Карл Густав ЮНГ, Мишель ФУКО. подобных ситуациях выполняют роль посредников

подобных ситуациях выполняют роль посредников. Столк­новение противоположностей, если отнестись к ним серьез­но, может поставить нашу психику на грань слома. Это логи­ческое tertium non datur* еще раз подтверждает, что решения нет. Если же все в порядке, оно возникает само собой, и толь­ко в этом случае оно убедительно, только в этом случае оно воспринимается как «благодать». Поскольку решение рож­дается в столкновении и борьбе противоположностей, оно является, как правило, нераздельным сплавом сознательных и бессознательных факторов, символ которого — две сло­женные половинки монеты. Этот символ (результат совмес­тных усилий сознательного и бессознательного) и создает подобие Богообраза в форме мандалы — наиболее простой модели целостности. Этот образ, представляющий столкно­вение противоположностей и их примирение, подсказывает нам воображение.

Столкновение, природа которого всегда индивидуальна, осознается обычно как частный случай универсального кон­фликта. Наша психическая структура повторяет структуру Вселенной, и все происходящее в космосе повторяет себя в бесконечно малом и единственном пространстве чело­веческой души. Отсюда Богообраз — это всегда проекция внутреннего ощущения какого-то великого противостояния. Затем этот опыт получает наглядное воплощение в предме­тах, порождающих подобную ассоциацию, а сами предметы с тех пор сохраняют свое нуминозное значение или, точнее, отличаются большой долей нуминозности. В таком случае воображение полностью освобождается от всего конкрет­ного и пытается уловить образ невидимого, того, что стоит по ту сторону вещей. Я имею в виду простейшие, базисные формы мандалы — круг и простейшее умозрительное раз­деление круга: это квадрат и, разумеется, крест.

Такие опыты могут влиять на человека как благотворно, ^Так и разрушительно. Человек не умеет их осмыслить, по­нять, управлять ими, как не умеет от них освободиться или

Третьего не дано (лат.)

ФИЛОСОФСКИЙ БЕСТСЕЛЛЕР

уйти, и потому он ощущает себя в их власти. Догадываясь, что они не связаны с индивидуальным сознанием, он дает им имена: мана, демон или бог. Наука, в свою очередь, приду­мала термин «бессознательное», признавая тем самым, что ничего не знает о нем; естественно, что она и не может ни­чего знать о субстанции души, поскольку именно душа явля­ется единственным источником нашего знания о чем-либо. А отсюда вытекает, что опровергнуть смысл обозначенных словами «мана», «бог» или «демон» явлений невозможно ни опровергнуть, ни доказать. Однако мы убеждены, что ощу­щаем нечто объективное и в то же время потустороннее, и это наше ощущение соответствует действительности.

Нам известно, что существует нечто неведомое и оно су­ществует в нас, точно так же, как известно, что не мы тво­рим свои сны или рождаем внезапные счастливые мысли и озарения, но что это происходит с нами без нашего участия. Таким образом, все, что происходит с нами, можно считать исходящим от бога, демона или бессознательного. И если первые два понятия обладают огромным преимуществом, заключая в себе некое эмоциональное качество нуминоз-ности, последнее — бессознательное — банально и потому более правдоподобно. Именно это понятие содержит в себе ту эмпирическую сферу, нашу будничную реальность, кото­рая нам так хорошо известна.

«Бессознательное» — понятие слишком нейтральное и рациональное, оно ничего не говорит воображению. Вве­денное в научный оборот, оно является скорее инструмен­том для беспристрастных наблюдений, не претендуя на метафизичность, что выгодно отличает его от разного рода трансцендентных понятий, довольно спорных, уязвимых и ведущих к фанатизму.

Я, как видите, предпочитаю термин «бессознательное», хотя знаю, что могу с тем же успехом произнести «бог» или «демон», если хочу выразить нечто мифологическое. При­бегая к мифологическому способу выражения, я помню, что «мана», «демон» и «бог» — синонимы «бессознательного» и что мы знаем о них так же много, как и мало. Люди верят,