Позади не на что смотреть. Все, что делается, делается со всей его целостностью

Поэтому первое, что нужно понять, это то, что просветленный человек никогда не выбирает. Выбор случается с его пустотой; сам он никогда не решает. Это не означает, что он нерешителен. Он абсолютно решителен, но он никогда не решает. Постарайтесь понять меня. Решение происходит в его пустоте. Вот так действует все его существо: для него другого не существует. Если вы идете, и ваш путь пересекает змея, вы вдруг прыгаете, вот и все. Вы не решаете. Вы не консультируетесь с учителем и наставником. Вы не отправляетесь в библиотеку, чтобы там заглянуть в книги и найти в них, что делать, когда ваш путь пересекает змея, - как это делать, в чем заключается техника? Вы просто прыгаете. И запомните, этот прыжок исходит из цельности вашего существа, это не было решением. Ваше цельное существо действовало таким образом, вот и все. Для него другого не существует.

Вам кажется, что просветленный человек выбирает, решает, различает, поскольку вы сами делаете это каждое мгновение, и вы не в состоянии понять того, чего совершенно не знаете. Просветленный человек оказывается делающим все без всякого решения, без всякого усилия, без всякого выбора - он не выбирает. Но это не означает, что если вы дадите ему пищу и камни, то он начнёт есть камни. Он будет есть пищу. Для вас это выглядит так, как если бы он решил не есть камни, но он ничего не решал. Это просто глупо, с ним такого не случится, он ест пищу. Это не решение - только идиот стал бы решать, есть ли камни или пищу. Глупые умы решают; просветленные умы просто действуют. И чем более посредственен ум, тем больше усилий затрачивается на решения.

Вот что означает беспокойство. Что такое беспокойство? Есть две альтернативы, и нет способа решить между ними - и ум все время решает; в один момент берет верх одна сторона, в другой момент - другая. Вот что такое беспокойство. Беспокойство означает, что вы должны решить, и вы пытаетесь решить, но не можете сделать этого. Поэтому вы обеспокоены, озадачены, ходите по замкнутому кругу. Просветленный человек никогда не беспокоится. Он целостен. Постарайтесь понять это. Он не разделен, не расколот, в нем нет двух существ. Но в вас - толпа: не только два, но множество, в вас живет множество людей, множество голосов, просто толпа. Просветленный человек глубоко един, он - универсум, вселенная. Вы - мультиверсум, множество миров. Это слово «универсум» прекрасно. Оно означает один - «уни». Вы - «мультиверсум», в вас находится множество миров.

Второе, что нужно понять: что бы вы ни делали, вы, прежде всего, думаете. Что бы ни делал просветленный человек, он не думает, не размышляет. Он делает.

Запомните, размышление необходимо из-за того, что у вас нет глаз, чтобы видеть. Думание - это подмена глазам. Это точно так же, как слепой человек нащупывает дорогу палкой. Слепой может спросить у людей, имеющих глаза, как они нащупывают дорогу, какие палки используют они, чтобы нащупывать дорогу. И они рассмеются ему в ответ; они скажут, что им не нужны никакие палки, у них есть глаза. Они просто видят, где дверь, им не нужно нащупывать ее. Они видят и проходят в нее. Но слепой не может поверить в то, что вы просто проходите в дверь. Сначала вы должны подумать о том, где дверь. Сначала вы должны навести справки; если здесь кто-то есть, вы должны спросить у него, где дверь. И даже если вам дано направление, вы должны идти, ощупывая путь палкой, - но и тогда можно натолкнуться на множество волчьих ям. Когда же у вас есть глаза, если вы хотите выйти, вы просто смотрите... вы не думаете о том, где дверь, вы не решаете. Вы просто смотрите, вот дверь, и проходите в нее. Вы никогда не думаете, что это дверь, вы просто используете ее и действуете.

Та же ситуация с непросветленными и просветленными умами. Просветленный ум просто смотрит. Ему все ясно. У него есть ясность, все его бытие есть свет. Он смотрит вокруг и просто движется, действует - он никогда не думает. Вы вынуждены думать, потому что у вас нет глаз. Только слепые думают; они вынуждены думать, поскольку у них нет глаз. Они нуждаются в замене глазам, и думание обеспечивает такую замену.

Я никогда не говорю, что Будда, или Махавира, или Иисус - великие мыслители. Это было бы чушью. Они совсем не мыслители; они не мыслители, они познавшие. У них есть глаза, они могут видеть, и через это видение они действуют. Все, что исходит от будды, исходит из пустоты, а не из ума, наполненного мыслями. Из пустого неба. Как отклик пустоты.

Но нам это трудно понять, поскольку к нам ничто не приходит таким путем. Мы вынуждены думать. Если кто-то задает вам вопрос, вы вынуждены думать. И даже тогда вы не можете быть уверенными в том, что то, что вы сказали, будет ответом. Будда отвечает, он не думает. Вы спрашиваете его, и его пустота просто откликается. Этот отклик не связан с мыслью, это целостный отклик. Его существо поступает так. Именно поэтому вы не можете требовать от будды логичности, последовательности. Вы не можете этого требовать. Последовательной может быть мысль, мыслитель обязан быть последовательным, - но просветленный человек не может быть последовательным, ведь ситуация меняется с каждым мгновением и каждое мгновение что-то исходит из его пустоты. Он не может применять силу. Он не может думать. Он, на самом деле, не помнит, что он говорил вчера. Каждый вопрос создает новый ответ, каждый вопрос создает новый отклик. Все зависит от того, кто спрашивает.

Будда входит в деревню. Один человек спрашивает его: «Есть ли Бог?» Будда говорит: «Нет».

В полдень другой человек спрашивает: «Есть ли Бог?» Будда говорит: «Да».

Потом вечером третий человек спрашивает: «Есть ли Бог?» Будда хранит молчание. Всего в один день: утром - нет; в полдень - да; вечером - молчание, ни да, ни нет.

Это озадачило Ананду, ученика Будды. Он слышал все три ответа. Ночью, когда все ушли, он спросил Будду: «Можно ли мне задать тебе вопрос? Всего в один день ты тремя разными способами ответил на один и тот же вопрос - и не только разными, а противоречивыми. Мой ум запутался. Я не усну, если ты не ответишь. Что ты имел в виду? Утром ты сказал "да", в. полдень - "нет", вечером ты промолчал. А вопрос-то был одним и тем же».

Будда сказал: «Но спрашивали разные люди. И как могут разные спрашивающие задавать один и тот же вопрос? Вопрос исходит от некоторого человеческого существа, он как росток.

Если существо иное, то как может быть тем же самым вопрос? Утром, когда я сказал "да", спрашивавший человек был атеистом. Он пришел за тем, чтобы получить у меня подтверждение тому, что Бога нет. А я не мог подтвердить его атеизм, потому что он страдал из-за него. Я ведь не мог участвовать в его страдании, я хотел помочь ему, поэтому я и сказал: "Да, Бог существует". Так я пытался разрушить его, так называемый, атеизм. В полдень, когда здесь был другой человек, он был теистом, и он страдал из-за своего теизма. Я не мог сказать ему "да", поскольку это было бы подтверждением - за которым он и пришел. Тогда он пошел бы и говорил бы всем: "Да, все, что я говорил, правильно. Даже Будда говорит так". А этот человек был не прав. Я не могу помогать неправильному человеку в его неправильности, поэтому я должен был сказать "нет", чтобы разрушить все, что он есть, чтобы вдребезги разбить его ум».

«А человек, пришедший вечером, не был ни тем, ни другим. Это был простой невинный человек, и он не просил никакого подтверждения. У него не было идеологии; он был по-настоящему религиозным человеком. Поэтому я должен был промолчать. Я сказал ему: "Молчите об этом вопросе. Не думайте о нем". Если бы я сказал "да", это было бы неправильно, поскольку он пришел сюда не для того, чтобы найти теологию. Если бы я сказал "нет", это было бы тоже неправильно, поскольку ему не нужно было никакого подтверждения атеизма. Его не интересовали мысли, идеи, теории, доктрины, нет; он был по-настоящему религиозным человеком. Мог ли я издать перед ним хоть слово? Я должен был хранить молчание. Он понял мое молчание. Когда он уходил, его религиозность стала глубже».

Будда сказал: «Три человека не могут задавать один и тот же вопрос. Они могут формулировать его одинаково - это другое дело. Все вопросы были: "Существует ли Бог?" Их формулировка была одинаковой, но человеческое существо, от которого исходил вопрос, было совершенно иным. Под этой формулировкой они имели в виду совершенно разные вещи: у них разные ценности, различны их ассоциации со словами».

Я вспоминаю, как однажды случилось так, что Мулла Насреддин как-то вечером вернулся в свой дом. Целый день он провел на футбольном матче. Он был болельщиком. Вечером, когда он вошел в дом, его жена читала газету. Она сказала ему: «Посмотри, Насреддин, здесь кое-что есть для тебя. Здесь сообщают о том, что человек отдал свою жену за сезонный билет на футбольные матчи. Ты тоже болельщик, сумасшедший болельщик, но я не могу представить себе, чтобы ты мог проделать то же самое - или мог бы? Мог бы ты обменять меня на сезонный билет на футбол?»

Насреддин тяжело задумался и потом сказал: «Конечно, я не мог бы — ведь это смешно и преступно. Сезон-то уже наполовину прошел».