Разрушение чувственных этики и права

Суть кризиса заключается в постепенной девальвации этических и правовых норм. Девальвация зашла уже так далеко, что сколь бы странным это ни показалось, но этические и правовые ценности потеряли свой престиж. В них уже вовсе нет той былой святости, в которую первоначально они облекались. Все больше и больше на истинные
нравственные ценности смотрят, как на всего лишь "рационализации", "выводы" или как на "красивые речевые реакции", маскирующие эгоистические, материальные интересы и стяжательские мотивы индивидов и групп. Постепенно их начинают интерпретировать как дымовую завесу, скрывающую прозаические интересы, эгоистичные желания и особенно страсть к материальным ценностям. Подобным образом юридические нормы все больше и больше рассматриваются как орудие в руках стоящей у власти элиты, эксплуатирующей другие, менее влиятельные, группы населения. Иными словами, они есть своего рода уловка, к которой прибегает господствующий класс для того, чтобы держать в повиновении и контролировать подчиненные классы. И юридические и этические нормы стали всего лишь румянами и пудрой для того, чтобы сделать макияж неприглядному телу экономических интересов Маркса, резидий Парето, либидо Фрейда, комплексов, стимулов и доминирующих рефлексов других психологов и социологов. Они превратились в простые дополнения к полиции, тюрьмам, электрическому стулу, подавлениям и другим формам проявления физической силы. Они поте­ряли свой моральный престиж, деградировали и снизились до статуса средства, используемого умными плутократами для одурачивания эксплуатируемых простаков. С потерей престижа они постепенно утрачива­ют и свою контролирующую и регулирующую силу — важный фактор человеческого поведения. Их "ты не должен" и "ты должен", как моральные императивы, все меньше и меньше определяют поведение людей
и направляют его в соответствие с нормами, а их роль постепенно сводится к нулю. Логически возникает вопрос: "Если соль утратила свои вкусовые качества, то чем же в таком случае солить? Ибо она бесполезна и годна лишь для того, чтобы ее высыпать и растоптать ногами". Утратив свой "вкус" и действенность, они открыли путь грубой силе, как единственному сдерживающему фактору в человеческих отношени­ях. Если ни религиозные, ни этические, ни юридические ценности не контролируют наше поведение, то тогда что же остается? Ничего, кроме грубой силы и обмана. Отсюда — современное "право сильного". И в этом — основная черта современного кризиса в этике и праве.

Кризис не пришел нежданно-негаданно. И разразился он не в силу некоего непредвиденного фактора, расположенного вне чувственной этики и права. Наоборот, он медленно накапливался в самой чу­вственной системе в ходе ее развития, распространяясь от скрытых в системе болезнетворных микробов. Самые ранние стадии чувственной этики и права — лишь инкубационный период современного кризиса.

Благодаря святости и ореолу идеациональных этических ценностей нормы раннечувственной этики и права еще рассматривались как свя­щенные и разумные, они все еще обладали моральным престижем и поэтому были действенной регулирующей силой и по-своему верной. В процессе дальнейшего разрушения идеациональной системы и за­метного роста чувственной этики и права эти пагубные микробы становились вирулентными. Накапливая свой потенциал, они все более подрывали и разрушали чувственные ценности, лишая их постепенно святости и престижа, покуда последние и вовсе не утратили окон­чательно своего ореола.

Эти ядовитые бактерии чувственной этики и права были заложены в утилитарной и гедонистической, то есть в релятивистской и условной, природе этических и юридических ценностей. Любая чувственная цен­ность, так как она приравнивается к утилитарному и относительному условию, обязательно регрессирует, становясь все более и более от­носительной и условной, пока наконец не достигнет стадии "атомизации" в своем релятивизме и стадии полной произвольности в еще более тонкой и менее универсальной условности. Конечная стадия - полное банкротство. Это краткий очерк того, как и почему "соль" чувственных этико-правовых норм потеряла свой специфический вкус. Если суть моральных и правовых норм сводится к полезности и к чувственному наслаждению, то каждый вправе следовать этим ценностям ad libidum¹*.

¹* по желанию, по своему усмотрению (лат.).

 

Так как удовольствие, полезность и чувственное наслаждение разнятся у отдельных людей и народов, то и следуют они им, как пожелают, достигают их средствами, имеющимися в их распоряжении. Так как нет конечного предела чувственным желаниям, покрывающим все чувствен­ные ценности, то допустимое количество этих ценностей становится недостаточным для удовлетворения всех желаний и потребностей групп и индивидов. Смерть этих ценностей и норм привела, в свою очередь, к конфликту между людьми и группами. А при таких обстоятельствах борьба непременно становится острее, интенсивнее и разнообразное и по своим средствам, и формам. Конечным результатом этого процесса будет появление грубой силы, которой содействует обман — как высше­го и единственного арбитра всех конфликтов. При таких условиях никакая логика, философия и никакая наука не могут призвать на помощь трансцендентальную ценность, чтобы ослабить борьбу и отделить справедливый моральный релятивизм от несправедливого, пра­вильные средства достижения счастья от неправильных, отделить мо­ральные обязанности от эгоистических потребностей, право от силы. Кроме субъективной полезности и наслаждения, относительности и условности у чувственной этики и чувственного права нет абсолютного судьи, нет универсального и объективного критерия для решения конф­ликтных проблем. Поэтому мы выводим неизбежную "атомизацию" и самоуничтожение чувственной системы ценностей из самого процесса ее исторической эволюции.

Мыслители чувственной культуры XIV—XVI столетий, периода ро­ста влияния чувственной культуры, уже хорошо осознавали эту опас­ность и пытались усилить чувственную этику и право путем "мифологи­зации" религиозной и идеациональной морали. Если вспомнить хотя бы П. дю Буа, Н. Макиавелли, Марсилия Падуанского и Дж. Бодена, то все они предупреждали, что чисто чувственный контроль полицейских и других носителей силы совершенно недостаточен. Поэтому они призывалик возрождению, пусть даже и искусственному, регулирования через абсолютистскую, религиозную и идеациональную моральную мифоло­гию. Священник, играющий на "боязни ада", призван был дополнить полицию и тюрьму. Законодатели должны были вновь "изобрести" Бога, от которого ничего нельзя скрыть и который контролирует соблюдение закона потенциальной возможностью сверхчувственных кар. Умный политик всегда будет уважать религию, даже если он не верит в нее — так гласит одно из положений основоположников чувственной этики. К сожалению, они забывали, что если религиозные и идеациональные нормы суть всего лишь искусственная мифологема, изобретен­ная как полезное дополнение к жандармерии и виселицам, то такая иллюзия может существовать недолго — до тех пор, пока все не поймут, что все это — фикция. Когда же обман будет раскрыт, то сами чувствен­ные ценности не смогут не потерять своего "достоинства", а вследствие этого и своего престижа, и контролирующей силы. Без нее они теряют свою действенность как чувственные нормы, и их все равно придется заменить простой физической силой.

Вступив на историческую арену как наследник и заместитель христи­анской морали и законности, современная система чувственной этики и права в процессе своего поступательного развития сеяла семена де­градации человека и самих нравственных ценностей. Объявляя их чис­тыми условностями, она низводит их до уровня утилитарных и гедони­стических конструкций, релятивных во времени и пространстве. Если они считаются подходящими для определенного человека или некой группы, то они принимаются, в обратном случае их отвергают как лишние препятствия. Таким образом, в мир моральных ценностей был введен принцип безграничного релятивизма, произвол которого порож­дает конфликты и борьбу, что, в свою очередь, вызывает ненависть, диктат грубой силы и кровопролитий! В хаосе конфликтующих друг с другом норм моральные ценности превращаются в прах, постепенно теряют свою интегрирующую силу и открывают путь грубому насилию. Пафос объединяющей христианской любви уступает место ненависти: ненависти человека к человеку, класса к классу, нации к нации, государ­ства к государству, расы к расе. Физическая сила становится эрзац-правом. Bellum omnium contra omnes¹* подняла свою уродливую голову. Именно с этим мы сейчас сталкиваемся.

¹* Война всех против всех (лат.). 502

 

Едва ли есть общая этическая ценность, связывающая коммунистов и капиталистов, фашистов и евреев, итальянцев и эфиопов, союзников и нацистов, католиков и атеистов, мультимиллионеров и обездоленных, нанимателей и наймитов, эксплуататоров и эксплуатируемых и т. д. Их юридические и этические ценности противоположны и совершенно несо­вместимы. То, что одна группировка объявляет добром, другая клеймит как зло. Трагедия, однако, в том, что нет чувственного арбитра, прием­лемого для всех группировок, чье решение одинаково авторитетно для всех. Если случайный примиритель и пытается выступить в роли третейс­кого судьи, то он сам в свою очередь становится самостоятельной общественной силой, хотя и отрицаемой другими группировками. Таким образом, наш мир представляет собой общество бесконечно соревну­ющихся сторон без морального судьи, который мог бы разрешить эти споры. Результат — моральный хаос и анархия. Каждый становится для себя своим собственным законодателем и судьей, считая свой собствен­ный поведенческий образец столь же прекрасным, как и чей-либо еще.

Инерция, правда, все еще порождает обращение к "общественному мнению" или к "мировому сознанию", но это либо глас вопиющего пустыне, либо дымовая завеса, маскирующая эгоистичные устре­мления той или иной "группы давления". Вместо одного истинного общественного мнения у нас существуют тысячи псевдообщественных мнений групп, сект и индивидов. Вместо "мирового сознания" у нас миллионы противоречивых "рационализации" и "заключений". Вся эти­ка, соответственно, становится игрушкой в руках неразборчивых в сре­дствах "групп давления", каждая из которых стремится урвать большую долю чувственных ценностей за счет других. При таких обстоятельствах движущая, связующая и контролирующая сила этических идеалов со­держит в себе тенденцию к исчезновению. Так как нет единого мо­рального кодекса, то нет и прессинга гомогенного общественного мнения, которое могло бы формировать чьи-либо нравственные чувства и убеждения. Нет поэтому и единого морального сознания, которое могло бы обладать эффективной регулирующей силой в межчелове­ческих отношениях. Мудрено ли, что преступления, войны, революции все больше и больше тревожат западное общество? "Допустимо все, что выгодно" — главный нравственный принцип нашего времени. Он дополняется болезненной озабоченностью утилитарными ценностями. "Если вера в Бога полезна, то он существует, если нет, то нет и Бога". "Если наука дает жизненно важную ценность, то ее принимают, если нет, то она признается бесполезной". Отсюда наше помешательство на деньгах, наша бессовестная борьба за богатство. "За деньги можно все купить". Мы превращаем в деньги и прибыль любую ценность: пять близнецов, научное открытие, религиозные возрождения, новое преступление и многое другое. Удачливые стяжатели составляют нашу аристократию. Отсюда наше кредо "дело есть дело" и вся жестокость борьбы за чувственные ценности. Отсюда наши предположительно научные "нравы" и "обычаи" вместо моральных императивов, наше антропологическое и социологическое допущение, что нравы условны и варьируются у разных групп. Отсюда миллионы других характеристик нашего urbs venalis¹* со всеми трагическими последствиями такого морального цинизма. Когда общество освобождается от Бога и от Абсолюта и отрицает все связующие его моральные императивы, то единственной действенной силой остается сама физическая сила.

Так чувственное общество с его чувственной этикой подготовило свое добровольное самоподчинение грубому насилию. "Освобождая" себя от Бога, от всех абсолютов, от категорических императивов, оно стало жертвой открытого физического насилия и обмана. Общество достигло крайней точки моральной деградации и сейчас трагически расплачивается за свое безрассудство. Его хваленый утилитаризм, прак­тицизм и прагматическая целесообразность обернулись самой непрак­тической и неутилитарной катастрофой. Немезида восторжествовала!

¹* продажный город (лат.).

 

Отсюда и трагедия самого человека чувственного общества. Лишая человека всего божественного, чувственное умонастроение, этика и пра­во понизили его до уровня электронно-протонового комплекса и рефлек­торного механизма, не имеющего никакой святости и телоса. "Освобож­дая" его от "предрассудков" категорических императивов, они отобрали у него невидимое оружие, которое безоговорочно защищало его достоинство, святость и неприкосновенность. Лишенный этого оружия, он оказывается игрушкой в руках самых случайных сил. Если он полезен поили иным соображениям, то с ним будут обращаться достойно и заботиться о нем, как мы заботимся о полезном животном. Его же можно "ликвидировать", если он приносит вред, как мы уничтожаем ядовитых змей. Для такого уничтожения не требуется ни вины, ни преступления, ни реальной причины. Самого существования человека или группы как непредусмотренного препятствия уже достаточно, чтобы их уничтожить. Без всякого раскаяния, угрызений совести, сожаления, сострадания уничтожаются миллионы людей, лишаются своего имуще­ства, всех прав, ценностей, обрекаются на все виды лишений, изгоняют­ся, и только из-за того, что само их существование является непредсказу­емым препятствием для реализации жажды власти, богатства, комфорта или какой-либо другой чувственной ценности. Крайне редко с таким цинизмом люди обращались с тягловым скотом! Освобожденный от всех запрещений сверхчувственных ценностей, чувственный человек как самоубийца убивает чувственного человека, его гордость и достоинство, его ценности и достояние, его комфорт, удовольствие и счастье. В этом шквале необузданных чувственных страстей чувственная система в це­лом разбивается на куски и исчезает.

В безумстве декадентского мышления человек чувственного обще­ства сегодня снова разрушает свой чувственный дом, который он с такой гордостью воздвигал последние пять столетий. Чувственные этика и право вновь зашли в тупик, отмечающий finis¹* настоящей эпохи.

¹* конец (лат.).

 

Без перехода к идеациональной этике и праву, без новой аб­солютизации и универсализации ценностей общество не сможет из­бежать этого тупика. Таков вердикт истории в отношении прошлых кризисов чувственной этики и права, и таким должен быть приговор в отношении настоящего кризиса.

 

 

Содержание

 

СУДЬБЫ И ПРОРОЧЕСТВА ПИТИРИМА СОРОКИНА.. 1

Долгое путешествие. 1

Интегральный синтез. 8

ОБЩАЯ СОЦИОЛОГИЯ.. 11

СОЦИОЛОГИЯ № 1. 11

СОЦИОЛОГИЧЕСКИЙ ЭТЮД ОБ ОСНОВНЫХ ФОРМАХ ОБЩЕСТВЕННОГО ПОВЕДЕНИЯ И МОРАЛИ.. 14

СОЦИАЛЬНОЕ ЯВЛЕНИЕ.. 14

§ 1. Природа социального явления. 14

§ 2. Две стороны социального явления: внутренне-психическая и внешне-символическая 19

§ 3. Условия возможности правильного психического взаимодействия. 22

КЛАССИФИКАЦИЯ АКТОВ ПОВЕДЕНИЯ.. 24

§ 1. Три основные формы актов поведения. 24

§ 2. Три основные формы реагирования на чужие поступки. 27

ПРЕСТУПЛЕНИЕ И ПОДВИГ. 29

§ 1. Преступление. 29

§ 2. "Подвиг". 38

НАКАЗАНИЕ И НАГРАДА.. 41

§ 1. Наказание и награда и их связь с преступлением и подвигом.. 41

§ 2. Условия "вменения" преступления и подвига. 44

§ З¹. Об элементах преступного и услужного акта. 48

§ 4. Внешняя однозначность преступления и наказания, подвига и награды.. 52

§ 5. Классификация подвигов и наград (преступлений и наказаний) 55

§ 6. Шаблонизация кар и наград. 59

ВЛИЯНИЕ КАР И НАГРАД НА ПОВЕДЕНИЕ ЧЕЛОВЕКА.. 59

§ 1. Мотивациокное действие наград и наказаний. 59

§ 2. Основные теоремы мотизационного влияния наказаний и наград на поведение людей 61

§ 3. Дрессирующее влияние кар и наград. 71

СОЦИАЛЬНАЯ РОЛЬ КАР И НАГРАД.. 72

§ 1. Социальная борьба как следствие и симптом антагонизма моральных убеждений 72

§ 2. Внутригрупповая роль санкций. 74

§ 3. Внегрупповая роль кар и наград. 78

СТРУКТУРНАЯ СОЦИОЛОГИЯ.. 82

СОЦИОЛОГИЯ КАК НАУКА.. 82

§ 1. Мир надорганики. 82

§ 2. Описание надорганики. 82

§ 3. Область надорганики. 83

§ 4. Человеческая личность как продукт социокультурных сил. 83

§ 5. Социология в системе общественных наук. 84

§ 6. Отличие социологии от других общественных наук. 85

§ 7. Пределы возможностей специальных дисциплин. 89

§ 8. Социология как особая наука. 90

§ 9. Взаимозависимость между социологией и другими науками. 90

§ 10. Общая и специальная социология. 91

РАЗВИТИЕ СОЦИОЛОГИИ.. 92

§ 1. На Древнем Востоке, в Древней Греции и Риме, в средневековой Европе и в мусульманском мире 92

§ 2. От Возрождения к Новому времени. 93

§ 3. Новая и современная социология. 94

§ 4. Космосоциология. 94

§ 5. Биосоциология. 95

§ 6. Механистическая школа. 96

§ 7. Психологическая школа. 96

§ 8. Социологистская или социокультурная школа. 97

§ 9. Специальные отрасли социологии. 99

Родовая структура социокультурных явлений. 100

§ 1. Значимое человеческое взаимодействие как родовое социальное явление. 100

§ 2. Компоненты родового социокультурного явления. 101

§ 3. Субъекты взаимодействия. 102

§ 4. Значения, ценности и нормы в родовых социокультурных явлениях. 105

§ 5. Материальные носители как универсальный компонент социокультурных явлений 108

§ 6. Личность, общество и культура как неразрывная триада. 115

§ 7. Критические замечания. 115

Революция и социология.. 116

БОЙНЯ: РЕВОЛЮЦИЯ 1917 ГОДА.. 116

День первый: 27 февраля 1917 года. 117

День следующий. 118

Назавтра. 119

Раз свобода, то все позволено. 120

Свет и тень. 121

Агония. 122

Трагедия. 124

Новый кризис. 126

Пучина. 127

ПРОБЛЕМА СОЦИАЛЬНОГО РАВЕНСТВА.. 128

НАЦИОНАЛЬНОСТЬ, НАЦИОНАЛЬНЫЙ ВОПРОС И СОЦИАЛЬНОЕ РАВЕНСТВО 128

ПРОБЛЕМА СОЦИАЛЬНОГО РАВЕНСТВА И СОЦИАЛИЗМ... 132

СОЦИОЛОГИЯ РЕВОЛЮЦИИ.. 140

Революционные отклонения в поведении людей. 140

Причины революций. 143

СОЦИАЛЬНАЯ СТРАТИФИКАЦИЯ И МОБИЛЬНОСТЬ.. 156

СОЦИАЛЬНАЯ И КУЛЬТУРНАЯ МОБИЛЬНОСТЬ. 156

СОЦИАЛЬНОЕ ПРОСТРАНСТВО, СОЦИАЛЬНАЯ ДИСТАНЦИЯ, СОЦИАЛЬНАЯ ПОЗИЦИЯ 156

Геометрическое и социальное пространство. 156

Горизонтальные и вертикальные параметры социального пространства. 158

СОЦИАЛЬНАЯ СТРАТИФИКАЦИЯ.. 159

1. Понятия и определения. 159

2. Основные формы социальной стратификации и взаимоотношения между ними. 159

3. Социальная стратификация как постоянная характеристика любой организованной социальной группы.. 160

ЭКОНОМИЧЕСКАЯ СТРАТИФИКАЦИЯ.. 162

1. Два основных типа флуктуации. 162

2. Флуктуации экономического статуса группы как единого целого. 162

ФЛУКТУАЦИИ ВЫСОТЫ И ПРОФИЛЯ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ СТРАТИФИКАЦИИ.. 166

1.Основные гипотезы.. 167

2. Гипотеза колебаний высоты и профиля экономической стратификации. 171

3. Периодичность флуктуации. 174

4. Существует ли предел флуктуации экономической стратификации?. 175

5. Существование постоянной тенденции во флуктуациях высоты и профиля экономической стратификации. 176

Резюме. 177

ПОЛИТИЧЕСКАЯ СТРАТИФИКАЦИЯ.. 178

1. Изменения верхней части политической стратификации. 178

2. Изменения политической стратификации внутри целостной. политической организации 179

3. Флуктуации политической стратификации. 184

4. Связь флуктуации политической стратификации с колебаниями размеров и однородности политической организации. 184

5. Есть ли предел во флуктуциях высоты и профиля политической стратификации?. 187

6. Есть ли периодичность во фяуктуациях политической стратификации?. 187

Резюме. 188

ПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ СТРАТИФИКАЦИЯ.. 188

1. Внутрилрофессиональная и межпрофессиональная стратификация. 188

2. Межпрофессиональная стратификация, ее формы и основания. 188

3. Внутрипрофессиональная стратификация, ее формы.. 191

4. Изменение профессионального состава населения. 192

5. Высота, этажность и профиль профессиональной стратификации. 193

6. Флуктуации высоты профессиональной стратификации. 193

7. Флуктуации этажности (градации) профессиональной стратификации. 195

8. Флуктуации профиля профессиональной стратификации. 195

9. Флуктуации страт интеллектуального и ручного труда. 199

СОЦИАЛЬНАЯ МОБИЛЬНОСТЬ, ЕЕ ФОРМЫ И ФЛУКТУАЦИИ.. 200

1. Концепция социальной мобильности; ее формы.. 200

2. Интенсивность (или скорость) и всеобщность вертикальной социальной мобильности 202

3. Подвижные и неподвижные формы стратифицированных обществ. 202

4. Демократия и вертикальная социальная мобильность. 202

5. Общие принципы вертикальной мобильности. 203

Резюме. 211

КАНАЛЫ ВЕРТИКАЛЬНОЙ ЦИРКУЛЯЦИИ.. 211

1. Армия как канал социальной циркуляции. 211

2. Церковь как канал вертикальной циркуляции. 212

3. Школа как канал вертикальной циркуляции. 213

4. Правительственные группы, политические организации и политические партии как каналы вертикальной циркуляции. 214

5. Профессиональная организация как канал вертикальной циркуляции. 215

6. Организации по созданию материальных ценностей как каналы социальной циркуляции 216

7. Семья и другие каналы социальной циркуляции. 217

МЕХАНИЗМЫ СОЦИАЛЬНОГО ТЕСТИРОВАНИЯ, ОТБОРА И РАСПРЕДЕЛЕНИЯ ИНДИВИДОВ ВНУТРИ РАЗЛИЧНЫХ СОЦИАЛЬНЫХ СТРАТ. 218

1. Определения. 218

2. Семейный статус как косвенный тест способностей к как фундамент социальной селекции и распределения индивидов. 219

3. Школа как тестирующий, селекционирующий и распределяющий механизм.. 220

4. Церковь как тестирующее, селекционирующее и дистрибутивное средство. 223

5. Семья, школа и церковь как средства тестирования общих свойств. 223

личности. Их решающая роль в определении типических черт. 223

различных социальных классов. 223

6. Профессиональные организации как тестирующие, селекционирующие, дистрибутивные средства 226

Резюме. 228

Социокультурная динамика.. 229

КРИЗИС НАШЕГО ВРЕМЕНИ. ДИАГНОЗ КРИЗИСА.. 229

Три диагноза. 229

КРИЗИС ИЗЯЩНЫХ ИСКУССТВ.. 234

1. Идеациональная, идеалистическая и чувственная формы изящных искусств. 234

2. Сдвиги в формах изобразительных искусств. 236

3. Современный кризис в западных изящных искусствах. 242

КРИЗИС В СИСТЕМАХ ИСТИНЫ: НАУКА, ФИЛОСОФИЯ И РЕЛИГИЯ.. 251

1. Три системы истины: идеациональная, идеалистическая и чувственная. 251

2. Периодичность в господстве систем истины в истории. 258

3. Кризис современной чувственной системы истины.. 262

КРИЗИС ЭТИКИ И ПРАВА.. 267

1. Идеациональная, идеалистическая и чувственная системы этики. 267

3. Смены в господстве идеационального, идеалистического и чувственного права. 274

4. Разрушение чувственных этики и права. 275