В этом одно из коренных отличий строя, базирующегося на кровнородственных и сельских общинах, от строя, основанного на античных гражданских общинах, возникших в результате победы демоса или плебса.
Но во второй половине существования Римской империи, когда муниципальная организация начинает слабеть, города утрачивают черты общин, разложение плебса приводит к возникновению в общем тех же категорий, что и в неантичных обществах, что свидетельствует о глубоких изменениях в основе и структуре общества, изменениях, подтверждающихся и многими иными хорошо известными фактами.
Сложен был и состав господствующих классов.
Сказать о них лишь то, что они были рабовладельцами, значит, по существу не сказать ничего конкретного такое определение, во-первых, слишком общо, а во-вторых, одно только обладание рабами еще не определяло места их владельца в производстве и в социальной иерархии.
Можно полагать, что в более ранние времена истории Рима, когда земледелие было основной, почти единственной отраслью хозяйства, для огромного большинства граждан при слаборазвитом денежном обращении сословное деление свободных было в наибольшей степени связано с земельной собственностью. Легенды о римских царях, которые освободили простой народ, раздав ему земельные участки, выделение в законах XII таблиц пролетариев в особую по сравнению с земельными собственниками категорию 1, 4, приведенные Фестом слова Цинция о том, что в старину патрициями именовались те, кого теперь именуют свободнорожденными,все это показывает, что в ранней Римской республике принадлежность к высшему сословию определялась земельной собственностью, как и происхождением
Поскольку в Риме сельское хозяйство всегда играло ведущую роль и после уравнения граждан в правах, сенатское сословие, а как показал Николе, и сословие всадников при всем их функциональном различии в государстве были в основном сословиями крупных землевладельцев, несмотря на исчисление их ценза в деньгах. Землевладельческим было и позже сложившееся сословие декурионов. С развитием товарно-денежных отношений сословное деление в известной мере стушевалось по сравнению с классовым, так как происхождение отчасти отступало на задний план по сравнению с богатством, которое можно было вложить в землю.
Однако, во-первых, процесс этот не был повсеместным.
В провинциях с преобладанием крупного землевладения и значительными пережитками родо-племенного строя принадлежность к землевладельческой знати имела первостепенное значение. Туземный принцепс, потомок племенных вождей, став римским гражданином, декурионом, всадником, сенатором, сохранял для своих соплеменников и сидевших на его земле клиентов прежний престиж их главы.
Здесь связь сословности с происхождением и землевладением все время держалась прочно.
Во-вторых, с ослаблением товарного и усилением натурального хозяйства эта связь снова повсюду выступает на передний план, хотя и тогда могли иметь место случаи, когда император продвигал выходцев из низов.
Но сословная принадлежность в верхах также не совпадала с классовой, как и в низах.
К одному классу по признаку его места в производстве и по его организации могут быть отнесены работавшие в большей или меньшей степени на рынок и ставившие своей целью получение денежного дохода владельцы вилл и мастерских, основанных на труде рабов.
Среди них могли быть лица самых разных сословий, от вольноотпущенников до сенаторов, действовавших через своих деловых агентов. Резкое противопоставление землевладельцев торгово-промышленным слоям здесь в общем неправомерно.
Разбогатевшие владельцы торговых и ремесленных предприятий вкладывали деньги в землю, а землевладельцы извлекали доход из организации мастерских и торговли.
Правда, известные противоречия между торговцами и ростовщиками, с одной стороны, и землевладельцамис другой, имели место.
Выше мы уже приводили мысль Маркса о том, что в докапиталистических обществах торговая прибыль составляла значительную часть прибавочного продукта.
То же относится и к ростовщикам, использовавшим дороговизну денег.
