КРИМИНАЛИСТИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ
ПРИЗНАКОВ ПИСЬМЕННОЙ РЕЧИ
Редакционно-издательский отдел МВД УССР
Киев 1973
Вул С. М.
Криминалистическое исследование признаков письменной речи. К., РИО МВД УССР, 1973, 43 с.
ОГЛАВЛЕНИЕ
| Текст документа как объект криминалистического исследования | |
| Понятие идентификационных признаков письменной речи | |
| Классификация идентификационных признаков письменной речи | |
| Статистическое исследование общих признаков языковых навыков письменной речи | |
| Вопросы методики экспертного исследования признаков письменной речи |
ТЕКСТ ДОКУМЕНТА
КАК ОБЪЕКТ КРИМИНАЛИСТИЧЕСКОГО
ИССЛЕДОВАНИЯ
Признаки письменной речи – одно из основных понятий теории экспертизы письма. Их правильное понимание является необходимым условием, во-первых, полноты и всесторонности криминалистического исследования текста и, во-вторых, четкого разграничения компетенции следователя (суда) и эксперта при этом исследовании.
В литературе высказывалось мнение, что идентифицируемым объектом криминалистического исследования является сама письменная речь, речевая деятельность (так же, впрочем, как и почерк, элементы психической деятельности человека, его умения и навыки и т. д.)[1]. С этим трудно согласиться. Разумеется, можно логическим путем на основе изучения текста документа сконструировать модель речевой деятельности индивида в период составления текста, а также создать, на основе исследования образцов письма, модели речевой активности подозреваемого в период составления данных текстов. Однако нельзя согласиться с тем, что сравнительное исследование моделей дает возможность прийти к выводу о тождестве процессов речевой деятельности. Процесс речи в каждом конкретном случае обусловлен влиянием как существенных, так и случайных, различных и многообразных, не поддающихся учету факторов – условий данной ситуации общения (социального, психологического, лингвистического, физиологического и другого характера). Можно сказать, что каждый речевой процесс уникален, неповторим, как неповторима в этом смысле совокупность условий – внешних и внутренних – каждой конкретной речевой ситуации. Эти ситуации могут быть сходными, аналогичными; число типичных, сходных ситуаций речевого общения ограничено. Но нет тождественных ситуаций, и не может быть тождественных процессов речевой деятельности. Речь же – это всегда процесс. Тождественной (в смысле относительной инвариантности в определенный период времени) является система социально обусловленных внутренних условий этой деятельности, т. е. личность, свойства ее психоречевой организации. Следует согласиться с мнением тех криминалистов, которые ограничили круг исследования судебной идентификации материальными (вещественными) объектами – вещами, лицами и животными[2]. Иными словами, доказательство тождества в процессе судебной идентификации может быть получено лишь в отношении реальных объектов живой и неживой природы[3].
Таким образом, представляется правильным считать, что идентифицируемым объектом криминалистического исследования признаков письменной речи является человек, а не его письменная речь, т. е. устанавливается тождество лица, создавшего или выполнившего исследуемые тексты.
Непосредственным объектом криминалистического исследования письма является текст документа. Поэтому в методологическом плане полезно прежде всего проанализировать характеристики текста, рассмотреть некоторые важные особенности его информационной природы и способы изучения содержащейся в нем информации о личности автора.
В широком, семиотическом, плане под текстом документа понимается определенным образом организованная система языковых знаков, которая служит средством общения, средством передачи определенной информации другому лицу или группе лиц, обществу (или для фиксации, закрепления информации). Поэтому текст должен обладать определенной предметной вещественностью, «вещественность является неотъемлемым свойством знака, в том числе языкового»[4]. Человеческое общество выработало различные материальные, вещественные формы языковых знаков и знаковых систем: язык глухонемых – зрительно воспринимаемые жесты; акустические звуковые знаки разговорного языка. Письменные языковые знаки – это знаки, зафиксированные с помощью того или иного красителя (карандаша, мела, угля и т. д.) па бумаге, фанере, стене или другом материальном предмете (или даже без помощи пишущего средства – например, составленные из каких-либо материальных предметов: полосок бумаги, картона и т. п.).
В узком плане под текстом документа можно понимать совокупность предложений, связанных единством смысла, которая может, в частности, служить материалом для криминалистического исследования психических свойств и состояний его автора. В качестве текста документа может рассматриваться и отдельное предложение или словосочетание, если они удовлетворяют указанному условию.
Текст представляет собой единство двух основных сторон: смысловой (содержание) и формально-языковой. Недопустимо ни отождествление их или рассмотрение в одном ряду, ни игнорирование первой в ходе изучения второй, что случается з работах, посвященных экспертизе письма.
В сущности, в криминалистической литературе нет единства в понимании понятия «содержание текста». Каждый автор трактует его по-своему. Так, Н. В. Терзиев под содержанием текста подразумевает тему, композицию, общие познания и конкретные сведения, которыми обладает составитель документа, привычки его мышления, эмоциональную окраску, мотив, цель [5]. А. М. Агушевич считает, что содержанием охватывается «тема, сюжет, архитектоника, общие и конкретные познания, стиль и др.»[6]. В. П. Власов включает в понятие «содержание документа» тему, или лейтмотив, архитектонику, характер изложения, форму выражения мысли[7]. Г. Д. Маркова отождествляет понятия содержания рукописи и темы изложения[8].
Однако стиль, архитектоника (композиция), характер изложения, эмоциональная окраска, привычки мышления характеризуют форму и опособ изложения (т. е. как излагается мысль), а тема, общие и конкретные сведения, которыми обладает составитель документа, характеризуют то, что излагается. Не являются тождественными и понятия «содержание текста» и «тема изложения», иначе, зная, о чем говорят (тема), мы бы знали, что говорят (содержание).
Под содержанием текста документа следует понимать его понятийно-смысловую сторону, отображение в нем предметов, явлений, отношений действительности.
Неточности в понимании этой стороны текста объясняются многозначностью понятия «содержание текста». Текст документа, в гносеологическом плане, как познаваемый объект, представляет собой единство формы и содержания. Но нельзя смешивать (отождествлять) содержание текста как совокупность сведений, имеющихся в данном сообщении, с содержанием текста документа как познаваемого объекта (т. е. со смысловой стороной текста). Это приводит к тому, что при исследовании текста документа изучаются структурные характеристики лишь языковой организации текста (как формы существования объекта исследования). «Однако такая трактовка категорий формы и содержания противоречит и данным специальных наук и системному подходу к познаваемым объектам... И содержание, и форма реального объекта имеют свои структуры»[9].
Таким образом, можно говорить о двух типах речевых структур, содержащихся в тексте документа: формально-языковых (синтаксических, лексических и др.) и неязыковых, понятийно-смысловых, тематических, структурах.
«Содержание предложения в конкретной речевой ситуации образует некую смысловую структуру. Это положение сейчас уже мало у кого вызывает сомнение... Не существует пока однозначного ответа на вопрос, в каких взаимоотношениях находятся формально-грамматическая и смысловая структуры, но ясно, по крайней мере, что эти две структуры взаимно обусловлены»[10].
Неязыковые, понятийно-смысловые, структуры тоже выражаются языковыми средствами, но их организация регулируется не нормами языка, а иными факторами, в основном, социально- психологического характера (определенными этическими, эстетическими и другими нормами, принятыми в данном человеческом коллективе, свойствами личности автора и т. д.)[11].
Текст документа «можно рассматривать как некоторое организованное целое, как своего рода замкнутую систему[12], структуры которой связаны определенными закономерными взаимодействиями и представляют собой различные уровни системной организации текста.
Известно, что понятие структуры относится не только к классу объектов или их состояний, но и к единичным индивидуальным объектам и к индивидуальным состояниям. «Инвариантность, структура этих уникальных объектов или состояний существует и выявляется относительно проекций свойств и связей данного объекта на другие объекты»[13]. В этом смысле текст документа можно рассматривать как проекцию индивидуальной языковой системы или – шире – психоречевой организации личности. Различные тексты, автором которых является Данный индивид, – суть различные выражения («проекции») этой организации.
Различают два вида информации, содержащейся в высказывании: основную – о познаваемом объекте, предмете изложения (им может быть как внешний предмет, так и субъект – в том случае, когда объектом познания становится сам познающий субъект); дополнительную – о самом познающем субъекте, его особенностях и состояниях. Высказывание о внешнем обозначает, по мнению А. А. Ветрова, некоторый факт действительности и выражает различные особенности и состояния говорящего[14].
Основная информация – это конкретные сведения о познаваемой действительности, которые составляют содержание высказывания и которые субъект сообщает с определенной коммуникативной целью. Наличие в высказывании дополнительной информации обусловлено не свойствами познаваемых предметов, а свойствами познающего субъекта. Дополнительная информация несущественна для познаваемого содержания. Носителём этой информации являются определенные особенности языковых структур высказывания (синтактической, морфологической и др.).
Здесь необходимо сделать определенное уточнение. Действительно, если речь идет о простом, отдельном высказывании, то носителем дополнительной информации являются лишь особенности его языковой организации. Но если говорить о тексте как о совокупности предложений, связанных смысловым единством, то носителями дополнительной информации будут определенные структурные свойства не только формально-языковой, но и смысловой стороны текста (например, логической структуры изложения). Представляется, что в криминалистическом плане эти структурные свойства текста должны рассматриваться в качестве идентификационных признаков письменной речи.
Рассматривая документ как доказательство, можно сказать, что доказательственная информация (о личности автора), содержащаяся в тексте, т. е. «совокупность структурных его свойств, моделирующая определенные структурные свойства оригинала»[15] устанавливается путем исследования дополнительной информации текста с применением специальных знаний.
Однако дополнительная информация не исчерпывает всего объема информации о личности автора, которую можно получить при исследовании документа. Исследование и использование информации, которая может быть установлена без применения специальных знаний, составляет компетенцию следователя (суда). Преимущественно это относится к изучению основной информации текста.
В основной информации могут содержаться конкретные сведения об авторе (о возрасте, национальности, профессии, месте жительства, общественном положении, поступках, чертах характера и т. д.) или о тех предметах, явлениях, лицах, с которыми он контактировал (прямо или опосредствованно) и которые отобразились в его сознании.
На начальном этапе исследования документа эта информация организуется по чисто функциональному признаку – чтобы создать основу для построения гипотетической модели – следственной версии. Однако учитывая, что эта информация может оказаться ложной, ее следует предварительно логически обработать, определенным образом обосновать. Дело в том, что и в неверных представлениях могут быть компоненты, которые содержат элементы отображения, имеют косвенное отношение к действительности. И в связи с этим можно ввести понятие косвенного отображения. Косвенное отображение связано не с содержанием данного знания, а со способами его осуществления и выражения, т. е. с формой знания. Косвенное отображение – это вторичное отображение, существующее в неявном виде, это – побочный продукт, сопутствующий прямому отображению[16].
Таким образом, даже ложная основная информация – это знание. Оно может быть ложным в плане утверждения или отрицания чего-либо относительно тех или иных предметов, но в нем в то же время содержатся указания на эти предметы, обозначается какой-то круг явлений, т. е. определенная предметная область действительности. Отсюда можно сделать выводы о той реальной среде (социальной, этнической, профессиональной и т. д.), которая окружает автора и, в определенной мере, о тех знаниях, которыми он обладает. У истолкованной таким образом «отжатой» информации высокая степень вероятности.
Гипотетическая модель может быть дополнена информацией, которая получена в результате изучения языковой стороны текста.
В принципе следователь (суд) вправе применять любые методы исследования текста документа для построения информационной модели –- версии. Нет методов «для следователя» и методов «для эксперта»[17]. Закон регламентирует процессуальную форму исследования доказательственной информации В данном случае полученная следователем информация может быть им использована для обнаружения иных доказательств, для исключения следственных версий, для решения вопроса о необходимости назначения экспертизы, для подготовки материалов на экспертизу.
Иное дело – использование полученной информации в доказательственных целях. Сопоставление данных основной информации текста с достоверной информацией о личности автора, полученной из других источников, позволяет следователю (суду) сделать о личности автора вывод, имеющий доказательственное значение (например, в случае, когда на основе анализа основной информации получены данные о том, что у автора есть конкретные сведения о каком-то факте, а следствием установлен узкий круг лиц, располагающих этими сведениями). Однако если в аналогичном случае будет использована информация, содержащаяся в структурных особенностях текста, то выводы следователя (суда) не будут иметь доказательственного значения, ибо эта информация может быть получена лишь путем применения специальных знаний в форме экспертизы.
Можно сказать, что следователь (суд) без экспертизы устанавливает личность автора текста не на основе идентификационных признаков письменной речи, а исходя из идентификационных признаков личности автора, которые отразились в материалах дела и для установления которых нет необходимости в применении специальных знаний.
Этот случай следует отнести к тому виду следственной идентификации, выделенному В. П. Колмаковым, в котором тождество устанавливают но документальным данным (описанию, биографическим данным, личным документам), при опросе свидетелей, знающих идентификационные свойства личности[18].
ПОНЯТИЕ ИДЕНТИФИКАЦИОННЫХ ПРИЗНАКОВ
ПИСЬМЕННОЙ РЕЧИ
В криминалистике общепринят подход к признакам письменной речи, сформулированный Г. Д. Марковой. Признаки письменной речи понимают как особенности выражения мыслей в письменной форме, которые проявляются в лексике, грамматике и стиле (как допустимые нормой языка, так и нарушающие ее) и индивидуализируют в своеобразном сочетании письменную речь каждого человека[19].
Это определение хотя и имеет очевидные достоинства, представляется недостаточно полным. Прежде всего оно не учитывает признаки письменной речи, отражающиеся в неязыковых структурах текста. Как уже отмечалось, текст документа включает в себя не только языковые, но и неязыковые, понятийно-смысловые, тематические, структуры, которые также несут информацию о личности автора.
Э. У. Бабаева предлагает следующее определение: «Признаки письменной речи отображают и обозначают ее свойства, совокупности свойств. Свойствами и совокупностями свойств письменной речи являются речевые умения: применение знаний и навыков письменной речи в данных конкретных условиях»[20]. При таком понимании свойств письменной речи объектом идентификации является не конкретное лицо, а речевая деятельность, с чем, как уже отмечалось, нельзя согласиться.
Письменная речь есть фиксируемая с помощью системы графических знаков деятельность индивида, применяющего язык для взаимодействия с другими членами данного языкового коллектива. Эту деятельность можно рассматривать как сложно организованную и саморегулирующуюся систему, функционирование которой осуществляется на основе комплекса навыков, качественно неоднородных. Можно выделить два основных типа навыков – языковые и интеллектуальные.
Среди языковых навыков следует выделить пунктуационные, орфографические, лексико-фразеологические, синтаксические и стилистические. Языковые навыки различаются по роли, выполняемой г. письменной речи. Можно говорить о ведущей роли лексико-фразеологических и синтаксических навыков, без которых речь немыслима. Членораздельная речь у человека и начинается с развитием этих навыков (можно назвать их общеречевыми, ибо они присущи и письменной, и устной речи). Орфографические и пунктуационные навыки выполняют вспомогательную роль. Они представляют собой вторичные образования, связанные именно с письмом, и сами по себе существовать не могут. Их можно условно назвать «техническими» навыками письменной речи. Стилистические навыки являются самыми сложными образованиями. Система стилистических навыков включает в себя следующие, в той или иной степени развитые навыки: архитектоники (композиции) изложения; владения тем или иным функциональным стилем языка (бытовым, официально-деловым. научно-техническим, публицистическим) и т. д.
К интеллектуальным навыкам относятся навыки восприятия (в Широком смысле), мышления, памяти. Ими характеризуется способ познания действительности, присущий человеку и обусловленный его индивидуальным опытом и особенностями его психики. Определенные свойства этих навыков отражаются в понятийно-смысловых структурах текста (например, навыки логического мышления отражаются в особенностях логических структур изложения: в предпочтительном использовании тех или иных типов умозаключений, доказательств, в определенных логически нарушениях и т. д.).
И языковые, и интеллектуальные навыки, как свойства личности, выражают те особенности психики, физиологического аппарата человека, которые участвовали в формировании того или, иного навыка[21].
Учитывая сказанное, можно сделать вывод, что под признаками письменной речи следует понимать характеристики (особенности) формально-языковых и понятийно-смысловых структур текста, в которых отображаются свойства языковых и интеллектуальных навыков личности.
Для идентификации личности исполнителя рукописного текста признаки письменной речи имеют вспомогательное значение. Но они могут служить объектом самостоятельного исследования и основанием для категорического вывода о тождестве в случае решения вопроса о личности автора текста – человека, самостоятельно составившего текст (изложившего мысли) документа.
Отобразившиеся в тексте свойства лексических, синтаксических, стилистических и интеллектуальных навыков характеризуют личность автора текста. Свойства орфографических и пунктуационных навыков характеризуют как автора, так и исполнителя (текст мог быть выполнен под диктовку или переписан)[22]. В связи с этим следует заметить, что ряд ученых[23] выделяет содержание текста документа в качестве самостоятельного идентификационного признака письменной речи. Другие, оспаривая эту точку зрения, считают, что содержание текста может использоваться лишь следственными органами для установления личности автора документа[24].
Необходимо подчеркнуть, что содержание текста в принципе не может рассматриваться как идентификационный признак письменной речи. В противном случае и формально-языковую сторону текста следует рассматривать в качестве особого признака письменной речи. Однако идентификационными признаками письменной речи, как уже отмечалось, являются не содержание и языковая сторона текста, а их структурные свойства, где содержится дополнительная информация текста.
Исследование же основной информации текста (изучение содержания текста в плане сопоставления его с действительностью) это прерогатива следователя или суда. Например, ошибки (фактические) в изложении, если они не могли быть допущены лицом, от имени которого выполнена рукопись, отнесение определенного события ко времени, когда оно в действительности не могло происходить, и т. д. – все это может, в известной степени, помочь следствию или суду установить лицо или круг лиц, причастных к составлению документа.
Различия указанных точек зрения по этому вопросу обусловлены неточным толкованием самого понятия «содержание текста».
