Выбор конкретного случая поведения для анализа

Как только проблемное поведение выявлено, следующая задача – разработать подробное, поэтапное описание цепочки событий, которые привели к данному поведению и следуют за ним. На первом уровне решения проблем, в начале терапии, специалисту придется сочетать общий анализ паттернов проблемного поведения, их антецедентов и консеквентов с более подробным анализом конкретных случаев проблемного поведения. Это описывается в главе 14.

На втором уровне решения проблем цепной анализ обращается на любые случаи целевого поведения, которые имели место со времени предыдущего сеанса или происходят во время текущего сеанса. Очень важный момент при этом заключается в том, что хотя терапевт должен иметь представление о частоте проявлений данного поведения, цепной анализ требует выбора одного случая проблемного поведения. Важность этого условия невозможно переоценить. Сущность цепного анализа состоит в подробнейшем изучении конкретного примера определенного вида дисфункционального поведения. Бо́льшая доля терапевтической работы в ДПТ приходится на неустанный анализ конкретных случаев целевого поведения, при котором новая информация интегрируется с уже имеющейся, с целью описания паттернов и выяснения возможных новых поведенческих решений для текущих проблемных событий.

Для чего нужен такой акцент на подробной оценке отдельных случаев поведения? Это объясняется тем, что терапевт не полагается на способность пациента запоминать, анализировать, выбирать значимые антецеденты и консеквенты, а также синтезировать информацию, полученную при анализе различных эпизодов. Другими словами, терапевт не предполагает, что пациент приходит на терапию, вооруженный хорошими навыками поведенческого анализа. Если целевое поведение или проблемная ситуация имели место больше одного раза за истекшую неделю либо во время текущего сеанса проявляется несколько видов проблемного поведения, выбор одного из них для анализа определяется рядом факторов. Интенсивность поведения, его запоминание пациентом, роль поведения в возникновении других событий, предпочтения пациента – все это имеет большое значение. Если степень серьезности проблемы и ее приоритетность равнозначны, терапевт должен выбирать для анализа те виды поведения, которые имеют место во время сеанса, но не между сеансами. Спустя некоторое время, после нескольких курсов анализа, делается выборка примеров поведения, которая представляет весь класс событий.

На третьем уровне решения проблем, если нет подлежащих анализу приоритетных видов поведения или кризисных ситуаций, требующих непосредственного внимания, фокус анализа, как уже упоминалось, определяется пациентом.

Звенья цепи

С чего начинать? Поскольку неадаптивное поведение рассматривается как средство решения проблемы, хороший способ найти начало цепочки – спросить пациента о том, когда возникла проблема. Неадаптивное поведение для удобства анализа рассматривается как явление, имеющее начало, середину (рассматриваемое поведение) и конец. Мой опыт показывает, что пациент обычно может указать (хотя бы приблизительно), когда началось данное явление. Однако главное – вычленить в среде то событие, которое вызвало цепочку проблемного поведения пациента. Хотя зачастую события, обусловливающие поведение, плохо поддаются выявлению, устанавливать их необходимо. Общая задача – найти связи между поведением пациента и средовыми событиями, особенно теми, которые влияют на его поведение (это влияние может не осознаваться самим пациентом). Например, пациент может просто проснуться с чувством безнадежности и желанием наложить на себя руки, или пациент может быть не в состоянии выявить средовые факторы, которые вызвали беспокойство. Тем не менее терапевт должен получить удовлетворительное описание событий, совпадающих с началом проблемы, даже если эти события, на первый взгляд, не имеют отношения к поведению пациента. Вместо того чтобы спрашивать: «Что стало причиной этой проблемы?», терапевт должен формулировать вопрос следующим образом: «Что спровоцировало эту проблему?» или «Что происходило в момент возникновения проблемы?». Клиницисты, не имеющие достаточной подготовки в сфере поведенческой терапии, как и пациенты, могут столкнуться с искушением преждевременного прекращения этих поисков. Если же терапевт проявит настойчивость и терпение, со временем может выявиться паттерн событий, имеющих отношение к возникновению проблемы.

Восстановление звеньев. Самое главное здесь в том, что терапевт должен заниматься небольшими единицами поведения – образно говоря, отдельными звеньями цепочки. Многие терапевты, и в этом заключается распространенная проблема, предполагают, что видят связи между одной поведенческой реакцией и следующей, поэтому им не удается обнаружить многие звенья цепи, которые могут оказаться важными. Как только терапевт и пациент находят начало цепочки, специалист должен получить очень подробную информацию о том, что происходило вокруг и каким было поведение пациента в то время, которое соответствует началу проблемы. Под «поведением» пациента я подразумеваю действия, чувства (эмоции и ощущения), мысли (ожидания и допущения) и воображение.

Когда описано одно звено, следует спросить: «Что было после этого?» Необходимо описание поведенческих и средовых событий, соответствующих каждому звену цепочки. И пациент, и специалист зачастую могут испытывать желание перескочить через несколько звеньев. При восстановлении звеньев терапевт может задавать вопросы по модели «Как произошел переход от… к…?», например: «Как произошел переход от желания встретиться со мной к решению позвонить мне по телефону?» Когда мы с одной из моих пациенток анализировали ее суицидальную попытку, пациентка сказала мне, что прежде чем перейти к суицидальным действиям, она решила покончить с собой. Я спросила, что привело ее к такому решению. Пациентка ответила, что чувствовала – жизнь слишком невыносима, чтобы ее продолжать. С точки зрения пациентки, связь между чувством невыносимости жизни и решением покончить с собой была очевидной, но для меня такой очевидности не было. Мне казалось, что человек, жизнь которого стала слишком болезненной, может решить изменить свою жизнь. Или же человек может решить, что смерть еще ужаснее, чем самая тяжелая жизнь, и смириться со страданиями. Как выяснилось при опросе, пациентка фактически предположила, что после смерти она будет более счастлива, чем при жизни. Доказательство несостоятельности этого предположения стало одним из решений проблемы настойчивых суицидальных попыток.

Применяемая при этом стратегия – почти диаметральная противоположность таким стратегиям, как эмоциональная, поведенческая или когнитивная валидация, описанные в главе 8. Вместо того чтобы объяснять значение звеньев цепочки, терапевт должен играть роль наивного наблюдателя, ничего не понимающего и во всем сомневающегося. Это совсем не означает, что терапевт не может или не должен восстанавливать звенья цепочки самостоятельно, независимо от пациента. Это может быть необходимо, если пациент перескакивает через несколько звеньев цепочки (событий, мыслей, чувств). В такой ситуации терапевт должен поставить вопрос о возможной значимости определенного события, мысли или чувства как звена цепи.

При этом перед терапевтом стоит несколько задач. Во-первых, ему необходимо выявить события, которые могут автоматически вызывать неадаптивное поведение или служить побуждающими факторами. Эмоциональные реакции в особенности, но также и другие виды поведения, могут контролироваться прежде всего посредством их условнорефлекторных связей с событиями. Во-вторых, терапевт должен выявить поведенческий дефицит, который мог обусловить проблемные реакции. Если парасуицид – это «крик о помощи», вполне возможно, что альтернативное поведение поиска помощи недоступно пациенту. В-третьих, терапевту нужно вычленить события в окружении либо в первичных реакциях индивида (страхи, представления, несовместимые виды поведения), которые могли препятствовать более адекватному поведению. Наконец, терапевту необходимо получить общее представление о том, как пациент приходит к дисфункциональным реакциям, а также о возможных альтернативных путях, которые пациент мог бы выбрать.

На чем следует остановиться? Цепной анализ требует информации о событиях, которые привели к проблемному поведению (антецеденты), а также информации о последствиях поведения (консеквенты). Наиболее значимые последствия – те, которые могут воздействовать на проблемное поведение, поддерживая, укрепляя или усиливая его (подкрепляющие факторы). Сюда может относиться протекание предпочтительных событий, отсутствие или прекращение отрицательного подкрепления либо возможность выбора предпочтительного поведения. Подобным образом терапевту необходимо установить последствия, которые могут сыграть важную роль в ослаблении или устранении проблемного поведения.

Как и в отношении событий, предшествующих поведению, терапевт должен получить информацию о внешних (влиянии поведения на внешнее окружение или внешние отношения) и внутренних (эмоции, телесные ощущения, действия, образы, мысли, предположения и ожидания) событиях. Очень важно добыть информацию как о самих событиях, так и об их значении или привлекательности для пациента. Терапевту понадобятся определенные знания элементарных принципов подкрепления. Например, непосредственные результаты, по всей вероятности, окажут большее влияние на поведение, чем отдаленные во времени результаты. Периодическое подкрепление может быть мощным средством повышения сопротивляемости и устойчивости поведения. Наказание подавляет поведение, но если другая, потенциально подкрепляющая реакция недоступна, данное поведение после прекращения наказания обычно возобновляется.

Задача при этом – точно установить функцию поведения, или, другими словами, определить, какую проблему решает данное поведение. Самый важный момент, который при этом следует помнить, – пациент может не осознавать ни функции поведения, ни того, какие из многочисленных его последствий играют роль в поддержании поведения. Это относится к большинству видов поведения большинства людей; поведенческое научение происходит в основном неосознанно. (Или, с другой точки зрения, научение в основном имплицитно, а не эксплицитно.) В равной мере важно помнить о том, что говорить о поддержании поведения за счет последствий – совсем не то же самое, что говорить о действиях пациента «с целью» добиться таких последствий. Например, студенты могут повлиять на местоположение преподавателя в аудитории или на содержание его лекции, просто улыбаясь и кивая всякий раз, когда преподаватель приближается к выбранному месту или говорит на определенную тему. Однако означает ли это, что преподаватель изменяет свое поведение, чтобы добиться улыбок и одобрительных кивков от своих студентов? Компьютер можно запрограммировать таким образом, чтобы его «поведение» менялось в зависимости от последствий, но значит ли это, что компьютер действует, чтобы добиться определенных последствий? Однако именно приписываемый пациентам мотив действий «с целью» часто подрывает готовность пациентов к анализу влияния последствий на их поведение – прежде всего потому, что мотив «с целью» часто высосан из пальца, не соответствует действительному опыту пациента и имеет отрицательное значение. Объяснение этих моментов – очень важная часть терапии (я вернусь к этому позже, при обсуждении дидактических стратегий).