Язык и стиль письма Белинского к Гоголю

Русский язык в школе», 1947, № 4, с. 1 -8.

Е. А. Василевская

ЯЗЫК И СТИЛЬ ПИСЬМА БЕЛИНСКОГО К ГОГОЛЮ

Сто лет назад, 15 июля 1847 г., В.Г. Белинский написал своё знаменитое письмо Гоголю, прозвучавшее наба­том в России и за рубежом. Белинский был одним из крупнейших мыслителей середины XIX в., великим критиком, блестящим публицистом, предъявлявшим высокие требования к языку своих произведений.

Белинский сыграл выдающуюся роль в развитии русского литературного языка, в углублении его семантической системы. Белинский способствовал созданию ясной и выразительной журнальной фразеологии. В его работах мы находими отбор синтаксических форм живой речи, годной для рассуждения, и стилистическую дифференцированность книжных конструкций; в то же время Белинский проводил большую работу по созданию философской, общёственно-политической и литературно-эстетической терминологии.

«Вся эта реформаторская деятельность Белинского в области критико-публицистического стиля имела громадное значение для последующей исто­рии русского литературного языка. Белинский обрабатывает русскую литературную речь, языкпрозаических жанров – параллельно с Гоголем и Лермонтовым, наравне с ними и нередко даже в тех же направлениях, что и они. Поэтому было бы крайне ошибочно ограничивать роль Белинского в истории русского публицистического стиля кру­гом его словарных и фразеологических нововведе­ний»¹ (¹ В.В. Виноградов. Очерки по истории русского литературного языка XVIП – XIX вв., 1938, стр. 339.)

Белинский уделял большое внимание слогу. В статье «Герой нашего времени» он писал: «Слог отнюдь не есть большое умение писать грамматически правильно, гладко и складно, уме­ние, которое даётся и бесталанности. Под слогом мы разумеем непосредственное умение писателя употреблять слова в их настоящем значении. Выражаясь сжато, высказывать много, быть кратким в многословии и плодовитым вкраткости, тесно сливать идею с формою и на неё налагать оригинальную самобытную печать своей личности, своего духа». (стр. 1)

Огромную роль Белинского в истории русского языка, так же как и большую любовь его к языку, отмечали современ­ники. Вот что писал И.С. Тургенев в сво­их воспоминаниях о Белинском:

«Он тоньше всех нас и умнее умел оценить и дать уразуметь другим то, что было действительно самобытного, оригинального в произведениях на­шей литературы, ни у кого ухо не было более чут­кое, никто не ощущал более живо и гармонично красоту нашего языка, поэтический эпитет, изящ­ный оборот речи поражал его мгновенно».

Чрезвычайно ярким по языку и стилю является письмо Белинского к Гоголю, написанное в Зальцбрунне 15 июля 1847 г. Это письмо подводит итог всей деятельно­сти В.Г. Белинского. Оно написано в период полного расцвета сил великого кри­тика и является его лебединой песней.

Борьба за освободительные идеи великой русской литературы, признание огромной роли писателя, борца за лучшее будущее народа, вера в великое назначение Рос­сии, страстная любовь к родине – вот ос­новные мотивы, с огромной силой звучащие в этом письме.

Владимир Ильич Ленин в своей работе «Что делать» (1902, т. IV, стр. 380) назы­вает Белинского, наряду с Герценом и Чер­нышевским, предшественником русской социал-демократии.

В другой работе, «Из прошлого рабочей печати в России» (1914, т. XVII, стр. 341), В.И. Ленин пишет:

«Предшественником полного вытеснения дворян разночинцами в нашем освободительном движении был ещё при крепостном праве В.Г. Белинский. Его знаменитое «Письмо к Гоголю», подводившее итог литературной деятельности Белинского, было одним из лучших произведений бесцензурной демократической печати, сохранивших громадное, живое значение и по сию пору».

В противовес реакционным утвержде­ниям «веховцев», которые находили в письме Белинского лишь выражения «ин­теллигентского» настроения, Ленин писал: «Или … настроение, Белинского в пись­ме к Гоголю не зависело от настроения кре­постных крестьян?» («О вехах», 1909, т. XIV, стр. 219). Мы видим, что Ленин особенно подчёркивал значение письма Белинского, как произведения огромного политического значения, выражающего настроения широких народных масс. Письмо Белинского к Гоголю является документом большой силы и убедительности, документом, обличающим крепостные порядки, фактом не только литератур­ного, но и общественного значения.

Интересно проследить процесс созда­ния письма.

1 января 1847 г. вышла в свет книга Гоголя «Выбранные места из переписки с друзьями». Для Белинского, выпестовав­шего талант Гоголя, много потрудивше­гося над формированием гоголевского мировоззрения, эта книга явилась прежде всего ударом по освободительному движе­нию. Против этой книги ополчился «неисто­вый Виссарион». В статье, помещённой в №2 «Современника» за 1847 г., Белин­ский с глубоким негодованием отвергает основную мысль «Переписки», что общественное зло преодолевается нравствен­ным совершенствованием, а не коренным изменением общественных отношений. Но в то же время Белинский подчёркивает большое объективное значение гоголевского творчества, независимо от намерений и отречений автора, высказанных в последней книге. Гоголь совершенно не понял статьи Белинского и написал последнему письмо, в котором пытался свести все к личному раздражению критика.

«Я прочитал с прискорбием статью вашу обо мне во втором нумере «Современника». В ней слышится голос человека, на меня рассердившегося, я вовсе не имел в виду огорчить Вaс ни в каком месте моей книги. Как это вышло, что на меня рассердились все до единого в России? Этого покуда я ещё не могу понять».

Белинский в своём ответе отрицает личные мотивы и справедливо замечает в своём знаменитом письме:

«Тут дело идёт не о моей или вашей личности, но о предмете, который гораздо выше не только меня, но даже и вас; тут дело идёт об истине, о русском обществе, о России».

Белинский всё время подчёркивает, что он не пишет частное письмо, а выражает мысли, идеи передовых слоев общества, осуждающих последнюю книгу гоголя.

Однако вернёмся к статье в «Современнике». Полностью высказаться в ней Белинскому не удалось, так как редактор «Современника» Никитенко, по собственному признанию Белинского, вычеркнули целую треть его статьи. Тем большее значение приобретает написанное за границей письмо Белинского к Гоголю, свободное от цензуры. Ответ Белинского на письмо Гоголя был написан 15 июля 1947 г. Свою отповедь Гоголю (стр.2)

тяжело больной Белинский готовил в течение трёх дней, два раза тщательно переписывая eё; это свидетельствует о необычайном внимании, с которым Белинский отнёсся к этому письму. Ответ Белинского является произведением такой силы и выразительности, которая совершенно потрясла современников. Так, например, когда Белиский в Париже копию своего письма прочёл Герцену, последний сказал Анненкову: «Это гениальная вещь, да это, кажется, и духовное завещание его».

С огромной скорбью, обращаясь к Гоголю, Белинский писал:

«Да, я любил вас со всею страстью, с какой человек, кровно связанный со своею страною, может любить её надежду, честь, славу, одного из великих вождей её на пути сознания, развития, прогресса. И вы имели основательную причину хоть на минуту выйти из спокойного состояния духа, потерявши право на такую любовь. Говорю это не потому, что я считал любовь свою наградою великого таланта, а потому, что в этом отношении я представляю не одно, а множество лиц¹. (¹В.Г. Белинский. Избранные сочинения, т. III, М., 1941, стр. 605)

Белинский отчётливо сознавал, что устами его говорит вся мыслящая, передовая, демократически настроенная Россия. Ниже Белинский замечает, обращаясь к Гоголю:

«Я не в состоянии дать вам ни малейшего понятия о том негодовании, которое разбудила ваша книга во всех благородных сердцах».

«Письмо» Белинского стало знаменем борьбы демократической интеллигенции против самодержавия, полицейщины, против ужасов крепостного права. Белинский страстно обличает бесправие народа в царской России, беззаконие суда, унижение человеческой личности. Идея крестьянской революции звучит в призыве Белинского к борьбе против царизма, по­мещиков, буржуазии. В этом письме мы находим реалистически набросанную мастерской рукой картину порядков в дореформенной России.

Письмо Белинского получило широчайший отклик во всей мыслящей России. Спустя 6 – 7 лет после появления письма Аксаков писал отцу:

«Много лет ездил я по России – имя Белинского известно каждому сколько-нибудь мыслящему юноше, всякому жаждущему свежего воздуха среди вонючего болота провинциальной жизни. Нет ни одного учителя гимназии в губернских городах, который не знал бы письма Белинского наизусть».

Самый факт небывало широкого распро­странения письма Белинского чрезвычай­но характерен.

Письмо Белинского к Гоголю впервые было напечатано Герценом в «Полярной звезде» в 1855 г., затем за границей много­кратно перепечатывалось; в России письмо появилось только в извлечениях, сначала в №7 «Вестника Европы» за 1872 г., затем и в других изданиях. Целиком письмо впер­вые было опубликовано в 1905 г.

Глубоко идейное по содержанию пись­мо Белинского ещё раз демонстрирует «уме­ние Белинского делать литературу средст­вом обсуждения и решения актуальнейших проблем современной жизни». Это письмо, по выражению одного исследо­вателя, — «одно из тех редких явлений, которые становятся вехами, отмечающими большие периоды в истории общественного сознания».

Содержание «Письма» определило его стиль. Тон «Письма» взволнованный, него­дующий, гневный:

«Проповедник кнута, апостол невежества, побор­ник обскурантизма и мракобесия, панегирист татарских нравов, — что вы делаете? Взгляните себе под ноги, — ведь вы стоите над бездною… — восклицает Белинский, обрашаясь к Гоголю.

Белинский в своем письме поднялся до вершин гражданского воодушевления и не­годующего красноречия. Страстная, взвол­нованная речь Белинского дается здесь не только лексическими средствами, рас­положенными по системе градации: «Про­поведник кнута, апостол невежества, по­борник обскурантизма и мракобесия, пане­гирист татарских нравов», — но и сред­ствами синтаксиса: обилием риториче­ских вопросов и восклицаний, обилием многоточий, свидетельствующих об, отры­вистой, взволнованной речи. Из 139 пред­ложений — вопросительных 21, воскли­цательных 17, что составляет 26 %.

Речь Белинского, пафосно-насыщенная ораторскими интонациями, получает ещё большую выразительность благодаря антитезам, к которым часто прибегает ав­тор.

«Россия видит своё спасенье не в мистицизме, не в аскетизме, не в пиэтизме, а в успехах циви­лизации, просвещения и гуманности.

Ей (России. – Е.В.)нужны не проповеди..., не молитвы..., а пробуждение в народе чувства человеческого достоинства».

В обилии антитез, широко используе­мых Белинским, сказалось столкновение

(стр. 3)

двух мировоззрений: прогрессивно-демократического, представителем которого был сам Белинский, и реакционно-крепостнического, которое выражал в то время автор «Выбранных мест из переписки c друзьями». Иногда антитеза сопровождается приемом иронии, ее сопровождающим, например, в выражении: «... для достижения небесным путём чисто земной цели».

Часто речь Белинского осложняется вводными предложениями, замечаниями, ремарками критика по тому или иному по­воду, заключёнными автором в скобки, например:

«Ей (России. – Е. В.) нужны не проповеди (до­вольно она слышала их), не молитвы (довольно она твердила их), а пробуждение в народе чувства че­ловеческого достоинства».

Здесь авторские ремарки несут опреде­лённые стилистические функции и выра­жают отношение Белинского к вопросам, поставленным Гоголем. Авторские ремар­ки, заключённые в скобки, несут в письме определённую экспрессивно-стилистиче­скую функцию; и этот приём в письме по­вторяется 8 раз.

Другой стилистический приём – это приём подчеркнутой и частой повторяемости отдельных слов и предложений, на­пример:

«Она (Россия. — Е. В.) представляет собою ужасное зрелище страны, где люди торгуют людьми... страны, где люди сами себя называют не именами, а кличками: Ваньками, Васьками, Стешками, Па­лашками;страны, где, наконец, нет никаких га­рантий для личности, чести, собственности...»

Здесь перед нами не только трое­кратное повторение лексемы страна, но и трижды повторённая система придаточ­ных определительных предложений, при помощи которых Белинский рисует ужас­ное, бесправное положение народа в усло­виях крепостнической действительности («...страны, где люди торгуют людьми... страны, где люди, называют себя не име­нами, а кличками: Ваньками, Стешками. Палашками; страны, где нет никаких гарантий для личности, чести, собственно­сти»). Склонность к триадическим форму­лам, как бы замыкающим целое высказы­вание, характерна для публицистического стиля Белинского.

Обратимся к лексике.

В лексике письма Белинского к Гоголю органически сливаются три основные струи, которые можно наметить в языке Белинского вообще:

1) Литepатурно-книжный язык, включающий в себя и традиционные церковно-славянские элементы; 2) просторечие; вводя в стиль своих статей формы живой устной речи, Белинский стремился демократизировать литературную речь; 3) иноязычные заимствования. Белинский, создавая новую философскую терминологию широко использовал слова, в своей первооснове восходящие к греческим и латинским корням, которые имелись в философском фонде общеевропейской культуры; в меньшей степени он привлекал лексемы из новых европейских языков, стремясь максимально использовать богатейшие возможности родного русского языка

В лексическом потоке литературно-книжного языка у В.Г. Белинского преобладают существительные с абстрактным значением. Это вполне понятно, так как мы имеем дело с философской, общественно-политической и литературно-эстетической терминологией по преимуще­ству.

Таковы слова: сознание, развитие, вы­ражение, состояние, отношение, убеждение, однообразие, впечатление, заменение, самосознание, учение, положение, по­нятие, движение, мракобесие, направление, заблуждение и др. Например: «Самые живые современные национальные вопро­сы в России теперь: уничтожение кре­постного права, отменение телесного на­казания, введение, по возможности, стро­гого выполнения хотя бы тех законов, ко­торые уже есть».

В области словообразования наибольшее распространение имеют слова на -ение, -ание, например: достиж ение, твор ение, бдагогов ение, просветл ение, сочи­н ение, терп ение, униж ение, страд ание.

В системе языка «Письма» Белинского к Гоголю, в литературно-книжном потоке его обращает на себя внимание обилие словообразовательных суффиксов отвле­чённости, связывающих язык Белинского с предшествующей книжной культурой.

Очень часто употребляется суффикс -ство, например: обще ство, достоин ство, крестьян ство, множе ство, духовен ство, низкопоклонниче ство, бесстыд ство, невеже ство, брат ство, равен ство, большин­ ство, ханже ство, чув ство, правитель­ ство, причём семантика данного суффикса многообразна: -ство употребляется: а)для обозначения понятий социологических или общественно-политических: общество, ра-

(стр. 4)

тство, братство; б) для обозначения свойства, качества: низкопоклонничество, бесстыдство, ханжество; в) для обозна­чения понятия собирательности: духовен­ство; г) для обозначения общего состоя­ния: чувство, достоинство.

Часто употребляется суффикс -ость: личн ость, безнравственн ость, религиоз­н ость, огромн ость, нетерпим ость, справедлив ость. Так. например, Белин­ский верит в «огромность исторических судеб его» (русского народа. –Курсив мой. – Е. В.).

Среди заимствованных словообразова­тельных средств необходимо выделить суф­фикс -изм, который в современном рус­ском литературном языке употребляется с чисто русскими основами. Этот суффикс, образующий название разного рода по­нятий, название учений, общественно-по­литических и научных доктрин и направ­лений, а также обозначение склонности к чему-либо, наличия какого-нибудь каче­ства, часто употребляется Белинским, на-ример: деспот изм, фанат изм, индиффе­рент изм, аскет изм, пиэт изм, мисти­ц изм, кита изм. Встречаются также слова на -ция, например: цивилиза ция, корпора­ ция, экзальта ция и т. д.

Среди суффиксов, восходящих к старо­славянским словообразовательным сред­ствам, мы находим суффикс -тель, на­пример: писа тель, почита тель, блюсти­ тель, обличи тель.

Струя церковнославянская, как мы ви­дели выше, в системе словообразования органически сливается с литературной русской речью. Такие словообразова­тельные злементы, как -ение, -ание, -ство, -ость, -тель, являются по своему происхождению церковнославянскими.

В плане, стилистическом старославя­низмы употребляются у Белинского в трёх функциях.

Иногда славянизмы играют в языке Белинского роль патетическую, когда он при помощи их пытается дать высокую, торжественную картину. Так, например, с глубоким пафосом пишет Белинский свои заключительные строки в письме к Гоголю, в которых советует ему «отречься от последней книги и тяжкий грех её издания ис­купить новыми творениями, которые были бы похожи на ваши прежние».

Церковнославянизмы используются Белинским в плане борьбы с церковно­славянский символикой – происходит перелицовка старых понятий на новый лад. Например: апостол невежества, проповедник кнута.

И,наконец, 3-я функция, когда, кроме того, старославянизмы часто употреб­ляются Белинским как чисто стилистиче­ское средство в ироническо-пародийном плане, например: «Гимн властям предержащим хорошо устраивает земное положение набожного автора», или: «Предоставляю вашей совести упиваться созерца­нием божественной красоты самодержа­вия».

Наряду с книжными лексемами и фра­зеологическими речениями Белинский широко использовал живую разговорную речь. В своё время он упрекал Карамзина за то, что тот не прислушивался к языку простолюдина и пренебрегал, идиомами родного языка. Идиоматическую струю мы находим в письме Белинского к Гоголю, например, пословицы и поговорки: Бу­дешь без вины виноват, или пословица об образах: Годится – молиться, а не го­дится – горшки накрывать; такие выра­жения, как подкурить, хватить через край, позорно провалиться. Иногда Белин­ский использует и экспрессивную лексику: дурья порода, брюхатые жеребцы. В формах словообразования мы находим суф­фиксы для выражения субъективной оценки, например: Ванька, Васька, Палашка. Белинский глубоко скорбит о своей роди­не, которая представляет собой ужасное зрелище страны, где люди торгуют людьми... страны, где люди сами себя называют не именами, а кличками: Вань­ками, Васьками, Стешками, Палашками».

Со времени Белинского в общественно-политический словарь русского языка во­шёл ряд терминов: прогресс, солидарность, пауперизм, гуманность и др. Белинский создал новый философский язык, на ос­нове синтеза русского литературного языка с иноязычными элементами, кото­рые он привлекает для обозначения новых понятий общеевропейской передовой мы­сли. Гениально используя опыт своих ве­ликих предшественников – Ломоносова, Радищева, Новикова – и современников – Пушкина, Лермонтова, Гоголя, – Белин­ский создал язык научной прозы и дал нам образец публицистического стиля, ярким выражением которого является его письмо к Гоголю.

Не случайно в докладе на имя царя 23 февраля 1848 г. начальник 3-го отде­ления Дуббельт пишет: «Особенный ха­рактер нашей литературе придаёт Белин-

(стр. 5)

ский». От руководителя царской охранки не укрылась и прогрессивная роль Белин­ского в создании нового философского языка. Он обвиняет Белинского в введе­нии в русский язык без всякой существен­ной надобности иностранных слов, напри­мер: принципы, прогресс, доктрина, гуман­ность и пр.

Эти слова выражали понятия передо­вые, прогрессивные, они были зна­менем революционного мировоззрения. Именно поэтому 3-е отделение высказы­вало опасение, что «критическая дея­тельность Белинского может поселить мы­сли о политических вопросах Запада и коммунизме».

Создавая новую философскую термино­логию, Белинский широко использовал слова, восходящие к греческому и латин­скому языкам, которые имелись в фило­софском фонде западноевропейской куль­туры, например: грецизмы: апатия, апатический, атеистический, варвар, гимн, дифирамб, иерархия, корпорация, категория, мисти­цизм, панегирист, ортодоксия, энтузиазм, эпитет и др.;

латинизмы: адепт, индифферен­тизм, либеральный, гуманность, доктрина, плантатор, популярный, прогресс, пуб­лика, экземпляр, экзамен, обскурантизм, пиэтизм, процесс и др.;

галлицизмы: гарантия,педантство, фанатизм и др.

По значению – это отвлечённые суще­ствительные, часто обозначающие философ­ские понятия, например: категория, про­гресс, мистицизм, или термины поэтики: эпитет, гимн, дифирамб, или слова, ха­рактеризующие те или иные обществен­ные явления, например: китаизм.

Рядом с отдельными лексемами в языке Белинского мы находим целые словосоче­тания, составленные из двух иноязычных терминов, например: мистическая экзаль­тация, схоластическое педантство. Ино­гда словосочетания создаются из двух слов, из которых первое является заимст­вованным, а второе русским, например: атеистический парод, либеральное направ­ление. Иногда мы находим у Белинского синонимичное употребление иностран­ного и русского слова, например: цини­чески грязно выражаться.

Белинский был передовым мыслителем своего времени, и это определило его от­ношение к иностранным заимствованиям. Он ограничивал их употребление и в то же время понимал, что в процессе образо­вания русского научно-делового и критико-публицистического стиля невозможно обойтись без общего лексического фонда, выработанного общеевропейской теорией и практикой. Белинский широко привлекал в систему создаваемого им публицистиче­ского языка общеевропейскую философскую и общественно-политическую терми­нологию.

Иногда Белинский иностранному словy придавал русский аффикс, например: принципик.

В самом лексическом фонде «Письма» получили отражение основные идеи Белин­ского. Великого мыслителя-гуманиста вол­нует судьба родины, судьба народа, органически связанная с вопросами осво­бодительного движения, с освобождением личности от самодержавно-крепостниче­ского гнёта. Так, слово «Россия», вызывающее в сознании Белинского образ родины, которую горячо любил великий критик, за счастье которой он так упорно боролся, употреблено в «Письме» 11 раз, каждый раз Белинский с сыновней любовью говорит о ней. Обращаясь к Гоголю, Белинский восклицает:

«Тут дело идёт не о моей или вашей личности, но о предмете, который гораздо выше не только меня, но даже и вас, тут дело идёт об истине, о русском обществе, о России».

Или:

«Самые живые, современные вопросы в России теперь: уничтожение крепостного права, отменение телесного наказания...».

Или:

«Вот вопросы, которыми тревожно занята Россия...».

Или:

«Россия своё спасение не в мистицизме, не аскетизме, не в пиэтизме, а в успехах цивилизации, просвещения, гуманности. (Курсив везде мой. – Е.В.).

Белинский в своём письме говорит о рус­ском народе, предвидит «огромность исторических судеб его в будущем». 7 раз упоминает великий критиков в своём письме о народе, когда говорит о его будущем ве­личии, его мечтах, положительных свойствах его ума и характера. Глубоко пат­риотично звучит и лексема страна у Бе­линского: «Да, я любил вас со всею стра­стью, с какой человек, кровно связанный со своей страною, может любить её на­дежду, честь, славу...» (Курсив мой. – Е.В.) Белинский подчёркивает свою кров­ную связь с родиной. Рядом с лексемами Россия, народ, страна, употребление ко­торых в определённом контексте свиде­тельствует о глубоком самосознании Бе­линского, мы встречаем словосочетания: русская публика (6 раз), русское общество (3 раза), наше общество (2 раза).

Всё «Письмо» посвящено народу и напол­нено раздумьями великого мыслителя о судьбах родины, народа, о будущем рус­ского общества. Это сказалось на лексике и семантике письма Белинского к Гоголю, на выборе лексических средств, на частоте употребления той или иной лексемы.

Но нас интересует в первую очередь не частота употребления той или иной лек­семы (хотя и она имеет большое значе­ние), не количественная, а скорее каче­ственная сторона. Так, зачастую в языке Белинского большую роль играют не столь­ко слова подчёркнутой и частой повторяе­мости, сколько семантическая нагрузка, вы­зываемая контекстом, в котором то или иное слово употребляется. Например, вы­ражение русское общество употребляется в письме только 3 раза, но всякий раз в глу­боко впечатляющем контексте: русское общество, «в котором кипят и рвутся нару­жу свежие силы». Или: «В нашем обще­стве... у него есть будущность». (Курсив мой. – Е.В.) Весь этот цикл, лексем упо­требляется Белинским при решении корен­ных социально-политических вопросов.

В плане изучения семантики отдельных слов и выражений интересно отметить, что, троекратно цитируя с иронической целью выражение Гоголя прекрасное да­леко. Белинский этим самым подчёркивает оторванность Гоголя от родной почвы (как известно, Гоголь много лет провел вне России) и этим объясняет его непонимание основных задач развития современной ему России. Белинский по этому поводу пишет следующее:

«И это не потому, чтобы вы не были мысля­щим человеком, а потому, что вы столько лет при­выкли смотреть па Россию из вашего прекрасного далека (курсив Белинского), а ведь известно, что нет ничего легче, как издалека видеть предметы такими, какими нам хочется их видеть, потому что в этом прекрасном далеке вы живёте совершенно чуждым ему, в самом себе, внутри себя или в од­нообразии кружка, одинаково с вами настроенного» (курсив Белинского).

Далее интересен приём градации, ко­торым часто пользуется Белинский. Так, обращаясь к Гоголю, он восклицает:

«Да, я любил вас со всею страстью, с какой чело­век, кровно связанный со своей страною, может лю­бить её надежду, честь, славу, одного из великих вождей её на пути сознательного развития и про­гресса».

В числе ораторских средств, которыми мастерски пользуется Белинский, наряду с приёмами гиперболы, градации, анти­тезы следует выделить лапидарность и сжатость отдельных характеристик, афо­ристичность речи, например: «Вяземский, этот князь в аристократии и холоп в лите­ратуре», или: «Титло поэта, звание лите­ратора у нас давно уже заслонило мишуру эполет и разноцветных мундиров».

Обращает на себя внимание и система литературных цитат и ссылок в письме Белинского. Мы находим 2 таких ссылки на Пушкина, 1 ссылку на Вольтера и 8 ссылок на Гоголя, причём ссылки на Го­голя имеют многообразный характер. Так, дважды обращаясь к Гоголю, Белинский называет его «автором «Ревизора» и «Мёрт­вых душ». Названия произведений Го­голя «Ревизор» и «Мёртвые души» фигури­руют в письме трижды. Кроме того, трое­кратно упоминаются герои гоголевских произведений, причём последним придаёт­ся обобщённое значение. Так, например, обращаясь к Гоголю, Белинский с непод­дельным негодованием восклицает:-

«А выражение: «Ах ты, неумытое рыло!» – Да у какого Ноздрёва, у какого Собакевича подслушали Вы его?»

Кроме того, упоминаются «Чичиковы, Ноздрёвы, городничие». Затем Белинский вспоминает полицмейстера Шпекина. Он пишет:

«Живя в России, я не мог бы этого сделать (напи­сать такое письмо. – Е.В.),ибо тамошние «Шпекины» распечатывают чужие письма не только из-за одного личного удовольствия, но и по долгу служ­бы...»

Кроме того, 2 раза цитируются слова из «Выбранных мест из переписки с дру­зьями». Эта система литературных цитат и ссылок, взятых из произведений Го­голя, в языке и стиле Белинского имеет определённые социально-идеологические мотивы. Белинский всё время подчёрки­вает объективное значение гоголевского творчества, называет Гоголя великим та­лантом, чтит его как великого русского писателя, «который своими дивно-худо­жественными, глубоко искренними творениями так могущественно способство­вал самосознанию России, давшей взгля-

(стр. 7)

нуть на самое себя, как будто в зеркале».

Белинский глубоко уважает автора «Ре­визора» и «Мёртвых душ», но это не мешает ему осудить Гоголя за его последнюю кни­гу, в которой «гимн властям предержащим хорошо устраивает земное положение на­божного автора», как саркастически заме­чает Белинский.

Великий критик замечает, что «титло поэта, звание литератора» — высокое зва­ние, ибо публика видит, по выражению Белинского, в русских писателях своих единственных вождей, защитников и спаси­телей от русского самодержавия, право­славия и народности.

Белинский резко отделяет автора «Ревизора» и «Мёртвых душ» от автора «Переписки». Это показано системой эпитетов:

 

Автор «Ревизора» и «Мёртвых душ».	Автор «Переписки»
1. Великий писа­тель; дивно художе­ственные, глубоко ис­тинные творения; ис­тинные великие про­изведения; великий вождь на пути созна­ния, развития, про­гресса; великий та­лант.	2. Проповедник кнута, апостол невежества, по­борник обскурантизма и мракобесия, панегирист татарских нравов; позор­ные строки; рабское усердие; неопрятная шу­миха; хитрая перетоненная проделка; фантасти­ческая книга.

 

Белинский не только подвергает беспо­щадной, резкой критике последнюю книгу Гоголя, но и считает своим долгом указать Гоголю выход из того тупика, в который зашёл автор «Переписки»:

«И вот мое последнее заключительное слово: если вы имели несчастье с гордым смирением отречься от ваших истинно-великих произведений, то теперь вам надлежит с искренним смирением отречься от последней вашей книги и тяжкий грех её издания искупить новыми творениями, которые напомина­ли бы ваши прежние.

Обличительное слово Белинского наба­том прозвучало в России, и только смерть (26 мая 1848г.) избавила его от самого жестокого наказания за письмо. В начале 1849 г., в связи с делом петрашевцев, Дуббельт в ярости сожалел, что Белинский умер, и сказал: «Мы бы его сгноили в крепости».

Достоевский был первоначально приго­ворён к смертной казни за чтение письма Белинского и «за недонесение о распростра­нении этого письма».

«Письмо» к Гоголю, глубоко идейное по своему содержанию, характеризует Бе­линского как человека большого сердца и пламенных идей. По силе демократиче­ских убеждений, по отточенности формы, по совершенству языка и стиля это про­изведение не имеет себе равных в крити­ческой литературе той эпохи. (стр. 8)