Происхождение и действие сценарных запретов

Рис. 7

Термин происходит от истории пациента по имени Норвил, который во время бесед в психотерапевтической группе всегда сидел молча и испытывал сильное напряжение. Когда к нему обращались, он отвечал штампованными фразами («Норвил наконец что-то сказал, ха-ха») и снова замолкал. Скоро стало ясно, что это строгий Родитель отца в его голове нажимает на выключатель «Сиди тихо» и кнопку «Говори». Норвил работал в лаборатории, где проводились эксперименты над животными, и его самого поразило сходство между ним и животными с вживленными в мозг электродами.

Электрод — серьезное испытание для терапевта. Врач, в союзе со Взрослым пациента, должен нейтрализовать действие электрода, чтобы Ребенок получил разрешение жить свободно и действовать спонтанно, противостоять родительской программе и угрозам родителей, если он их ослушался. Это достаточно трудно, даже когда запреты изложены относительно мягко, но если их произносит ведьма или людоед, лицо которого искажено от гнева, голос пробивает защиту, выстроенную в детском сознании, а рука уже занесена, чтобы ударить ребенка по лицу, требуются огромные терапевтические усилия.

Д. «Мешки» и кое-что еще

Если ребенок оказался зажат между противоположными запретами, ему остается только один способ в какой-то степени проявить себя. Он принужден давать такой ответ, каким бы неудачным или несоответствующим он ни был. В таких случаях окружающим часто становится ясно, что ребенок отвечает на что-то в собственной голове, а не на внешние обстоятельства, и о таком ребенке говорят, что он «попал в мешок». Если вместе с ним в «мешок» сунули какой-нибудь талант и подкрепили его предписанием добиться развязки Победителя, это превратится в «мешок Победителя». Но большинство людей в «мешках» — Неудачники, поскольку не могут вести себя сообразно ситуации. Человек, вырвавшийся из «мешка» (или «ящика», как его иногда называют), сразу начинает делать то, что всегда хотел. Если он способен приспособиться к жизни и его поведение контролируется рациональностью Взрослого, он может оказаться Победителем, но если он слишком увлекается — кончит Неудачником. В сущности, когда человек вырывается из своего «мешка», начинает действовать предписание относительно развязки его сценария, и именно оно определит, будет ли он вести себя разумно и станет Победителем или переусердствует и станет Неудачником. В некоторых случаях он способен оставить это предписание в «мешке» вместе со всем остальным сценарным аппаратом родителей, и тогда он становится подлинным хозяином самому себе и способен определять собственную судьбу. Но самому пациенту без оценки со стороны трудно решить, кто он такой: бродяга или свободный человек, гневный бунтарь или вообще шизофреник, который из «мешка» попал в бутылку да еще и заткнул за собой пробку.

Е. Заповеди

«Естественный» Родитель в матери и отце (в отличие от Контролирующего Родителя) до некоторой степени биологически запрограммирован и потому заботится о ребенке и защищает его. Оба родителя, каковы бы ни были их внутренние проблемы, в глубине души желают ребенку добра. Они могут быть необразованными, но как «естественные» родители доброжелательны или, по крайней мере, безвредны. И подталкивают ребенка в том направлении, которое, согласно их видению мира и их представлению о жизни, принесет ему благополучие и успех. Они передают ему обычно полученные от своих родителей заповеди, которые являются воплощением земной уравновешенности. «Работай на совесть!», «Будь хорошей девочкой!», «Экономь деньги!» и «Никогда не опаздывай» — излюбленные заповеди среднего класса. Но у каждой семьи есть и свои особые заповеди. Примеры таких наставлений: «Не ешь крахмал!», «Никогда не садись на унитаз в общественном туалете!» или «Мастурбация истощит твой спинной мозг!» Одна из лучших заповедей такого рода: «Не суди о людях по внешности!», потому что в ней есть что-то от буддизма: использованное символически и буквально, она становится хорошим марсианским способом и может пригодиться в трудных случаях.

Поскольку заповеди исходят от Заботливого Родителя, а сценарные запреты — от Контролирующего Родителя или Безумного Ребенка, возникают всякого рода противоречия. Эти противоречия бывают двух типов: внутренние и внешние. Внутренние противоречия исходят от двух различных состояний Я одного родителя. Родитель отца говорит: «Экономь деньги», тогда как его Ребенок подбивает: «Поставь все на этот кон». Если же один родитель говорит: «Экономь деньги», а другой приказывает все спустить в игре, это внешнее противоречие.

Сценарные запреты начинают действовать в очень раннем возрасте, тогда как лозунги антисценария приобретают значение гораздо позже. В два года ребенок хорошо понимает запрет: «Не трогай это!», но вряд ли способен понять концепцию «Экономь деньги!», пока не станет подростком и ему не потребуются деньги на покупки. Таким образом, сценарные запреты даются матерью, которая детскому сознанию представляется волшебницей, и имеют могущество и прочность колдовского заклятия; а заповеди он слышит от благожелательной, много работающей домохозяйки и воспринимает их только как совет.

Состязание неравное, и сценарные запреты всегда побеждают, если только не вмешаются внешние силы, например, в лице терапевта. Дополнительная трудность состоит в том, что сценарные запреты обычно соответствуют реальной действительности: люди, как отлично известно всякому ребенку, действительно способны совершать нелепые поступки. В то же время антисценарий не полностью опирается на его жизненный опыт: он может и не встретить людей, которые стали счастливы, потому что работали на совесть, вели себя как хорошие девочки и мальчики, экономили деньги, никогда не опаздывали, не ели крахмала, не садились на унитазы в общественных туалетах, принимали слабительное и избегали мастурбации.

Различие между сценарием и антисценарием часто помогает объяснить удивление пациента, узнающего со слов терапевта, что его проблемы восходят к детству. «Но ведь когда я учился в школе, у меня все было в порядке», — возражает пациент. Ответ в том, что в школе он следовал антисценарию, а потом произошло что-то, вызвавшее «сценарный прорыв». Но ответ этот поверхностный: он не решает проблему, хотя и помогает искать решение в нужном направлении.

Попытка действовать в соответствии с «плохим» сценарием и одновременно с благожелательным антисценарием может привести к очень странному поведению, как у девушки, которой сердитый Родитель отца часто говорил: «Чтоб ты сдохла!», в то время как беспокойный Родитель матери постоянно напоминал, что нужно носить галоши, чтобы не промочить ноги. Прыгнув с моста в реку, она предварительно надела галоши (девушка осталась в живых). Антисценарий определяет стиль жизни человека, а сценарий управляет его судьбой. Если они гармонируют друг с другом, никто не обратит на них внимания, словно они напечатаны петитом на одной из последних полос газеты. Но если они вступают в противоречие, то сразу бросаются в глаза, словно заголовки, набранные аршинными буквами. Так, усердно трудящийся церковный староста может после тридцати лет беспорочной службы кончить жизнь старостой церковного совета или оказаться в тюрьме за растрату церковных средств. Преданная домохозяйка объявляется женщиной года, отмечает золотую свадьбу или прыгает с крыши небоскреба. Вообще кажется, что существует два типа людей: настоящие и искусственные, как обычно говорят дети-цветы. Настоящие люди сами принимают решения, а искусственные ждут подарков судьбы.

По поводу «подарков судьбы». Эта теория утверждает, что в детстве каждый ребенок вытаскивает из семейного «мешка» два печенья: одно простое, второе — с фокусом. Простое печенье — это лозунг типа «Работай на совесть!» или «Держись этого!», а печенье с фокусом — это сценарный джокер: «Забудь сделать домашнее задание», «Будь неуклюжим» или «Сгинь!» Если только ребенок не выбросит эти печенья, а съест их, его стиль жизни и его судьба предрешены.

Ж. Родительские образцы

Чтобы воспитать леди, нужно начинать с бабушки, но чтобы воспитать шизофреника, нужно тоже начинать с бабушки. Зоя (так мы ее назовем) может стать леди, только если мать научит ее всему, что должна знать истинная леди. Очень рано путем подражания, как большинство девочек, она может научиться улыбаться, ходить и сидеть, а позже ее научат одеваться, соглашаться с окружающими и вежливо говорить «нет». Отец кое-что может добавить к этим инструкциям, но чаще мать просто использует его в качестве наглядного пособия. Отец волен давать предписания, но осуществляет контроль за их исполнением мать, а материнский Взрослый помогает их осуществить в жизни. Сценарная схема прекрасной леди по имени Зоя показана на рис. 8. Будет ли Зоя придерживаться этих указаний или в конце концов восстанет против системы и ее ограничений, зависит от ее сценария и ее решений. Ей могут позволять некоторые умеренные отклонения (секс, выпивка), но если она становится чрезмерно активной, является ли это нарушением сценария или ответом на провокацию? В первом случае ее отец скажет (когда вступает марсианин): «Нет, нет, не так лихо!», во втором (тайно, про себя): «Ну, сейчас она покажет свой характер, ха-ха. Моя малышка не ледышка!»

Прекрасная леди

Рис. 8

С другой стороны, если мать Зои не умеет сидеть прямо, одевается кое-как, если она неженственна и неловка, Зоя, вероятно, будет такой же. Это часто бывает у девочек с шизоидными матерями. То же самое, если мама девочки умерла очень рано и у девочки нет образца, которому она может следовать. «Встаю по утрам, и даже не знаю, что на себя надеть», — сказала одна параноидальная шизофреничка, мать которой умерла, когда девочке было четыре года.

В случае с мальчиком сценарий и образец скорее скажется в выборе профессии. Ребенок может сказать: «Когда вырасту, я хочу быть юристом (полицейским, вором), как отец». Но это не всегда осуществляется. Осуществится или нет, зависит от материнского программирования, которое гласит: «Займись (или не займись) чем-нибудь рискованным, сложным, как (или не как) твой отец». Эти, как и большинство сценарных предписаний, относятся не к выбору конкретной профессии, а скорее к особому типу транзакций (в данном случае честных или мошеннических, рискованных или безопасных и т. д.). Но в любом случае предлагает образец именно отец.

Сын может, очевидно, пойти против желания матери, избрав профессию по примеру отца. Возможно, это подлинный вызов, или антисценарий. С другой стороны, мать выступает в трех видах: как Родитель, как Взрослый и как Ребенок. И сын выступает против высказанного пожелания материнского Родителя или Взрослого, но в соответствии с невысказанной, но явной радостью ее Ребенка. Предписания начинают действовать, когда сын видит восхищенное внимание и гордую улыбку, с какими мать слушает рассказы отца о его делах. То же самое относится к отцовскому контролю над Зоей. Ее Родитель и Взрослый могут постоянно предупреждать ее об опасности забеременеть, но с детским интересом и удовольствием расспрашивать о беременности одноклассницы. Такой провокации она может поддаться, особенно если мать дает ей образец и сама Зоя зачата вне брака.

Иногда схема бывает перевернутой, но обычно контроль исходит от родителя противоположного пола, а образец — от родителя того же пола. В любом случае образец — это путь для осуществления сценарных директив.

З. Демон

Демон — это шутник в жизни человека и джокер в психотерапии. Как бы тщательно ни составлял свои планы человек, в решающий момент появится демон и расстроит их — со своими вечными ужимками и «ха-ха». И как бы тщательно ни планировал терапевт лечение, решающее слово всегда принадлежит пациенту. В тот момент, когда терапевт считает, что у него на руках четыре туза, пациент вытаскивает джокера, и весь выигрыш достается демону. Пациент весело исчезает, а врач старается понять, что же произошло.

Даже если психотерапевт готов к такому развитию событий, он мало что может сделать. Врач может заранее знать, что как только пациент вкатит свой камень на вершину, демон отвлечет его внимание и камень снова покатится вниз. Кто-нибудь мог бы предупредить пациента, но демон старается заставить его держаться подальше от тех, кто может вмешаться. Поэтому пациент начинает пропускать встречи с врачом или просто не слушает его, а если кто-то его заставляет, он просто перестает приходить. Измотанный своим сизифовым трудом, он может вернуться — печальнее, но не мудрее, чем прежде, и даже не будет догадываться о радости своего демона.

Впервые демон возникает возле высокого детского креслица, когда малыш с веселой улыбкой разбрасывает еду по полу и ждет, что сделают в ответ родители. Если они отнесутся к происшествию добродушно, демон будет продолжать озорничать, возможно, перейдя к шуткам и розыгрышам. Но если родители накажут ребенка, его демон мрачно затаится, готовый в подходящий момент выскочить и бросить с размаху человеческую жизнь, как когда-то бросал на пол еду.

И. Разрешение

Отрицательные суждения обычно произносятся громко и четко, с ударением, в то время как положительные подобны каплям дождя в потоке жизни, они не производят никакого шума и почти не вызывают ряби. «Трудись усердно!» можно прочесть во всех учебниках, а вот «Не надрывайся так!» скорее услышишь дома. «Приходи вовремя!» — распространенный совет, но в реальной жизни чаще говорят «Не опаздывай!» «Не будь дураком!» гораздо популярнее, чем «Будь умницей!»

Таким образом, программирование осуществляется преимущественно в отрицательной форме. Каждый родитель забивает голову ребенка ограничениями. Запреты затрудняют приспособление к обстоятельствам, в то время как разрешения дают возможность свободного выбора. Разрешения не грозят ребенку неприятностями, потому что не связаны с принуждением. Истинное разрешение подобно лицензии на рыбную ловлю. Мальчик, получивший такую лицензию, совсем не обязан ловить рыбу. Он может использовать разрешение когда угодно и отправляется рыбачить, когда возникает желание и позволяют обстоятельства.

Еще раз скажем: быть красивой (или иметь успех) — вопрос совсем не анатомии, а родительского разрешения. Анатомия делает девушку хорошенькой или фотогеничной, но только улыбка отца позволяет лицу дочери сверкать красотой. Дети совершают поступки для кого-то. Мальчик старается добиться успеха в спорте или учебе для матери, а девочка быть умной, красивой, а впоследствии и плодовитой — для отца. Если же родители хотят иметь глупого, слабосильного или неловкого мальчика или глупую, некрасивую или фригидную девочку, они будут их иметь. Следует добавить: чтобы дети все это проделали хорошо, они должны у кого-то научиться. Делать для кого-то и учиться у кого-то — вот в чем истинное назначение сценарного аппарата. Как уже отмечено, дети делают это обычно для родителей противоположного пола, а учатся у родителей того же пола.

Разрешение — главное терапевтическое орудие сценарного аналитика, потому что предоставляет единственную возможность освободить пациента от родительских запретов. Терапевт дает разрешения Ребенку пациента, говоря: «Ты можешь это сделать» или «Тебе можно этого не делать». В обоих случаях Родитель пациента при этом слышит: «Оставь его в покое». Существуют положительные и отрицательные разрешения. В положительном разрешении, или лицензии, «Оставь его в покое» означает «Позволь ему это сделать». Таким образом запрет снимается. Отрицательное разрешение, или внутреннее освобождение, означает: «Перестань побуждать его делать это». Это устраняет провокации. Некоторые разрешения можно рассматривать и как положительные, и как отрицательные. Это особенно справедливо по отношению к антисценариям. Когда принц целует Спящую Красавицу, он одновременно дает ей разрешение проснуться и освобождает от проклятия ведьмы.

Одно из самых важных разрешений — это лицензия перестать делать глупости и начать думать. У многих пациентов зрелого возраста с самого детства не было ни одной самостоятельной мысли, они совершенно забыли, как думать самостоятельно и что это такое. Но если вовремя дать разрешение, они могут преодолеть этот барьер. И очень радуются, когда в шестидесятипяти- или семидесятилетнем возрасте впервые за всю взрослую жизнь высказывают какое-то самостоятельное разумное соображение. Часто приходится преодолевать воздействие других терапевтов, раньше работавших с этим пациентом, чтобы дать ему разрешение думать. Некоторые пациенты провели многие годы в психлечебницах и клиниках, где всякая попытка самостоятельной мысли встречает противодействие персонала. Там их научили, что самостоятельное мышление — это грех, именуемый «умничанье», и они должны раскаяться в этом грехе и никогда больше его не совершать.

Многие пагубные пристрастия и одержимости возникли благодаря провокациям со стороны родителей. «Не переставай принимать наркотики (иначе можешь не просить у меня денег)», — говорит мать наркоману. «Не переставай думать о сексе», — говорит отец развратной дочери. Вся концепция разрешения как терапевтического средства заключается в словах игрока, который как-то сказал: «Мне не нужно, чтобы кто-то велел мне перестать играть. Мне нужно разрешение перестать, потому что кто-то у меня в голове говорит, чтобы я продолжал».

Таким образом, разрешение позволяет пациенту проявить гибкость, а не дергаться, как марионетка, реагируя на команды кукловода. Такое разрешение не имеет ничего общего с «воспитательной вседозволенностью», поскольку тоже полно императивов. Важнейшее разрешение — это разрешение любить, изменяться и делать все хорошо. Человека, получившего такое разрешение, легко отличить от связанного по рукам и ногам. «Ему, конечно, разрешили думать», «Ей разрешили быть красивой» и «Им разрешили веселиться» — таковы марсианские толкования разрешений.

Одним из перспективных направлений сценарного анализа является дальнейшее изучение разрешений, главным образом с помощью наблюдений за маленькими детьми. В некоторых случаях ребенок искоса бросает взгляд на родителей, чтобы увидеть «разрешение» сделать что-то; в других он как будто «свободен» поступать по-своему, не испрашивая разрешения. Такие наблюдения, тщательно проанализированные, могут привести к установлению различий между «разрешениями» и «правами».