В чем состояли политические взгляды А.Н.Радищева?

Политические и правовые взгляды А. Н. Радищева нашли свое отражение главным образом в таких его произведениях, как: 1) "Путешествие из Петербурга в Москву"; 2) ода "Вольность"; 3) "Опыт о законодавстве"; 4) записка "О законоположении"; 5) "Проект для разделения уложения Российского"; 6) сочинение, известное в исторической литературе под названием "Проект гражданского уложения"1.

В основе политических и правовых идей А. Н. Радищева лежит представление о человеке как о существе от рождения свободном и равном другим людям. Наделяя людей свободой и равенством, природа одновременно придала им, по мнению Радищева, склонность к общежитию. Возникновение государства и права Радищев связывал с переходом человеческого общества к возделыванию земли. "Земледелие, — писал он, — произвело раздел земли на области и государства, построило деревни и города, изобрело ремесла, рукоделия, торговлю, устройство, законы, правления". Непосредственной предпосылкой установления в обществе государственной власти Радищев считал появление собственности. До этого люди были, по его представлению, едины в своих помыслах, "каждой в особенности своей не инаго чего желал, как чего желали все, или сказать точнее, никто не желал ничего в противность желанию всех". С появлением же собственности человеческое общество раскололось на сильных и слабых, господ и угнетенных. В результате "воззванные в общежитие всесильным гласом немощей и недостатков человеки скоро познали, что для обуздания наглости и дерзновения нужна была сократительная сила, которая, носяся поверх всего общественного союза, служила бы защитою, подпорою слабому, угнетенному, была бы против необузданности оплотом и преградою, и бичь гонению, посягнувшему на оскорбление союзнаго телеси".

Государственная власть учреждается, по мнению Радищева, безмолвным договором людей с обществом на пользу всех и каждого. Она выступает как "соборная народа власть", которая есть "власть первоначальная, а потому власть вышшая, единая, состав общества основати или разрушить могущая". Лицо, осуществляющее народную власть, правомочно издавать законы, однако эти законы не могут назначить "ни пути, ни предела" "соборному деянию народа".

Идея народного суверенитета или народного правления в представлении Радищева не была для России абстрактной идеей. Обосновывая эту идею, он обращался не только к теоретической аргументации, но и к опыту русской истории — в частности, к примеру Великого Новгорода, который, по его словам, "имел народное правление". "Народ в собрании своем на вече был истинный Государь", — писал он.

Возникновение в обществе государственной власти и законодательства не отменяет действия естественных законов. Люди должны оставаться при этом, считал Радищев, — свободными и равными. "Но если все они, — отмечал мыслитель, — положили свободе своей предел и правило деяниям своим, то все равны от чрева матерняя в природной свободе, равны должны быть и в ограничении оной. Следственно, и тут один другому не подвластен. Властитель первый в обществе есть закон; ибо он для всех один". В "Проекте для разделения уложения российского" Радищев указал по пунктам, в чем конкретно должна воплощаться свобода "народа или граждан вообще" в обществе, где существует государственная власть. "Права их, — пояснил он, — состоят в свободе: 1) мысли, 2) слова, 3) деяния, 4) в защите самого себя, когда закон того сделать не в силах, 5) в праве собственности и 6) быть судимым себе равными".

Идея права гражданина на защиту "самого себя, когда закон того сделать не в силах", была более подробно изложена в книге "Путешествие из Петербурга в Москву". "Если закон или не в силах его заступить, или того не хочет, или власть его не может мгновенное в предстоящей беде дать вспомоществование, — писал здесь Радищев, — тогда пользуется гражданин природным правом за-щищения, сохранности, благосостояния. Ибо гражданин, становяся гражданином, не перестает быть человеком, коего первая обязанность, из сложения его происходящая, есть собственная сохранность, защита, благосостояние".

Подобный принцип Радищев распространял и на отношение граждан к монарху. "Если мы уделяем закону часть наших прав и нашея природныя власти, — писал он, — то дабы оная употребляема была в нашу пользу; о сем мы делаем с обществом безмолвный договор. Если он нарушен, то и мы освобождаемся от нашея обязанности. Неправосудие государя дает народу, его судии, то же и более над ним право, какое ему дает закон над преступниками". В этих словах Радищев фактически провозглашал право народа на восстание против монарха, не выполняющего своих обязанностей и творящего произвол по отношению к своим подданным.

Радищев не употребляет в своих произведениях термина "революция", однако народное возмущение, о котором он многократно упоминает, имеет ряд признаков того, что впоследствии стали именовать революцией. В качестве главных причин народного возмущения, ниспровергающего сложившийся общественный порядок, Радищев подразумевал установление в обществе деспотической власти и рабства или крепостничества, противных человеческому естеству. Революция, в его представлении, есть вполне естественная реакция на эти вреднейшие явления общественной жизни.

При этом Радищев не считал революцию эффективным и достаточным средством излечения общества от пороков самовластья и рабства. Он знал, что народные восстания, происходившие в истории человеческого общества и в том числе в русской истории, выливались, как правило, в простое и грубое мщение тем людям, которые имели в глазах народа репутацию злых тиранов или господ-злодеев. "Приведите себе на память прежние повествования, — обращался Радищев к читателям книги "Путешествие из Петербурга в Москву". — Даже обольщение колико яростных сотворило рабов на погубление господ своих! Прельщенные грубым самозванцем, текут ему вослед и ничего толико не желают, как освободиться от ига своих властителей; в невежестве своем другого средства к тому не умыслили, как их умерщвление. Не щадили они ни пола, ни возраста. Они искали паче веселие мщения, нежели пользу сотрясения уз".

Радищев понимал, что даже если революция победит, низвергнет тирана и восстановит свободу, состояние народного правления и вольности не будет прочным и долгим. Новая власть опять станет тиранической и уничтожит свободу. "Таков есть закон природы: из мучительства рождается вольность, из вольности — рабство...", — такой вывод сделал русский мыслитель из опыта английской революции. Тем не менее Радищев благосклонно относился к последней. В чем же он видел ее благо? Ответ на этот вопрос дает двадцать третья строфа оды "Вольность". Радищев обращается здесь к вождю английской революции О. Кромвелю со словами порицания за то, что он, "власть в руке своей имея", "твердь свободы сокрушил", называет его за этот поступок "великим мужем, коварства полным", "ханжой", "льстецом", "злодеем". Вместе с тем Радищев отмечает в действиях Кромвеля и нечто положительное — по его словам, вождь английской революции научил всех, "как могут мстить себя народы": он "Карла на суде казнил".

3. Каковы основные идеи славянофилов и западников? Славянофилы, представители одного из направлений русского общества и философской мысли 40-50-х гг. XIX в., выступившие с обоснованием самобытного пути исторического развития России, принципиально отличного от пути западноевропейского. Самобытность России, по мнению славянофилов, - в отсутствии в ее истории классовой борьбы, в русской поземельной общине и артелях, в православии как единственно истинном христианстве.

Идеи славянофилов своеобразно преломились в религиозно-философских концепциях конца XIX - начала XX века (В. Соловьев, Бердяев, Булгаков, Карсавин, Флоренский и др.).

Западники, направление русской антифеодальной общественной мысли 40-х годов XIX века, противостоящие славянофилам. В московский кружок западников входили А.И. Герцен, Т.Н. Грановский, Н.П. Огарев, В.П. Боткин, Н.Х. Кетчер, Е.Ф. Корш, К.Д. Кавелин и др. Тесную связь с кружком имел живший в Петербурге В.Г. Белинский. К западникам относился также С.И. Тургенев.

Термины "западники", "западничество" (иногда "европейцы"), так же как и "славянофильство", "славянофилы", родились в идейной полемике 40-х годов. Споры о том, идти ли России вслед за Западной Европой или искать "самобытный" путь, полемика о тех или иных особенностях русского национального характера, разногласия в оценке реформ Петра I и т.д. были лишь формой постановки более существенного вопроса - о будущих социальных преобразованиях России. Западники связывали их с усвоением исторических достижений стран Западной Европы, славянофилы отстаивали близкую течениям феодального социализма утопию, идеализируя порядки, существовавшие в допетровской России.

Славянофильство как социальное учение, как «политическая программа» (лексика П. Анненкова) было исторически оправдано и теоретически ценно, пока и поскольку продолжали существовать те реалии, из которых исходили, идеализируя и мифологизируя их, его основоположники (И. Киреевский и А. Хомяков, Ю. Самарин и К. Аксаков и др.), то есть пока сохранялась патриархально-крестьянская община, а православно-религиозные верования были глубоко укоренены в народном, массовом сознании.

Тем не менее и десятилетия спустя, вплоть до наших дней, имели и имеют место попытки (насколько основательны и с какой целью -- вопросы особые) усматривать в конфронтации «западничества» и «славянофильства» главный стержень всей идейно-политической борьбы в России. Говорят иногда, что неумение выражавших их политических сил сговориться между собой и предопределило победу большевизма в начале XX века, что в конце нынешнего столетия «западничество» олицетворяется, точнее, символизируется академиком А. Сахаровым, а «славянофильство» -- А. Солженицыным, и т. п.