Антон Павлович Чехов 1860

Степь. История одной поездки Повесть (1888)

Из уездного города N-ской губернии июльским утром выезжает обшарпанная бричка, в которой сидят купец Иван Иванович Кузьми-чев, настоятель N-ской церкви о. Христофор Сирийский («маленький длинноволосый старичок») и племянник Кузьмичева мальчик Егорушка девяти лет, посланный матерью, Ольгой Ивановной, вдовой коллежского секретаря и родной сестрой Кузьмичева, поступать в гимназию в большой город. Кузьмичев и о. Христофор едут продавать шерсть, Егорушку захватили по пути. Ему грустно покидать родные места и расставаться с матерью. Он плачет, но о. Христофор его утешает, говоря обычные слова о том, что ученье — свет, а неученье тьма. Сам о. Христофор образован: «Пятнадцати лет мне еще не было, а я уж говорил и стихи сочинял по-латынски все равно как по-русски». Он мог сделать неплохую церковную карьеру, но родители не благословили на дальнейшее ученье. Кузьмичев же против лишнего образования и считает отправку Егорушки в город капризом сестры. Он мог бы пристроить Егорушку к делу и без учения.

Кузьмичев и о. Христофор пытаются догнать обоз и некоего Варламова, знаменитого в уезде купца, который богаче многих помещиков. Они приезжают на постоялый двор, хозяин которого, еврей Моисей Моисеич лебезит перед гостями и даже мальчиком (ему он отдает пряник, предназначенный для больного сына Наума). Он «маленький человек», для которого Кузьмичев и священник — настоящие «господа». Кроме жены и детей в его доме живет его брат Соломон, гордый и обиженный на весь мир человек. Он сжег свои деньги, доставшиеся в наследство, и теперь оказался приживальщиком брата, что причиняет ему страдание и подобие мазохистского наслаждения. Моисей Моисеич его ругает, о. Христофор жалеет, а Кузьмичев презирает. Пока гости пьют чай и пересчитывают деньги, на постоялый двор приезжает графиня Драницкая, очень красивая, благородная, богатая женщина, которую, как говорит Кузьмичев, «обирает» какой-то поляк Казимир Михайлыч: «...молодая да глупая. В голове ветер так и ходит».

Догнали обоз. Кузьмичев оставляет мальчика с обозчиками и отправляется с о. Христофором по делам. Постепенно Егорушка знакомится с новыми для него людьми: Пантелеем, старообрядцем и очень степенным человеком, который ест отдельно от всех кипарисовой ложкой с крестиком на черенке и пьет воду из лампадки; Емельяном, старым и безобидным человеком; Дымовым, молодым неженатым парнем, которого отец посылает с обозом, чтобы он не избаловался дома; Васей; бывшим певчим, простудившим себе горло и страдающим от невозможности больше петь; Кирюхой, ничем особенно не примечательным мужиком... Из их разговоров на привалах мальчик понимает, что все они прежде жили лучше и пошли работать в обоз из-за нужды.

Большое место в повести занимают описание степи, достигающее художественного апофеоза в сцене грозы, и разговоры обозчиков. Пантелей по ночам у костра рассказывает страшные истории, якобы из своей жизни в северной части России, где он работал кучером у разных купцов и всегда попадал с ними в приключения на постоялых дворах. Там непременно жили разбойники и резали купцов длинными ножами. Даже мальчик понимает, что все эти истории полупридуманные и, возможно, даже не самим Пантелеем, но почему-то он предпочитает рассказывать их, а не реальные события из своей явно

непростой жизни. Вообще, по мере продвижения обоза к городу, мальчик как бы заново знакомится с русским народом, и очень многое кажется ему странным. Например, Вася обладает таким острым зрением, что может видеть животных и то, как они ведут себя далеко от людей; он ест живого «бобырика» (сорт мелкой рыбы типа пескаря), при этом лицо его приобретает ласковое выражение. В нем есть что-то звериное и «не от мира сего» одновременно. Дымов мучается от избытка физической силы. Ему «скучно», и от скуки он делает много злого: зачем-то убивает ужа, хотя это, по словам Пантелея, большой грех, зачем-то обижает Емельяна, но затем просит прошения и т. п. Егорушка его не любит и боится, как слегка побаивается всех этих чужих для него мужиков, кроме Пантелея.

Подъезжая к городу, они наконец встречают «того самого» Варламова, о котором столько упоминалось прежде и который к концу повести приобрел некий мифологический оттенок. На самом деле — это пожилой купец, деловой и властный. Он знает, как обращаться и с мужиками, и с помещиками; очень уверен в себе и своих деньгах. На его фоне дядя Иван Иванович кажется Егорушке «маленьким человеком», каким Моисей Моисеич казался на фоне самого Кузьмиче-ва

По дороге во время грозы Егорушка простудился и заболел. О. Христофор в городе лечит его, а дядя очень недоволен, что ко всем хлопотам добавляется еще и забота об устройстве племянника. Они с о. Христофором выгодно продали шерсть купцу Черепахину, и теперь Кузьмичев жалеет, что часть шерсти продал еще дома по более низкой цене. Он думает только о деньгах и этим сильно отличается от о. Христофора, который умеет сочетать необходимый практицизм с мыслями о Боге и душе, любовью к жизни, знаниям, почти отцовской нежностью к мальчику и проч. Из всех персонажей повести он самый гармоничный.

Егорушку пристраивают у старой подруги его матери Настасьи Петровны Тоскуновой, которая отписала частный дом зятю и живет с маленькой внучкой Катей на квартире, где «много образов и цветов». Кузьмичев будет платить ей за содержание мальчика десять рублей в месяц. Он уже подал документы в гимназию, скоро должны быть приемные экзамены. Подарив Егорушке по гривеннику, Кузьмичев и о. Христофор уезжают. Мальчик почему-то чувствует, что

о. Христофора он больше не увидит. «Егорушка почувствовал, что с этими людьми для него исчезло навсегда, как дым, все то, что до сих пор было пережито; он опустился в изнеможении на лавочку и горькими слезами приветствовал новую, неведомую жизнь, которая теперь начиналась для него... Какова-то будет эта жизнь?»

П. В. Басинский

Иванов Драма (1887 - 1889)

Действие происходит в одном из уездов средней полосы России.

Николай Алексеевич Иванов, помещик, сидит у себя в саду и читает книгу. Миша Боркин, его дальний родственник и управляющий его имением, навеселе возвращается с охоты. Увидев Иванова, прицеливается в него из ружья, хохочет над своей шуткой, продолжает приставать к нему, требует выдать деньги для выплаты рабочим. Денег у Иванова нет, он просит оставить его в покое.

Показавшаяся в окне дома его жена Анна Петровна настроена игриво: «Николай, давайте на сене кувыркаться!» Иванов раздраженно отвечает, что ей вредно стоять на сквозняке, и советует закрыть окно. Боркин напоминает, что предстоит еще выплата процентов по долгу Лебедеву. Иванов собирается ехать к Лебедевым просить об отсрочке. Боркин вспоминает, что именно сегодня день рождения дочери Лебедева Саши. Он дает Иванову множество советов, как можно добыть кучу денег, — один авантюрнее другого.

Показываются дядя Иванова старый граф Шабельский и Львов, молодой врач. Шабельский, по обыкновению, брюзжит. Львов настроен серьезно: у Анны Петровны чахотка, ей необходим покой, а ее постоянно волнует изменившееся отношение к ней мужа. Львов упрекает Иванова в том, что его поведение убивает больную. Иванов признается доктору, что и сам он не в силах понимать себя, происшедшую с ним перемену. Он женился по страстной любви, а будущая жена его, еврейка, урожденная Сарра Абрамсон, ради него переменила веру, имя, бросила отца и мать, ушла от богатства И вот

прошло пять лет, она все еще любит его, а сам он не чувствует ни любви, ни жалости к ней, а какую-то пустоту, утомление. И снова повторяет, что не понимает, что делается с его душой. Ему тридцать пять лет, и он советует молодому доктору не. выбирать в жизни незаурядных путей, а строить всю жизнь по шаблону.

Львову исповедь Иванова кажется лицемерной; оставшись один, он называет того Тартюфом, мошенником: о, он знает, зачем Иванов каждый вечер едет к Лебедевым. Шабельский и Анна Петровна упрашивают уезжающего Иванова не оставлять их, взять с собой. Графа раздраженный Иванов соглашается взять. Жене же признается, что дома ему мучительно тяжело, тоска — отчего, он сам не знает, и просит не удерживать его. Напрасно она пытается приласкаться, напоминает ему, как хорошо им жилось прежде. Иванов с дядей уезжают, грустная Анна Петровна остается. Но когда доктор пытается осуждать ее мужа, она горячо вступается за него. Ведь доктор не знал Иванова прежнего: это замечательный, сильный человек, который мог увлечь и увести за собой.

Не выдержав одиночества, она тоже собирается ехать туда, где сейчас Иванов.

Зал в доме Лебедевых, на именины Саши собрались гости. Хозяйка дома Зинаида Саввишна (Зюзюшка) от скупости из угощения предлагает лишь «кружовенное варенье», старик Лебедев часто вызывает лакея с рюмкой водки. Играют в карты, ведут пустые разговоры, сплетничают об Иванове: он, мол, женился на своей еврейке из корысти, но не получил ни копейки, оттого теперь несчастен и «беситься стал». Одна Саша горячо возражает против клеветы: единственная вина Иванова, говорит она, в том, что у него слабый характер и что он слишком верит людям.

Появляются Иванов с Шабельским, потом шумный Боркин с фейерверками и бенгальскими огнями. Когда все уходят в сад, Иванов, продолжая разговор с Сашей, признается ей: «День и ночь болит моя совесть, я чувствую, что глубоко виноват, но в чем, собственно, моя вина, не понимаю. А тут еще болезнь жены, безденежье, вечная грызня, сплетни <...> Я умираю от стыда при мысли, что я, здоровый, сильный человек, обратился не то в Гамлета, не то в Манфреда, не то в лишние люди <...> Это возмущает мою гордость, стыд гнетет меня, и я страдаю...»

Саша уверена, что она понимает Иванова. Он одинок, ему нужен человек, которого бы он любил и который понимал бы его. Одна только любовь может обновить его. Иванов грустно усмехается: ему недостает только начать новый роман. «Нет, моя умница, не в романе дело». Они уходят в сад, чуть позже появляются Анна Петровна и Львов. Доктор всю дорогу говорил о своей честности. Ей это скучно, она снова противопоставляет ему Иванова — такого, каким он был недавно: веселого, снисходительного к окружающим.

Когда немного погодя возвращаются Иванов и Саша, он растерян от ее признания в любви к нему: «Боже мой, я ничего не понимаю... Шурочка, не надо!» Но Саша с увлечением продолжает говорить о своей любви, и Иванов закатывается счастливым смехом: «Это значит начинать жизнь сначала?.. Снова за дело?» Их поцелуй видит вошедшая Анна Петровна. Иванов в ужасе восклицает: «Сарра!»

В доме Иванова Лебедев, Львов, Боркин — каждому нужно поговорить с ним о своем, Иванов же хочет, чтобы его оставили в покое. Лебедев предлагает ему тайком от Зюзюшки денег, Иванова же занимает совсем другое: «Что со мною?.. Я сам не понимаю». И дальше, наедине с собой, вспоминает: «Еще года нет, как был здоров и силен, был бодр, неутомим, горяч... А теперь... утомился, не верю... Ничего я не жду, ничего не жаль...» Он не понимает, почему и за что разлюбил Сарру, любовь Саши кажется ему пропастью. И снова: «Не понимаю, не понимаю, не понимаю!»

Львов, вызвав Иванова на объяснение, говорит, что ему понятны его поступки и он готов назвать вещи настоящим их именем: Иванову нужна смерть жены, чтобы получить приданое за Сашей Лебедевой. Напрасно Иванов призывает его не быть столь самоуверенным: «Нет, доктор, в каждом из нас слишком много колес, винтиков и клапанов, чтобы мы могли судить друг о друге по первому впечатлению или по двум-трем внешним признакам...» Увидев входящую Сашу, доктор говорит Иванову: «Теперь уж, надеюсь, мы отлично понимаем друг друга!»

Иванова приезд Саши не радует, в их романе он видит «общее, избитое место: он пал духом и утерял почву. Явилась она, бодрая духом, сильная, и подала ему руку помощи...». Но Саша действительно думает спасти Иванова «Мужчины многого не понимают. Всякой девушке скорее понравится неудачник, чем счастливец, потому что

каждую соблазняет любовь деятельная...» Пусть Иванов будет рядом с больной женой год, десять — она, Саша, не устанет ждать.

После ее ухода входит Анна Петровна, оскорбленная, она требует от мужа объяснения. Иванов готов признать себя глубоко виноватым перед ней, но когда он слышит от жены все то же толкование его поступков: «Все это время ты обманывал меня самым наглым образом <...> Бесчестный, низкий человек! Ты должен Лебедеву, и теперь, чтобы увильнуть от долга, хочешь вскружить голову его дочери, обмануть ее так же, как меня», — тут он не может выдержать. Он задыхается, просит ее замолчать, наконец у него вырывается ужасное, оскорбительное: «Замолчи, жидовка! <...> Так знай же, что ты скоро умрешь <...> Мне доктор сказал, что ты скоро умрешь...» И увидев, как на нее подействовали его слова, рыдая, хватает себя за голову: «Как я виноват! Боже, как я виноват!»

Прошло около года. За это время умерла Сарра, старика Шабельского Боркин сосватал за молодую богатую вдовушку. В доме Лебедевых приготовления к свадьбе Иванова и Саши.

Доктор Львов ходит взволнованный. Его душит ненависть к Иванову, он хочет сорвать с того маску и вывести на чистую воду. Не очень веселы Лебедев и Саша: и отец и дочь признаются друг другу, что в предстоящей свадьбе «что-то не то, не то!» Но Саша готова идти до конца: «Он хороший, несчастный, непонятый человек; я буду его любить, пойму, поставлю на ноги. Я исполню свою задачу».

Неожиданно для всех появляется Иванов. «Пока еще не поздно, нужно прекратить эту бессмысленную комедию...» — говорит он Саше. Именно в это утро он понял, что окончательно погиб, что его скука, уныние, недовольство несовместимы с живой жизнью, и совесть не позволяет ему губить Сашину молодость. Он просит ее помочь ему и сию же минуту, немедля отказаться от него. Но Саша отвергает его великодушие, хотя и видит, что вместо деятельной любви получается любовь мученическая. Добряк Лебедев все понимает по-своему: он предлагает Иванову с Сашей заветные десять тысяч. Но жених и невеста упрямы: каждый говорит, что поступит по велению собственной совести.

Ничего не понимающему Лебедеву Иванов объясняет в последний раз: «Был я молодым, горячим, искренним, неглупым; любил, ненавидел и верил не так, как все, работал и надеялся за десятерых, сражал-

ся с мельницами, бился головой об стены... И вот так жестоко мстит мне жизнь, с которою я боролся! Надорвался я! В тридцать лет уже похмелье <...> утомленный, надорванный, надломленный, без веры, без любви, без цели, как тень, слоняюсь я среди людей и не знаю: кто я, зачем живу, чего хочу?.. О, как возмущается во мне гордость, какое душит меня бешенство!»

Доктор Львов успевает выкрикнуть свое оскорбление: «Объявляю во всеуслышание, что вы подлец!» — но Иванов выслушивает это холодно и спокойно. Приговор себе он вынес сам. «Проснулась во мне молодость, заговорил прежний Иванов!» Вынув револьвер, он отбегает в сторону и застреливается.

В. Б. Катаев

Скучная история Из записок старого человека. Повесть (1889)

Профессор медицины Николай Степанович — ученый, достигший вершин своей науки, пользующийся всеобщим почетом и признательностью; его имя известно каждому грамотному человеку в России. Носящий это имя, то есть он сам, — старик, неизлечимо больной, жить ему, по собственному диагнозу, осталось не больше полугода В своих записках он пытается понять положение, в котором оказался: его, знаменитого человека, судьба приговорила к смертной казни. Он описывает обычное течение своей теперешней жизни.

Бессонница каждую ночь. Домашние — жена и дочь Лиза, которых он прежде любил, теперь своими мелочными житейскими заботами только раздражают его. Ближайшие сотрудники: чудаковатый и преданный университетский швейцар Николай, прозектор Петр Игнатьевич, ломовой конь и ученый тупица. Работа, которая раньше доставляла Николаю Степановичу наслаждение, его университетские лекции, когда-то равные произведениям поэта, теперь приносят ему одно только мучение.

Николай Степанович не философ и не богослов, всю жизнь судьбы костного мозга интересовали его больше, чем конечная цель мирозда-

ния, его душа не хочет знать вопросов о загробных потемках. Но то, чем радовала его жизнь — покой и счастье в семье, любимая работа, уверенность в себе, — ушло безвозвратно. Новые мысли, каких он раньше не знал, отравляют его последние дни. Ему кажется, что жизнь его обманула, его славное имя, блестящее прошлое не облегчают сегодняшней боли.

Обычные посетители старого профессора. Коллега по факультету, нерадивый студент, выпрашивающий тему диссертант — все кажутся Николаю Степановичу смешными, недалекими, ограниченными, каждый дает повод для раздражения или издевки. Но вот еще один, желанный посетитель: знакомые шаги, шорох платья, милый голос...

Катя, дочь покойного товарища-окулиста, выросла в семье Николая Степановича. Еше к пятнадцати годам ею овладела страстная любовь к театру. Мечтая о славе и служении искусству, доверчивая и увлекающаяся, она ушла в провинциальные актрисы, но года через два разочаровалась в театральном деле, в товарищах по сцене, утратила веру в свой талант, пережила несчастную любовь, покушалась на самоубийство, похоронила своего ребенка. Николай Степанович, любивший Катю как дочь, пытался помочь ей советом, писал ей длинные, но бесполезные письма. Теперь, после пережитого крушения, Катя живет на остатки отцовского наследства. Интерес к жизни она утратила, лежит у себя дома на кушетке и читает книги, да раз в день навешает Николая Степановича. Его жену и Лизу она не любит, те платят ей взаимностью.

Обычный семейный обед тоже не несет Николаю Степановичу ничего, кроме раздражения. Присутствуют жена, Лиза, две-три ее подруги по консерватории и Александр Адольфович Гнеккер — личность, внушающая профессору острую антипатию. Поклонник Лизы и претендент на ее руку, он бывает в доме ежедневно, но никто не знает, какого он происхождения и на какие средства живет. Продает где-то чьи-то рояли, знаком со знаменитостями, судит о музыке с большим авторитетом — приживал при искусстве, делает для себя вывод Николай Степанович.

Он с тоской вспоминает прежние, простые и веселые семейные обеды, угрюмо думает о том, что уже давно внутренняя жизнь жены и Лизы ускользнула от его наблюдения. Они давно не те, какими он знал и любил их прежде. Отчего произошла перемена — он не знает.

После обеда жена, как обычно, упрашивает его съездить в Харьков, откуда родом Гнеккер, навести там справки о его родителях и состоянии.

От чувства одиночества, от страха перед бессонницей Николай Степанович выходит из дома. Куда идти? Ответ давно ему ясен: к Кате.

Только у Кати ему тепло и уютно, только ей можно пожаловаться на свое состояние. Прежде, говорит он ей, у него было чувство короля, он мог быть снисходительным, прощал всех направо и налево. Но теперь в его голове день и ночь бродят злые мысли, приличные только рабам. Он стал не в меру строг, требователен, раздражителен. Вся его прошлая жизнь представляется ему красивой, талантливо сделанной композицией, остается только не испортить финала, встретить смерть бодро и со спокойной душой. «Но я порчу финал...»

У Кати бывает еще один гость, филолог Михаил Федорович. Он, очевидно, влюблен в нее и не решается ей в этом признаться. Он развлекает анекдотами из университетской жизни, и его злословие также раздражает Николая Степановича. Разговоры об измельчании нового поколения, об отсутствии идеалов у молодежи он прерывает резкими возражениями. Но про себя он чувствует, что злые, «аракчеевские» мысли владеют и его существом. И к собеседникам, которых он сравнил со злыми жабами, его тянет снова каждый вечер.

Наступает лето, профессор с семьей живет на даче.

Ночью по-прежнему бессонница, но днем вместо работы — чтение французских книжек. Николай Степанович знает, что такое творчество и главное его условие: чувство личной свободы. Его суждения о литературе, театре, науке метки и точны. Но мысли о близкой смерти, теперь уже через три или четыре месяца, его не оставляют. Посетители бывают те же: швейцар, прозектор; обеды с участием того же Гнеккера.

Заезжает, чтобы прокатить профессора на своем шарабане, Катя. Она понимает, что жизнь ее не складывается, что время и деньги уходят бесцельно. «Что же мне делать?» — спрашивает она. «Что ответить ей?» — размышляет Николай Степанович. Легко сказать «трудись», или «раздай свое имущество бедным», или «познай самого себя», но ведь эти общие и шаблонные советы вряд ли помогут в данном отдельном случае.

По вечерам на даче у Кати бывает все тот же Михаил Федорович, влюбленный и злословящий. И Николай Степанович, прежде осуждавший нападки на университет, студентов, литературу, театр, сам теперь участвует в злословии.

Бывают страшные ночи с громом, молнией, дождем и ветром, которые в народе называются воробьиными. Одну такую ночь переживает и Николай Степанович.

Он просыпается от страха внезапной смерти, не может совладать со своим безотчетным ужасом. Вдруг слышатся не то стоны, не то смех. Прибегает жена, зовет его в комнату Лизы. Та стонет от какой-то муки, бросается отцу на шею: «Папа мой хороший... Я не знаю, что со мною... Тяжело!» «Да помоги же ей, помоги! — умоляет жена. — Сделай что-нибудь!» «Что же я могу сделать? Ничего не могу», — размышляет отец. «На душе у девочки какая-то тяжесть, но я ничего не понимаю, не знаю и только могу бормотать: — Ничего, ничего.. Это пройдет... Спи, спи...»

Спустя несколько часов он у себя в комнате, все еще не спит, слышит стук в окно. Это Катя. И у нее в эту ночь какие-то тяжелые предчувствия. Она умоляет Николая Степановича забрать у нее ее деньги и поехать куда-нибудь лечиться. После его отказа она уныло уходит.

Николай Степанович в Харькове, куда настойчиво посылала его жена. На смену состоянию злости и раздражения пришло новое: полного равнодушия. Он узнает здесь, что о Гнеккере в городе ничего не знают, но когда приходит телеграмма от жены с сообщением, что Гнеккер тайно обвенчался с Лизой, он встречает известие равнодушно. Это его пугает: ведь равнодушие — паралич души, преждевременная смерть.

Утро застает его сидящим в постели в гостиничном номере, занятым все теми же неотвязными размышлениями. Ему кажется, что он понял причину той слабости, которая привела его накануне конца к злым, рабским мыслям, а потом к равнодушию. Дело в том, что в его мыслях, чувствах, суждениях нет общей идеи, или бога живого человека. «А коли нет этого, то, значит, нет и ничего». Если нет чего-то общего, что связывало бы все в одно целое, достаточно было серьезного недуга, страха смерти, чтобы все, в чем виделись смысл и ра-

дость жизни, разлетелось в клочки. Николай Степанович окончательно сдается и решает сидеть и молча ждать, что будет.

Раздается стук в дверь, перед ним стоит Катя. Приехала, говорит она, просто так, роняет письмо от Михаила Федоровича. Потом, бледнея и сжимая руки, обращается к Николаю Степановичу: «Ради истинного Бога скажите скорее, сию минуту: что мне делать?...Ведь вы мой отец, мой единственный друг!.. Вы были учителем! Говорите же, что мне делать?»

Николай Степанович еле стоит на ногах, он растерян.

«По совести, Катя, не знаю... Давай, Катя, завтракать».

Не получив ответа, она уходит — куда, не знает сама. И видит ее, вероятно, в последний раз.

«Прощай, мое сокровище!»

Дуэль Повесть (1891)

В городке на берегу Черного моря во время купания беседуют два приятеля. Иван Андреевич Лаевский, молодой человек лет двадцати восьми, делится тайнами своей личной жизни с военным доктором Самойленко. Два года назад он сошелся с замужней женщиной, они бежали из Петербурга на Кавказ, говоря себе, что начнут там новую трудовую жизнь. Но городок оказался скучным, люди неинтересными, трудиться на земле в поте лица Лаевский не умел и не желал, и поэтому с первого дня он почувствовал себя банкротом. В своих отношениях с Надеждой Федоровной он уже не видит ничего, кроме лжи, жить с нею теперь выше его сил. Он мечтает бежать назад, на север. Но и разойтись с ней нельзя: у нее нет родных, нет денег, работать она не умеет. Есть еще одна сложность: пришло известие о смерти ее мужа, что означает для Лаевского и Надежды Федоровны возможность венчаться. Добрый Самойленко именно это и советует сделать приятелю.

Все, что говорит и делает Надежда Федоровна, Лаевскому кажется ложью или похожим на ложь. За завтраком он еле сдерживает свое

((увы, здесь страница в книге оборвана - посему - судить сложно - какой там текст - [email protected])) раздражение, даже то, как она глотает молоко, вызывает в нем тяжелую ненависть. Желание поскорее выяснить отношения и бежать теперь не отпускает его. Лаевский привык находить объяснения и оправдания своей жизни в чьих-нибудь теориях, в литературных типах, сравнивает себя с Онегиным и Печориным, с Анной Карениной, с Гамлетом. Он готов то обвинять себя в отсутствии руководящей идеи, признать себя неудачником и лишним человеком, то оправдывается перед собой. Но как раньше он верил в спасение от пустоты жизни на Кавказе, так теперь считает, что стоит ему бросить Надежду Федоровну и уехать в Петербург, как он заживет культурной интеллигентной, бодрой жизнью.

Самойленко держит у себя нечто вроде табльдота, у него столуются -молодой зоолог фон Корен и только что окончивший семинарию

i Победов. За обедом разговор заходит о Лаевском. Фон Корен могу», «дает, что Лаевский так же опасен для общества, как холерная но я н

ба. Он развращает жителей городка тем, что открыто живет с го, ни, „

-л женой, пьет и спаивает других, играет в карты, множит долги,

его не делает и притом оправдывает себя модными теориями о сл^т_

аследственности, вырождении и прочем. Если такие, как он, размножатся, человечеству, цивилизации угрожает серьезная опасность. Поэтому Лаевского для его же пользы следовало бы обезвредить. «Во имя спасения человечества мы должны сами позаботиться об уничтожении хилых и негодных», — холодно говорит зоолог.

Смешливый дьякон хохочет, ошеломленный же Самойленко может только сказать: «Если людей топить и вешать, то к черту твою цивилизацию, к черту человечество! К черту!»

В воскресенье утром Надежда Федоровна идет купаться в самом праздничном настроении. Она нравится себе, уверена, что все встречные мужчины любуются ею. Она чувствует себя виноватой перед Лаевским. За эти два года она наделала долгов в лавке Ачмианова рублей на триста и все не собралась сказать об этом. Кроме того, уже дважды она принимала у себя полицейского пристава Кирилина. Но Надежда Федоровна радостно думает, что в ее измене душа не участвовала, она продолжает любить Лаевского, а с Кирилиным уже все порвано. В купальне она беседует с пожилой дамой Марьей Константиновной Битюговой и узнает, что вечером местное общество устраивает пикник на берегу горной речки.

По дороге на пикник фон Корен рассказывает дьякону о своих планах отправиться в экспедицию по побережью Тихого и Ледовитого океанов; Лаевский, едущий в другой коляске, бранит кавказские пейзажи. Он постоянно чувствует неприязнь к себе фон Корена и жалеет, что поехал на пикник. У горного духана татарина Кербалая компания останавливается.

Надежда Федоровна в шаловливом настроении, ей хочется хохотать, дразнить, кокетничать. Но преследования Кирилина и совет молодого Ачмианова остерегаться того омрачают ее радость. Лаевский, утомленный пикником и нескрываемой ненавистью фон Корена, срывает свое раздражение на Надежде Федоровне и называет ее кокоткой. На обратном пути фон Корен признается Самойленко, что у него рука бы не дрогнула, поручи ему государство или общество уничтожить Лаевского.

Дома, после пикника, Лаевский сообщает Надежде Федоровне о смерти ее мужа и, чувствуя себя дома как в тюрьме, уходит к Самойленко. Он умоляет приятеля помочь, дать взаймы триста рублей, обещает все устроить с Надеждой Федоровной, помириться с матерью. Самойленко предлагает помириться и с фон Кореном, но Лаевский говорит, что это невозможно. Может быть, он и протянул бы ему руку, но фон Корен отвернулся бы с презрением. Ведь это натура твердая, деспотичная. И идеалы у него деспотические. Люди для него — щенки и ничтожества, слишком мелкие для того, чтобы быть целью его жизни. Он работает, поедет в экспедицию, свернет себе там шею не во имя любви к ближнему, а во имя таких абстрактов, как человечество, будущие поколения, идеальная порода людей... Он велел бы стрелять во всякого, кто выходит за круг нашей узкой консервативной морали, и все это во имя улучшения человеческой породы... Деспоты всегда были иллюзионистами. С увлечением Лаевский говорит, что ясно видит свои недостатки и сознает их. Это поможет ему воскреснуть и стать другим человеком, и этого возрождения и обновления он страстно ждет.

Через три дня после пикника к Надежде Федоровне приходит взволнованная Марья Константиновна и предлагает ей быть ее свахой. Но венчание с Лаевским, чувствует Надежда Федоровна, сейчас невозможно. Она не может сказать Марье Константиновне всего: как

запутались ее отношения с Кирилиным, с молодым Ачмиановым. От всех переживаний у нее начинается сильная лихорадка.

Лаевский чувствует себя виноватым перед Надеждой Федоровной. Но мысли об отъезде в ближайшую субботу настолько овладели им, что у Самойленко, пришедшего проведать больную, он спрашивает только о том, смог ли тот достать денег. Но денег пока нет. Самойленко решает попросить сто рублей у фон Корена. Тот, после спора, соглашается дать деньги для Лаевского, но только при условии, что он уедет не один, а вместе с Надеждой Федоровной.

Антон Павлович Чехов 1860 - 1904 1 страница