из апартаментов.

- Госпожа Стерлайн, господин Шнейер покинул Вас, - также беззаботно оповестил компьютер.

Линора вновь погрузилась в свои мысли. Таинственный незнакомец, встреченный ею на дороге, не давал покоя. Почему-то он казался очень Линоре очень знакомым, но она была уверена, что не встречала его прежде. Ее взгляд невольно упал на меняющиеся фотографии на стене: вот она и Дарвен на постройке первого звездолета, ее День Рождения, их свадьба. Линора почувствовала неприятный ком в горле и горячие слезы на щеках. Она решила, что можно дать немного волю чувствам, чтобы завтра никто не увидел их в этом искусственном мире.

 

Часть 4.

Мавнар спустился в стеклянном лифте на несколько этажей ниже. Он уже подходил к своей квартире, когда его компьютер оповестил:

- Господин Шнайер, с вами пытается связаться доктор Стехард.

- Соединяй! – немедленно ответил Мавнар, при этом его голос немного дрожал. Он спешно вошел к себе домой.

- Господин Шнайер, - прозвучал из компьютера голос доктора. – Мы тщательно рассмотрели вашу просьбу, но, боюсь, наша Научная Академия не сможет вам помочь. Мы не занимается такими разработками.

- Неужели совсем ничего нельзя сделать? – взволнованно спросил Мавнар. – У господина Стерлайна должны были остаться хоть какие-то данные по его разработкам!

Компьютер на несколько мгновений замолчал. Доктор медлил с ответом. Мавнар прислонился к стене в просторной прихожей. От ответа доктора зависела его жизнь.

- Господин Стерлайн не отчитывался перед нами касательно своей работы, - наконец ответил Стехард. – Более того он лично давно уже прекратил с нами сотрудничество. Он занимался своими разработками один. Похоже, вы были единственным его помощником.

- Я был его подопытным материалом и только! – не выдержав, закричал Мавнар, но сразу же взял себя в руки. – Спасибо за помощь, доктор, - быстро поблагодарил он и отключился.

- Вот, значит, каков мой приговор, - с досадой прошептал он себе.

Он несколько раз прикоснулся к своему компьютеру, и тот высветил цифры: 153:26:47… Последние две цифры быстро менялись, ежесекундно убывая, отсчитывая драгоценное время.

- Чуть больше шести дней, - с досадой процедил Мавнар.

Он должен был торопиться. Ему надо было за считанные часы закончить то, что Дарвен Стерлайн создавал годами. От этого зависела жизнь Мавнара. Но странное поведение Линоры не давало ему сосредоточиться. Он недоумевал, для чего главе синдиката могли понадобиться данные по перераспределению, но догадывался, что это как-то связано с ее поездкой за город. Странные и пугающие мысли вдруг посетили Мавнара. Он вспомнил, что за пределами города есть другой мир – мир витамцев. Внезапно несколько догадок сложились в почти цельную картину всего, что произошло с Линорой.

Мавнар быстро прошел в свой кабинет и сел за огромный полукруглый стол.

- Мавнар Шнейер, - четко произнес он.

На столе засветилось несколько экранов разных размеров, еще один голограммный большой экран появился над столом.

- Автостоянка жильцов 135 небоскреба на 11 центральной дороге. Местонахождение машины Линоры Стерлайн. Модель S’s D 17 d.

Изображение на большом экране быстро стало меняться, но затем резко потускнело.

- Доступ закрыт. Пожалуйста, идентифицируйтесь, - вежливо произнес голос.

Мавнар раздраженно откинулся на спинку удобного кресла.

- Мавнар Шнейер, главный помощник главы синдиката Стерлайн. Уровень доступа А дробь 3, - как можно спокойнее произнес он.

- Доступ разрешен, - так же беспристрастно ответил голос.

Помощник облокотился на стол.

- Местонахождение машины модели S’s D 17 d, - повторил он. Проблем с поиском машины быть не должно. Никто в городе не мог позволить себе такую как та, на которой ездила глава синдиката.

- Найдена одна машина, соответствующая запросу.

- Подробный анализ состояния, - потребовал Мавнар. Он не поверил словам Линоры о поломке, но все же хотел надеяться, что они оправдаются. На экране появилось изображение автомобиля главы синдиката. Меньше, чем через минуту, появился подробный отчет о его состоянии. Всего лишь пробежав по нему глазами, у Мавнара защемило сердце. По машине явно ударили с огромной силой. Повреждения говорили об аварии. Или нападении.

- Линора, - вздохнул Мавнар. – Что же все-таки произошло?

Но отчаяние и беспокойство быстро сменились гневом. Мавнар недоумевал, как кто-то мог посметь напасть на Линору. Смерть Дарвена показала, что город вовсе не так безопасен, как казалось. А значит, опасность угрожает и Линоре. Это разозлило Мавнара. Его попытка приблизиться к главе совета, чтобы защитить ее, была отклонена. Он был практически беспомощен. Мавнар с силой сжал кулаки.

- Витамцы, - приказал он. – Полная информация.

На экранах появились какие-то статьи, видеоролики. Была уже глубокая ночь, но Мавнар вовсе не собирался отдыхать. Он хотел знать о своих врагах все.

 

Цвет неба

Как-то раз осенним пасмурным днем я шла по парку. Большая часть деревьев уже потеряли свои листья, и эти некогда красивые разноцветные платья лежали тусклыми лохмотьями на дороге. Было довольно прохладно, местами капал неприятный осенний дождь. Я старалась как можно скорее уйти с промозглой улицы и попасть домой.

Но внимание мое привлекла странная пара, которую я увидела в парке. Молодой парень на вид лет 25 и маленькая девочка лет шести, неуверенно ходящая вокруг скамейки. Ее радостная улыбка никак не вписывалась в серый день, наверно, поэтому этот лучик света, исходящий от ее лица, так и привлек мое внимание. Молодой человек весело смеялся, временами поддерживая девочку, чтобы та не упала. С ней было что-то не то. Ходила она очень неуверенно, вытягивая руки вперед, словно ощупывая ими путь. Я очень быстро все поняла. Девочка была слепой.

Я решила подойти чуть поближе и сделала несколько шагов к ним.

- А потом, когда у голубки зажило крыло, - услышала я рассказ молодого человека. - Она полетела высоко-высоко в небо! Выше облаков к самому солнцу!

Парень легко подхватил девочку и закружил ее в воздухе, та заливалась смехом. Глядя на них, глубоко в душе что-то зашевелилось. Ребенок, которого природа лишила радости красок и красоты окружающего мира, радовался настолько искренне простому рассказу о голубе, полетевшем в небо.

На следующий день я снова увидела их на том же месте. Они выгуливали маленького щенка, который путался в поводке и отчаянно пытался его перегрызть. Девочка пыталась поймать собачонку, но та ловко уворачивалась. И снова раздавался смех, полный счастья. На этот раз я не выдержала и подошла к молодому человеку.

- Простите, это ваша сестра? – робко спросила я.

- А? – парень оглянулся, откидывая назад рукой светлые волосы и поправляя сползшие очки.

- Я уже второй день здесь иду и вижу вас с вашей сестрой…

- А, это не моя сестра, - улыбаясь ответил он и рассмеялся: щенок играл с развязавшимся шнурком его ботинка.

- Девочка… Она ведь не видит?

Грустная тень проскользнула в голубых глазах.

- Да, она больна с самого рождения, - глухо отозвался парень, наклонившись завязать шнурки. Щенок побежал за девочкой.

- Но благодаря вам она такая счастливая, - я попыталась хоть как-то его поддержать и села на скамейку рядом.

- Скорее всего, это ее последние дни. Да, я хочу, чтобы она была самой счастливой на свете, - ответил он, не поднимая глаз.

- Возможно, ваша сестра еще поправится, - я предприняла вторую, увы, неудачную попытку подбодрить его.

- Она не моя сестра, - парень вновь откинул растрепавшиеся волосы. – И никогда ею не была. Я работал врачом в областной больнице. Хорошее место, что еще нужно молодому медику. Я проработал там 3 месяца, когда к нам попала Элеонора. Ее семья очень богата и, к сожалению, крайне безответственно! Мать девочки во время беременности совсем не следила за собой, и результатом стал неизлечимо больной ребенок. Шесть лет ее воспитывали дома няни – родители считали ее «дефектной» и не обращали на нее никакого внимания. Потом у девочки начались странные приступы, и ее положили в больницу. За два месяца, что она у нас пробыла, ее ни разу никто не навестил. Родители только присылают деньги и все. Меня уволили из-за того, что, по их словам, я уделял девочке чересчур много внимания. Но у меня сохранились старые связи. Я узнал, что у Элеоноры какая-то смертельная болезнь, и ей осталось не больше месяца, но в подробности меня не посвятили. Я договорился, даже заплатил, чтобы я мог брать ее на такие прогулки. Сейчас я преступник, получается так. Тогда пусть меня арестуют, если дарить кому-то любовь и радость – преступление!

Слезы Потекли из светлых глаз. Парень сразу же снял очки, одновременно вытирая рукой несколько капелек, выбежавших из глаз.

- Андрей! Андрей! - закричала девочка и подошла к нему. В руках она держала уставшего, но счастливого щенка. – Я поймала его! Андрюша!

Андрей улыбнулся, взял собачку из ее рук и погладил девочку по голове.

- Умница моя! – похвалил он ее, а голос его так и дрожал.

- Значит, ты и есть Элеонора? – спросила я девочку.

Она повернулась на мой голос, но потом улыбнулась.

- Да, я Элеонора. Андрей говорит, что так зовут только принцесс! А еще он пообещал, что когда я вырасту, он женится на мне, и мы уедем далеко-далеко…

Я невольно улыбнулась. Мне показалось, что Элеонора полна сил, я от всей души пожелала ей исполнения всех ее желаний. Закончив тараторить, девочка вдруг спросила:

- А какого цвета небо? Оно, наверно, очень красивое…

Андрей обнял ее и, подумав, ответил.

- Оно бывает разным. Бывает голубым-голубым, а иногда оно серое, тогда из него идет дождь.

- Я бы очень хотела увидеть голубое небо! – воскликнула Элеонора.

Следующие несколько дней я видела их в парке на том же месте. Но однажды, придя в туда, я увидела на скамейке одного лишь Андрея. Он как будто постарел и осунулся. Плохое предчувствие больно укололо меня в сердце.

- Где Элеонора? – спросила я, подбежав к нему. – С ней все хорошо?

- Она умерла, - хриплым голосом отозвался Андрей. – Час назад я зашел за ней, и у нее случился приступ. Она упала и стала умирать у меня на руках. Я как сейчас слышу ее последние слова. «Андрей, я вижу его. Я вижу небо. Оно, как ты и рассказывал, голубое-голубое. Какой же прекрасный цвет у неба!» И потом она умерла.

Я оставила Андрея, я ничем не могла ему больше помочь. Да и вряд ли кто-нибудь смог бы.

Спустя несколько дней я наткнулась на небольшую статью в газете: бывшего врача областной больницы Андрея Кохинова осудили за похищение ребенка и подкуп персонала больницы.

Я вышла на улицу. Мысли в голове путались, а внутри было как-то больно и неприятно. Я резко подняла голову и посмотрела вверх. Я посмотрела на небо. Голубое-голубое. Но каким жестоким показался мне его голубой цвет.