Вот что велит нам ядовитый стыд

А потом, идя по жизни, мы, отравленные стыдом люди, ищем таких же людей, чтобы завязать с ними взаимоотношения. Теперь у нас уже двое таких людей, и они женятся. Они женаты пять лет, десять лет, а потом приходят ко мне на консультацию. И они говорят: «Я не знаю, что происходит с нашим браком... это продолжается годами... Я имею в виду, что он просто такой, как есть... Она такая, какая есть... секса у нас уже нет... он делает то... она делает это... в общем, все плохо».

Неимоверно тяжело разрушить эти преграды. Неимоверно тяжело сделать так, чтобы эти двое позволили себе стать самими собой и сблизиться друг с другом.

Мужская близость

Хуже всего обстоят дела у мужчин, особенно в отношениях с мужчинами. Я предрасположен к установлению близких отношений с мужчинами. не поймите меня неправильно, я также говорю не о гомосексуализме.

Я говорю о стремлении к сближению. Мне кажется, что это, возможно, самый широко распространенный недостаток как в теле Христовом, так и в обществе в целом. Мужчины не умеют сближаться с мужчинами — потому что их никогда не учили, как сближаться со своими отцами. Безусловно, это не всегда так, ведь не все отцы скрывают свою любовь и привязанность, и не все равнодушны к своим детям или унижают их.

Тем не менее, многие мужчины не были близки со своими отцами, их учили скрывать свои чувства. (Вы же знаете, что мужчины не плачут.)

Контроль — Страх — Гнев

Контроль защищает стыд. я иду по жизни, скованный стыдом, то должен контролировать себя.

Как я уже говорил, эгоцентризм и разного рода страхи являются основанием нашей сущности, и это побуждает нас принимать решения, исходя из интересов своего «я». Эти решения ставят нас в положение обиженных, хотя на самом деле зачастую именно мы причиняем вред.

Все его мысли вертятся вокруг себя самого: «Как я выгляжу, как чувствую себя, что со мной происходит...». Это эгоцентризм. Это просто эгоцентрический страх, и этот страх сковывает нас.

Сейчас страх заперт в «загоне стыда». Я подбираюсь к загону и начинаю открывать дверь, но он битком набит чувствами. Все они там: прямо стены трещат. Когда я приоткрываю дверь, чувства всей моей жизни устремляются в нее, а к этому моменту их накопилось немало. Мне грозит перспектива докопаться до этих чувств или поговорить о них, — в любом случае вытащить их на свет Божий — и это пугает меня еще больше. Я не могу сделать этого.

Это только разжигает мой стыд и страх, и я становлюсь еще более эгоцентричным. Потом я начинаю винить себя за свой эгоцентризм, впадаю в свою со-зависимость и становлюсь добровольной жертвой; затем я отвергаю человека, из-за которого казню себя и в конечном счете получаю награду — возможность пожалеть себя.

После этого, почти всегда, следующее чувство, овладевающее нами, это гнев. Затем гнев трансформируется в одну из форм навязчиво-зависимого поведения — выпивка, переедание, увлечение азартными играми, сексуальные влечения — все, что необходимо для того, чтобы вылечиться от стыда.

Мы стыдимся своего стыда. Он заставляет нас испытывать дискомфорт, а нам хочется чувствовать себя хорошо.

Видите ли, здоровый стыд теряется среди замороженных чувств из «загона стыда».

Добровольная жертва

Вот как действует механизм синдрома добровольной жертвы. Мы полагаем, что жертвуем собой ради других. Однако если вы полны ядовитого стыда, то станете делать все это из ложных побуждений. Те из нас, кто живет, делая эти жертвы из чувства вины, становятся жертвами — добровольными жертвами.

Мы потом начинаем злиться. Из боязни конфронтации или конфликта мы сдерживаем свою злость. Затем, когда мы становимся настолько разгневанными, что не можем сдерживаться, то делаемся агрессивными — на кого-то орем, кого-то обижаем. Потом мы чувствуем себя плохо и виним себя; мы возвращаемся на исходную позицию и снова играем роль жертвы.

Чтобы служить другим, мы должны привести в порядок себя. Но если мы воспитаны на чувстве стыда, как было с теми из нас, кто вышел из неблагополучных семей, то нам кажется, что мы не заслуживаем Божьего прощения; мы считаем, что не заслуживаем ничего хорошего.

Все еще бессильны

Когда имеет место синдром стыда, и я чувствую себя ничтожеством, ко мне подходит проповедник и говорит: «Все, что тебе нужно сделать, это придти и поверить Писанию, которое говорит, что ты — новое творение во Христе. Это все, что тебе нужно». Проблема в том, что я не могу этого сделать. Я не могу позволить себе сделать это — из-за всего того, что набито в мой «загон стыда».

Но я иду и пытаюсь это делать, и мне кажется, что все, что происходит в церкви со всеми остальными, не происходит со мной. Я успокаиваю себя, — алкоголем, сексом, перееданием или самобичеванием. Просто самобичевание, и никаких лекарств — иногда помогает. Потом мы склоняемся к суициду. Мы решаем, что можем просто покончить со всем этим, раз и навсегда, и не можем понять, зачем. «Да, я верю Писанию, я рожден свыше, я крещен Духом Святым, меня брызгали и окунали, как в химчистке, — все мои девять ярдов — я каждый день читаю сотни стихов из Писания... и чувствую себя ничтожеством. В чем дело?»

А дело в том, что мы не можем пройти мимо этой свалки стыда — до тех пор, пока не разберем ее и не избавимся от нее. Разобрать, значит простить и примириться, возместить и примириться — с прошлым, чтобы Бог смог преобразовать нас в будущем.

Моя проблема в том, что я не могу этого сделать. Внутри себя и сам по себе я бессилен поверить той истине о себе, которую Бог поведал мне. Итак, в очередной раз, добравшись сюда, я вынужден возвращаться к первому шагу — признать, что я бессилен сделать восьмой шаг, но готов сделать его, и потом признать, что я бессилен перед всеми этими проблемами, связанными со стыдом. «Боже, я понятия не имею, как Ты будешь все это распутывать».

Прощение

Бог говорит мне, что ключ, который откроет «загон стыда», это прощение. Однако прощать не всегда легко. Женщине, с шести- до двенадцатилетнего возраста терпевшей сексуальные домогательства отца-алкоголика, мягко говоря непросто будет простить этого парня. Мужчине, который повергался физическому насилию со стороны отца — избиению до крови и синяков, так, что стыдно было показаться в школе (я работал со многими мужчинами, которые через это прошли) — будет очень нелегко простить своего старика.

«Тебе нужно простить отца! Вот, что тебе нужно сделать!»