Что же надо знать о стенокардии и инфаркте? 12 страница

И она рассказала свою историю жизни и замужества.

Надя Щеглова родилась в семье военнослужащего. Отец, кадровый офицер, всю войну провёл на фронте. Был ранен, контужен, но оставался в строю и после войны в чине подполковника продолжал служить в воинских частях. Он часто менял место жительства, поэтому его жена, хотя и имела педагогическое высшее образование, не работала, а все свои знания, всю нежность души отдавала детям: Наде и её старшему брату.

Надя росла в хорошей среде, развивалась успешно. В семнадцать лет она поступила в институт. Там встретила и полюбила однокурсника — Виталия, который был старше её на десять лет, так как до поступления в институт служил в армии и несколько лет работал на производстве. Он также учился хорошо, хотя и совмещал занятия с работой. Окончив институт, решили пожениться.

Перед отъездом сыграли свадьбу. Виталий на свадьбе много пил и раз чуть ли не насильно заставил пить Надю.

Отец и мать почти не пили, печальными глазами они смотрели на Виталия, который вёл себя недостойно, говорил глупости.

На следующий день, проснувшись, Виталий сразу же попросил опохмелиться. Надя тревожно спросила мужа: «Уж не пьешь ли ты?» — «Да, — сказал Виталий, — выпиваю».

Потом они уехали на юг. У них были деньги, и Надя заметила, как Виталий по вечерам, после прогулки, обязательно заглянет в кафе и выпьёт бутылочку вина. Наде это не понравилось, но на её намеки, деликатные замечания муж не обращал внимания.

Осенью они уехали на Урал, и оба поступили работать.

Нередко Виталий приходил домой выпивши.

Однажды Надя решилась на серьёзный разговор с мужем. Он её успокоил, говоря, что выпивки нужны для дела, что ему ничего не стоит бросить и не пить совсем. Надя несколько успокоилась, но потом убедилась: пьянство — хронический порок Виталия.

Надя написала матери письмо и попросила совета; не лучше ли ей приехать к родителям и пожить у них несколько месяцев без мужа.

У неё подходило время декрета.

Виталий отнесся к отъезду Нади спокойно. На прощание сказал: «Даю тебе слово — пить без тебя не стану».

И в тот же день напился.

Такое бесцеремонное отношение к данному слову — плохой признак. Оно говорит, с одной стороны, о безволии человека, которому нельзя доверять, а во-вторых, дурная страсть зашла так далеко, что он уже находился у неё в плену.

Вскоре Надя поняла, что её присутствие около Виталия бесполезно; она осталась у родителей.

Роды прошли трудно.

Ребёнок родился синим, долго не брал грудь, сосал плохо и всё время кричал. Придя в себя, Надя обратила внимание на ненормальную синюшность и на странный бессмысленный взгляд у ребёнка. Когда она выписывалась, ей сказали, что у её мальчика врождённый порок сердца и водянка головного мозга. С этого момента все её мысли, вся её жизнь сосредоточились на одном: как вылечить ребёнка?..

Она, как только окрепла, понесла его к одному доктору, к другому, повезла в областной центр, затем в Москву. Везде ей называли тот же диагноз, но помочь не могли.

Ребёнок рос, сильно отставая в физическом и, главное, психическом развитии. Когда ему было два года, ей сказали, что у него резко выраженная дебильность и одновременно порок сердца. Полагая, что психическая отсталость есть результат порока сердца, она просила сделать операцию на сердце. Но в то время мало кто делал такие операции.

Надя не успокаивалась, всюду писала, всюду ездила, просила, умоляла сделать ребёнку операцию.

Виталий к тому времени совсем спился. Несколько раз его увольняли с работы. Он шёл на другую, но и там вёл себя по-прежнему. К Наде относился равнодушно. Узнав, что его ребёнок так тяжело болен, он начала забеспокоился, даже кое-куда съездил вместе с Надей, чтобы договорить с врачами. Но вскоре охладел и предался ещё большему пьянству. Всем теперь говорил: «Пью с горя».

Так прошло шесть тяжёлых лет. Мать по-прежнему жила надеждой на излечение ребёнка, зная, что детей у неё не будет. Нет и не будет семейной жизни. Выхаживая сына, забыла себя и даже свою специальность.

В таком состоянии она обратилась к нам.

После обследования было установлено, что у ребёнка сложный двойной порок, незаращение межжелудочковой и межпредсердной перегородки. Требовалась большая, ещё достаточно не отработанная операция, сопровождающаяся высокой смертностью.

Но главное — у ребёнка был врождённый идиотизм резкой степени. Этот порок никакая операция устранить не могла.

Всё это мы объяснили Наде как можно деликатнее, но в то же время достаточно твёрдо. Дали понять, что лучше всего ей отдать ребёнка в дом для подобных дефективных детей, а самой разойтись с Виталием, хорошенько, полечиться и выйти замуж, — может быть, у неё будет ещё ребёнок.

Она сидела молча. Инстинкт матери боролся в ней с голосом разума — видно было, что она не может ни отдать ребёнка, ни лечиться сама. Но мы продолжали её убеждать.

— Скажите, — неожиданно спросила она, — пьянство мужа могло отразиться на ребёнке?

— Да, несомненно, — ответил я. — Имело значение и другое: в день свадьбы не только он, но и вы были нетрезвы.

Она молча кивала головой.

— Да, да! Я так и думала. Я давно уже решила, что это моя вина... тут больше моей вины. Я не хотела пить, но Виталий... он настаивал. Ну ладно. Вот и расплата.

Я пытался смягчить её терзания.

— Конечно, и ваша выпивка могла играть роль, но главное — это систематическое пьянство мужа. Поэтому, если вздумаете выходить замуж, не повторите свою ошибку. Не выходите за пьяницу.

— А как их узнаешь? Они ведь так часто врут! С этим мы и расстались. Я никогда больше не видел Надю, и она мне больше не писала. Но трагедия женщины врезалась мне в память. И сейчас, спустя много лет, передо мной стоит её страдальческое лицо с безнадёжным, обречённым выражением в глазах...

Такова расплата за выпитое вино в день свадьбы. Столь же тяжело может откликнуться употребление вина беременной и кормящей женщиной. Описано немало случаев тяжёлых отравлений младенцев, вплоть до появления судорожных припадков, оттого что кормящая мать употребляла вино («чтобы увеличить отделение молока»?!) не только в день кормления, но и накануне.

Наука установила, что детская смертность в районах, где женщины пьют вино, значительно меньше среди детей, искусственно вскармливаемых, чем среди тех, кто питался материнским молоком.

Таким образом, дети алкоголиков ещё до рождения и сразу появившись на свет уже испытывают на себе влияние алкоголя, причём нередко в такой степени, что все это делает их несчастными на всю жизнь. Если дети не погибли в раннем возрасте или не стали полными идиотами, они всё равно не имеют никаких шансов на счастливое детство. Нет необходимости описывать горестное положение детей в семье алкоголика. Оно достаточно красочно описано в художественной литературе. Причём самое мрачное описание драматических сцен, происходящих в семье пьяницы, не в состоянии в полной мере представить то трагическое положение, в котором оказываются дети при наличии пьяницы отца. Там же, где пьют оба родителя, там детям хуже, чем быть круглыми сиротами.

Но даже и там, где отец, что называется, «пьёт умеренно», дети испытывают на себе с ранних лет весь гнёт этой страшной привычки.

Дело не только в материальной стороне дела, хотя и это отражается на детях со дня рождения. Пьющий отец предпочитает купить пол-литра, чем детскую игрушку или художественную книгу своему ребёнку. Но, самое главное, дети, которым так важна сердечная теплота и забота отца как старшего друга и защитника, видят и слышат или глупый смех и браваду, или отупелый взгляд и пьяную болтовню, а то и скандалы и драки в семье. Вместо того чтобы в выходной день пойти с детьми в кино или в музей, отец идёт в ресторан или зовёт друзей к себе, и они в течение многих часов набивают тянущиеся к знаниям любопытные головки детей всякой пьяной болтовней, плоскими шутками, а то и того хуже. Детям нужно читать, готовить уроки, а тут «назидательные» речи, которые невнятно бормочет пьяный отец, или песни подгулявшей компании, а то и драки, и буйные эксцессы. И ведь это всё часто в той же комнате, где дети должны заниматься и спать. Какие тут уроки! Какой тут нормальный, здоровый сон?! Группа учителей, изучавшая, как отражается пьянство родителей на успеваемости детей, установила, что в 36 процентах случаев причиной отставания школьников был алкоголизм родителей, а в 50 процентах случаев — частые (по мнению взрослых, «невинные») выпивки и вечеринки дома.

Дети любят подражать взрослым, особенно родителям. Отец или мать — это первые люди, на которых детям хотелось бы походить. Но что они видят? Часто вместо красивого, благородного человека, которым в мечтах они представляют своего отца, перед их глазами встаёт эгоист, вымогатель, грубиян, вконец опустившийся человек.

Но если у детей нет хорошего примера, то ведь они могут подражать и плохому. И вот в семье пьяницы вырастает сын, похожий на отца. Какое приобретение для общества! Какую женщину, подобно его матери, осчастливит он сам!

Но не это ещё самое страшное наследие, которое достаётся детям от пьющих отцов! Самое тяжёлое — это деградация умственных способностей, которая наблюдается у детей алкоголиков, если они даже и родились физически нормальными. При клиническом изучении нервно-психического развития 64 детей, родившихся от отцов, систематически пьянствовавших не менее четырёх-пяти лет до рождения детей, установлено наличие умственной неполноценности у всех этих детей, даже при удовлетворительном физическом развитии. При этом выявлено, что чем больший «алкогольный стаж» имел отец, тем резче проявлялась умственная отсталость у его ребёнка.

В. М. Бехтерев предупреждал, что бедность и преступление, нервные и психические болезни, вырождение потомства — вот что даёт алкоголизм.

Не менее, если не более тягостно положение жены пьяницы. Рождаются дети, мать берет на себя все грубости, всю дикость, а иногда и беспричинную жестокость, чтобы оградить от этого своих детей. Она следит за учением детей, заботится о том, чтобы они были чисты, здоровы, хорошо воспитаны. Она должна накормить детей и пьяницу мужа. На него ей смотреть противно, а она вынуждена говорить так, чтобы хоть в какой-то мере сохранить у детей чувство любви и уважения к отцу.

Часто женщины, больные из-за неудачного брака, с горечью говорят: «О какой любви или даже уважении можно говорить, если каждую неделю, а то и каждый день видишь эту бессмысленную от водки физиономию, слышишь всякую чушь, которую он несёт заплетающимся языком?»

До замужества та или иная женщина привыкла быть в обществе весёлых, жизнерадостных друзей и подруг, она много читала, часто бывала в театре и кино! Девушкой мечтала о красивом, сильном, благородном спутнике жизни, о том, как она будет ходить с ним к родным, к друзьям, в театр, кино... как её муж будет блистать остроумием, как он всем будет нравиться. А вот вышла замуж, и ей не только не хочется куда-то идти с пьянчужкой, ей стыдно признаться, что её муж совсем не тот человек, о котором она мечтала.

Жизненный опыт, откровенные разговоры с больными убеждают в том, что даже большой и искренней любви может оказаться недостаточно для образования прочного союза и семейного счастья, если супруги, и особенно муж, не проникаются чувством ответственности за семью и за будущих детей.

Любовь и брак только в том случае принесут радость и счастье всем членам семьи, когда супруги, и в первую очередь муж, окажутся достаточно умны, тактичны, заботливы и добры, если они с самого начала будут строить свои взаимоотношения не на эгоизме, не на стремлении выставить себя на первое место, но на искреннем и полном альтруизме, на стремлении все сделать для счастья и радости близкого человека.

Пренебрежение этим обстоятельством очень нередко риводит к разрушению семьи, даже возникшей в результате большой и искренней любви. Тут не остаётся следа и от простого доброжелательного отношения друг к другу. К тому же скоро в результате пьянства появляются и болезни, расстройство нервной системы.

Как-то я по просьбе директора школы пошёл на встречу с будущими выпускниками средней школы. Я прочитал им небольшой доклад о болезнях и операциях на сердце, рассказал о труде врача-хирурга и ответил на вопросы школьников. Когда беседа кончилась, ко мне подошла худенькая, с печальными глазами девочка и робко спросила, не мог бы я посмотреть её маму.

— А что с ней?

— У неё болит сердце.

— А отчего же оно болит? — спросил я, предполагая заранее, что у матери порок сердца, который требует операции, или какое-то терапевтическое заболевание. По-видимому, вопрос я сформулировал не совсем правильно, потому что девочка вся зарделась и сказала:

— Я думаю, что оно у неё болит от папы. Он каждый день пьёт и огорчает маму.

Девочка мне, можно сказать, уже поставила готовый диагноз.

— Хорошо, — сказал я, — пусть мама придёт ко мне в клинику, и пусть она захватит анализы и документы о болезни, если она где лечилась.

И указал адрес и часы.

В назначенное время ко мне пришла ещё совсем молодая женщина. Ей было лет 35—36. Жалобы на боли в сердце, отдающие в руку, в лопатку, — типичные жалобы для стенокардии. Но кроме того, она сказала, что полгода назад у неё был приступ, который сопровождался потерей сознания с последующим парезом верхней и нижней конечностей, затруднением речи. Все эти явления прошли быстро, но она в больнице пролежала более двух с половиной месяцев.

Это было уже много серьёзнее. Здесь могла речь идти о тромбоэмболии или кровоизлиянии в мозг. Случается такой приступ или от болезни сосудов сердца, а могло быть самостоятельным заболеванием.

Я попросил женщину раздеться по пояс. Вся она была покрыта розовыми и бледными пятнами. Признак резкого расстройства нервной системы. Проверил ряд рефлексов — они отсутствовали. Да, тут всё говорило о тяжёлом истощении нервной системы типа истерии.

Я послушал её. Тоны сердца были чистые, ясные, не было ни тахикардии, ни перебоев. Стало ясно, что боли в сердце вызваны не органическими, а чисто неврогенными факторами. Отсюда и причины паралича выглядели иначе. Известно, что болезни, вызванные истерией, могут симулировать самые тяжёлые органические заболевания. Проверив анализы, заключения врачей, лечивших женщину от паралича, сопоставив их с теперешним состоянием, я убедился, что и болезнь сердца, и паралич — все её состояние находится в связи с тяжёлым расстройством нервной системы.

Я стал подробно расспрашивать женщину, предупредив её, что она должна говорить мне всю правду, — тогда только я смогу назначить ей верное лечение.

— На службе у меня всё хорошо, — начала она свой рассказ. — Я инженер, заведую отделом. У меня прекрасные отношения с сослуживцами, начальство относится с доверием, меня часто отмечают за хорошую работу, и на службу я хожу легко, свободно и с охотой.

Это очень важно было знать, так как служебные отношения часто отражаются резко на всей нервной системе человека. Не от одного я слышал, что у него такой начальник, что он на службу идёт как на заклание. Здесь же со службой все в порядке.

— А как у вас в семье? — продолжал я расспрашивать.

— У меня муж, дочь, которую вы видели; мы имеем неплохую квартиру, со всеми удобствами. Живём в относительном достатке.

— Кто ваш муж?

— Муж тоже инженер, работает на заводе.

— Каковы у вас отношения?

— Обычные. Он тихий, не скандалит...

Несмотря на успокоительные слова, чувствовалось, что она тут что-то не договаривает.

— У вас не бывает ссор, недомолвок?

Как не бывает? Всё, всё бывает, разве без этого прожить? Но я думаю, что мы ссоримся не больше, чем другие.

Женщина замолчала, на глазах у неё навернулись слёзы. Затем, преодолевая какое-то внутреннее сопротивление, она сказала:

— Нет, не всё у нас благополучно. Мы поженились по любви и несколько лет прожили счастливо. Муж тихий, спокойный, ко мне относился бережно и почти не пил. Любил меня, а в дочурке и сейчас души не чает. Но несколько лет он пьёт систематически. Сначала, когда я попыталась его упрекать, он отговаривался тем, что это нужно ему по службе. В то время по глупости я не поставила ему ультиматума и упустила время. Теперь, наверное, уже поздно.

— Что же, он часто напивается, скандалит, устраивает дебоши?

— Ничего этого нет. Он не теряет рассудка, не напивается допьяна. Но пьёт он ежедневно, и я всегда вижу перед собой пьяного человека. Не помню, когда я говорила с ним трезвым.

— А как он к вам относится?

— Хорошо, по-доброму, без скандалов... Мы уже несколько лет живём как добрые соседи... — закончила она с горечью.

— Каковы ваши супружеские отношения?

— А никаких. Я же сказала, что мы живём как добрые соседи.

— Чем же это вызвано?

— Какое чувство может возникнуть у меня, когда я вижу эти полупьяную, блаженно улыбающуюся физиономию.

Она заплакала.

Положение моё оказалось сложным. Вся её тяжёлая болезнь была результатом семейного конфликта, и именно конфликта интимных сторон брака. Болезнь серьёзная. Один раз она чуть не привела к стойкому параличу. И может привести и к параличу, и к тяжёлой сердечной недостаточности, к гипертонии и т. д.

Медикаментозное лечение без налаживания семейной жизни будет малоэффективно. Это ясно. Но какой тут можно дать совет, когда у них далеко зашло. Прописав ей полный курс медикаментозной терапии, я всё же сказал ей:

— Без налаживания интимной стороны вашей семейной жизни ваше лечение не будет эффективным. Как это ни сложно, как это ни трудно, всё же проявите настойчивость, постарайтесь, чтобы он бросил пить, подлечился и попытайтесь наладить здоровую интимную жизнь. Это будет очень важным моментом в вашем лечении.

— Я постараюсь. Я все понимаю. Не знаю только, удастся ли...

С этим она ушла.

Я долго находился под впечатлением этой тяжёлой истории. Вот вам пример, когда человек на службе считается полноценным работником. Да и в семье для посторонних все вроде выглядит прилично. И каждый скажет: он же не алкоголик! Он пьёт умеренно! А вот к какой семейной трагедии приводит его «умеренная» выпивка. По существу, семьи нет. Девочка, судя по её словам, не только не любит — она ненавидит отца за его пьянство, ибо она инстинктивно чувствует, что в этом причина болезни матери. Жена презирает мужа. Где же тут семья?

И конечно, с её стороны было бы куда более разумным, если бы она в самом начале его пьянства поставила ему ультиматум и ушла. У неё, может, была бы нормальная жизнь. А что её ждёт в дальнейшем с таким мужем? Ничего, кроме неприятности и болезней. Неудивительно, что очень многие наши женщины предпочитают жить одинокими, чем с такими мужьями.

Там же, где муж настоящий алкоголик, — там вся жизнь для женщины превращается в трагедию. Ничего светлого, ничего радостного не остаётся у неё. Жизнь и счастье женщины оказываются растоптанными пьяным сапогом глупого и безвольного мужчины.

Из-за ослабления своих потенциальных возможностей алкоголик перестаёт доверять своей жене, так как его мучают болезненные подозрения, что жена ищет себе мужа «на стороне».

Ослабление внутренних тормозов, атрофия высших чувств и полное отсутствие критического отношения к себе, к своим поступкам устраняют все препятствия к проявлению бешеных вспышек ревности, которые в грубой форме обрушиваются на жену, превращая жизнь жены и детей в сплошной ад. Скандалы и драки в доме становятся обычным явлением, так как алкоголик в пьяном бреду в каждом шаге жены усматривает её измену: если она с ним ласкова — значит, она старается его задобрить, чтобы он ничего не заметил. Если она невнимательна и холодна — это потому, что он любит другого и ей до мужа нет дела. Если она куда-то соберётся уходить, например в магазин за продуктами, — это только предлог. На самом деле она спешит на свидание, Если жена никуда не собирается уходить — она условилась устроить свидание дома и только ждёт, когда муж уйдёт...

Такое поведение мужа-алкоголика быстро приводит к полному угасанию чувств у жены. Часто уже в ранней стадии алкоголизма мужа жена испытывает отвращение к нему и его ласкам. Этому способствует психическая травма, возникающая у неё при виде пьяного мужа, являющегося домой в жалком, отталкивающем виде. Её охватывает брезгливость, которую она не в силах преодолеть. Если же муж в таком виде начнёт приставать к жене с претензиями на ласки, то отвращение жены достигает такой силы, что начинает доминировать над всеми другими чувствами. В результате она будет питать отвращение даже и к трезвому мужу.

Как-то дежурный по клинике мне доложил: приехала женщина из Челябинска. Говорит, что у неё болит сердце, просит, чтобы посмотрели. Я дал распоряжение обследовать её. Затем посмотрел электрокардиограмму. Изменений не было. Врач ей сказал, что сердце у неё здоровое, что нет необходимости отнимать время у профессора, а она настаивает. Говорит: «Не уеду, пока меня не посмотрит профессор».

— Если женщина ехала так далеко, — сказал я заведующему отделением, — то, наверное, у неё были на то причины. Приглашайте больную.

В кабинет вошла молодая женщина — на вид ей не было и сорока лет. Я попросил её рассказать о своей болезни.

— Я приехала к вам, потому что у меня всё время болит сердце. Я ничего делать не могу, а если чуть поволнуюсь, то совсем все бросаю, держусь за сердце руками.

— Обращались вы к местным врачам?

— И к местным, и к районным, и даже в область ездила. Сделают электрокардиограмму и, как ваши помощники, скажут, что сердце у меня здоровое. И отказываются лечить.

Я послушал больную. Особых изменений не было. Небольшая глухость тонов и несколько учащенное сердцебиение.

Попросил помощников сделать ей баллистокардиограмму, которая лучше всего определяет состояние мышцы сердца.

Через полчаса врач и больная вернулись. В руках у врача был сверток бумаг. Кривые, полученные при записи исследования мышцы сердца, показали значительные отклонения от нормы. Специалист сделала заключение: у больной третья-четвертая степень изменений.

— Расскажите нам о себе подробнее, — обращаюсь я к больной.

— Я обладала удивительным здоровьем. Студенткой была спортсменкой-разрядницей и не раз брала призы. Вышла замуж, родила сына и всё же спорт не бросала и на здоровье не жаловалась.

Но вот мой муж начал пить. С этого времени начались все мои беды. Однажды я простудилась. Мне врачи рекомендуют лежать, а я не могу. Муж приходит пьяный, мальчик в таком возрасте, что его страшно оставлять одного с пьяным отцом, вот и не лечилась. Но это всё прошло. Я крепкая. Поправилась. Хуже другое. Мальчик подрастал, ему нужны были книги, одежда, а муж всё пропивает.

Однажды сын, уже шестнадцатилетним мальчиком, поссорился с пьяным отцом, и тот выгнал его на улицу, на мороз и долго меня к нему не выпускал. А когда я наконец вырвалась, мальчик был чуть жив. Он сильно застудился, и у него получилось осложнение на ухо. Из ушка стала выделяться жидкость. Сходит в поликлинику, дадут какие-то капли, вроде получше, а совсем не проходит. Надо бы везти его в город, но не на что, да и боюсь мужа одного оставить — всё пропьёт. В прошлый год у сына обострились боли в ухе. Сходил он к врачу. Выписали какие-то лекарства, а он их не заказал. «Купил лекарство?» — спрашиваю. Сын мнётся: «Оно очень дорогое. Сейчас у меня нет денег, вот заработаю — куплю». — «Нет, не надо ждать. Надо купить сейчас же. У меня есть немного спрятанных от отца денег».

— Но, — продолжала женщина, — у моего мужа на деньги какое-то исключительное чутье. Куда бы их ни прятала, он обязательно найдёт и пропьёт. Так и в тот раз, денег не оказалось. Лекарство мы не купили, а через некоторое время боли стали меньше, хотя совсем не прошли. Летом сын со своими товарищами поехал на стройку. Писал хорошие, бодрые письма. И вдруг телеграмма от начальника отряда — сын внезапно скончался. На вскрытии — гнойник в среднем ухе, который прорвался в мозг...

Женщина долго молчала, закрыв глаза рукой. Молчали и мы.

— С того времени, — продолжала она, — сердце, которое лишь изредка беспокоило меня, теперь уж не отпускает.

Мы приняли больную в клинику и долго лечили. Месяца через полтора она, уезжая, зашла ко мне в кабинет, где я вместе с другими врачами принимал больных.

— Мне стало лучше. Спасибо вам. Но совсем боли не прошли. Как вспомню про сына или про ту обстановку, что ждёт меня дома, опять сердце заболит.

Помолчала. И затем снова заговорила, вспоминая прошлое:

— Пил он и до свадьбы, но пил немного и слушался меня. Бывало, скажу ему: «Довольно», он и рюмки не возьмёт. Любил меня очень. Мне бы тогда быть понастойчивей да требовательней, он бы и совсем бросил пить. А я всё уступала да всё прощала.

Однажды, ещё до рождения ребёнка, пришёл домой совсем пьяный. Мне бы уйти от него да предупредить строго, что если повторится, то жить с ним не стану, а я, глупая, сапоги с него снимала да ухаживала. Он куражится, а я уговариваю. Ну он и обнаглел. Убедился, что со мной можно не считаться. Вот и получила, что заслужила, — с горечью добавила она и, смахнув слезу, простилась и вышла.

Мы сидели, удручённые драмой женщины.

— Печальная история, — сказал я врачам. — А для нас ещё и поучительная. Вот она заявила, что у неё болит сердце. Но местные врачи не нашли изменений в её сердце и признали её здоровой. Некоторые из вас тоже ей не поверили. А не подумали о том, зачем здоровый человек поедет за тысячу километров в больницу? Если бы она была здорова, она бы поехала в Петергоф, пошла бы в Эрмитаж, Русский музей, а она часами сидит в больнице, ожидая приёма врача. Разве это не убедительное доказательство, что женщина больна, что сердце у неё болит, оно её тревожит настолько, что она оставила пьяницу мужа в квартире. Она знает: муж может всё пропить, он может поджечь квартиру. И всё-таки приехала. Разве это не доказательство, что она больна?

— Но, может быть, Фёдор Григорьевич, сердце у неё не такое уж и больное, а просто «нервное», и сама она истеричка, — заметил один молодой кандидат, недавно успешно защитивший диссертацию.

Я возразил:

— А разве нервное сердце не больное? Оно человека беспокоит, оно не даёт ему жить и работать. Другое дело, что мы не умеем ни диагностировать, ни лечить «нервное» сердце. Так при чём же тут больной? Зачем же на него взваливать наше невежество?

Мы, конечно, не всё знаем, не всё умеем, но уж, во всяком случае, проявить к больному максимум внимания мы можем, и мы это обязаны делать. Здесь же, как вы сами убедились, больная оказалась более права, чем врачи. И достаточно было сделать дополнительное исследование, чтобы в этом убедиться. Почему мы не торопимся сказать, что мы ещё недостаточно грамотны в медицине, чтобы поставить более или менее сложный диагноз? Зато торопимся оттолкнуть больную словами: «Вы здоровы». Или: «Мы этого не делаем», «Мы это не лечим», «У нас нет условий для лечения таких болезней» и т. д. Скажут так больному и спокойны — считают, что они сделали своё дело. Теперь больной как знает, так и поступает, а мы своё дело сделали. И ведь это не только медицины касается.

Скажи «да» — это значит тебе надо что-то делать, давать какие-то распоряжения, что-то писать, кому-то звонить. А тут ещё начальник может сделать недовольную мину: дескать, много на себя берете, и так у нас дел хватает. А произнёсти короткое «нет», и не будет виноватых. Вот уж где оправдывается поговорка: «На нет — суда нет». Я бы только её переделал на другую: «За «нет» — суда нет». А жаль. Если бы за каждое «нет» несли ответственность, не приходилось бы вот так людям попусту ездить за тысячи километров.

Вот так сама собой возникла в моём кабинете беседа об этике врача, о его долге, о долге любого работника, ответственного за судьбы других людей, за судьбу порученного ему дела.

И никто мне не возразил. Слишком очевидны были доводы.

Любой пьяница — это обуза и позор для семьи, даже если он в нетрезвом виде и ведёт себя «нормально», то есть не буянит, не устраивает скандала. Пьющий человек, как правило, плохой производственник. Загляните в его трудовую книжку. Редкий долго задерживается на одном месте. Чаще всего он уже успел поменять несколько служб. И чем больше человек пьёт, тем чаще он меняет место работы. Нередко в трудовой книжке, чтобы с пьяницей не судиться и не делать скандала, администрация пишет: «По собственному желанию». На самом деле это увольнение за пьянку. И очень плохо делают руководители, не отмечая того, что человек заслуживает. В сущности, они обманывают государство.

Поступай они честно, пьяница был бы поставлен в такое положение, когда он или должен бросить пять, или его никуда не примут на работу. Посмотрите на выпившего человека во время работы, и вам станет противно находиться рядом с ним. У пьяного всё валится из рук, мешается чистое с грязным, дельное с мусором, и его пребывание на работе не только бесполезно, но и очень вредно во всех отношениях. А сколько брака, сколько несчастных случаев, в том числе и с человеческими жертвами, на производстве бывает по вине пьяниц! Причём страдает не только и не всегда пьяный, а нередко совершенно трезвый, ни в чём не повинный человек.

От пьяного страдает общество. Огромное большинство преступлений, самых тяжёлых, совершается в пьяном виде. Л. Н. Толстой писал: «Девять десятых из всего числа преступлений, пятнающих человечество, совершается под влиянием вина».

Разврат, обман, подлоги, поджоги, насилия, развращение малолетних и, наконец, убийства, иногда чудовищные, — вот путь, которым идёт по жизни пьяница. Нередко он и сам трагически погибает или заканчивает жизнь самоубийством.