Эти босоногие листья словно твои белые-белые пальц
Карелин Дима
[эти босоногие листья словно твои белые-белые пальцы танцуют фокстрот на одичавшем от вечного безмолвия побережье]
и ты смотришь на меня
совершенно не понимая о чем идет речь
и каждая твоя ресница выражает удивление
восклицательным знаком выстраиваясь в конце предложения
твои глаза настолько глубоки
что ни один океан в мире
не заполнит их бездонные пустоты
а твои безутешные губы только что произнесли
короткую эпитафию
нашей совсем еще недавно
счастливой старости
и даже все голуби мира
не смогли бы сейчас заставить нас
подписать пакт о ненападении
или вскинуть вверх белые флаги
два необитаемых острова
заполненных всей необходимой провизией
ожидают своих непоколебимых странников
и лишь проницательные чайки
едва слышно перешептываются
готовые поспорить на что угодно
будто бы наши с тобой пираты
еще неоднократно разопьют вместе
самого крепкого на побережье
золотого ромового пунша
Каждая из свежевыпавших снежинок
Карелин Дима
[каждая из свежевыпавших снежинок претендовала на что-то большее нежели просто раствориться в прибалтийском озере и быть записанной в бортовой журнал как пропавшая без вести]
их было несколько
но все они были как один выбелены и упакованы в пестрый полиэтилен
к каждому из них прилагалась записка
в которой было приблизительно вот что:
“на долгую-долгую память от вечно твоей К.”
разноцветные коробочки-близнецы лежали стройными рядами на гладковыбритом столе
и ожидали встречи со своими новыми хозяевами
которые напротив были слишком разными и не похожими друг на друга
именно за это она их всех и любила
каждый мужчина в ее жизни становился чем-то вроде
экзотического блюда
рецепт к которому оказывалось слишком тяжело достать
готовить его было интересно но невыносимо долго
а на вкус он получался ничем не лучше отварного риса
приторный запах которого она так не любила в детстве
но все же это кулинарное излишество было достаточно питательным
и чего там греха таить необходимым
для дальнейшего поддержания жизнеспособности
столь хитро обустроенного организма
богопослушные родители научили ее быть благодарной за любую пищу
ниспосланную с небес на в общем-то голый стол
и именно поэтому весь этот стройный ряд благородных солдат
отправлялся на заслуженный отдых
к своим уже ни на что не годным полководцам
руки которых дребезжали на светловолосом ветру
а пустынные глаза уже давно не видели дождей
они лишь перекатывались словно двенадцати калиберные гильзы
по выстриженному под три миллиметра равнодушному полю
Париж
Карелин Дима
железнодорожные линии парижских вокзалов
соединяют наши с тобой судьбы
в хорошо налаженную транспортную развязку
циферблаты уже давно за полночь
я держу тебя за руку
мы летим над манящим простором Булонского леса
а позади шуршат пшеницей Елисейские поля
ты смотришь на меня своими ивовыми глазами
и я читаю в них “Маленького принца” Сент-Экзюпери
жадно
страница за страницей
холодные берега Сены убаюкивают нас напевая “Марсельезу”
твои волнующие волосы вяжут макраме
А улыбка обещает безоблачную погоду на несколько лет вперед
-оhParismonamour...-
прошепчешь ты глядя на меня
я проведу пальцем по твоим смешно дрожащим губам
и исчезну в предрассветной дымке
напоследок станцевав с тобой канкан
на перекрестке улиц Абревуар и Жерардон
Дней под одним одеялом
[4385 дней под одним одеялом заштопаным по краям но таким теплым]
однажды вы оба устанете от этих размеренных дней
от этих подушек похожих друг на друга как семилетние близнецы из соседнего дома
каждый из вас будет спать и думать о другом человеке
вы обниметесь по привычке во сне а на утро даже поцелуетесь
и вроде все не так плохо
и может быть все еще можно вернуть
вдруг это просто неудачный период
вдруг мы просто устали друг от друга и нужно немного отдохнуть
и тогда все будет как раньше
мы снова будем танцевать на улице под дождем
ты снова будешь заносить меня на руках в пустой троллейбус
а я буду варить тебе бурлящие страстью и любовью соленые супы
мы просто устали дорогой
так бывает люди иногда устают друг от друга
им нужен отпуск
разъехаться в разные стороны и как следует отдохнуть
от этого храпа по ночам
от этих упреков и скандалов
от этого вялого секса
просто забыть и жить заново
а потом пройдет какое-то время
и мы вдруг безумно соскучимся
неожиданно для самих себя
и ты позвонишь мне с другой планеты и будешь плакать в трубку
а я уже буду лететь к тебе
я так ждала этого звонка и так боялась что ты нашел себе другую
но ведь не зря мы прожили столько лет вместе
и мы обнимемся на одном из перекрестков этой звенящей улицы
и будем стоять так вечно
и реки машин проплывают над нами
забытый сад по-прежнему дает приют всем
Карелин Дима
оказавшимся по ту сторону луны
------------------------------
все ночи напролет
он играл в закрытом театре
спектакли по пьесам Ибсена
пока дороги освещались
бездомными фонарями
он распластавшись на кафельном полу
произносил монолог ТорвальдаХельмера
закутавшись в почти прозрачную шаль
казалось бы
у мужчины тридцати трех лет
должны быть дела поважнее
и особенно ночью
но у него были другие взгляды на этот счет
его совсем не интересовали
дорогостоящие векселя
и загородные домики
услуги парикмахеров
и опостылевшие семейные узы
сломанные кофеварки
и увеселительные заведения
для него не было ничего важнее
пыльных декораций
и махеровых штор
зауженных к низу
его актерскому таланту
можно было только позавидовать
да вот только слушать его монологи
никто не осмеливался
была одна старушка
мучимая бессонницей
и атеросклерозом
забредшая случайно в его театр
с целью купить молока для своей восемнадцатилетней кошки
несколько недель
она ходила на все его спектакли
и иногда даже рукоплескала
в те дни он играл с особенной страстью
однажды она не пришла
и той беспробудной ночью
он отменил спектакль
и всю ночь читал панихиду
он даже подумывал о завершении карьеры
но “Привидения” все еще оставались несыгранными
тем более теперь он знал
что его выступления транслируются на небесах
в прямом эфире
