Имеет ли курение какой-то мистический смысл?

- Я имел возможность наблюдать в действии рекламный слоган «Курить — бесам кадить». Дело было в Китае. Меня завели в один даосский монастырь. И там была часовня с некоей «чёрной бабушкой». Никто толком не смог сказать мне, что за миф с ней связан. Просто женская фигура, вырезанная из черного дерева. Возле неё столик-жертвенник, на который кладут пожертвования: бутылки водки, апельсины, яблоки и т.д. Как у нас панихидный столик (только у нас водку не кладут).

… Я вот иногда думаю – какая хорошая у меня была бы жизнь и карьера в Китае! Там сейчас модно перед каждым супермаркетом, гостиницей и т.п. ставить статую божка богатства, а перед ним вот такой жертвенник. Бог богатства, конечно, должен обладать заметным животиком. И вот я думаю, что если бы я (с точки зрения китайцев – образцовый русский: если тот иероглиф, которым китайцы обозначают нас, разложить по смысловым компонентам, то получится «большие северные волосатики») там остался я мог бы подрабатывать таким вот сидением в позе лотоса с выкаченным вперед животом. За одно лишь сидение перед входом в магазин мне бы подавали немало…

Ну, да что мечтать попусту! А вот в том даосском монастыре в Шэньяне перед идолом была коробка с песком. Это обычно на Востоке: в этот песок втыкают палочки, называемые благовонными (а эти ароматные палочки делаются из коровьего навоза). Но в данном случае роль этих «вонючек» выполняли зажжённые сигареты. Их закуривали и втыкали в песок фильтром вниз - и так они догорали. Это было буквально: курить — бесам кадить.

Но из того, что кто-то использует табак или сигарету в чёрном культе, не следует, что любой курящий человек участвует в этом культе. И язычники возжигали ладан перед своими статуями, но это не мешает нам приносить ладан своему Господу. Или то же золото, деньги. Сатанисты их жертвуют на свои чёрные дела, а мы те же самые купюры и монеты приносим на нужды нашего храма. Так что я не думаю, что в курении есть какая-то мистика. Ясно, что ничего хорошего в этом нет. Но и «демонизировать» всё сразу не стоит. За пределами церкви не сразу начинается сатанизм. Есть какое-то просто человеческое пространство: человеческих заблуждений, поиска, ошибок, немощей или, напротив, добродетелей чисто человеческих.

Были святые, которые курили. Например - святитель Николай Японский. В его дневниках есть замечательная запись: «Вечером скучно было и хотелось курить, а, между тем, бросил с воскресенья - более чем двадцатилетнюю привычку не легко бросить»[79]. Значит, большую часть своей жизни святитель курил. Что не мешало ему быть истинным Христовым апостолом. Ну, а уж отношение последнего русского императора к курению всем известно.

Со своей стороны могу заметить, что предметом моей острой профессиональной зависти является статус профессоров московской Духовной академии XIX в. В день получки они расписывались в нескольких ведомостях: кроме зарплаты, они получали деньги на оплату квартиры, на приобретение книг, и отдельная графа была - на табак (завидую я не последнему, а предыдущим пунктам).

Действительно, русское духовенство XIX века не чуждалось табака, и это приводило к определённому курьёзу. Знаменитый психолог Бехтерев отмечал, что в ту пору некоторые кликуши боялись запаха табака (кликушество — это когда баба начинает кричать, что она испорченная, и выкликает имена тех, кто якобы на неё порчу навел). Кликуши боятся всякой святыни. И соответственно, у них бывает кричащая реакция, реакция сопротивления на появление православного батюшки, на запах ладана, на мощи, на святую воду. И вот в этом же ряду такую же реакцию вызывал у них запах табака[80].

Кто может объяснить, почему кликуши в России XIX века боялись не только запаха ладана, но и запаха табака? Для ответа нужно поставить другой вопрос: а от кого НЕ пахло табаком в ту пору? Атеистов в стране не было. А вот религиозные люди делились на православных и неправославных. Не курили как раз сектанты — староверы и штундисты (баптисты). «Господа, не нюхающие табаку», - как называл их Василий Розанов. Соответственно, запах табака в России XIX века это был запах человека, принадлежащего к православной вере, и бесы на это реагировали.

Естественно, я не в защиту табака это говорю. Просто не люблю примитивно-листовочных решений. Вроде того, что оттуда, где лежит сигарета, благодать точно уходит.

Скорее всего, по мысли Феофана Затворника, курение это не грех, это греховное пристрастие[81]. Некое издевательство над самим собой. И свидетельство несвободы. Ведь самый главный тиран — во мне самом. И самая страшная несвобода — от себя самого. Курение в каком-то смысле полезно - как обнажение моей марионеточности. Ведь самое важное для христианина — узнать правду о себе самом. «Господи, даруй мне зрети моя прегрешения». Мы себе кажемся замечательными, свободными, «белыми и пушистыми». Но попробуй бросить курить, и посмотрим, как тебя будет корёжить, надолго ли твоей хваленой свободы хватит. Для вдумчивого человека борьба с курением может показать правду о себе самом. Знание правды – это всегда хорошо. В отличие от курения.

А вот чего не стоит делать - не надо сводить свою христианскую веру к борьбе с подобными мелочами. Это как некая старая кожа, она сама собою отпадает. Если идёт нормальное духовное взросление, это становится неинтересно, невкусно.

- Если на других планетах будет обнаружена разумная жизнь, это как-то повлияет на Православие?

- Во времена Апостолов понятия не имели об антиподах - обителях Австралии, Америки. «Тому же кто рассказывает, будто существуют антиподы, т.е. будто на противоположной стороне земли, где солнце восходит в ту пору, как у нас заходит, люди ходят в противоположном нашим ногам направлении, нет никакого основания верить» – наставлял блаженный Августин (О Граде Божием. 16,9).

Оказалось, что существовали целые культуры, существования которых никто из людей Библии не предполагал. И что? Христианство их совершенно спокойно приняло и нельзя даже сказать, что адаптировалось к этим культурам. Христианство – оно и в Австралии осталось христианством.

Если инопланетяне окажутся существами, наделенными разумом, свободой воли, плотью - значит, все, что христианство говорит о людях, оно скажет и о них. Этот вопрос обсуждал еще Ломоносов. Когда в ХVIII веке была открыта атмосфера на Венере, Ломоносов предположил, что там могут быть люди. Если же они там есть, то одно из двух: или они, подобно нам, впали в грех, или не пали. Если они не грешники, то Голгофская жертва Христа им не нужна, они и так с Богом живут. А если они грешники, тогда искупительная жертва Христа принесена и за них тоже – как и за народ эрдзя, о котором апостолы знали не больше, чем о жителях Венеры.

Затем в 1845 году поэт В. Аскоченский те же думы изложил в стихах:

«Небо голубое

Убрано звездами;

хочется узнать мне —

Что это за звезды?

Кто в них обитает –

Ангелы ль Господни,

Души ли отшедших,

Иль иные твари?

Знают ли жильцы те

Бедствия паденья?

Было ли для них там

Дело искупленья?..

Темен, непонятен.

Хитрая наука

Шлет ответ мне смелый,

Разум изумляя.

Но вопрос не тронут,

И сомненье в сердце

Голосом тревожным

Душу поражает».

 

Не могу отказать себе в удовольствии привести слова из писем святителя Феофана Затворника. В 1863 году он написал:

«С удовольствием готов сказать Вам слово-другое в устранение Ваших недоразумений.

Вы уверены, что все небесные тела населены разумными су­ществами, что эти разумные существа подобно нам, но склоннос­ти ко злу (уж почему бы не сказать, как падшие), имеют нужду в Средствах ко спасению, что средство это и для них одно: изумитель­ное строительство смерти и воскресения Христа Бога. Из этих мыслей вытекает у Вас неразрешимое недоумение: как мог Господь Иисус Христос быть для них Спасителем? Неужели мог Он в каж­дом из этих миров воплощаться, страдать и умирать? Неумение решить этот вопрос беспокоит и колеблет веру Вашу в Божествен­ность домостроительства нашего спасения.

Что такие мысли колеблют и беспокоят Вас — это по собствен­ной Вашей вине, а не по свойству мыслей. Эти мысли — цепь меч­таний, не представляющих ничего несомненно верного, я домостро­ительство спасения есть дело несомненно верное, доказавшее и постоянно доказывающее свою Божественность. Можно ли позво­лять, чтоб эту твердыню колебали мечтательные предположения?

Хоть Вы издавна содержите мысль о бытии разумных существ на других мирах и хотя она имеет много за себя,— но все же. она не выходит из области вероятных предположений. Очень вероят­но, что там есть жители, — но все только вероятно. Сказать «есть» не имеете права, пока не удостоверитесь делом, что есть. Правиль­нее выражаясь об этом, я говорю так: вероятно, есть; а может быть, и нету. Мореплаватель подъезжает к острову: все признаки по­казывают, что там есть жители,— но всходит на него, и ничего не видит. Да что о мореплавателях! Перенеситесь мыслию к перво­му времени, когда люди, еще не размножились: на каждом поч­ти шагу Вы встретили бы местность с признаками несомненной обитаемости, а между тем, жителей не было нигде. Так и относи­тельно тел небесных.много имеется намеков, будто они обитае­мы. Что удивительного, если они еще ждут своих обитателей, или их совсем там не будет: кто знает, чего хочет Господь относительно их! Надо бы побывать там, посмотреть и удостовериться делом, - тогда, пожалуй, смело можно говорить, что «есть», а без того нель­зя больше сказать, как — «может быть». Но то, что «может быть», нельзя ставить в возражение против того, что фактически, вер­но «есть».

Защищать истину против придумываемых вероятностей есть то же, что бороться с призраками. Вот почему Вы ни в одной бо­гословской солидной книге не найдете опровержения своему воз­ражению. Богословы не считали разумным делом опровергать мечты. Вот теперь у нас польское восстание. Вы командуете от­рядом, подходите к лесу, слышите шум, видите дым кое-где и лю­дей с топорами. По всему видно, что тут мятежники. Однако ж, если бы ни с того, ни с сего Вы начали правильную атаку, - Вас не похва­лили бы. Вы могли атаковать мирных жителей, рубящих лес. Вам надо наперед удостовериться, что там мятежники, разведать их число и положение, - и тогда уже действовать против них. Зачем вступать в борьбу, когда нет нападений действительных, а только кажущиеся?

Так и здесь: доведите до очевидности, что есть жители на телах небесных, тогда и начнем опровергать все возникающие из того возражения против святой веры нашей.

Так как существование жителей на планетах есть только ве­роятность, а область вероятности неизмерима, то относительно их открывается охотникам мечтать широкий простор. Вот и Вы сам может быть не замечая того» пустились в мечты, лишь только дали силу предположению. Предположив, что есть разумные твари на других мирах, Вы начинаете рисовать их быт» не имея к тому ника­ких данных. Вам следовало остановиться на предположении о су­ществовании, на которое есть намеки, и сказать, что далее идти нельзя по недостатку данных; а Вы пошли далее. Дух пытливый покою вам не давал и увлек вас Но пусть и так – беды еще нет боль­шой — помечтать, но поддаваться влиянию мечты — опасно. Сле­довало бы, по крайней мере, правильно вести свои мечты. Сказали бы себе, примером, так: существование разумных тварей на пла­нетах очень вероятно, но что бы такое они были и каково им там?.. Решая это, Вам следовало придумывать разные ппедположения, не останавливаясь ни на одном, а считая вероятным и то, и другое, и третье, потому что нет никакого основания останавливаться на одном каком-либо. А Вы взяли одно предположение, заимствовав его от нас, да и стали на нем_г У нас было падение — ну и там, мы склонны ко греху — ну и те; у нас нужно домостроительство спасе­ния - нужно и там; у нас Единородный Сын Божий благоволил воплотиться - и там уместен только этот способ спасения,

А Вам следовало бы идти в своих предположениях так: поло­жим, что есть разумные жители на других мирах; что ж они со­блюли ли заповеди, пребыли ли покорными воле Божией или преступили заповеди и оказались непокопными? Вы не можете сказать ни того, ни другого; а я думаю, что или согрешили, или не согреши­ли, ибо и наших прародителей грех не был необходимостью, а за­висел от их свободы. Они пали, но могли и не пасть. Так и жители других планет: могли сохранить заповедь, могли и не сохоанить. Если они сохранили, то все дальнейшие мечты о способах их спа­сения прекращаются сами собою: они пребывают в первобытном общении с Богом и святыми ангелами и блаженствуют, находясь в том состоянии, какого чаем и мы по воскресении. Но Вы признали их падение несомненным, и пошли далее по этой дороге. Хорошо, положим, что и там было падение; но, не зная меры их греха, мо­жем ли мы сказать что-нибудь и о способах восстановления их и спасения? Может быть, их грех так мал, что обошелся легкою ме­рою исправления; а может быть, так велик, что исключает всякую возможность поправить дело. Пример мы видим на нечистых духах. Все такие случаи надлежало иметь вам в виду и все-таки не останавливаться ни на одном, так как они все лишь вероятны.

Наконец, способ восстановления у вас один: воплощение Бо­га, Его крестная смерть и воскресение. Мы веруем, что и у нас домостроительство спасения было свободным делом Божествен­ной благости, а не делом какой-либо вынужденной необходимос­ти. Чрезвычайный образ восстановления у нас приспособлен к об­стоятельствам нашим: но все же мы не можем сказать, чтоб он был актом необходимым. У Бога бездна премудрости. Церковь поет: Пришел ecu от Девы ни ходатай, ни ангел, но Сам, Господи, йоплощься. Стало быть возможно было и ходатаю, и ангелу быть спасителем. У нас угодно было Самому Господу прийти воплотить­ся; а там, может быть, совершил дело спасения ходатай, или ангел, или еще кто. Если Вы потрудитесь пройти всю эту цепь мечтаний, то, конечно, не придете к вопросу: как же и там возможно спасе­ние чрез Господа Иисуса Христа? Ужели и там Он воплощался? Если трудно решить этот вопрос, то признайте там уместность дру­гого способа восстановления падших; ведь нет никакой необходи­мости стоять на одном. В нашей воле остановиться мысленно на том или другом предположении. Но и при этом держитесьтой мыс­ли, что все эти предположения, мечты, в которых нет ничего не­сомненно верного. Следовательно, и возражение, идущее от таких мыслей против святой веры, основанной на действительных фак­тах, состояться никак не может. Дойдите прежде сами и затем до­ведите нас до верного познания о бытии и состоянии жителей дру­гих миров, тогда мы займемся с вами и решением вопроса о их спасении; тогда, если вы построите возражение против нас, - оно будет возражение дельное, стоящее опровержения; а до тех пор — что себя беспокоить?

Вы приняли и остановились на одном течении мыслей; а их воз­можно множество. Допустив населенность разумными существа­ми других миров, Вы полагаете, что они там тоже сотворены; а мо­жет быть, не сотворены, но переводятся туда именно с Земли? Земля определена быть рассадником жизни для всех планет. Как на Земле первоначально из одного места расселились люди по всем обитаемым странам Земли, так с Земли наполняются жителями все тела небесные. В дому Отца Моего, сказал Господь, обите­ли многи суть (Ин. 14, 2). Почему не признать этими обителями небесные тела? Почему не допустить, что люди» по смерти, живут на той или другой планете, на том или иа другом солнце, и, по Страшном суде, водворятся там вечно со своими телами? Скажете: отчего же такая честь маленькой Земле? Для Бога в тварях нет ничего ни большого, ни маленького. Он всех тварей Своих любит и о всех их равно печется. Если Он положил, чтобы на одной какой-либо планете был рассадник жителей, то для Него все равно какую бы ни избрать для этого. И какое тело Вы ни возьмите, все оста­нется вопрос: почему оно избрано? Ибо всякое из них, в сравнении с целым мирозданием, будет ничто. Против такого предположения, как предположения, сказать нечего.

Далее, предположив бытие жителей на других мирах, ничто не мешает предположить, что они пребыли в воле Божией, сохрянили себя в святости и чистоте, не нарушали заповеди Божией и не взбунтовались против Бога, как это случилось на нашей планете. Взбунтовалась одна Земля, а прочие миры остались совершенно спокойны. Но Бог, Которому дорога всякая тварь, но бросил нас, а устроил способ нашего восстановления, который присмля благо­говейною верою, мы спасаемся. В притче пастырь оставляет 99 овец и идет искать одну... Но нельзя допускать и ту мысль, что когда о Земле такое попечение, то другие миры забыты, и что, после сделанного у нас, там и делать ничего для них не остается. Цель тво­рения есть слава Божия, или явление беспредельных совершенств Божества. У нас они явлены наипаче в домостроительстве спасе­ния, а на других мирах они являются другими способами. Ясли предположить другой образ бытия разумных тварей и облаженствование их, то уж прямее предположить устояние их в своем чине, светлое состояние блаженных.

Но пусть и пали. Нет основания думать, чтобы им неизбежно нужно было воплощение, чтоб оно совершилось на каждой плане­те. Сила воплощения и искупительная жертва спасают нас чрез усвоение их верою. Почему не предположить, что искупительная жертва, совершенная на Земле, подействовала благотворно и на другие миры? Почему не предположить, что и тамошние разумные твари приняли ее верою, и таким образом спасаются? В способах Сообщения и произведения веры у Господа не может быть недо­статка: есть даже ангелы, в служение посылаемые да хотящих на­следовать спасение. Все планеты состоят между собою в связи и взаимовлиянии, для нас неведомом. Чтобы какая-нибудь из них была исключена из этого союза, этого предположить нельзя. Если физически существует такой союз — то почему же не предположить нравственного? Если в физическом отношении одно тело влияет на все прочие, с какими оно состоит в связи, то отчего же не допу­стить того же и в отношении нравственном?

Вот все, что пришло мне в голову сказать Вам в успокоение Ваше; и однако ж, не забывайте, что все это лишь предположи­тельные мысли, без которых не только можно, но и должно обхо­диться. Видим убо ныне якоже зерцалом в гадании; а узрим лицем к лицу тогда! (ср.: 1 Кор. 13, 12). Высших себе не ищи, говорит Премудрый; а яже ти пове­данная, сия разумевай: несть бо ти потреба тайных. Многи бо прельсти мнение их, и мнение лукавно погуби мысль их (Сир. 3, 21,22,24)»[82].

Но я с недоверием отнесся бы к сообщениям о контактах с разумными существами. Любая религия считает, что человек - не единственная разумная форма жизни во Вселенной. Мы считаем, что духи могут обретать контуры физической плоти и вступать в контакт. Если "инопланетянин" начнет заявлять: "Христос был членом экспедиции с нашей планеты, побывал с разведывательной миссией на Земле. Вы его распяли, но мы вас прощаем. Вы плохо поступили с эмиссаром, но мы решили еще раз послать к вам посольство", - чего еще обсуждать?

Поклонники «летающих тарелочек» желают того же, что и оккультисты: превратить Христа из Учителя в ученика. Для этого оккультисты посылают Христа на выучку к индийским «махатмам» (мол, там Христос провел свою юность до 30 лет). А уфологи организуют Христу прописку на другой планете. Если же вы согласитесь с тем, что Христос не Бог, а просто транслятор чьих-то «тайных знаний», то вскоре вам предложат напрямую обратиться к тем, кто когда-то "учил" Христа. И неважно, где эти «учителя» они обитают: в гималайской Шамбале или на другой планете. Подобные мифы могут быть различны. Но жало у них общее – антихристианское. Дух, унижающий Христа, дающий ему «поцелуй Иуды» – это бес. Так что мы подождем аплодировать на пресс-конференциях с «инопланетянами».