Глава II. Эволюция растафари и массовая культура

Явление "культурного империализма" подробно изучено и многократно заклеймлено. В этой связи общественных деятелей '"Третьего мира" особенно беспокоит молодёжь. На региональной конференции по проблемам африканской молодёжи (Найроби, декабрь 1979 г.) представитель Кении заявил: "Сегодня молодёжь испытывает культурное отчуждение. Она вовлечена в мировой культурный процесс. По радио, ТВ и другим средствам массовой информации она может мгновенно воспринимать как хорошие, так и дурные культурные образцы из других регионов мира. Поэтому молодёжь стоит перед дилеммой. Ей надо сделать выбор между различными культурами".[46] Но чисто фольклорное отношение к национальной культуре не ликвидирует болезненного комплекса архаичности. Само слово "традиционное" вызывает у молодых африканцев неприятие как символ отсталости и консерватизма, а в интересе европейцев к африканской экзотике видится нечто оскорбительное. Да и не соответствует уже традиционное искусство духовному миру африканского горожанина. Оговоримся, что следует различать "традиционное" и "самобытное", т.к. первое часто употребляется вместо второго. Традиционная культура - это культура, основанная на элементарных формах мышления и социально-экономической практики, т.е. культура патриархального общества. Это понятие передает не специфику данной культуры по отношению к другим национальным культурам, а ее внутреннюю структуру и уровень развития. Самобытность не сводится к традиционному, а современное не сводится к европейскому. Европейская культура - это просто иная самобытность. Развивающиеся страны находятся сегодня в процессе формирования современной самобытной национальной культуры. В известном историческом анекдоте обоядившегося в мурмолку и кафтан славянофила простолюдины принимают за "персиянина": "Глянь-ка, каково вырядился: должно, настранец". В подобном курьёзном положении оказались и традиционалисты в Тропической Африке.

Не получают признания и попытки африканских "западников" механически перенести на родную почву достижения европейской культуры, тем более, что желание быть "не хуже других", утвердить своё равноправие в мировом сообществе интеллектуалов приводит к обращению африканской творческой интеллигенции "прогрессистского" направления к сложным авангардным формам. Жителю Лагоса и Абиджана одинаково чужды и традиционализм, и вестернизаторство, неспособные адекватно отразить своеобразие их мироощущения.

В этой ситуации лубочная массовая городская культура, обычно непрофессиональная и копирующая приёмы китчевой культуры Запада, но "национальная по содержанию" легко побивает своих мало популярных соперников. По глубокому замечанию В.Б. Мириманова, "аморфный, стихийный характер маргинальной художественной культуры обеспечивает ей в быстро меняющихся современных условиях относительную стабильность, позволяет непосредственно реагировать на запросы своей среды. Анализ общей ситуации подводит к выводу, что именно здесь, в этой неоформленной стихии, в большей степени, нежели в традиционном или урбанистическом искусстве, имеется возможность для появления и укоренения адекватных форм новой африканской художественной культуры".[47] Не случайно в исследованиях, посвященных профессиональному искусству Африки, "речь идёт главным образом об авторах и, как правило, ничего не говорится о том, кому адресовано их творчество", и горожане, и сельские жители почти ничего не знают о современном профессиональном искусстве.[48]

Что же касается того, откуда черпаются формы такого "переходного искусства", то для него не менее, чем для "высокого искусства", справедливо замечание того же автора: "Теперь не горами то время, когда новое искусство прочно станет на национальную основу, не ту, которая питала традиционное искусство, а ту, которую являет собой современная африканская действительность, "преображенная прикосновением с культурой других народов".[49]

§1. Роль культуры диаспоры в "модернизации африканской культуры: "чужое свое".

В какой, однако, форме происходит это приобщение африканской культуры к мировой? Наибольшие внешние влияния в маргинальной непрофессиональной городской культуре Африки носят две черты: во-первых, они черпаются из поп-культуры, во-вторых, наиболее органично и безболезненно, совершенно "как свои" входят в африканскую городскую культуру элементы культуры африканской диаспоры. Поскольку они обычно уже привязаны к современным средствам выражения, современным формам, современным каналам массовой коммуникации, а мир диаспоры лишён патриархальности, то именно в этом обличье входит в африканскую культуру "современное". Нетрудно заметить, что, например, все наиболее популярные стили африканской городской поп-музыки - это "репатрианты" из Нового Света. Так, заирско-конголезский "гитаристский стиль" возник в начале века, когда на строительство железной дороги через Матади были завезены антильские рабочие. Но уже через десятилетие гитара воспринималась в этом регионе как народный инструмент, выработалась собственная манера исполнения. Из Нового света занесена заирская румба и её варианты: кара-кара, буше, суку, кири-кири. Южноафриканские стили квела, мбаканга и "тауншип джайв" несут следы афро-американского влияния, особенно свинга и соула. Из сочетания традиционного ритма "осиби", североамериканского джаза и латиноамериканской манеры игры на гитаре родился западно-африканский стиль "хайлайф". Уходят корнями в музыку диаспоры и другие наиболее популярные стили городской музыки континента: аль-джад в Либерии, макосса в Камеруне, майло-джаз в Сьерра-Леоне, зимбабвийская сунгура, восточноафрикаская сега, конголезско-заирский стиль "суку", адаха в Гане, сенегальский мбалакс, нигерийский афро-бит, мараби в ЮАР, "экспортный вариант" африканской музыки "афро-рок" и т.д.

Даже стили, возникшие из традиционных африканских корней (хвалебная песня йоруба джуджу, породившая одноименный стиль поп-музыки и старинная форма фуджи у хауса) не избежали этого влияния.

Два чисто карибских стиля стали наиболее популярной музыкой на Африканском континенте: зук (особенно в исполнении антильской групы "Кассав") и рэггей.[50] Обычно массовую культуру рассматривают как канал, по которому якобы "низкопробные" ценности буржуазной цивилизации просачиваются в развивающиеся страны. Но именно в сфере массовой культуры был впервые дан эффективный отпор культурной гегемонии Запада. Разнообразные проявления массовой культуры третьемирского происхождения не только "потрафляют невзыскательному вкусу" широких масс. Они утверждают - и в этом причина их успеха - понятные и близкие этим массам ценности, пусть даже в примитивной и пошловатой манере.

Если на содержательную сторону культуры методами культурной политики воздействовать затруднительно, когда к этому не располагают другие аспекты общественной жизни, те положительное влияние культурная политика может оказать, поддерживая сбалансированную структуру национальной культуры. Культурная же политика развивающихся стран обычно строится не "снизу", а "сверху", с её элитарных этажей. В итоге

подавляющее большинство населения оказывается вовсе вне культурной политики переходя на "самообеспечение", удовлетворяя свои культурные запросы самоделками.[51]

В процессе межкультурного диалога воспринимающая сторона часто утверждает свое достоинство копированием формальных характеристик "передающей" культуры: возникает представление, что полноценная культура должна обладать набором признаков, которыми обладает западная культура. Эти признаки начинают старательно копироваться. Чуждые самобытной культуре формы ничего не дают её развитию, в то время как предоставленные самим себе нижние этажи культуры деградируют. В середине 60-х советская пресса радостно писала о создании мордовской национальной симфонии (подразумевалось, что теперь-то мордовская культура вошла в семью официально признанных "высокоразвитых" культур и будет развиваться семимильными шагами). Важнейшими событиями в культуре каждого народа объявляется создание "национальной оперы", "национальной симфонии", пусть даже естественное развитие этой культуры к данной форме её не подводит.[52] В энциклопедическом словаре "Африка" в статьях по музыке отдельных стран написание первой национальной оперы выделяется как значительное событие, хотя на реальное состояние культуры оно накладывает малозаметный след.[53]

В Африке, где теоретическая мысль и художественная культура формировались под сильным влиянием и в рамках чужеродной интеллектуальной традиции, был утрачен "сквозной" характер культуры. Между её нижними и верхними этажами не было сообщения: структурное несоответствие массовых представлений философским и политическим доктринам элиты перекрывает каналы циркуляции информации куда надёжнее, чем поголовная неграмотность. Похожая картина наблюдалась в России, обратная - в Индии, Японии, Латинской Америке, арабских странах. Автора некогда поразили результаты обследований латиноамериканских и африканских студентов: выяснилось, что даже элитарная культура Латинской Америки достаточно органично входит в живую народную культуру. Малообразованные люди читают К. Фуэнтеса. Г. Маркеса и В. Льосу. Сельские жители в Никарагуа знают на память множество стихов Рубена Дарио, основоположника латиноамериканского модернизма, поэта довольно сложного. В то же время африканцы практически незнакомы с тем, что считается в Европе их современной культурой. Рабиндранат Тагор был широко читаем, а гандизм стал массовым движением, толстовство же в понимании крестьян так и осталось барской затеей. Труды африканских интеллектуалов получают больший резонанс на Западе, чем в умах простых африканцев. Растафаризм показал, что ту же потребность, которая вызвала обращение интеллектуалов к проблемам культуры, испытывает и массовое сознание: в "культуре растафари" не принадлежащие к интеллектуальным сливкам молодые люди увидели упрощённый аналог привлекательных, но чересчур мудрёных концепций, изложенных к тому же в понятиях чужой культурной традиции. Если негритюд стал элитарным культурным мифом, то раста - культурным мифом массового сознания, "негритюдом для масс".

Музыка рэггей во многом выражает самосознание и формирует мировоззрение молодых африканцев. Экзистенциализм пропагандировал себя в прозе и драматургии, негритюд - в поэзии, "новое левое" и растафари - в рок-музыке, и этот способ оказался поразительно эффективным. Гарвеизм в межвоенные годы был известен лишь малой группе образованной африканской молодёжи, мистифицированный неогарвеизм растафари мгновенно завоёвывает африканскую молодёжь в 70-е гг. благодаря музыке рэггей. Бунтари 60-х знали о "новом левом" в основном не по Герберту Маркузе, а по Бобу Дилану. Африканский юноша знаком с лозунгами культурного национализма не по М.П. Ндиаю и Альюну Диопу, а по Бобу Марли и Альфа Блонди. Кстати, почти все молодые африканцы, знающие о М. Гарви, знают о нём (или впервые услышали) из песен рэггей. Из трёхсот опрошенных автором студентов-африканцев (соотношение говорящих по-английски, по-французски и по-португальски примерно одинаковое) работы африканских теоретиков (любых) читали 12%, стихи или прозу наиболее известных африканских писателей и поэтов по предложенному списку - 35% (обычно помнят по школе, но сами произведения знают плохо). Эти данные показательны лишь условно. Так, среди нигерийцев А. Тутуолу не знает никто. B. Шoинку знают все как лауреата Нобелевской премии, но почти никто не читал, зато С. Эквенси[54] знают все), рэггей же обожают все, причём не говорящим по-английски известно содержание песен. Что же касается духовной жизни их менее образованных ровесников, то тут массовая культура, и не в последнюю очередь - рэггей, господствует уже безраздельно. Увлечение рэггей как музыкой часто сопровождается неприятием растафари как культа или субкультуры. Но, конечно, невозможно слушать ежедневно рэггей, не усвоив непроизвольно что-то из панафриканских клише, из которых состоят тексты песен.

Подобное явление характерно и для противоположной - универсалистской - психологической установки. В наиболее отчётливо оформившейся в "западной Африке субкультуре универсалистски-западнического стиля "сап", или же "сапе" (аббревиатура от "Societe des Ambiaceurs et des Personnes Elegantes")[55] роль музыкального стержня и канала распространения сыграла конголезско-заирская музыка в cтиле суку и танец куса-куса. Субкультура возникла в самом конце 70-х как реакция на угрюмый фундаментализм раста-рэггей и явилась субкультурой дендизма, аналогичной тедам, модам и попперам, охватившей низы городской молодёжи, стремившиеся поднять свой статус (точь-в-точь как теды и моды) "шикарным" видом. Звезда суку и "король сапе" лидер групп "Зайко Ланга Ланга" и "Да здравствует музыка" Папа Вемба поведал: "Я сказал себе, что, несомненно, сапе сможет воздействовать на молодёжь через музыку. Их реакция превзошла мои ожидания, вся молодёжь гуртом повалила в "сапе"".[56] Другие звёзды стиля суку - Рэи Лема (он одно время использовал также элементы стиля раста-рэггей), Канда Бонго Мэн, М'Билиа Бел, Чала Мвана, Абети (все - заирцы) - также входят в субкультуру "сапе".

Если в 60-е гг. африканская молодёжь тяготела к поп-и рок-музыке США и Великобритании, а местная молодёжная музыка и музыка других стран "Третьего мира" считалась чем-то второсортным, то в 70-е годы африканская и карибская музыка вытесняет западную и даже имеет коммерческий успех в Европе.[57] Позже это произошло и с советским роком, но в африканской и карибской музыке меньше вторичности: имея близкое к роковому звучание и мятежный дух, рэггей никогда не воспринималась как нечто привнесённое извне, а тем более "чуждое", хотя и возникла вне Африки (правда, из африканских корней). Подводя итоги развития африканской музыкальной культуры в 80-е гг., нигерийский журнал считает самым значительным явлением из тех, что смогли захватить весь континент целиком, увлечение африканцев рэггей: " Ответом африканской молодёжи, испытывающей неудовлетворённость под двойным давлением "современного" западного диско и "традиционной" местной музыки, стало появление в изобилии африканских групп рэггей вслед за смертью в 1981 г. Боба Марли, поборника интересов Третьего мира. [58] Среди африканских певцов рэггей-раста наибольшего успеха добился ивуариец Альфа Блонди, но и в большинстве других стран есть собственные пропагандисты рэггей. Столь разные музыканты, как Сонни Окосун, Маджек Фашек, Бонгое Иквуе, Нана Ампаду, Type Кунда и сенегальская группа "Сюпер диамон" представляют свои варианты рэггей, и все они утверждают: "Это африканская музыка". [59]

Не столь отчётливо, как в рэггей, но связь культурного национализма в его восприятии "низами" с молодёжными субкультурами и массовой культурой бросается в глаза и в отношении других стилей "чёрной" музыки. Пожалуй, наиболее глубоко была исследована связь чёрного национализма, движения "Чёрных мусульман" и джаза Колтрейна как музыкального выражения культурного национализма в монографии Фрэнка Кофски "Чёрный национализм и революция в музыке" (Kofsky F. Black Nationalism and the Revolution in Music. N.Y.: Pathfinder Press., 1970) а также в опубликованной в 1966 г. в американском журнале "Джаз" дискуссии "Джаз и революционный чёрный национализм" и в работе Ф. Каррлса и Ж. Комолли "Чёрная власть фри-джаза" (Carrles Ph.,Соmolli J. Free Jazz/Black Power. P., 1971). То же самое в отношении музыки соул - в работе Дж. Хиши (Hishey J. Howbere to run.The story of Soul Music. N.Y., 1984), блюза - в книге ведущего теоретика североамериканского культурного национализма в 70-е и 80-e гг. Леруа Джонса ("националистическое" имя - Амири Барака) (Jones L. Blues People: Negro Music in White America (1963); Idem, Black Music. N.Y.- William Morpow & Co., 1967; Он же, кстати, написал и брошюру Reggae or not! Contact II Pbl., 1982).

Но эти и многие другие работы посвящены музыкальной культуре диаспоры. Помимо упоминавшейся книги Я. Конате, единственное исследование, выявляющее связь чёрного национализма, трущобной субкультуры и музыки - блестящая монография Дэвида Коплана, посвященная субкультуре тауншипов ЮAP (в отечественной литературе на эту связь бегло обратил внимание В.П. Городнов). Помимо показательного параллелизма движения "Чёрное самосознание", субкультур радикального студенчества с одной стороны и "цоци" (типичная трущобная субкультура насилия, аналог камерунских "бандазало" и легшей в основу раста-рэггей субкультуры "руд бойз") - с другой и музыкального неотрадиционалистского стиля мбаканга, проповедовавшего идеи Чёрного самосознания, особенно в творчестве группы "Маломбо", замечательно то, что наибольшее воздействие на массовую культуру тауншипов оказывают те стили музыки диаспоры, которые в наибольшей степени окрашены "черным национализмом", в том числе рэггей.[60] Их влияние придает массовой культуре особую восприимчивость к идеям культурного национализма и реально подключает её к глобальному панафриканскому единству в сфере идеологии.[61] Иначе говоря, массовая культура служит мостом для передачи в Африку националистических теорий диаспоры на "простонародном" уровне. Всё это сливается в противоречивый комплекс, в котором музыкальный стиль становится точкой единения националистической культурно-политической идеологии, "Чёрной теологии" и поведенческих замашек юношеской делинквентности.

Важность лёгкой музыки для пропаганды своих идей понимал уже М. Гарви. В ходе распространения акций пароходной компании "Чёрная звезда" его сторонники выпустили пластинку дуэта "Джордж и Роскоу" с песенкой "Чёрная звезда" (сколько одноименных песен было спето в память о созданной Гарви компании певцами рэггей!). На музыку были положены многие песни Гарви, самая известная из них - "Держись невозмутимо" ("Keep Cool").

Насыщение "чёрной" поп-музыки и джаза (речь не о фольклоре Юга США, но о коммерческой музыке) духом чёрного национализма происходит в 60-е. Имаму Амири Барака назвал это "чёрной культурной революцией 60-х". "Музыкальным директором" "Чёрных мусульман" был бывший популярный певец калипсо Джин Уолкот ("мусульманское" имя - Луи X, позже - Луи Фаррахан), глава Бостонского, затем - Гарлемского храма, сменивший Малькольма Х на посту представителя "Нации Ислама" по связям с внешним миром. Ныне Фаррахан - глава отколовшегося с середины 70-х от более умеренного крыла "Нации ислама", возглавляемого сыном Илайджа Мохаммеда Уоллесом Мохаммедом, экстремистского крыла "Чёрных мусульман". В конце 50-х Луи Х записал пластинку в стиле калипсо "Мусульманин поёт: небеса белого человека - это ад чёрного человека" с изложением учения "Чёрных мусульман. В 80-е именно благодаря "спонсорству" Луи Фаррахана идеи "Нации" перекочевали через музыку рэп в субкультуру хип-хоп (кстати, известной исполнительницей "националистического" рэпа стала дочь Малькольма X Кубила Шабазз).

По характеристике Л. Ломэкса, "многие из "Чёрных мусульман" -прекрасные музыканты, выступающие в лучших джаз-группах страны".[62] Перед началом службы в храмах "Чёрных мусульман" обычно проходил джем-сейшн джазменов - членов Храма и выступления певцов блюза и соула. К началу шестидесятых поток джазовых композиций, вдохновленных идеями "Черных мусульман", насчитывает сотни названий: "Призрак Гарви" Макса Роуча, "Пророк" (посвящено Илайджу Мухаммеду), "Дакар". "Танганьика", "Африка", "Африканская леди", "Банту", "Ухуру" ("Независимость" на языке суахили), "Кванза", "Кучеза блюз", "Африканские фиалки", "Катанга", "Дагомейская пляска", "Послание из Кении", "Африканский вальс", "Человек из Южной Африки" (посвящение Паскалю Лутули) и множество других.

В 60-е гг. на волне борьбы за гражданские права в США возник стиль "афро": просторная цветастая рубаха "дашики", которую позже, с радикализацией настроений, сменила чёрная кожаная куртка и чёрный берет, вязаная шапочка, ношение "гри-гри" и "масонской египетской" символики, причёска "афро" и т.д. По духу это было смешение фундаментализма "Нации ислама" и радикализма "Чёрных пантер". Каналом распространения стиля стала музыка соул, отчасти - фанк.

Попутно о "Чёрных пантерах": при ничтожном их воздействии на политическую жизнь США - в сравнении с порицаемым ими за якобы неэффективность движением ненасилия Мартина Лютера Кинга - "Пантеры", поразив воображение чёрной – да и белой тоже - молодёжи, оказали огромное влияние именно на её жизненный стиль. И это вопреки намерениям самих "Пантер", устами Хью Ньютона осудивших культурный национализм как реакционный - в отличие от политического. По его словам, культурный национализм - это реакция на угнетение, а не борьба с ним. Идентичности и свободы не добиться, вернувшись к старой африканской культуре, это делает и папаша Дювалье, и это ничего не даёт: сама по себе культура не освобождает.[63] Здесь очевидно влияние троцкистского извода марксизма, привлекавшего Ньютона. Однако по воспоминаниям самих "Пантер" видно, что толчком к их пробуждению" стали с одной стороны Малькольм X, но с другой - "второй негритянский ренессанс" 60-х (первый "гарлемский ренессанс" имел место в 20-30-е гг. как движение за обретение черной общиной своей культурной идентичности).

§2. Растафари сектантского периода на Ямайке.

Божественность Хайле Селассие I после сообщений о его коронации стали проповедовать сразу три пророка - Леонард П. Хоуэлл, Джозеф Натаниел Хибберт и Арчибальд Данкли - независимо друг от друга. Проповедь подкреплялась своеобразным истолкованием отдельных мест из Библии, особенно тех, где упоминалась Эфиопия (в значении "Африка") или содержались "намёки" на африканское происхождение библейских персонажей (Иерем. 8; Псалмы 18, 21, 29, 48, 87, 135; Быт.18; Числа 6; Лев. 11, 21; Второзак. 16; Исайя 11, 43; Иер. 23, 28; Малах.1; Евр. 11; 1 Коринф. 4; 1 Тимоф. 6; 1 Иоанн. 4; 2 Фесс. З; Иезек. 5, 13, 23; 0ткр.13, 15, 17, 18, 19, 22. Братия пользовалась английским переводом 1611 г. - "Библией Якова I", нумерация псалмов в ней не совпадает с синодальным изданием).

Основой для подобного истолкования новости о коронации эфиопского императора принято считать знаменитое предсказание Гарви о грядущем воцарении африканского императора (если так, то Гарви явно имел в виду себя: он даже придумал себе титул "Временного императора Африки". Однако Роберт Хилл, крупнейший специалист по гарвеизму и издатель многотомного сборника источников и документов по гарвеистскому движению, равно как и по культу растафари, категорически отрицает, что Гарви когда-либо говорил что-нибудь подобное. Скорее всего, легендарная фраза о единении чёрной расы вокруг будущего могучего императора ему приписывается. Мало того, невольно став основоположником культа, сам Гарви к нему относился неприязненно. В 1933 г. он выставил Л. Хоуэлла из своей штаб-квартиры за распространение портретов императора, заодно обругав приверженцев культа.[64]

Похоже, что на деле возбудившее Кингстон пророчество принадлежит преподобному Джеймсу Моррису Уэббу, автору популярного среди растаманов сочинения,[65] и было сделано на съезде гарвеистов в 1924 г.

"Теоретическим" источником культа стало сочинение Роберта Этли Роджерса (The Holy Piby - искаж. Bible), названная им "Библией Черного человека", написанное между 1913 и 1917 и опубликованное в 1924. Второе издание, вышедшее в Ньюарке, штат Нью Джерси, значительной частью попало в Южную Африку, где священнослужитель родом с Барбадоса Чарльз Кудридж использовал "Библию Чёрного человека" для распространения идеи превосходства чёрной расы среди паствы основанной им в Кимберли "Афро-Этлийской Созидающей церкви". В 1925 г. вместе со своей помощницей Грэйс Гаррисон Кудридж основал филиал "Созидающей церкви" на Ямайке, где она получила название "Хамитской церкви". Именно её деятельность и подготовила почву для созревания идей растафари. "Библия Чёрного человека", как это позже будет общепринятым в растафари, считалась оригинальным, непосредственно переведённым с первоначального языка Библии - амхарского по представлениям её почитателей - и не искажённым белыми Писанием. Одна из глав была посвящена судьбам чёрной расы в контексте мировой истории от дня Творения до Страшного суда. Из этой же книги взяты и ранние песнопения растафари, в том числе и " Rasta Man Chant", в середине 70-х ставшее известным на весь мир благодаря пластинке Боба Марли.

Изучение "Библии Чёрного человека" вдохновило преподобного Фитца Бэлантайна Петтерсбурха на написание в 1926 г. ещё одного священного для растаманов труда - "Королевского пергаментного свитка о превосходстве чёрной расы".[66] "Свиток" включал и пророчество Уэбба, а также заманчивые перспективы грядущей всемирной Эфиопской империи под властью чёрного божественного правителя. "Свиток" был популярен среди панафриканских "эфиопианистских" организаций, распространённых на Ямайке, таких, как "Эфиопская гильдия" и "Миссия Братства" - из них позже выйдут проповедники растафари. Собственно. "Обетованный ключ", сочинение великого мистификатора Хоуэлла, якобы найденное им в Аккре древнее африканское Откровение ("Обетованный ключ", также получил название "Библия Расты") и там же опубликованное, а на самом деле отпечатанное в Кингстоне в 1935 г. - это не что иное, как плагиат с "Королевского свитка". История еврейского народа, изложенная в Ветхом завете - учили пророки растафари - это история африканцев, белые же евреи - самозванцы, выдающие себя за богоизбранный народ. За грехи свои чёрные иудеи были наказаны рабством в Вавилоне. Четыре пирата – Дж Хоукинс. С. Родс, Д. Ливингстон и Дж. Грант (как видите, всё исторические персонажи, известные из популярной литературы по истории Африки) - при Елизавете I привезли чернокожих в Америку, т.е. в Вавилон. Бог давно простил свой избранный народ, скоро он вернётся на Сион, известный непосвящённым как Аддис Абеба. Эфиопия - это рай чёрного человека. Америка - ад, Вавилон. Церковь - орудие Вавилона для обмана чернокожих. избавление ждет не на небесах, а в Эфиопии. Настоящий Бог белых - папа Иоанн ХVIII, глава Ку Клукс Клана (опять же налицо знакомство уличных проповедников с публикациями по межрасовым проблемам) и очередное воплощение Антихриста, прокажённого вурдалака, англосакса и рабовладельца Адама-Авраама. Маркус Гарви - новое воплощение Иоанна Крестителя, он вернётся на Ямайку в 1960 г. на присланных Хайле Селассие I кораблях, чтобы возглавить репатриацию. Если избавление не произойдет мирно, надо объявить "Военный танец Ватутси" (очевидно, растаманы видели в иллюстрированном журнале фото красочного танца народа тутси). Братия верила в переселение душ, авторитеты культа считали важным делом разгадывание того, кто из политических деятелей Вавилона является реинкарнацией кого из библейских или исторических персонажей.

Смерть и скверна идёт из Вавилона, поэтому порвавший с Вавилоном растаман бессмертен (позже бессмертие стало пониматься как вечность африканской культуры).

Власть над миром даёт скипетр Иудейского дома, похищенный в древности из Эфиопии Римом, а у Рима - Англией. Георг V послал на коронацию Хайле Селассие I своего сына, будущего Эдуарда VIII (ре-инкарнация Навуходоносора), чтобы вернуть скипетр и тем самым привести мировую историю на круги своя. Ему же, несмотря на отречение из страха перед открытым ему божеством скорым концом Вавилона, предстоит править Вавилоном в дни гибели. Орудием разрушения Вавилона станет зверь из откровения Иоанна. Под ним понималась Россия, избранный же народ после падения Вавилона придёт к бессмертию и торжеству справедливости.

Поскольку Бог создал человека по своему образу и подобию, то любое искажение божественного облика, в том числе стрижка и бритьё - грех. Растаманы стали носить длинные волосы, образующие локоны, - очень характерная черта их внешне то облика. По этой причёске, шокировавшей обитателей Кингстона, их прозвали "дрэдлокс" - "ужасные патлы", или просто: дрэдс. Ортодоксальных растаманов называют также "локсмен" и "нэтти дрэд" ("нэтти" на ямайском креоле - патуа - означает курчавую шевелюру африканца, в переносном смысле - презрительную кличку чернокожих. В духе завета Гарви "Чёрное - прекрасно" растаманы превратили глумливое словцо в предмет гордости.

Растаманы должны были соблюдать ряд запретов, частью взятых из Ветхого завета (Левит.11; Числа 6), частью - из африканских табу: не есть свинину, моллюсков, рыб без чешуи, не курить табак и не пить ром и вино (позже этот запрет стали объяснять тем, что братия вскоре будет пить пальмовое вино в Африке, ром же - напиток рабов на плантациях, питье холопов), не носить вещи с чужого плеча, не есть приготовленную посторонними пищу, не употреблять соль, уксус, коровье молоко, не играть в азартные игры, не касаться мертвых и т.д. Строго запрещалось всё, что ассоциировалось с бытом рабов ("Мы не едим, как Джим Кроу").

Бога братия называла "Джа" - от "Джехова", т.е. Иегова. Джа ассоциировался также и с Джа Джа, властителем Опобо в дельте Нигера, пленённого англичанами в 1887 г. и сосланного на о. Сант-Винсент на Карибах. Забавно, что Джа Джа (если судить по английским источникам, приводимым в отечественной историографии) как раз и был работорговцем. Бог Джа имел 71 воплощение, последнее из которых - Хайле Селассие I, Джа Растафари, о котором упоминается в Откровении Иоанна как о том, кто снимет Седьмую печать. Джа - Царь Царей, Лев Иудейский, Его Императорское Величество (или же аббревиатурой - просто О.Н. - "Н.I.М") из Дома Соломонова. Это о нём сказано: "И соберу остаток стада Моего из всех стран, куда Я изгнал их, и возвращу их во дворы их, - и будут плодиться и размножаться. И поставлю над ними пастырей... И воцарится царь, и будет поступать мудро, и будет производить суд и правду на Земле. Во дни его Иуда спасётся и Израиль будет жить безопасно... Посему, вот наступают дни, говорит Господь, когда уже не будут говорить: "Жив Господь, Который вывел сынов Израилевых из земли Египетской", но: "Жив Господь, Который вывел и Который привёл племя дома Израилева из земли северной и из всех земель, куда Я изгнал их", и будут жить на земле своей" (Иер.23:3-8). Находились в Библии и обоснования правомерности приписываемого Гарви пророчества: "И сказал Господь Аврааму: знай, что потомки твои будут пришельцами в земле не своей, и поработят их, и будут угнетать их четыреста лет. Но я произведу суд над народом, у которого они будут в порабощении; после сего они выйдут с большим имуществом" (Быт.15:13-14).

Хайле Селассие I почитался также под именем "царь Альфа", а его

супруга - "царица Омега" (её именем, кстати, названо издательство. выпускающее брошюрки растаманов, в Сан Хосе, штат Калифорния). 2 но-

ября ежегодно праздновалась годовщина коронации Хайле Селассие. Новых воплощений Джа не предвиделось.

Троица понималась как триединство Создателя Джа, избавителя Джа Растафари и Братии Растафари. Джа понимался также как Природа, Естественность в противовес искусственности западной цивилизации. Природа, воплощенная в Джа - это космическая творящая сила, воплощённая в Слове. Все люди, как деревья из семени, вышли из Слова.

Священной песней стал сочинённый "музыкальным директором ЮНИА (основанной Гарви Всемирной ассоциации совершенствования негров) Арнольдом Фордом "эфиопский" гимн.

Интересно, что в г. Монтегю-Бэй существовала маленькая "еретическая" секта, вместо Хайле Селассие обожествлявшая саудовского короля Ибн-Сауда. Соответственно, своей родиной и землёй обетованной члены секты считали Аравию. Особое внимание братия уделяла борьбе с "порабощением сознания" чёрного человека - позже эта тема станет главной в растафари. В этой связи крайне опасным и зловредным считалось европейское образование. В своих общинах "эфиопы в изгнании" организовали изучение истории Африки по трудам афро-американских историков националистического толка и амхарского языка в "Школах Харамбе" (на суахили "дружно взялись"). Понятие реинкарнации стало постепенно толковаться как возрождение утраченной культуры, возвращение к истокам.

Братии были известны работы множества теоретиков панафриканизма. Как отмечает Дж. Оуэнс, "они прочитывают все доступные им газеты и журналы; в особенности привлекают их книги и брошюры об Африке. Кроме того, они читают Библию, так как Библия считается наиболее ценной из всех книг".[67] Страсть к книгам по истории не мешала самому причудливому истолкованию прочитанного. Особенно большое впечатление произвели на братию открытия в Восточной Африке, сделанные семейством британских археологов Лики.[68] Вообще археология очень интересовала братию: "Извлечённая таким путём из-под земли история Африки породила молчаливые, но обильные свидетельства, подтверждающие справедливость того, что Библия рисует нас Чёрным Народом Израиля", - пишет Рас Келли в брошюре "Откровение Трона Джа".[69] Как свидетельствует Оуэнс, "рас-тафариане сидят и читают с газетой в одной руке и с Библией в другой. Они выискивают многосмысленные соответствия между современными событиями и потаенной писаной историей. Когда соответствия найдены, они используются для того. чтобы помочь интерпретировать точный смысл текущих событий и прозреть ход будущих".[70]

Целью "Школы Харамбее", по словам издаваемого братией листка "Голос Расты", было дать детям должное образование в африканском духе и уберечь их от тлетворного промывания мозгов, превращающего получающего европейское образование человека в существо, мыслящее как белый.

Поставив чёрную расу в центр всемирной истории и культуры, растафари превращает расовую принадлежность из фактора неполноценности в предмет гордости. Вот как отозвался о расте ямайский аристократ: "За всей этой фундаменталистской белибердой стоит, однако, здравая психологическая истина. В 20-е годы на Ямайке чернокожему, если он хотел спасти самоуважение, жестоко попираемое безумными расовыми предрассудками, оставались открытыми два пути. С одной стороны, он мог попытаться пробиться наверх и стать чем-то вроде "чёрного джентльмена". Многие пытались, но безуспешно. Или же он мог просто самоустраниться от общества, которое оскорбляло его, создать религию, культуру и образ жизни, которые полностью исключая белого человека и дела рук его. ставят его вне досягаемости пренебрежительного отношения белых и пропитанных предрассудками мнений, основанных на европейских ценностях… В какой-то мере растафаризм был лучшим путём. Растаманы исповедовали любовь, мир и согласие между людьми и расами. Освободившись от ежедневного воздействия доктрин превосходства белой расы, они достигли уверенности в себе и сбросили бремя, постоянно давящее более "респектабельных" чернокожих".[71]

Персонаж романа Джона Хирна, глава растафаристской "Чистой церкви торжествующей Африки" Маркус Хэнки говорит: "Вы, белые, лишили меня Бога. Бога и гордости. И пока мы не восстановим то и другое, как чёрный человек познает себя, а? Как он найдёт избавление?.. Не свободу подражать белым, как мы делаем сейчас. Я говорю об избавлении от прошлого. Это и есть судьба. Вот почему наша раса не может найти свою судьбу: наше прошлое осталось покинутым в Африке".[72]

Перевернутая картина навязанных расово-культурных статусов - это попытка компенсировать ущербное сознание, характерное для состояния маргинальности. Но понятие маргинальности передаёт не только положение создателей "культуры растафари". Мировым маргиналом сегодня стали массы городского населения развивающихся стран - в культуре, в политике, в экономике, в системе социальных связей. "Комплекс бездомности", присущий синдрому диаспоры, оказался близким и тем, кто ощутил себя бездомным, сидя на земле прадедов. Поэтому на следующем за сектантским, субкультурном этапе, растафари получает отклик со стороны молодёжи Третьего мира –да и не только Третьего.

Остановимся на двух "источниках" исторической мифологии растафари: эфиопианизме и "чёрном сионизме".

Эфиопианизм основан на упоминании в Библии Африки под именем Эфиопии, что уже давало обоснование претензиям на редкую древность африканской истории, в религиозной форме он проявился в создании "эфиопских" церквей - не отходивших от христианской догматики, но организационно самостоятельных. На Ямайке первая "эфиопская" церковь появилась в 1784 г., хотя согласно "Официальной хронологии растафари". составленной исповедующей культ университетской профессурой, к "50-летию движения", первое упоминание об "эфиопианизме" среди ямайских рабов датируется 1748 г.[73] Возможно, это просто опечатка.

Принадлежность к библейским народам основывалась на Книге Чисел 12:10, Деяниях св. Апостолов 8:27. но главное - на Псалме 68 (67:32 по синодальному изданию православной церкви): "Придут вельможи из Египта: Эфиопия[74] прострёт руки свои к Богу". Туманный смысл этого речения позволял толковать его в самом привлекательном для черной расы смысле и делал его излюбленной цитатой как сектантов, так и интеллектуалов-почвенников.

Эфиопские церкви, кроме названия, никак не связаны с основанной по преданию св. Марком в IV в. монофиситской эфиопской церковью.

"Классическим периодом эфиопианизма" были 1872-1928 гг., когда эфиопские церкви множатся по всему миру.[75] Даже в рамках англиканской церкви в 1900 г. был образован "Орден Эфиопии". В отличие от трибалистских сионских церквей, эфиопские были ориентированы на панафриканизм, единство чёрной расы. Церковное миссионерское общество в Сьерра-Леоне издавало в конце XIX в. журнал "Эфиоп". Слияние панафриканских настроений с религиозным единством африканцев отстаивалось в книге студента Эдинбургского университета, йоруба по этнической принадлежности, Банделе Омонийи (Omoniyi B. A Defence of the Ethiopian Movement. Edinburgh, 1908). Эфиопианистами были Дж. А. Б. Хор-тон, Дж. Джеймс, М. Агбеби и многие другие чёрные националисты - как почвенники, так и западники. В 1920 г. афро-американцем Гарри Дином якобы велась пропаганда по созданию Эфиопской империи, простирающейся на вcю Африку, за что Дин был выслан из Кейптауна. По существу, эфиопской была созданная Гарви при ЮНИА Африканская православная церковь во главе с предтечей Чёрной теологии Александром Мак-Гаиром, призывавшим к вере в Чёрного Христа и объявлявшим всех центральных библейских персонажей африканцами. Позже на Ямайке действовала гарвеистская Африканская методистская епископальная церковь, а также гарвеистская Эфиопская православная церковь, у которой были определённые трения с растафари, так как она отказывалась обожествлять Хайле Селассие. Позже, после визита Хайле Селассие на Ямайку в апреле 1966 г. в рамках миссионерского "культурного обмена" в 1968 г. на острове открывается и подлинная эфиопская церковь, но она была быстро поглощена растафари, так как весь её приход состоял исключительно из растаманов, донимавших священников еретическими с точки зрения ортодоксии вопросами о божественности императора.

Первый из пророков (пока ещё предтеч) растафари Александр Бэдуорд, объявивший себя в 1920 г. мессией и смутивший умы, подготовив их тем самым к восприятию десятью годами спустя идей Хоуэлла и его единомышленников, ещё в 1894 г. основал эфиопскую Ямайскую баптистскую церковь.

В народной культуре Ямайки интерес к Эфиопии как духовной родине всех чернокожих проявлялся во внимании к прошлому и настоящему Эфиопии. Так, один из сельчан в романе Телуэлла о легендарном налетчике и певце рэггей Риджине "Пусть только сунутся"[76] приурочил лущение кукурузы и последующую вечеринку к годовщине битвы при Адуа.[77]

Религиозный растафаризм дополнялся политическим - собственно. это была ранняя форма панафриканизма. В 1905 г. студенты из Вест-Индии создали в Ливерпуле "Эфиопскую прогрессивную ассоциацию" в целях "объединения эфиопской расы дома и на чужбине". В конце 20-х студенты с Золотого Берега в Чикаго создали "Ассоциацию развития возвышающейся Эфиопии".

Схожее с растафари "Абиссинское движение" возникло в 1919-20 гг. в Чикаго, его возглавлял белый Р. Д. Джонас и афро-американец Гровер Реддинг (по его словам - "эфиоп"). Целью движения было возвращение в Эфиопию, рядовые члены считали, что "Абиссинское движение" - часть ЮНИА. Движение распространило бланки "Звёздного ордена эфиопов", дающие право на репатриацию. В июле 1920 г. парад во главе с Реддингом, ехавшим на белом коне и в "эфиопском" облачении, закончился трагически; "абиссинцы" под эфиопскими знаменами сжигали стяг США, вмешавшийся полицейский и двое прохожих были убиты, Рэддинг и ещё один "абиссинец" - повешены. На суде Рэддинг сказал: "Моя миссия обозначена в Библии. Даже если они схватили меня. появятся другие вожди и поведут эфиопов назад в Африку... Эфиопы здесь чужие, и их следует вернуть в их собственную страну. Их срок вышел в 1919 г. Они появились здесь в 1619. Их срок вышел".^[78]

Изрядно подогрел сыновние чувства к Эфиопии среди ямайской голытьбы М. Гарви. В августе 1929 г. в Кингстоне проходил VI Международный конгресс негритянских народов мира, завершившийся 22 августа пышной церемонией, по словам Гарви. "возрождавшей придворную жизнь древней Африки". Перед восхищенными зрителями прошли члены "Африканского легиона" с обнажёнными мечами и кавалеры двух рыцарских орденов, учрежденных Гарви - "Рыцарей Нила" и "Ордена выдающейся службы на благо Эфиопии", все в пёстрых мундирах. В заключение на разукрашенную сцену поднялся Гарви и объяснил присутствующим, что всё, что они увидели, было самым обычным делом при благородном дворе Эфиопии в величественную эпоху древности.^[79] Торжество сопровождалось пением гимна ЮНИА "Эфиопия, земля наших отцов" на музыку старого ямайского миссионерского гимна.

Чёрный сионизм, обычно сливавшийся с Эфиопианизмом, - это представление об Африке как земле обетованной, куда должна вернуться африканская диаспора, чтобы вновь обрести себя. При этом, само собою,

возникали параллели с Ветхим Наветом, в растафари доведённые до полного отождествления "эфиопов" и "иудеев". "Эфиопии" и "Сиона". Оставалось лишь объявить "белых евреев" самозванцами. Один из пророков раннего растафари Л. Мэнтл рассказывал братии о фалаша^[80] как о доказательстве тождества иудеев и эфиопов, разъясняя принципиальную разницу между "англо-евреями" и чернокожими "древними евреями". В эфиопианистском листке "Plain Talk" Л. Мэнтл вычислял в 1935 г.: "англо-евреи" происходят от Адама, но Адам родился в 4004 г. до Р. Хр., а Эфиопы, они же чёрные иудеи, существуют с 7404 г. до Р. Хр. Приоритет очевиден.

Само собою, культурный национализм ХIX в., наряду с изучением Г. Гердера. Г. Гегеля, И. Фихте, Дж. Мадзини. не мог не испытывать интерес к зарождавшемуся сионизму как образцу почвеннической идеологии, к тому же основанной на ветхозаветной символике, не говоря уже о сходстве еврейского национального мифа с исторической мифологией чёрной диаспоры, скроенной по образцу последнего. Э. Блайден вырос среди еврейской общины, с детства знал иврит и совершенствовался в нём всю жизнь для анализа библейских текстов, могущих пролить свет на древнюю историю Африки. Так, исследуя книгу Бытия 9:25, Блайден заключил, что африканцы не могут быть потомками Хама. Э. Блайден внимательно изучал и высоко ценил книгу Теодора Герцля "Еврейское государство" (1896). В статье "Еврейский вопрос"^[81] Блайден доказывает сходство не только исторической судьбы, но и характера евреев и африканцев. "В мире, погрязшем в материализме, - писал Э. Блайден, - свою миссию носителя духовности африканец разделит с евреем".^[82]

Хотя противопоставление двух рядов качеств строится по законам, общим для любого почвенничества, обоснование мессианства избранного народа такими его чертами, как интуитивное мистическое постижение сути в противовес рассудочности, проводилось чёрными, да и не только чёрными, культурными националистами на основе прямых заимствований у первых сионистов (конечно, лишь на первых порах). Примечательно, что "научно обоснованное" почвенничество Н.Н. Данилевского ссылается также на пример иудаизма, но лишь в отношении его герметичности. Растолковывая "закон №3" исторического развития, гласящий, что "начала цивилизации одного культурно-исторического типа не передаются народам другого типа",^[83] он утверждает, что Моисей был прав ("понимал законы исторического развития"), запретив своему народу сношения с другими.

Внимательно изучал труды Т. Герцля и М. Гарви, несмотря на личную антипатию к ним, приводивший сионистов в пример афро-американцам.

Рабби Дж. Арнольд Форд (по мнению ряда авторов, он позднее объявился как "Фарад", или "Фард" - основатель секты Чёрных мусульман),^[84] музыкальный директор ЮНИА, был "чёрным иудеем" с Барбадоса, принявшим иудаизм еще до вступления в ЮНИА. Вместе с ним в ЮНИА влилось большинство его конгрегации Бет Б'наи. Форд надеялся сделать иудаизм официальной религией ЮНИА.^[85] Затем он якобы перебрался в Африку и стал мусульманином, по некоторым сведениям - осел в Эфиопии.

Секты Черных иудеев появлялись и до растафари. Уже в 1800 г. в Ричмонде, штат Виржиния, был раскрыт заговор рабов во главе с неким Габриэлем, учившим, что рабы - это чёрные иудеи в вавилонской неволе. Собственно, эта мысль вытекает из радикальной протестантской традиции и возникала периодически у самых разных народов в критические моменты истории: на это прямо толкает вдумчивое "контекстуальное осмысление" Ветхого завета, приводящее в кризисные эпохи к неразличению библейского мифологического и текущего исторического времени, к осмыслению переживаемого периода в терминах и образах, черпаемых из мифологического арсенала данного общества. Это приводит к тому, что все текущие коллизии начинают осмысляться как вечное повторение мифологических сюжетов, а мифологическое время - равно в исторической мифологии интеллектуалов и в восприятии простонародных культов - поглощает время текущее. И тогда, как в растафари, Гарви воспринимается как Иоанн Креститель, Боб Марли - как Иосиф Прекрасный, а принц Уэльский - как Навуходоносор. Если дело и не доходит до прямого самоотождествления, то уж параллели неизбежно напрашиваются. Происхождение от "утерянных колен" богоизбранного народа, переживающего смутные времена, проповедовалось также в годы Нидерландской и Английской буржуазных революций. Позже наиболее известным идеологом "англо-израилизма", столь же аргументировано, как и африканская диаспора, основывавшимся на "намёках" и полумолчаниях Ветхого завета (например, о том. Что иудеям предстоит жить какое-то время на отдалённых северных островах), был Ричард Бразерс (1757-1824).

Конечно же, среди африканской диаспоры сходство исторических судеб не могло не вызвать симпатии к сионизму или желания подражать ему. даже далекий от панафриканизма Букер Вашингтон в вышедшей в l902 г. в Бостоне книге "Будущее американского негра" приводит в пример еврейский народ, сумевший и в диаспоре сохранить гордость за свою историй и память о ней, заставить себя уважать. Пожалуй, нет такой книги чёрного националиста - будь то Ч. Уильямс или Х. Мадхубути, - где бы не приводился как пример для подражания Израиль.

В 1900 г. в Каролине появляются проповедники, учившие, что "так называемые негры" на самом деле - "потерянные агнцы дома Израилевого". В 1915 г. в Филадельфии возникла "Церковь Божья и святых Христовых" во главе с "епископом" Х.З. Пламмером. "воплощением патриарха Авраама". Основателем секты был Уильям Крауди, которому было явлено Откровение "Камня Истины", или же "Семь Ключевых заповедей", в том числе и о том. Что чернокожие - это потерянное колено Израилево".^[86]

Ответвлением этой церкви в Южной Африке (южноафриканский милленаризм, как и североамериканский, оказал непосредственное влияние на ямайское сектантство) было движение "Израильтян" во главе с Енохом Мгиджимой в Балхуке близ Куинстауна, жестоко, со множеством жертв разогнанное в 1921 г. властями ЮАС. "Израильтяне" соблюдали субботу и другие "израильские" нормы, считали себя богоизбранным народом.

В 1915 же году в Филадельфии возникла "афроиудейская" Церковь Божия во главе с пророком Ф.С. Черри, обличавшим "белых евреев" как мошенников, присвоивших имя подлинных иудеев и отвергающих, сверх того, Чёрного Мессию Иисуса Христа. Чёрные, как считал Черри, не только истинные иудеи, но и первые обитатели планеты.^[87]

В 1919-1931 гг. в Гарлеме действует не менее восьми сект Чёрных иудеев. Наиболее влиятельная - это существующая и поныне с 1930 г. секта "Королевский орден эфиопских евреев" ("Конгрегация Хранителей заповеди Живого Бога") и их ответвление "Сыновья и дочери Культуры". В начале 60-х гг. лидер "Ордена" Уэнтуорт Мэтью оценивал число сторонников в три тысячи. Всего в 1971 г. в пяти крупных городах США насчитывалось 44 тысячи Чёрных иудеев.^[88]

По словам Мэтью, "негры" - на самом деле эфиопские евреи, ил же фалаша. Христос был чёрным иудеем, распятым язычниками. Важное место гарлемские Чёрные иудеи отводят Хайле Селассие I. Он считается потомком Менелика I, сына царицы Савской и царя Соломона. Когда жрецы предали Соломона, он отправил таблицы законов в безопасное место с сыном Менеликом. Эти таблицы якобы и поныне хранятся в Аксуме. Менелик I же стал первым царем Израиля в Эфиопии. После него же царей было числом 613. Хайле Селассие I тайно исповедует иудаизм, но скрывает это под дипломатическим давлением Великобритании, потребовавшей в 1896 г., чтобы все эфиопские монархи исповедовали исключительно коптское христианство. На деле же двор в Аддис Абебе закрыт в пятницу пополудни и всю субботу, а монарх строго блюдет ритуалы фалаша. В 1936 г. по дороге в Лигу Наций Хайле Селассие I якобы останавливался в Иерусалиме, где молился на иврите.

Историческое прошлое Мэтью видел так: "С возвышением могущества Куша весь Африканский континент, включая Египет, стал центром мирового культурного и религиозного образования, тем самым Хам навсегда обеспечил себе и своим потомкам имя Пионеров мировой цивилизации".[89] После упадка Куша верховенство перешло к Египту, управляемому Мисри, вторым сыном Хама. От смешения его потомства с детьми Сима происходит население Месопотамии. Затем пришёл период временного упадка черной расы, и лишь фалаша (их число Мэтью оценивал в миллион – на самом деле около 30 тысяч) держатся веры отцов: "Это век язычников, и он, как и все другие, подходит к концу. Бог предсказал, что больше не будет разрушать Землю ни водою, ни огнем, поэтому он передал в руки язычников атомную бомбу, язычники же умеют создавать лишь машины и орудия разрушения".[90] После ядерной войны наступит двухтысячелетний Теократический век.

Подобно "'Мавританскому храму науки", Нации ислама и растафари, "Королевский орден эфиопских евреев" отличался ненавистью ко всему "негритянскому" как искусственно навязанному образу раба: отвергается характерные для афро-американцев речь, манеры, пища, одежда.

"Орден" ближе других Чёрных иудеев подражает иудаистской обрядности, скопированной у еврейской общины Нью-Йорка через чёрных "шабос гойим" - служек-неевреев на субботних церемониях. В "Ордене" изучался иврит, а члены "Ордена" заимствовали у гарлемских евреев "истинно иудейские имена", сменив свои "рабские" фамилии на... Кауфман, Ньюмэн и другие столь же "иудейские".

Однако возникновение Чёрных иудеев никак не было связано с подражанием евреям или же знанием о фалаша, но родилось из чтения Библии и переживания её перипетий как собственных, проецирующихся на собственные жизненные условия. Первые члены "Ордена" даже не слыхали о фалаша. Когда руководитель нью-йоркского отделения созданного сионистами в 20-е гг. Комитета помощи фалаша Жак Файтлович узнал. что у него под боком живут какие-то Чёрные иудеи, он поспешил к ним, с расспросами, уж не фалаша ли они, но получил отповедь ("Сам ты фалаша"): мы не какие-то там неизвестные фалаша, а самые чистокровные иудея, в отличие от белых самозванцев.

По мнению видного представителя Чёрной теологии, "Чёрные иудеи были разбросаны по свету после падения Иерусалима и крепости Масала. Белые европейские и русские приверженцы иудаизма до сих пор сохраняют в своем физиологическом облике и структуре волос признаки африканской крови... Чернокожие имеют историческое право быть христианами либо иудеями по своему желанию, ибо обе религии принадлежат нам".[91]

Примечательно, что это же мнение высказал в выступлении в радиопрограмме ВВС 3/VI 1991 г. по поводу фалаша и епископ Эфиопской церкви (не ямайской, а подлинной), заявив, что эфиопы - наследники древних евреев, большая часть которых обратилась в христианство, а меньшая - фалаша - сохранила иудаизм.

По мнению "чёрного теолога" Джозефа Вашингтона, "Чёрные иудеи - это гарвеисты. Они сочинили себе культуру, историю, религию, чтобы компенсировать ненависть к своему черному прошлому и неприятие их со стороны белых.^[92]

Наряду с Черными иудеями, в Гарлеме существовали и другие мифологизировавшие историю группы, для всех их характерно желание подчеркнуть свой тотальный разрыв с западной цивилизацией и - поскольку реальная культура предков была основательно утрачена, выражением этого разрыва путём самоотождествления с неевропейскими, но "авторитетными" культурами. О "маврах" и Чёрных мусульманах речь впереди. Чёрные же копты считали африканскую диаспору потомками древних египтян. Конфуз вышел, когда приглашенные на праздник в честь бегства из Египта в день пасхи к Чёрным иудеям "Копты" попытались открыть братьям по расе глаза на то, что они не "негры", а... потомки фараонов, чем должны гордиться. Чёрные копты не нашли понимания.

Иное отношение к "еврейской проблеме" у Чёрных мусульман, считающих белых евреев выродившимися африканцами, ренегатами, предателями расы - поскольку чернокожих Чёрные мусульмане считают семитами.

Звезда африканского раста-рэггей Альфа Блонди (Кот д'Ивуар) утверждает, уже под влиянием растафари, что диула - это чёрные иудеи, пришедшие из Палестины, а звезда Давида - это мистический символ инициационных обществ бамбара и догонов, означающий мощь.

Непосредственно вытекала из черного сионизма и эфиопианизма и идея репатриации, внесённая в растафари Гарви - собственно, именно пропаганда последним лозунга "Назад в Африку" и стала толчком к возникновению растафари. При этом удивительно, что хотя Гарви и стал вторым после Хайле Селассие лицом в пантеоне растафари, братия не пыталась с ним встретиться, хотя с декабря 1927 по апрель l935 г. Гарви в основном проживал на Ямайке. Очевидно, реальный Гарви и Гарви - Иоанн Креститель в сознании братии были разведены. почему-то среди братии считалось, что Пророк покинул остров в 1930 г.[93] Крупный деятель "движения растафари" Рас Сэм Браун поведал: "После исхода Гарви <с Ямайки> у чернокожих не было руководства... Но в 1930 г. появилось что-то новое, но столь же в духе чёрного национализма, провозвестником его стал Леонард Хоуэлл, внесший централизованный порядок в разрозненное движение сопротивления, оказавшееся на мели после того, как Гарви нас покинул".[94]

Гарви не так уж буквально понимал идею репатриации. По мнению Кронона, Гарви не считал, что все чернокожие должны переселиться в Африку, скорее, как и сионисты, он полагал, что, если будет создана сильная африканская нация, то автоматически по всему миру возрастут престиж и сила обретших поддержку африканцев.[95] Сам Гарви заявлял: невежественные люди неверно толкуют призыв "Назад в Африку", бросают всё нажитое и т.д. Призыв этот не означает, что всем следует переселиться в Африку, это скорее духовный "Зов Африки".[96]

Именно в плане возрождения в себе духовной культуры Африки, африканской идентичности стала толковаться репатриация со временем и в растафари. "Чем больше африканской культуры в вашем сообществе, тем

ближе к себе вы приближаете Африку". - пояснил Дж. Оуэнсу растаман по имени Поли.[97] Музыканты из английской группы рэггей "Асвад" поясняют смысл своих песен "Дети Африки" и "Назад в Африку" так: Если человек знает, что он африканец, что Африка - его земля по праву рождения, то он не смирится с убогой жизнью в Великобритании, он сделает свои выбор. Ныне мы видим, как много молодёжи втягивается в растафари. слушая музыку рэггей. Так распространяется растафари, но это не значит, что все немедленно уедут, это - репатриация сознания".[98] Кстати, для самих ребят из "Асвад" во время гастролей в Кении было ударом узнать, что для молодых кенийцев предел мечтаний - перебраться в США или Великобританию: из "Сиона" в "Вавилон".[99]

Именно различие между буквальным и иносказательным пониманием репатриации послужило основой разногласий между "старым" (религиозным) и "новым" (культурным и политическим) растафари в конце 60-х и 70-е. Но изначально репатриация понималась буквально, то и дело проносились слухи о том, что час пробил, пророки - от Хоуэлла в 1930 до Клодиса Генри в 1950 - продавали недорогие пропуска в Африку (обычно в виде портретов императора), их обладатели распродавали пожитки и тысячами собирались на набережной. Но корабли не приходили...

Предполагалось, что репатриация неизбежна, но обстоятельства её де пока держать следует в тайне, о подробностях знают лишь посвященные, а в нужный момент император даст знак. Особые надежды возлагались на 1961 год, содержавший мистическую силу в своих цифрах. Как писал поэт-растаман. "l961, перевёрнутый кверху ногами, остаётся 1961,// Это доказывает, что Гарви не ошибся,// Когда говорил об Избавлении чёрного человека// Из-под колониального ига".[100] К тому же, по расчётам братии выходило, что примерно к этой дате истекают предсказанные в Книге Бытия 400 лет рабства (вообще-то первые рабы были завезены на Ямайку в 1513 г., но мистика чисел затягивала). В 60-е годы молодёжь растафари вообще решила, что репатриация уже произошла, выразившись в африканизации ямайской культуры и возвращении к "чёрному самосознанию". Репатриации посвящены многие альбомы рэггей.

Любое происшествие могло толковаться как знак к началу репатриации или признак начинающегося Армагеддона (эти два события в сознании часто сливались в одно). Так, британский растаман утверждает: "В соответствии с предсказанием Откровения <Иоанна>, в последние дни <Вавилона> появится зверь. Вот мы сейчас и видим появление Общего рынка, и мы видим, что в Откровении записано: дети мои должны покинуть Вавилон”.[101]

Предполагалось, что репатриацию должен возглавить сам Пророк Гарви (в этой связи в 1961 г. ожидалось его пришествие). В 1953 г. президент Либерии У.В.Ш. Табмэн посетил Ямайку и был удивлён народным ликованием: растаманы сочли, что это сам Гарви вернулся к своей пастве.[102] В l953 г. на причалах Кингстона собрались толпы растаманов: разнёсся слух, что дух Гарви объявил о приходе кораблей.[103] В том же году посещение представителя Всемирной Эфиопской Федерации Мами Ричардсон вызвало большой переполох: ей приписывались слова о том, что Хайле Селассие будто бы просил передать братии о полной готовности флота. В конце 50-x социологи проводили обследование жилищных условий обитателей Кингстон. И опять братия пришла в возбуждение, приняв это мероприятие за составление списков желающих выехать на местожительство в Африку.[104]

Негодование братии вызвало выступление в августе 1960 г. перед жителями Кингстона ганского дипломата Фрэнсиса Кэнна, заявившего, что растаманы - лица неквалифицированные, и их приезд лишь осложнит положение африканских стран.[105]

4 апреля 1961 г. в Африку была отправлена миссия ямайского правительства из 9 человек, в том числе трёх растаманов, для выяснения перспектив репатриации (правительство вняло народным требованиям). Во время путешествия делегаты во всех таможенных документах в графе "гражданство" надменно писали: "эфиоп". Миссия посетила Эфиопию. Либерию, Сьерра-Леоне, Гану, Нигерию, встретилась с К. Нкрумой, У. Табмэном, Н. Азикиве, Хайле Селассие I. Везде, кроме Либерии, в своё время столь же нелюбезно обошедшейся с эмиссарами Гарви, миссия нашла тёплый приём. Премьер Восточной Нигерии Окпара обещал всестороннюю помощь, чтобы искупить вину одного из предков, продавшего немало африканцев европейским работорговцам.[106]

По возвращении участники делегации получили звание "послов", нечто вроде "хаджи". Оно и сейчас присваивается всем, кто побывал на Африканском континенте.

Результатом миссии было переселение небольшого числа растаманов в Эфиопии, на пожалованные императором в 1955 г. "чернокожим Западного полушария" за помощь и солидарность в годы итальянской агрессии 500 акров земли в Шашамани (Шашэмэннэ), провинция Арси. После революции земли были приравнены к феодальным держанием и национализированы, вернее, были объявлены государственными и тут же перешли во владение организованного из тех же растаманов кооператива. Члены кооператива, правда, занялись в основном разведением травы мудрости, т.е. марихуаны. По крайне недостоверным, но очень распространённым данным, в 1978 г. взглянуть на сбывшуюся утопию приехал Боб Марли, звезда номер один субкультуры раста-рэггей. Визит обескуражил великого растамана.

В 1467 г. Всемирная Эфиопская Федерация создала на Ямайке "Эфиопский фонд" для поддержки репатриации, но дело как-то не заладилось.

В феврале 1972 г. ряд растафаристских организации Ямайки создали Объединённый комитет репатриации, собравший 100 тыс. подписей для ООН.[107] В 1976 г. "12 племён Израилевых" отправили делегацию в Эфиопию, но Менгисту Хайле Мариам был явно не Джа, и отношение к Эфиопии, а заодно и к поддержавшему новый режим Фиделю Кастро, которому до того братия симпатизировала, испортилось. Это откладывало репатриацию на неопределённое время. Отправленная в 1980 г. "Королевской эфиопской церковью - Теократическим правительством" телеграмма английской королеве с просьбой издать Билль о репатриации была уже, видимо, лишь данью традиции. Было предпринято ещё несколько поначалу решительных попыток организовать репатриацию: устанавливались контакты с африканскими правительствами, согласовывались списки нужных той или иной стране специалистов, но этим дело и заканчивалось. Очевидно, в 70-е годы переживание пленительной сладости предстоящей репатриации и "репатриация сознания" оказываются