Павел Иванович Мельников (Андрей Печерский) 1818 - 1883

В лесах Роман (1871 - 1875)

Середина XIX столетия. Привольный, богатый лесами и мастеровым людом край — Верхнее Заволжье. Живут здесь в труде и достатке, исповедуя старую веру. Тут немало мужиков, выбившихся в купцы, что зовутся тысячниками.

Один из таких богатеев-тысячников Патап Максимыч Чапурин обитает за Волгой в деревне Осиповка. Дела свои Чапурин ведет по совести, и за то ему ото всех почет и уважение.

Чапуринская семья невелика. Жена Аксинья Захаровна да две до­чери: старшая, восемнадцатилетняя Настя, отцова любимица, и Праско­вья, годом помоложе. Дочери только что возвратились в родительский дом из Комаровской обители, где игуменьей была мать Манефа, се­стра Патапа Максимыча,

Есть у Чапурина еще одна богоданная дочка, воспитанная им си­рота Груня, но она уже замужем за богатым купцом и живет в дру­гой деревне.

Зимней студеной порой возвращается Чапурин из удачной де-

ловои поездки, радуется встрече с домашними, наделяет их подар­ками.

Оставшись после ужина наедине с женой, Патап Максимыч объ­являет ей, что на днях приедут дорогие гости — богатый купец Снежков с сыном, за которого Чапурин прочит выдать Настю. Для него этот брак почетен и выгоден.

У Трифона Лохматого трое сыновей и две девки. Самый удачный из детей — старший, красавец и первый искусник по токарному делу, Алексей. Держал Трифон токарню, и все бы хорошо, но навали­лись на мужика несчастья — сначала пожар, а потом неведомые зло­деи обокрали дочиста. Пришлось Лохматому двух сыновей в люди на заработки отдавать. Алексей попал к Чапурину.

Чапурин не на шутку полюбил нового работника за скромность, старание и мастеровитость. Собирается он сделать его приказчиком, который всеми остальными распоряжаться будет, но намерения свое­го пока не объявляет.

На именины Аксиньи Захаровны приезжает мать Манефа в со­провождении двух молоденьких послушниц. Одна из них, бойкая Фленушка, выпытывает сердечную тайну подружки — Настя призна­ется ей в любви к Алексею.

Обсуждая с домашними, каквсе лучше устроить для приема гос­тей, Патап Максимыч спрашивает Настю, что она думает о замуже-стве, у него уже и женишок для нее припасен.

Настя сначала слезно просит отца не выдавать ее за нелюбимого, а получив отказ, заявляет твердо, что в таком случае она примет иноче­ство.

Бойкая и проворная Фленушка сводит Настю с Алексеем. При первом же свидании Настя «страстно взглянула в очи милому и ки­нулась на грудь его...».

Проведать названых родителей и поздравить Аксинью Захаровну с днем ангела приезжает и Аграфена Петровна (Груня).

Приезжают все новые гости, среди которых и Яким Прохорыч Стуколов, давний знакомец Чапурина; он больше четверти века странствовал где-то по свету. Вместе со Стуколовым держится и купец из города Дюков.

Стуколов рассказывает собравшимся о своих скитаниях, намекает на то, что является посланцем белокриницкого старообрядческого епи-

скопа, но здесь занят делами не церковными. Располагает он сведе­ниями о залежах в заволжских лесах «земляного масла» (золота) и ищет компаньонов для добычи его.

Разговор этот слышит Алексей, и у него загораются глаза при по­мыслах о возможном скором обогащении.

Завязавшаяся беседа прерывается прибытием отца и сына Снеж­ковых. Старший Снежков держится уверенно — он здесь богаче и знатнее всех, — похваляется вольными нравами московского купече­ства. Чапурина и его гостей рассказ этот повергает в смущение.

Настя сразу же догадывается о намерениях отца и шепчет Фленушке: «Не бывать сватовству».

Чуть не до полночи пировали гости, наконец разошлись по комна­там, но далеко не все уснули. Не спит и мать Манефа, потрясенная встречей с человеком, которого она давно считала погибшим. Был у нее грех в юности, родила она от Стуколова дочку. Скитницы укрыли ребенка, а взамен взяли с грешницы обещание «принять ангельский образ иночества». И хотя отец со временем уже соглашался на брак ее со Стуколовым, не решилась девица нарушить клятву, данную Гос­поду.

С годами прославилась она богомольностью и умением управлять­ся со всеми церковными делами. Девочку же, которая воспитывалась в деревне, мать Манефа себе в послушницы взяла, и никто не ведал, что Фленушка приходится ей родной дочерью.

Отказав Снежковым, немало обиженным таким неожиданным поворотом дела, Патап Максимыч возвращается к разговору со Сту­коловым о золоте. Странник разъясняет: хотя местные ветлужские прииски даже богаче сибирских, но, чтобы добыть золото, потребует­ся не менее пятидесяти тысяч. Зато потом обернутся они пятью, если не десятью миллионами.

Чапурин осторожничает, его не устраивает, что половина барышей будет отдана епископу Софронию, владеющему картой россыпей.

В конце концов они все же договариваются, порешив держать все предприятие в тайне. Чапурин решает сам съездить на Ветлугу, на месте разобраться что к чему.

И овладевают Патапом Максимычем горделивые мечты о буду­щем богатстве, думает он и о дочери, прикидывает, кто бы мог стать ей достойным мужем. «И попал ему Алексей на ум. Если бы Настя

знала да ведала, что промелькнуло в голове родителя, не плакала бы по ночам...»

Выехал Чапурин на двух санях вместе со Стуколовым и Дюковым. В канун львиного дня, 18 февраля, сбились они с пути.

Потом им повезло — натолкнулись на артель лесорубов, которые вывели их на нужное направление. Пока ехали, Чапурин расспросил провожатых о здешних местах, не встречается ли где-нибудь золото. Лесник отвечал, что слыхивал о золоте на Ветлуге, но где именно оно залегает, ему неведомо. Притворившийся спящим Стуколов прислу­шивается к разговору, ему этот слух на руку.

Чапурин решает навести справки у своего доброго знакомца, гор­ного чиновника Колышкина. Стуколов же предлагает сначала заехать к отцу Михаилу, игумену Красноярского скита, который тоже участ­вует в поисках золота, а сам тайно уведомляет игумена о приезде.

Встретили их в скиту с таким почетом и радушием, что Патап Максимыч сразу проникся расположением к здоровенному, как из матерого дуба вытесанному, отцу Михаилу.

Осторожный Чапурин для верности все же собирается проведать Колышкина. Стуколов с Дюковым вынуждены подменить данный ему фальшивый золотой песок настоящим, дабы специалист не ули­чил их в афере. Допытывается странник и о сбыте налаженного в скиту производства фальшивых ассигнаций, а отец Михаил жалуется, что дело опасное и не такое уж прибыльное.

Отставной горный чиновник Сергей Андреич Колышкин сразу же объясняет Чапурину, что почтенного купца вовлекают в аферу. Сооб­щает он и об их общем знакомом, который, польстясь на баснослов­ную прибыль, связался со сбытом фальшивок и теперь сидит в тюрьме, а деньги те, по слухам, вышли из Красноярского скита.

Снова встретясь со Стуколовым и Дюковым, Чапурин не подает вида, что раскусил их замысел, и дает им три тысячи, с тем чтобы потом поймать мошенников с поличным. В Комаровской обители же мать Манефа вникает во все хозяйственные мелочи, интересуется каждой обитательницей скита. Особое внимание проявляет она к Марье Гавриловне Масляниковой, богатой и еще молодой вдове, жи­вущей здесь по своей воле. Немало вытерпела она горя при старике муже, а теперь обрела в Комарове тихую сердечную пристань.

К Насте за время пребывания ее в скиту Марья Гавриловна очень

привязалась, по дочери и отцу благоволила. Патап Максимыч однаж­ды занял у Марьи Гавриловны двадцать тысяч, а в срок не сумел вер­нуть, так она согласилась ждать, сколько ему надобно будет.

Через несколько дней в скит приезжает доверенный человек Чапу-рина и сокрушенно делится с монахинями своими догадками: Стуколов и Дюков, считает он, Чапурина подбивают на изготовление фальшивых денег. Услышав это, Манефа падает в обморок. Долгое время, до Пасхи, пролежала она в постели. Фленушка подговаривает Марью Гавриловну просить Чапурина, чтобы тот отпустил дочерей погостить в скиту. Марья Гавриловна, и сама соскучившаяся по Насте, охотно пишет письмо Патапу Максимычу.

А в доме Чапуриных невесело. Хозяйке неможется. Братец ее не­путный в отсутствие хозяина опять запил. Параша от скуки спит не­пробудным сном. Настя тоскует по Алексею.

У Алексея свои думы. И хочется ему жениться на Насте, и Чапу­рина он боится, и золото голову туманит. И уже черная тень пробежала меж ним и Настей, что-то почуяла она и грозит возлюбленному: «Коль заведется у тебя другая — разлучнице не жить... Да и тебе не ко­рыстно будет...»

Наконец, на шестой неделе Великого поста, возвратился Чапурин домой. Узнав о болезни Манефы, дает он разрешение дочерям навес­тить игуменью. Алексея Патап Максимыч посылает в Красноярский скит, чтобы предостеречь отца Михаила насчет темных стуколовских замыслов. Одновременно Чапурин намекает Алексею, что возлагает на него большие надежды.

Перед отъездом в Комаров Настя, не вытерпев душевной муки, признается матери: «Потеряла я себя!.. Нет чести девичьей!.. Понесла я, маменька...»

А в Комаров приезжает московский начетчик Василий Борисыч, елейный ходок по женской части. От него Манефа случайно узнает, что праведник Стуколов вдобавок ко всему и весьма корыстолюбив.

Прибывший к Манефе с письмом от брата Алексей видится и с Ма­рьей Гавриловной, и вспыхивает меж ними взаимное тяготение. Для молодой вдовы словно воскресла ее первая любовь, а у Алексея к лю­бовной новизне примешана и корысть — у Марьи Гавриловны денег не считано.

Фленушка замечает, что с парнем творится что-то неладное, но думает, что его печалит Настина гордость.

Да и не до других сейчас Фленушке. Манефа предлагает ей серьез­но подумать о будущем. Когда не будет Манефы, монахини ее люби­мицу поедом заедят. Не лучше ли сейчас принять иночество? Тогда бы Манефа сделала Фленушку своей преемницей. Пока фленушка на­отрез отказывается.

Настя, которая с того самого дня, как призналась матери, лежит без памяти, наконец приходит в себя и просит прощения у родите­лей. Девушка знает, что жить ей осталось недолго, и просит отца простить ее «погубителя». До глубины души тронутый Патап Максимыч обещает не чинить зла Алексею.

Так, покаявшись, и преставилась раба Божия Анастасия.

Алексей из поездки возвратился в тот самый момент, когда похо­ронная процессия с гробом Насти вышла за околицу села.

Патап Максимыч берет с Алексея обет молчания. Алексей сооб­щает, что в дороге столкнулся со Стуколовым, Дюковым и отцом Михаилом — их в кандалах в острог гнали.

Марья Гавриловна, после встречи с Алексеем словно бы расцвет­шая, объявляет Манефе, что решила уйти из обители в город.

По весне в Заволжье для молодежи начинаются гулянки. В скитах же места гуляньям нет. Здесь в эту пору еще усерднее творят молит­вы и службы.

А на Манефу сваливается новая беда, почище прежних. Из Пите­ра потайным письмом сообщают, что грядет гонение на скиты: иконы опечатывают и отбирают, а монашествующих отправляют по месту рождения.

Игуменья решает пока держать эти сведения в тайне, дабы ку­пить в городе для скитниц дома подешевле, известив о грядущих со­бытиях лишь самый узкий круг доверенных матушек. Организовать съезд в Комарове берется Фленушка.

Перед тем как расстаться с Алексеем, Чапурин уведомил его, что Марья Гавриловна приказчика ищет, и он, Чапурин, ей Алексея поре­комендовал.

Алексей направляется в губернский город и мается там от безде­лья и неопределенности своего положения, а от Марьи Гавриловны никаких известий все нет.

На сороковой день Настиной кончины к Патапу Максимычу на поминки съезжается множество гостей. Среди них и вездесущий Ва-

силий Борисыч, успевающий и стихиры распевать, и расцветшую пышность Параши Чапуриной углядеть.

Смущает Чапурин московского начетчика своими фривольными речами насчет скитских нравов.

Василий Борисыч поразил присутствующих, а Чапурина особенно, своим кругозором и свежим взглядом на вещи. В Заволжье, говорит он, следует заводить разные промыслы, и кто первым здесь будет, тот несметные барыши получит.

И начинает Чапурин сманивать начетчика к своим торговым заня­тиям, предлагает помочь на первых порах и советом и деньгами. Как ни отказывается Василий Борисыч, Чапурин стоит на своем.

Наконец упорный купец почти добивается своего. Обещает ему Василий Борисыч, исполнив за шесть недель все данные ему в Москве поручения, перейти к Чапурину в приказчики. «А сам на уме: «Толь­ко б выбраться подобру-поздорову».

Марья Гавриловна стала мрачна и молчалива, спит плохо, тает ровно свеча на огне. А тут еще новая забота: получила она письмо от брата — купил он по ее поручению пароход и спрашивает, кому его передать. А от Алексея ни слуху ни духу... Наконец объявился. Без слов поняли они друг друга и расстались только на заре. Марья Гав­риловна оставляет скит без малейшего сожаления.

А Алексей искусно играет на чувствах Марьи Гавриловны. Она уже и пароход на его имя записала, хоть они еще не повенчаны. Марья Гаври­ловна решает сама только одно: венчаться они будут в единоверческой церкви (оно и грех, да все покрепче старообрядческой).

Алексею это все равно. Ему главное — на людях покрасоваться. Он теперь оделся франтом, нахватался всяких «мудреных словец», и спеси у него с каждым днем прибавляется.

Затейница Фленушка, которой прискучила елейность Василия Борисыча, сводит его с Парашей Чапуриной. Сладка кажется начетчику новая любовь, но побаивается он гнева Чапурина, да и сама Параша ни словечка не скажет (а обниматься и целоваться горазда)... Рад он, что отправился со скитскими монахинями на богомолье к чудесному граду Китежу.

В пестрой толпе богомольцев сталкивается Василий Борисыч с по­чтенным купцом Марком Данилычем Смолокуровым и его красави­цей дочерью Дуней.

Монахини приглашают щедрого на пожертвования Смолокурова вместе с Дуней погостить в Комарове. Присоединяется к ним и Васи­лий Борисыч, уже позавидовавший на Дунину красоту.

И еще один гость появляется в Комарове — молодой купец Петр Степанович Самоквасов. Приехал он вроде бы и по делам, но пуще всего не терпится ему свидеться с Фленушкой, которая его третий уж год на веревочке водит.

И ставит она Петру Степанычу условие: прежде чем самим венчать­ся, пусть поможет он сначала Василья Борисыча с Парашей окрутить. Самоквасов на все согласен, лишь бы улестить свою ненаглядную.

Настала пора съезда матерей из всех скитов. Целый день велись споры и прения на этом соборе. «Ничем он не кончился, ни по еди­ной статье ничего не решили». Надежды, которые возлагались на московского витию Василья Борисыча, прахом пошли. Не церков­ным, а мирским его помыслы заняты.

Как раз в разгар собора прискакал нарочный с вестью, что в бли­жайшие дни начнется разорение скитов. Стали разъезжаться матери по своим скитам, дабы укрыть иконы, книги и что поценнее из скит­ского имущества от «слуг сатаны».

Василий Борисыч принимает предложение Чапурина, который пуще прежнего желает привлечь его к своим делам.

Женщины и девицы, гостившие в Комарове, собираются своей компанией и в шутку начинают допрашивать незамужних, как они с мужем жить собираются. Фленушка, разошедшись, говорит, что она бы обязательно стала мужем помыкать, однако несбыточно это, не станет она матушку огорчать, не уйдет из скита. Одна Дуня Смолоку­рова заявила, что выйдет замуж только по любви и будет делить с супругом и радость и горе до самого конца, а в остальном ее Господь научит...

Речи Дуни слышит оказавшийся под окном светелки Петр Степаныч Самоквасов.

Фленушка, исполняя обещание, данное ею Манефе, порывает с Самоквасовым, но все же требует, чтобы он исполнил обещание — помог «окрутить уходом» Василья Борисыча с Парашей. Молодой купец от своего слова не привык отказываться. Он договаривается с попом и ямщиками — для свадьбы все готово.

Заехавший по делам в губернский город и посетивший Колышки-

на Чапурин с удивлением узнает, что его бывший приказчик женился на Марье Гавриловне, стал владельцем дома и парохода и записался в первую гильдию.

Ему все это не по сердцу, но делать нечего, надо идти к Марье Гавриловне, просить об отсрочке долга. Марья Гавриловна встретила гостя учтиво и приветливо, но сообщила, что теперь всеми делами у нее ведает муж, а появившийся вскоре Алексей отсрочить долг наот­рез отказывается.

Выручает Чапурина тот же Колышкин, где-то добывший необхо­димые двадцать тысяч. Получив деньги, Алексей каждую бумажку на свет рассматривает и заявляет, что процентов по векселю он по ста­рой памяти взыскивать не станет. Еле сдержался Чапурин.

Петр Степаныч свое обещание выполнил: Василья Борисыча с Пара­шей окрутили как; нельзя лучше. Патап Максимыч простил молодых и приказал свадебные столы готовить. «Во всю ширь разгулялся старый тысячник и на старости лет согрешил — плясать пошел на радостях».

В. П. Мещеряков

На горах Роман (1875 - 1881)

От устья Оки до Саратова и дальше вниз правая сторона Волги «Го­рами» зовется. Занимаются здесь хлебопашеством и отхожими про­мыслами.

Марко Данилыч Смолокуров в молодости собирался вместе со старшим братом в один день венчаться, но Мокей перед тем по неот­ложному делу в Астрахань поехал. Было это по весне, и унесло его с другими промысловиками (они тюленя били) на льдине в открытое море. С той поры о нем ни слуху ни духу.

Выждав положенный срок, справил Марко Данилыч панихиды по брату и женился на Олене Петровне, а ее подруга, Дарья Сергеевна, невеста сгинувшего, не видав брачного венца, овдовела.

Всего четыре года прожил Смолокуров с любимой женой, появи­лась у них дочка Дунюшка, а во время вторых родов и Олена Пет­ровна и ребенок скончались.

Перед смертью просила она Дарью Сергеевну стать Марку Данилычу женой, а Дуне матерью. Та девочку воспитать согласилась, а замуж идти отказалась.

Лишившись семейного счастья, Марко Данилыч торговым делам полностью предался и добился больших успехов: лет через десять за ним уже больше миллиона числилось. Однако переменился он при этом сильно — стал властен, скуп, недоступен для всех подначальных. Единственно, кто его не боялся и любил, — подраставшая красавица Дуня. Ни в чем ей у Смолокурова отказу не было, и много девочка по доброте своей души блага людям приносила. А Дарья Сергеевна заменила Дуне родную мать и ничем для себя никогда не попользова­лась, хотя злые языки о ней и сплетали сплетни.

Пришла пора отдать Дуню в «настоящее ученье». Порешили ото­слать ее, как водится в хороших домах, в скит, в Манефину обитель, а Дарья Сергеевна вызвалась при ней жить, чтобы со временем, когда девушка выучится, иночество принять.

Через семь лет возвращается Дуня в родительский дом. Компании у Дуни не случилось, и пристрастилась она «божественные» книги чи­тать.

Отец начинает подумывать о женихах для любимой дочери, но в своем городе ровни для Дуни не видит и решает поехать с ней к Макарью на ярмарку.

Там знакомится с ними молодой купец Петр Степаныч Самоква­сов, и с первых же слов меж ним и Дуней установилась взаимная симпатия.

Самоквасов предлагает устроить совместно с общим знакомым Дорониным, приехавшим на ярмарку с женой и двумя дочерьми, увеселительное катание по Волге. Доронин между делом осведомляет­ся у Смолокурова, каковы нынче цены на тюлений жир (сам он этим товаром не промышляет, а спрашивает для знакомого, молодого саратовского купца Никиты Федоровича Меркулова, еще не прибыв­шего на ярмарку). Марко Данилыч сетует, что нынче за тюленя ба­рыша не получишь. Доронин об этом искренно сокрушается.

В трактире, где обделываются все мелкие и крупные сделки, Смо­локуров встречается с первым по рыбной части воротилой Орошиным и другими видными промысловиками.

Марко Данилыч и здесь жалуется, что не знает, как быть с тюле-

ньим жиром, совсем на него цена бросовая. Орошин предлагает у него все купить и постепенно набавляет цену. Смолокуров не пони­мает смысла его предложения, но тут в разговор вмешивается моло­дой купец Митенька Веденеев, получивший только что известие из Питера о том, что там ждут большой груз американского хлопка, стало быть, тюлений жир, употребляемый при крашении тканей, будет пользоваться спросом. Взбешенный тем, что его хитрость вышла наружу, Орошин, хлопнув дверью, покидает честную компа­нию.

Теперь уже Смолокуров ранним утром отправляется к Доронину и начинает исподволь выспрашивать: собирается ли он, имея доверен­ность на продажу от Меркулова, продавать тюленя? Хотя Смолокуров и догадывается, что старый его приятель прочит выдать за Меркулова дочь, его это не останавливает. «Почище обработаю, чем Орошину хотелось меня <...> Друзья мы приятели с Зиновием Алексеичем, так что ж из этого?.. Сват сватом, брат братом, а денежки не родня...»

И к самому Смолокурову являются ранние гости — Веденеев и Самоквасов. За чаем Самоквасов вспоминает о горе, постигшем мать Манефу, из чьей обители Параша Чапурина уходом венчалась с Васильем Борисычем, да еще и в великороссийской церкви, напоминает и о задуманной прогулке по Волге и берется все подготовить «в долж­ной исправности».

Во второй половине дня Смолокуров с Дуней, семейство Дорони­на и Самоквасов с Веденеевым на богато изукрашенной лодке выбра­лись на вольную воду. Самоквасов, взявший на себя роль «капитана», угощает всех участников пикника «волжским кваском», питьем из за­мороженного шампанского с соком персиков, абрикосов и ананасов.

Дуня, принимая стакан от Петра Степаныча, от волнения вся огнем зажглась. И сам Самоквасов чувствует, что у него сердце трепе­щет, но все же он замечает, что между Веденеевым и дочерью Доро­нина Наташей тоже возникает симпатия. Смолокуров вновь заводит речь о продаже тюленя, но Доронин соглашается оформить сделку только после получения согласия от Меркулова, а на это уйдет недели две. Видит Смолокуров, что предприятие его, пожалуй что, и сорвать­ся может, но изменить что-либо не в его силах.

Некоторое время спустя к Смолокурову заходит мать Таифа из

Комаровской обители с вестями о близящемся разорении скитов. За­одно рассказывает она и о том «сраме», который навлек на обитель брак Параши с Васильем Борисычем. Заглянувший на тот час к Смолокурову Самоквасов при виде монахинь тревожится: не проведали ли в Комарове об его участии в этой свадьбе? Но комаровские мате­ри, слава богу, ни о чем не догадываются.

И на женской половине Смолокуровых свои гости — Аграфена Петровна с детьми пришла с Дуней повидаться. Девушка со слезами признается старшей подруге, что пробудилась и в ее сердце любовь, мил ей Петр Степаныч.

А у Марка Данилыча одна забота, как бы Доронина вокруг пальца обвести.

Меркулов же, ни о чем не подозревая, плывет на пароходе к Макарью, ждет не дождется встречи с невестой и от нечего делать на­блюдает за пассажирами. Обращает на себя его внимание средних лет женщина, одетая в опрятное черное платье, по всем приметам «не из простых». Разузнал он, что это помещица Марья Ивановна Алымова.

Говорят про нее, что она из «фармазонов». «А в чем ихняя вера состоит, доподлинно никто не знает, потому что у них все по тайнос­ти...»

В городе Меркулова встречает Веденеев, наконец-то радующий владельца тюленя хорошей ценой. Рассказывает он и о неудавшейся смолокуровской хитрости, и решают оба молодых предпринимателя самим никогда так дела не вести. Заодно просит Веденеев Меркулова помочь ему высватать Наташу.

Самоквасов прибывает в Комаров и расспрашивает знакомых скитниц о Фленушке, которая в то же самое время ведет тяжелый разговор с Манефой. Признается Манефа, что Фленушка ей дочь. На откровенность тем же отвечает Фленушка игуменье, говорит о своей любви к Самоквасову и, уверенная, что рассталась с ним навсегда, принимает окончательное решение стать монахиней.

Нерадостно последнее свидание Фленушки с Петром Степанычем, отвергает она его любовь, хотя и казнится про себя, советует женить­ся на Дуне Смолокуровой и... тут же, в лесу, отдается возлюбленно­му. Расстаются они, по слову Фленушки, на три дня — на этот срок назначает она их свадьбу уходом. Когда же истомившийся от ожида-

ния Петр Степаныч в условленный час появляется в келье, встречает его величавая строгая мать Филагрия (это имя приняла Фленушка при пострижении) в черном венце и в мантии. С отчаяния пускается Петр Степаныч в разгул, точно в омут кидается.

Дошла весть о связи Самоквасова с Фленушкой и до Дуни. Не стало у нее интереса ни к знакомствам, ни к развлечениям, на все во­просы отца отвечает Дуня тихими слезами.

Случай сводит семейство Смолокурова с той самой Марьей Ива­новной, что на пароходе Меркулову повстречалась. Марку Данилычу льстит внимание знатной особы, понравилась она и Дуне. Постепен­но начинает Марья Ивановна открывать девушке завесу над мисти­ческими тайнами «истинной» веры. От слов своей новой наставницы Дуня однажды приходит в исступленный восторг и почти теряет со­знание. Марью Ивановну это лишь радует.

В селе Фатьянке, принадлежащем Алымовой, наблюдаются какие-то странные сходбища. Мужчины и женщины в длинных белых руба­хах скачут и кружатся, песни наподобие мирских поют. У Марьи Ивановны здесь особый дом стоит. В него, как в крепость, не каждо­му попасть удается. Пожив в Фатьянке недолго, Марья Ивановна от­правляется под Рязань, проведать своих родственников, двоюродных братьев Луповицких, а по пути и к Смолокуровым заглядывает.

Дуня несказанно обрадована ее посещением. Просит она Марью Ивановну разъяснить непонятные места в мистических старинных книгах, что по случаю сторговал ее отец у приверженцев хлыстовщи­ны, Алымова о тех книгах говорит: «Сам Бог их послал тебе... Вижу перст Божий...»

В это самое время получает Марко Данилыч цидулку от своего до­веренного приказчика, из которой явствует, что Меркулов с Веденее­вым, как только породнились с Дорониным, объединили все три капитала и организовали товарищество на паях. Вскорости смогут они все рыбное дело на Волге к рукам прибрать, а Орошина они уже сейчас в угол загнали, тот рвет и мечет, но подмять их не в силах. Только к добру ли это? Меркулов с Веденеевым по-новому все орга­низовывают, с ними труднее, чем с Орошиным, будет справиться.

Только успел Смолокуров письмо дочитать, как и сам приказчик пожаловал и потребовал разговора наедине с хозяином. С приказчи­ком еще один человек прибыл и сообщил, что давно поминаемый за

упокой брат его, Мокей Данилыч, объявился. Обрадовался было ста­рый рыбник, да тут же и пришла мрачная дума: «Половину достат­ков придется отдать!.. Дунюшку обездолить!..»

Выяснилось, что не погиб Мокей на льдине, а спасся и после мно­гих приключений попал к хивинскому хану в полон. У хана сейчас с деньгами туго, так что за тысячу целковых пленника можно выку­пить. Порешил Марко Данилыч пока никому ни о чем не говорить.

Дарья Сергеевна тоже тревожится — не о себе, о Дуне. Переме­нилась она, докладывает Дарья Сергеевна отцу, к молитве не так усердна стала, а, главное, все с этой Марьей Ивановной уединяется,

Но Марко Данилыч на предостережения рукой махнул и даже от­пустил Дуню с Марьей Ивановной, которая к своим родственникам под Рязань гостить собралась.

В степной глуши, на верховьях тихого Дона, располагается помес­тье Луповицких. Обитатели усадьбы исповедуют хлыстовскую веру и дворню свою в нее вовлекли. Иначе не соблюсти тайны, а тайна не­обходима: преследуется эта богопротивная вера правительством.

Луповицкие обласкали Дуню. Особенно приветлива была с ней бедная племянница Марьи Ивановны Варенька, девушка умная и сметливая. Варенька исподволь «просвещает» Дуню, сообщает ей, что Марья Ивановна «просветлена», живет в ней Дух Божий и дано ей вещать «глаголы живота». Дуня с нетерпением ждет часа, когда и она сама приобщится к тайнам «Божиих людей». Открывает Варенька Дуне и то, что «кормщиком» корабля Луповицких является двоюрод­ный брат Марьи Ивановны Николай Александрович, который во всем давно руководствуется не своей, а святой волей Духа.

Постепенно входит Дуня во все тонкости хлыстовских обрядов, и незаметно завлекают они ее неокрепшие ум и сердце.

В ночь с субботы на воскресенье назначается «корабль» (хлыстов­ское собрание).

Сильное впечатление производит на Дуню неистовое радение «Бо­жиих людей», она и сама в экстаз впадает. Но когда девушка прихо­дит в себя и начинает обдумывать увиденное, смущается душа ее.

Однако через неделю решается Дуня принять посвящение в «Божий люди». И опять стали овладевать ею сомнения.

Однако же обряд «крещения Святым Духом» прошел благополуч­но, Дуня даже плясала в женском кругу.

На другой день получает Дуня письмо от отца. Извещал Марко Данилыч, что по делам не сможет он вернуться домой ранее месяца. Среди новостей упоминалось в письме о Параше Чапуриной, которая ждет ребенка, и о благоверном ее, на которого тесть возлагал столько надежд и оказавшемся ни к чему не пригодным. И о Самоквасове, у которого дела пока идут неважно, упоминал отец.

Луповицкие с той же почтой тоже письмо получили — от Егора Сергеевича Денисова. Уведомлял он, что намерен в ближайшее время побывать у Луповицких, которые ему дальней родней приходились.

Денисов у хлыстов величайшим почетом пользовался, несмотря на свою молодость. Не радениями, не пророчествами достиг он славы и власти, а умением убеждать и своими познаниями. На сей раз Лупо­вицкие приезда Денисова ждут с особым нетерпением, так как обе­щался он разъяснить всем новую тайну, неизвестную пока и самым просвещенным членам «корабля», — тайну «духовного супружества».

Дивятся и досадуют все рыбники на новые порядки в торговле, что завели Меркулов с Веденеевым. Цены у них самые дешевые, зато в кредит отпускается только третья часть купленного, остальное надо наличными тотчас же выкладывать.

И надумывает тогда Смолокуров самолично все у Веденеева с Меркуловым приобрести. Да вот беда, денег не хватает. Занял он чуть ли не у каждого рыбника, а все двадцати тысяч недостает. Кое-как наскреб он у ростовщиков и эту сумму. Добился своего Марко Дани­лыч, а пуще всего был доволен, что опять Орошина обошел.

Договорился Смолокуров и с баем Субханкуловым о выкупе брата. Одним словом, все дела хорошо обладил.

Вот только дома ждет его тревожная весть: Дуня до сих пор не воротилась. Договаривается Марко Данильи с Дарьей Сергеевной, что она тотчас же с людьми отправится в Фатьянку.

В пути Дарья Сергеевна узнает, что Фатьянка — место глухое, смутное, обитают в нем фармазоны, и лучше всего дела с ними не иметь. В самой Фатьянке Дарья Сергеевна никого не нашла и воро­тилась ни с чем.

От этих известий хватил Марко Данилыча удар. И тотчас без хо­зяйского глаза в крепко налаженном хозяйстве все вкривь и вкось по­ехало.

В тот самый день, как со Смолокуровым беда приключилась, у Ча-

пурина пировали по поводу рождения первого внука. Теперь на него Патап Максимыч все надежды возлагает, в зяте он окончательно ра­зуверился.

Колышкин про Алешку Лохматого поведал. У этого ухаря теперь пять пароходов и салотопленный завод, по первой гильдии торгует. А Марья Гавриловна в полной зависимости от мужа оказалась; мало того, в горничные попала к мужниной полюбовнице, которая сама прежде у нее горничной была.

Тут гонец от Дарьи Сергеевны с письмом явился. Просит она Аграфену Петровну съездить за Дуней в Луповицы и помочь навести порядок в доме, поскольку хозяина паралич разбил. Решает Чапурин, что надобно ему самому старому приятелю «по-человеческому» по­мочь и приказывает Аграфене Петровне собираться в дорогу.

Марко Данилыч был тронут приездом Чапурина, хотя и слова произнести не мог. Показывает он глазами на сундук, в котором у него деньги и ценные бумаги спрятаны, но Чапурин отказывается его открывать до приезда Дуни, чтобы никаких сомнений ни у кого и возникнуть не могло бы.

Быстро наводит Патап Максимыч порядок и в доме, и на про­мыслах рассчитывает всех работников по совести. Аграфена Петровна приезжает в Луповицы и узнает у отца Прохора о том, что Дуни в селе нет, она... без вести пропала.

А с Дуней Смолокуровой вот что приключилось. Наглядевшись на неистовые радения, пуще прежнего стала она задумываться, осозна­вать, что вера эта неправильная.

Луповицким же никак не хочется отпускать Дуню, и не столько ее саму, сколько капитал, что рано или поздно к ней перейдет.

Марье Ивановне кое-как удается уговорить девушку дождаться приезда Егора Денисова, который сможет устранить все сомнения Дуни. Одолело Дуню любопытство, и решила она в последний раз по­бывать на «корабле», но с условием, что в радениях участвовать не будет.

На Успенье у Луповицких для крестьян «дожинки» справляли. Пригласили на праздник и отца Прохора, с которым господа, чтобы подозрение в ереси на них не падало, внешне хорошие отношения поддерживали. Улучил священник минутку и Дуню предостерег на­счет увлечения мистицизмом, присовокупив, что больше всего здесь

молодой неопытной девушке следует опасаться Денисова, не одну де­вичью душу загубившего. Поверила Дуня «никонианскому» попу и договорилась с ним, что в случае опасности обратится к нему за по­мощью.

Наконец появляется и долгожданный Денисов. Все за ним напере­бой ухаживают, каждое его словечко ловят. Одна Дуня с ним встречает­ся с неохотой, не кланяется, подобно другим, «великому учителю».

Денисов стремится потихоньку приручить Дуню, преследуя ко­рыстную цель («Шутка сказать — миллион! Не надо ее упускать, надо, чтоб она волей или неволей осталась у нас»). На очередном «корабле» обещает Денисов открыть Дуне сокровенную тайну «ду­ховного супружества».

Обернулось же все это тем, что Денисов пытается Дуню изнасило­вать, но она сумела вырваться и убежать, спрятавшись у отца Прохо­ра. Священник понимает, что девушку будут искать, поручает доставить Дуню под родительский кров надежным людям и возвра­щается домой как раз к прибытию Аграфены Петровны.

Удостоверившись, что она для Дуни близкий человек, священник объясняет Аграфене Петровне, что ее воспитанница находится в гу­бернском городе у его знакомых.

Тяжелым было свидание Дуни с отцом. Патап Максимыч не таит от нее, что дни Смолокурова на исходе, и объявляет о неотложной необходимости распорядиться по всем статьям большого смолокуровского хозяйства самой наследнице. Дуня во всем полагается на Чапу-рина.

Аграфена Петровна по-своему, по-женски, Дунину участь берется облегчить. Напоминает она девушке о Самоквасове, говорит, что кля­нет он свое поведение и плачет, вспоминая Дуню. И Дуня о нем вспоминает с нежностью.

На следующий день преставился Марко Данилыч. Чапурин нахо­дит для наследницы честного приказчика и при свидетелях вскрывает сундук с бумагами покойного. Там, помимо наличных, векселей и разных облигаций, обнаруживается и расписка, выданная Субханкуловым в том, что обязуется он возвратить из хивинского полона Мокея Данилыча. Дарья Сергеевна, увидев этот документ, в обморок упала.

Аграфена Петровна устраивает Дуне встречу с Самоквасовым, и

вскоре молодые люди обручаются, а затем венчаются по-церковному и радостно вступают в новую полосу жизни. Не омрачает ее и пись­мо от отца Прохора, сообщавшего, что господа Луповицкие почти все арестованы, а Марья Ивановна заключена в какой-то дальний монас­тырь.

У Патапа же Максимыча дома обстоятельства складываются не столь благополучно. Прасковья Патаповна, простудившись после бани, слегла и не встала. Овдовевшего Василья Борисыча Чапурин отпуска­ет, убедившись, что тот только языком молоть горазд, а к какому-либо делу у него прилежания нет. Остается Чапурин на старости лет один-одинешенек.

И сестра его, мать Манефа, сильно одряхлела и поставила вместо себя игуменьей мать Филагрию. Не узнать было в невозмутимой ве­личественной монахине бывшую проказницу Фленушку.

Вскоре из азиатских краев и Мокей Данилыч возвратился, и Дуня без спора ему его капитал выделила. Дарья Сергеевна рада была с прежним милым другом увидеться, но замуж за него идти отказалась, объявив, что намерена скоротать свой век в каком ни на есть дальнем скиту.

Однажды случай сводит на пароходе Чапурина со своим бывшим приказчиком Алексеем Лохматым, и тот слышит, как Алексей попут­чикам про Настю рассказывает, похваляется своей победой.

Дождавшись, когда Лохматый останется один, Чапурин предстает перед ним и грозно спрашивает: «А кто обещал про это дело никому не поминать?» В страхе пятится от него Алексей, и оба падают в воду.

Патапа Максимыча вытащили, а Алексей, последняя мысль кото­рого была «от сего человека погибель твоя», ушел на дно.

А скиты, простоявшие в Керженских лесах около двухсот лет, вскоре были окончательно закрыты. Опустели Керженец и Чернора-менье... Келейницы же по тайности в городе свою деятельность про­должали.

В. П. Мещеряков