Гарри промолчал. С первой минуты появления в «Норе» он старался не поддаваться страху, но теперь тот поглотил его и, казалось, ползал по коже, подрагивал в груди, перехватывал горло. Пока они спускались по ступенькам крыльца в темный двор, Джинни взяла его за руку.
Кингсли расхаживал по двору взад и вперед, поднимая при каждом развороте взгляд к небу. Гарри вспомнился дядя Вернон, вот так же расхаживавший по гостиной миллион лет назад. Хагрид, Гермиона и Люпин стояли плечом к плечу, молча глядя в небеса. Никто из них не обернулся, когда Гарри и Джинни присоединились к их безмолвному бдению.
Минуты как будто растягивались в года. Легчайшее дуновение ветра заставляло всех резко оборачиваться к кустам или к дереву в надежде, что это один из пропавших членов Ордена пробирается, целый и невредимый, сквозь листву…
И наконец прямо над их головами материализовалась и понеслась к земле метла…
— Это они! — пронзительно вскрикнула Гермиона. Тонкс приземлилась так лихо, что метлу занесло, и от нее полетели во все стороны камушки и земля.
— Римус! — закричала, спрыгивая с метлы, Тонкс и, пошатнувшись, бросилась в объятия Люпина. Лицо у него было застывшее, белое, казалось, он разучился говорить. Рон, покачиваясь, побежал к Гермионе и Гарри.
— Ты цела, — пробормотал он еще до того, как его обвили руки Гермионы.
— Я думала… думала…
— Я в порядке, — произнес Рон, гладя ее по спине. — Все хорошо.
— Рон великолепен, — горячо сообщила Тонкс, отрываясь от Люпина. — Просто молодец. Оглушил одного из Пожирателей, прямо в башку попал, а когда целишься с летящей метлы в движущуюся мишень…
— Правда? — спросила Гермиона, глядя в лицо Рона и все еще обвивая руками его шею.
— И ведь вечно этот удивленный тон, — сварливо проворчал, высвобождаясь, Рон. — Ну что, все вернулись?
— Нет, — ответила Джинни, — мы все еще ждем Билла, Флер, Грозного Глаза и Наземникуса. Я пойду, Рон, скажу маме и папе, что с тобой все хорошо.
Она убежала в дом.
— Почему вы так задержались? Что случилось? — почти сердито спросил Люпин у Тонкс.
— Беллатриса, — ответила Тонкс. — Оказывается, я нужна ей не меньше, чем Гарри. Она очень старалась убить меня, Римус. Жаль, что я ее не достала. Я перед ней в долгу. А вот Родольфуса мы поувечили точно… Ну а потом добрались до Роновой тетушки Мюриэль, к отлету портала не поспели, а она развела такую суету…
На челюсти Люпина подрагивал мускул. Он кивнул, но сказать, похоже, ничего способен не был.
— А что приключилось с вами? — спросила Тонкс, поворачиваясь к Гарри, Гермионе и Кингсли.
Они рассказали ей о своих полетах, но затянувшееся отсутствие Билла, Флер, Грозного Глаза и Наземникуса продолжало все это время словно покрывать их души инеем, игнорировать ледяные уколы становилось труднее и труднее.
— Я должен вернуться на Даунингстрит, — сказал Кингсли, в последний раз окидывая взглядом небо. — Меня там уже час как ждут. Когда они возвратятся, дайте мне знать.
Люпин кивнул снова. Помахав всем на прощание, Кингсли направился к укрытым тьмой воротам. Гарри показалось, что он расслышал негромкий хлопок, с которым Кингсли трансгрессировал, едва выйдя за границу «Норы».
По ступенькам сбежали миссис и мистер Уизли, за ними поспешала Джинни. Родители обняли Рона, потом повернулись к Люпину и Тонкс.
— Спасибо за наших сыновей, — сказала миссис Уизли.
— Не говори глупостей, Молли, — мгновенно отозвалась Тонкс.
— Как Джордж? — спросил Люпин.
— А что с Джорджем? — звонко спросил Рон.
— Он потерял…
Но последние слова миссис Уизли потонули в общем крике: откуда ни возьмись в небе возник фестрал, вскоре приземлившийся в паре ярдов от них. Билл и Флер соскользнули с его спины, растрепанные ветром, но целые.
— Билл! Слава богу, слава богу…
Миссис Уизли бросилась к сыну, однако Билл обнял ее, как будто не понимая, что делает, и, глядя в глаза отцу, сказал:
— Грозный Глаз мертв.
Никто не произнес ни слова, никто не шелохнулся. Гарри показалось, что внутри у него чтото обрывается, рушится, пробивая землю и покидая его навсегда.
— Он погиб на наших глазах, — сказал Билл, и Флер кивнула. В падавшем из окна кухни свете на ее щеках поблескивали дорожки слез. — Все произошло сразу после того, как мы прорвали кольцо. Грозный Глаз и Земник были совсем близко, они тоже летели на север. Волан-де-Морт — он, оказывается, умеет летать — зашел прямо на них. Земник запаниковал, я слышал, как он орет. Грозный Глаз попытался задержать его, однако он трансгрессировал. Заклятие Волан-де-Морта ударило Грюма прямо в лицо, он навзничь слетел с метлы, а мы ничего не могли сделать, ничего, у нас на хвосте висело с полдюжины… — Голос Билла надломился.
— Конечно, не могли, — сказал Люпин.
Они стояли, глядя друг на друга. Гарри никак не удавалось до конца осознать случившееся. Грозный Глаз погиб, этого не может быть… Грозный Глаз, такой крепкий, такой отважный, так хорошо умевший бороться за свою жизнь…
Наконец все сообразили, хоть никто и не сказал об этом вслух, что дальнейшее ожидание во дворе бессмысленно, и молча пошли за миссис и мистером Уизли в «Нору», в гостиную дома, где смеялись, обмениваясь шуточками, Фред с Джорджем.
— Чтото не так? — спросил Фред, увидев лица вошедших. — Что случилось? Кто?
— Грозный Глаз, — ответил мистер Уизли. — Убит.
Улыбки близнецов сменились выражением ужаса.
Никто, казалось, не понимал, что делать дальше. Тонкс тихо плакала в носовой платок: Гарри знал, она была близким другом Грозного Глаза, его любимицей, его протеже в Министерстве магии. Хагрид, усевшийся на пол в углу гостиной, где было больше всего свободного места, тоже промокал глаза носовым платком размером со скатерть.
Билл подошел к буфету, достал бутылку огненного виски, стаканы.
— Вот, — сказал он и взмахом палочки отправил по воздуху двенадцать наполненных стаканов тем, кто находился в гостиной, и высоко поднял тринадцатый. — За Грозного Глаза.
— За Грозного Глаза, — повторили все и выпили.
— За Грозного Глаза, — запоздалым эхом отозвался, икнув, Хагрид.
Огненное виски обожгло Гарри горло. Казалось, оно снова распалило его чувства, отогнав немоту и ощущение нереальности происходящего, воспламенив в нем чтото вроде отваги.
— Стало быть, Наземникус сбежал? — сказал Люпин, одним махом осушив стакан.
Атмосфера изменилась мгновенно: все застыли, глядя на Люпина, одновременно и желая, казалось Гарри, чтобы он продолжал говорить, и немного страшась того, что могут услышать.
— Я знаю, о чем ты думаешь, — сказал Билл. — Я и сам размышлял об этом по пути сюда, ведь, похоже, нас ожидали, так? Однако Наземникус не мог предать нас. Пожиратели смерти не знали о семерых Гарри, наше появление сбило их с толку, и вспомни: этот надувательский трюк как раз Наземникус и придумал. Почему же он не рассказал им о самом главном? Думаю, Земник просто запаниковал, вот и все. Он с самого начала не хотел в этом участвовать, но Грозный Глаз заставил его. Сам-Знаешь-Кто летел прямо на них, тут бы всякий ударился в панику.
— Сами-Знаете-Кто вел себя в точности так, как рассчитывал Грозный Глаз, — сказала, шмыгая носом, Тонкс. — Грюм говорил, что он решит, будто настоящего Гарри сопровождает самый крепкий, самый искусный из мракоборцев. Он и напал первым делом на Грюма, а когда Наземникус удрал, понял, что выбрал не тех, и взялся за Кингсли…
— Все это очень хо'гошо, — резко произнесла Флер, — но никак не объясняет, откуда они знали, что мы будем пе'гевозить 'Арри нынче ночью, так? Ктото п'гоболтался, назвал дату постороннему. Только это и может объяснить то, что они знали день и не знали под'гобностей плана.
И Флер, на прекрасном лице которой так и остались следы слез, обвела гостиную гневным взглядом, молча призывая любого желающего оспорить сказанное ею. Никто не возразил. Единственным, что нарушало тишину, была икота Хагрида, пробивавшаяся сквозь его носовой платок. Гарри взглянул на Хагрида, совсем недавно рисковавшего жизнью, чтобы спасти его, на Хагрида, которого он любил, которому верил, на Хагрида, у которого Волан-де-Морт обманом выманил важнейшие сведения в обмен на драконье яйцо…
— Нет, — громко произнес Гарри, и все удивленно уставились на него — наверное, огненное виски придало его голосу новую силу. — Я хочу сказать… — продолжал Гарри, — если ктото совершил ошибку, проговорился, я уверен, они сделали это неумышленно. Это не их вина, — повторил он опятьтаки громче, чем говорил обычно. — Мы должны доверять друг другу. Я доверяю вам всем и не думаю, что ктонибудь из вас способен продать меня Волан-де-Морту.
За этими словами снова последовало молчание. Все смотрели на Гарри, и он, почувствовав, что краснеет, отпил еще огненного виски, чтобы как-то справиться с этим. А проглатывая его, вспомнил, с какой язвительностью Грозный Глаз всегда отзывался о готовности Дамблдора доверять людям.
— Хорошо сказано, Гарри, — с неожиданной серьезностью сказал Фред.
— Да, слушайте, слушайте во все уши, — поддержал его Джордж и тут же покосился на Фреда, у которого чуть дернулся уголок рта.
Люпин всматривался в Гарри со странным, похожим на жалость выражением лица.
— Вы считаете меня дураком? — требовательно спросил Гарри.
— Нет, — ответил Люпин, — я считаю, что ты похож на Джеймса, который видел в недоверии к друзьям вершину бесчестья.
Гарри понимал, на что намекает Люпин: на то, что отца предал друг, Питер Петтигрю. И Гарри охватил нелепый гнев. Ему хотелось затеять спор, однако Люпин отвернулся от него, опустил свой стакан на стол и обратился к Биллу:
— Есть одно дело. Я могу попросить Кингсли…
— Нет, — сразу ответил Билл, — я готов и пойду с тобой.
— Куда это? — в один голос спросили Тонкс и Флер.
— За телом Грозного Глаза, — ответил Люпин. — Его нужно забрать.
— А это не может… — начала миссис Уизли, с мольбой глядя на Билла.
— Подождать? — спросил Билл. — Не может, если ты не хочешь, чтобы Пожиратели смерти добрались до него первыми.
Снова наступило молчание. Люпин и Билл попрощались и ушли.
Оставшиеся расселись по креслам — все, кроме Гарри, так и продолжавшего стоять. Внезапность и окончательность смерти, казалось, поселились в этой комнате, подобно привидениям.
— Я тоже должен уйти, — произнес Гарри. Десять пар глаз уставились на него.
— Не дури, Гарри, — сказала миссис Уизли. — О чем ты?
— Я не могу здесь оставаться. — Он потер лоб: шрам снова покалывало, так сильно он не болел вот уже больше года. — Пока я здесь, вы все в опасности, а я не хочу…
— Но это же глупо! — воскликнула миссис Уизли. — Весь смысл этой ночи состоял в том, чтобы доставить тебя сюда невредимым, и, благодарение небу, так и случилось. И потом, Флер согласилась выйти замуж здесь, а не во Франции, и мы уже все подготовили для того, чтобы каждый из нас мог остаться здесь и оберегать тебя…
Она не понимала, что от ее слов Гарри становится не лучше, а хуже.
— Если Волан-де-Морт узнает, что я здесь…
— Да как же он узнает? — спросила миссис Уизли.
— Существует дюжина домов, Гарри, в каждом из которых ты можешь сейчас находиться, — сказал мистер Уизли. — У него нет возможности выяснить, где ты скрываешься.
— Я не о себе беспокоюсь! — ответил Гарри.
— Мы знаем, — негромко произнес мистер Уизли, — но если ты уйдешь, все наши сегодняшние усилия обессмыслятся.
— Никуда ты не пойдешь, — пророкотал Хагрид. — Господи, Гарри, после всего, что ты пережил, чтобы добраться сюда?
— Да, и как же мое кровоточащее ухо? — спросил, приподнимаясь на подушках, Джордж. — Я уверен, что…
— Грозный Глаз не хотел бы…
— Я ЗНАЮ! — рявкнул Гарри.
Он чувствовал себя окруженным со всех сторон, подвергающимся шантажу. Неужели все думают, будто он не понимает, что они для него сделали, не понимают, что именно поэтому он и хочет уйти сейчас, прежде чем пострадает ктото еще? В гостиной повисло долгое, неловкое молчание, в котором шрам Гарри продолжал пульсировать и дергаться от боли, точно его кололи иглами. Наконец молчание нарушила миссис Уизли.
— А где Букля, Гарри? — словно стараясь задобрить его, спросила она. — Мы бы посадили ее с Сычиком, покормили.
Внутренности Гарри точно стиснул огромный кулак. Он не мог сказать ей правду. И допил, избегая ответа, остатки виски.
— Вот погоди, все еще узнают, как ты опять его сделал, Гарри, — произнес Хагрид. — Мало того что удрал от него, так еще и отбился, когда он на тебя насел!
— Это не я, — без всякого выражения ответил Гарри. — Это моя палочка. Она все сделала сама.
После нескольких секунд молчания Гермиона негромко сказала:
— Но это же невозможно, Гарри. Ты, наверное, хочешь сказать, что совершил волшебство сам того не ведая, инстинктивно.
— Нет, — возразил Гарри. — Мотоцикл разваливался, где находится Волан-де-Морт, я понять не мог, однако палочка повернулась в моей руке, отыскала его и выпалила заклятием, да еще таким, какого я и не знал никогда. У меня золотистое пламя ни разу из палочки не вылетало.
— Бывает, — сказал мистер Уизли, — что, попадая в безвыходное положение, человек начинает творить чудеса, о которых и не мечтал. Совсем маленькие, ничему не обученные дети нередко проявляют…
— Все было не так, — сквозь сжатые зубы сказал Гарри. Шрам горел, Гарри испытывал гнев и разочарование, ему ненавистна была мысль о том, что все они воображают, будто он обладает силой, сравнимой с силой Волан-де-Морта.
Все молчали. Гарри знал, что ему не поверили. Да и сам он, если говорить всерьез, никогда не слышал о волшебной палочке, самостоятельно занимающейся магией.
Шрам жгла боль, Гарри старался, как мог, не застонать. Пробормотав какието слова насчет свежего воздуха, он поставил стакан на стол и вышел из гостиной.
Когда он переходил темный двор, огромный скелетообразный фестрал поднял на него взгляд, пошуршал крыльями и снова вернулся к траве, которую подъедал. Гарри постоял у ведущей в огород калитки, глядя на чрезмерно разросшиеся растения, потирая лоб, в котором бухала боль, и думая о Дамблдоре.
Дамблдор ему поверил бы, в этом Гарри не сомневался. Дамблдор понял бы, как и почему палочка Гарри сработала независимо от хозяина, потому что у Дамблдора имелись ответы на любой вопрос. Он многое знал о палочках, ведь рассказал же он Гарри о странной связи, существующей между его, Гарри, палочкой и палочкой Волан-де-Морта… Однако Дамблдор, как и Грозный Глаз, как Сириус и родители Гарри, как его бедная сова — все они ушли, и теперь он никогда уже не сможет поговорить с ними. Он ощутил, как горло его обжигает нечто, никакого отношения к огненному виски не имеющее…
И тут, совершенно неожиданно, боль в шраме усилилась, став невыносимой. А как только он стиснул ладонями лоб и закрыл глаза, в голове его завопил пронзительный голос:
— Ты сказал, что проблему решает использование другой палочки!
И перед внутренним взором Гарри возник истощенный старик в тряпье, лежащий на голом каменном полу, испускающий жуткие, протяжные вопли непереносимой муки…
— Нет! Нет! Умоляю вас, умоляю…
— Ты солгал лорду Волан-де-Морту, Олливандер!
— Нет… клянусь, нет…
— Ты хотел помочь Поттеру, помочь ему спастись от меня!
— Клянусь, это не так… я верил, что другая палочка сработает…
— Так объясни же мне, что произошло. Палочка Люциуса погибла!
— Я не могу понять… связь… существует только… между двумя вашими палочками…
— Лжешь!
— Пожалуйста… умоляю вас…
Гарри увидел, как поднялась держащая палочку белая рука, ощутил, как Волан-де-Морта окатила волна отвратительной злобы, увидел, как на полу забился в агонии слабый старик…
— Гарри!
Все завершилось так же быстро, как началось, — Гарри стоял в темноте, содрогаясь, вцепившись в огородную калитку, сердце его бешено билось, шрам все еще покалывало. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить, — рядом с ним стоят Рон и Гермиона.
— Пойдем в дом, Гарри, — прошептала Гермиона. — Ведь ты же не уедешь, правда?
— Да, дружок, ты должен остаться, — сказал Рон и хлопнул Гарри по спине.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила Гермиона, стоявшая к Гарри достаточно близко для того, чтобы видеть его лицо. — Вид у тебя ужасный!
— Ну… — дрожащим голосом ответил Гарри, — наверное, он все же лучше, чем у Олливандера…
Когда он закончил рассказ о том, что увидел, Рон выглядел испуганным, а Гермиона и вовсе охваченной ужасом.
— Но ведь это должно было прекратиться! Твой шрам… Предполагалось, что больше он этого делать не будет! Не давай вашей связи установиться снова. Дамблдор хотел, чтобы ты закрыл для нее свое сознание!
Гарри не ответил, и она стиснула его руку.
— Гарри, он завладел Министерством, газетами и половиной волшебного мира! Не позволяй ему пробраться еще и в твою голову!
Глава 6. УПЫРЬ В ПИЖАМЕ
Потрясение, вызванное утратой Грозного Глаза, пронизывало дом во все последующие дни. Гарри все ждал, что он войдет, стуча деревянной ногой, в заднюю дверь дома, как входили в нее (и выходили) другие члены Ордена, приносившие новости. И чувствовал, что только настоящее дело способно умерить его горе и чувство вины, что он должен как можно быстрее отправиться на поиски оставшихся крестражей и уничтожить их.
— Ладно, но пока тебе не исполнится семнадцать, ты ничего с… — и Рон молча, одними губами выговорил «крестражами», — все равно сделать не сумеешь. Ты же под Надзором. А строить планы мы можем и здесь, как в любом другом месте, верно? Или, — он понизил голос до шепота, — ты думаешь, что тебе уже известно, где находятся самзнаешьчто?
— Нет, — признал Гарри.
— Помоему, Гермиона пытается коечто выяснить, — сказал Рон. — Она говорит, что откладывала это до твоего появления здесь.
Они сидели за завтраком. Мистер Уизли и Билл только что отбыли на работу, миссис Уизли пошла наверх будить Гермиону и Джинни, а Флер отправилась принимать ванну.
— Надзор снимут тридцать первого, — сказал Гарри. — Значит, здесь мне осталось пробыть только четыре дня. Потом я смогу…
— Пять, — решительно поправил его Рон. — Мы должны остаться на свадьбу. Иначе они нас просто убьют.
«Они», как понял Гарри, означало Флер и миссис Уизли.
— Всего один лишний день, — сказал Рон, поняв, что Гарри вотвот взбунтуется.
— Неужели они не понимают, насколько важно…
— Конечно, не понимают, — ответил Рон. — Они же ничего не знают. И кстати, раз уж зашла речь о свадьбе, мне нужно с тобой поговорить.
Рон глянул в сторону выходящей в прихожую двери, проверяя, не спустилась ли вниз миссис Уизли, и склонился поближе к Гарри.
— Мама попыталась выяснить у меня и у Гермионы, что к чему. Чем мы собираемся заняться. Теперь она возьмется за тебя, так что держись. Папа и Люпин тоже задавали вопросы, но когда мы сказали, что Дамблдор велел тебе ничего никому, кроме нас, не говорить, они тут же отстали. Мама — другое дело. Она человек упорный.
Предсказание Рона сбылось уже через несколько часов. Незадолго до обеда миссис Уизли увела Гарри подальше от всех прочих, попросив его взглянуть на одинокий мужской носок, который, как она полагала, мог выпасть из его рюкзака. И, заведя Гарри в посудомойню при кухне, приступила к допросу.
— Рон с Гермионой, похоже, считают, что вам троим следует покинуть Хогвартс, — начала она легким и непринужденным тоном.
— А, — отозвался Гарри, — ну да. Мы уходим из школы.
В углу сам собой повернулся отжимной каток, выбросив изпод себя нечто, походившее на бывший жилет мистера Уизли.
— А можно мне спросить, почему вы решили прервать образование? — поинтересовалась миссис Уизли.
— Понимаете, Дамблдор поручил мне… одну вещь, — промямлил Гарри. — Рон и Гермиона знают о ней и хотят помочь.
— И что за «вещь»?
— Простите, я не могу…
— Знаешь, если честно, я думаю, мы с Артуром имеем право знать это. Уверена, что и мистер с миссис Грейнджер тоже! — заявила миссис Уизли.
Общей атаки «озабоченных родителей» Гарри опасался всерьез. И потому заставил себя взглянуть прямо в глаза миссис Уизли, поневоле отметив при этом, что цвет у них точьв-точь такой же, как у Джинни. Но легче от этого не стало.
— Дамблдор не хотел, чтобы об этом знал ктото еще, миссис Уизли. Простите. Рон и Гермиона помогать мне не обязаны. Они сами вызвались…
— Я все равно не понимаю, зачем уходить из школы! — оставив всякое притворство, выпалила она. — Вам и летто всего ничего. Ерунда какаято. Если Дамблдору нужно было исполнить какоето дело, так в его распоряжении имелся целый Орден! Ты, наверное, неправильно понял его, Гарри. Скорее всего, он сказал, что ему нужно чтото сделать, а ты решил, будто он требует этого от тебя…
— Нет, — ровным тоном ответил Гарри, — я понял все правильно. Сделать это могу только я.
Он вернул миссис Уизли, расшитый золотыми камышинами носок, принадлежность которого ему якобы надлежало установить.
— Не мой, — сказал он. — Я не болею за команду «Пэдмор Юнайтед».
— А, ну да, — отозвалась миссис Уизли, снова вдруг обретая, что несколько настораживало, свой обычный небрежный тон. — Могла бы и сама догадаться. Ладно, Гарри, раз уж мы все пока здесь, помоги нам в приготовлениях к свадьбе Билла и Флер, ладно? Столько еще всего осталось сделать.
— Нет… я… конечно, — промямлил обескураженный внезапной сменой темы Гарри.
— Какой ты всетаки милый, — сказала она и, улыбаясь, покинула посудомойню.
И, начиная с этой минуты, миссис Уизли принялась наваливать на Гарри, Рона и Гермиону столько связанных с приготовлениями к свадьбе дел, что времени подумать о чем бы то ни было у них просто не оставалось. Самое доброжелательное истолкование ее поведения состояло в том, что она пытается отвлечь их от мыслей о Грозном Глазе и ужасах их недавнего перелета. Однако, проведя два дня в безостановочной чистке ножей, подборе цветов для бантиков, ленточек и букетов, очистке сада и огорода от гномов и помощи миссис Уизли в изготовлении немыслимых количеств канапе, Гарри начал подозревать, что она руководствуется совсем иными мотивами. Все, что она им поручала, казалось, удерживало его, Рона и Гермиону на расстоянии друг от друга. С той первой ночи, когда он рассказал друзьям, как Волан-де-Морт пытал Олливандера, у него не было ни единой возможности поговорить с ними наедине.
— Помоему, мама решила, — негромко сказала Джинни, когда на третий день пребывания Гарри в «Норе» они вдвоем накрывали стол к обеду, — что если она не даст вам сойтись и о чемнибудь договориться, то сможет отсрочить ваш уход.
— И что, по ее мнению, будет дальше? — пробормотал Гарри. — Ктото другой убьет Волан-де-Морта, пока мы готовим пирожки с мясом?
Он произнес это не подумав и сразу увидел, как побелела Джинни.
— Так это правда? — спросила она. — Вот, значит, что ты задумал?
— Я… нет… я пошутил, — уклончиво ответил Гарри. Они смотрели друг другу в глаза, и в выражении лица Джинни читалось нечто большее, чем потрясение. И внезапно Гарри сообразил, что они остались наедине впервые с тех украденных у учебы часов, которые проводили вместе в укромных уголках школьного двора. Он не сомневался, что и Джинни вспоминает сейчас об этих часах. И оба они нервно дернулись, когда дверь распахнулась и в нее вошли мистер Уизли, Кингсли и Билл.
Теперь за обедом к ним часто присоединялись другие члены Ордена — «Нора» заменила собой дом на площади Гриммо, превратившись в штабквартиру Ордена Феникса. Мистер Уизли объяснял это тем, что после смерти Дамблдора, их Хранителя Тайны, все, кому Дамблдор открыл местонахождение дома на площади Гриммо, стал исполнять должность Хранителя поочередно.
— Нас таких человек двадцать, а значит, и заклятие Доверия ослабевает соответственно. У Пожирателей смерти появилось в двадцать раз больше возможностей вытянуть из когонибудь эту тайну. Надеяться на дальнейшее ее сохранение уже нельзя.
— Да, но ведь Снегг, наверное, уже назвал ваш адрес Пожирателям, — сказал Гарри.
— Видишь ли, Грозный Глаз наложил на это место пару заклятий — на тот случай, если Снегг снова появится в нем. Мы надеемся, конечно, что они достаточно сильны для того, чтобы и не подпустить его близко, и связать ему язык, если он попытается чтолибо сказать на этот счет, но полной уверенности у нас нет. А использовать в качестве штабквартиры дом, защита которого стала настолько ненадежной, было бы просто безумием.
В этот вечер народа в кухню набилось столько, что орудовать вилкой и ножом стало непросто. Гарри сидел, притиснутый к Джинни, и то несказанное, что произошло между ними, вызывало у него желание оказаться от нее как можно дальше. Он так старался даже ненароком не задевать ее руку, что справиться с лежавшим перед ним цыпленком ему уже не удавалось.
— Есть чтонибудь новое о Грозном Глазе? — спросил он у Билла.
— Ничего, — ответил Билл.
Организовать похороны Грюма не удалось, поскольку Билл и Люпин так и не смогли отыскать его тело. Темнота и неразбериха сражения затрудняли поиски места, куда оно могло упасть.
— «Ежедневный пророк» ни словом не обмолвился ни о его смерти, ни о нахождении тела, — продолжал Билл. — Впрочем, это ничего не значит. В последнее время «Пророк» умалчивает о многом.
— А разбирательства по поводу незаконного использования мной магии при попытке спастись от Пожирателей смерти Министерство все еще не назначило? — через стол спросил Гарри у мистера Уизли, и тот отрицательно покачал головой. — Это потому, что там понимают: у меня не было иного выбора, или они просто не хотят, чтобы я рассказал всем о Волан-де-Морте, который напал на меня?
— Думаю, последнее вернее. Скримджер не желает признавать ни того, что Волан-де-Морт также силен, как он, ни того, что из Азкабана совершен массовый побег.
— Ну да, зачем говорить обществу правду? — сказал Гарри и с такой силой сжал в ладони нож, что на ней отчетливо выступили белые шрамы, слагавшиеся в слова: «Я не должен лгать».
— Разве в Министерстве нет людей, готовых выступить против него? — гневно спросил Рон.
— Конечно, есть, Рон, однако многие просто боятся, — ответил мистер Уизли. — Боятся исчезнуть следующими, боятся, что следующему нападению подвергнутся их дети. Слухи ходят самые страшные. Я, к примеру, не верю, что хогвартский профессор магловедения просто ушла в отставку. Ее уже много недель как никто не видел. А тем временем Скримджер сидит весь день у себя в кабинете и помалкивает — остается только надеяться, что он разрабатывает некий план.
Наступило молчание, позволившее миссис Уизли зачаровать пустые тарелки, дабы они убрались со стола, и подать яблочный пирог.
— Нам надо 'Гешить, как замаски'говать тебя, Арри, — сказала Флер, когда все принялись за сладкое. — На в'гемя свадьбы, — прибавила она, увидев его недоумевающее лицо. — Конечно, Пожи'гателей сме'гти с'геди наших гостей не будет, но ведь после того, как они напьются шампанского, ничего га'гантитовать нельзя.
Из чего Гарри заключил, что Хагрид все еще состоит у нее на подозрении.
— Да, мысль хорошая, — согласилась миссис Уизли, которая сидела во главе стола и, нацепив на кончик носа очки, просматривала начертанный на очень длинном свитке пергамента список неотложных дел. — Скажи, Рон, ты в своей спальне уже прибрался?
— Да почему? — воскликнул Рон, плюхнув свою ложку на стол и гневно уставившись на мать. — Почему я должен прибираться в своей спальне? Нам с Гарри в ней и так хорошо!
— Через несколько дней, молодой человек, в этом доме состоится свадьба твоего брата…
— Он что, в моей спальне ее играть собирается? — гневно поинтересовался Рон. — Нет! Так какого же обвислого Мерлина…
— Не смей так разговаривать с матерью, — твердо произнес мистер Уизли, — и делай то, что тебе говорят.
Рон скорчил обоим своим родителям рожу, взял со стола ложку и вонзил ее в остатки яблочного пирога.
— Я могу помочь, я же там тоже намусорил, — сказал Рону Гарри, однако у миссис Уизли имелись на его счет собственные планы.
— Нет, Гарри, дорогой, я предпочла бы, чтобы ты помог Артуру привести в порядок курятник, а ты, Гермиона, застели, пожалуйста, постель для мсье и мадам Делакур, они приезжают послезавтра в одиннадцать утра.
Впрочем, поутру выяснилось, что курятник и так в порядке.
— Собственно… ээ-э… Молли говорить об этом не обязательно, — сказал мистер Уизли, преграждая Гарри дорогу, — но… ээ… видишь ли, Тед Тонкс прислал мне большую часть того, что осталось от мотоцикла Сириуса, и я, ээ, спрятал, вернее, так сказать, держу все это в курятнике. Фантастическая машина: выхлопная пурга, помоему, это так называется, потрясающий аккумулятор, ну и превосходная возможность выяснить наконец, как устроены тормоза. Я хочу попробовать снова собрать его, пока Молли не… ну то есть пока у меня есть свободное время.
Они вернулись в дом, миссис Уизли нигде видно не было, и Гарри проскользнул наверх, в мезонин, где находилась спальня Рона.
— Да идет у меня дело, идет! А, это ты, — с облегчением сказал Рон, увидев входящего Гарри. И Рон улегся на кровать, с которой явно только что вскочил. Беспорядок в комнате был ровно такой же, как неделю назад. Единственное нововведение составляла в ней Гермиона, сидевшая в самом дальнем углу, — у ног ее лежал с одной стороны пушистый рыжий кот Живоглот, а с другой две груды отсортированных книг, среди которых Гарри признал и несколько своих.
