Современная драма и проблема идентичности

Сердечная Вера

Тексты и их воплощение.

«Евразия-2013» и VII фестиваль «Коляда-Plays»

 

Уральская земля стала родиной не только для русского рока и новой драмы, но и для двух влиятельных мероприятий, представляющих грани современной русской драмы: конкурса драматургии «Евразия» и международного театрального фестиваля «Коляда-Plays». Неслучайно итоги двух конкурсных программ подводятся в один вечер: получается глобальный срез бытия новой драмы в двух ее ипостасях, текстовой и сценической.

Современная драма и проблема идентичности

Конкурс драматургии «Евразия», в прошлом году переживший 10-летие, остается одним из наиболее престижных состязаний драматургов постсоветского пространства. Это очень молодой конкурс, – но не по возрасту, а по составу участников (которые должны быть не старше 35 лет), и по свежести пьес (которым не более двух лет с момента написания), и по специфике текстов, призванных сказать о сегодняшнем дне сегодняшним языком. Это конкурс драматургического процесса, схваченного в момент его становления.

Важнейшей проблемой, стоящей в центре большинства текстов, становится проблема идентичности. Вопрос «Кто я?» является центральным для современного общества, испытывающего вызовы глобализации и стремительно теряющего привычные ориентиры. Сегодня идентичность – национальная, конфессиональная, семейная, – стоит в центре самоопределения личности. И практически все пьесы, вошедшие в шорт-лист, являют результат серьезного размышления на эту тему: кто я, какой я, как мне найти себя?

Первая премия в номинации «Пьеса на свободную тему» присуждена Ирине Васьковской за пьесу «Март».

Этот текст отличает языковое изящество, по-довлатовски искусные фразы, которые хочется цитировать. Некоторые из них просто остроумны и гротескны: «у тебя слишком однозначное лицо – как дверь в сортир»; «или ты молча говоришь о погоде, или я не знаю, что будет». Другие открывают дверь к безысходной правде жизни, в которой даже имя человека забывается и подменяется: «другой уже позеленел от древности и свою дочку звал Виктор, хотя она Таня»; «Если мальчик, то Евгений. Как Пушкина».

Сюжетная ситуация – очень символична, хоть и наполнена узнаваемыми бытовыми приметами. Противопоставляя свободу и уют, автор простыми словами демонстрирует скудость заботы как содержания жизни. Странствующая героиня Маша остраняет ситуацию, доводя ее до абсурда. Однако носителем бессмыслицы выглядит не Маша, ушедшая в никуда от заботливых мамы и мужа, а сами вечно больная мама и лысеющий супруг.

В пьесе наглядно показана невозможность коммуникации, разрушение структуры диалога:

Маша: у меня есть зонтик.

Миша: а вдруг сломается. У тебя запасной будет. Ты один зонтик на работе оставь, а второй – дома. Не надо будет носить с собой. Будет два зонтика - дома и на работе.

Маша: дома и на работе?

Миша: у тебя же спина болит. Зачем тебе лишний зонтик таскать с собой.

Маша: никакая спина у меня не болит.

Миша: ну что ты говоришь, я лучше знаю. Не садись туда, там от окна дует, надень носки.

История эта очень русская, в ней много болезненно-узнаваемого. Ирина Васьковская безжалостно обнажает и иронически препарирует коллективность, оглядку на мнение других. Мать слышит и не слушает Машу, повторяя: «хоть бы раз ты мне наплела что-нибудь, как все нормальные дети»; Миша боится поцеловать долгожданную молодую жену: у нее на губе простуда: «тогда не будем заразу растаскивать … ложись на мою кровать, я на диван пойду». Маша с горькой иронией говорит: «все люди хорошие, дружелюбные. Все похожи на добрых белочек». Но под маской добродушия, за робкой влюбленностью Миши и нервической заботой мамы, скрывается равнодушие, невозможность перемен, заскорузлость в привычном.

Маша уходит, по-своему попытавшись и не сумев построить диалог. Мама и муж снова одни в конце пьесы, возвращаясь в колею привычного разговора:

Миша: снег.

Кочкина быстро листает книгу.

Кочкина: это к хлопотам. А снег лежал или шёл?

Миша: сугробы с меня ростом.

Кочкина: хлопоты, хлопоты.

Миша: ещё две собаки. Две овчарки.

Кочкина: это к болезни.

Миша: да вы что?

Кочкина: а если укусит во сне, то вообще.

Миша: нет, просто бежали.

Кочкина: болезни.

Доводя бытовую ситуацию до абсурда, обнажая экзистенциальный ужас привычного круговорота, Ирина Васьковская добивается высокого градуса обобщения. История выходит за пределы русской глубинки, она оказывается сюжетом о современном человеке, по привычке цепляющемся за традиционные ценности, которые давно утратили значимость. Маща – человек глобального мира, лишившийся всех иллюзий: и рада бы обрести в них спасение, но нет, защитные барьеры бытовых забот рухнули навсегда, не оставляя места для самообмана. Эта пьеса показывает богатый потенциал драматурга, которая сумела из почти бессюжетной истории со странными героями создать ситуацию, которая не отпускает читателя – и не отпустит зрителя.

Вторая премия в номинации «Пьеса на свободную тему» присуждена белорусскому драматургу Д.Богославскому за пьесу «Тихий шорох уходящих шагов».

В этом тексте с первых слов также акцентируется ситуация непонимания, невозможности диалога: пытаются разговаривать два полуглухих старика. Кви про кво оборачивается драмой сюжета в сюжете, полупризрачной реальностью на грани сна, болезненного бреда, с переменами ролей и масок:

АЛЕКСАНДР. Зачем мы вышли? Верни!

АЛЬБЕРТ. Это могло вас убить. Вы сейчас находились в теле своего отца, в его разуме, понимаете, вы могли умереть вместе с ним.

АЛЕКСАНДР. Но мы ведь так и не узнали что нужно.

АЛЬБЕРТ. Если бы и узнали, это было бы вам уже незачем. Еще несколько секунд и вы бы умерли, как и ваш отец от сердечного приступа.

В центре сюжета, движущегося концентрическими кругами, – образ колодца, который нужно чистить, метафора очистки семейных отношений от наносных сложностей. Несмотря на нелинейность сюжета, из текста становится ясна история о трагедии утраты родительского гнезда. Вместо вишневого сада здесь – старый дом, который пытается сохранить главный герой и хотят продать его четыре сестры. Из плоскости сознания драматург прорубается к подсознательному, актуализирует нелогические закономерности; а в центре всего текста – мучительное размышление о родительской любви. «Любил меня отец или нет?» – этим вопросом мучается герой вплоть до последней встречи с умершим отцом. И эта история также видится очень современной и универсальной. Любовь родителей, наследие предков, разобщенность семьи, невозможность и проигрывание раз за разом все того же диалога – все это слишком даже актуальные темы современности, теряющей традиционные опоры. Финал открыт и взывает к истолкованию, которое для каждого окажется индивидуальным. Текст написан на профессиональном уровне, показывая мастерство зрелого драматурга, автора высоко оцененных пьес «Любовь людей», «Брачо», «А если завтра нет?».

Третья премия в номинации «Пьеса на свободную тему» присуждена В.Тетерину за пьесу «Провинция». Эта история, простая по сюжетному движению, поднимает актуальную тему возможности жизни в провинции. Язык ее довольно тщательно воспроизводит говор молодежи, сюжетное движение также повторяет типичные жизненные ходы. Однако дидактика в пьесе весьма открытая, что неизбежно оттесняет эстетические задачи на задний план. История о том, как «средненький» парень стал хорошим, как он поверил в Бога и встретил «правильную» девушку, как он отказался от мести и не уехал в Москву, в определенный момент начинает напоминать советские сюжеты о борьбе хорошего с еще лучшим; и если в соцреализме ценилась производственная тема, то здесь добросовестно прорабатывается проблематика жизни «офисного планктона». Пьеса очень поучительна, герой в ней обретает самую положительную идентичность. Но все это не придает тексту ни правдоподобия, ни эстетической глубины:

ДЕНИС. Я теперь знаю, что мне делать дальше.

ОЛЬГА. То есть?

ДЕНИС. Я останусь здесь, в нашем городе. Не буду никуда уезжать. Ты правильно тогда сказала, что мы должны менять свою жизнь здесь, а не уезжать куда-то далеко. Это просто бегство в поисках легкой жизни. А жизнь никогда не будет легкой, если мы сами ее такой не сделаем. (Пауза.) Да и вообще, она никогда не будет легкой. Правильно в народе говорят – хорошо, где нас нет. Это точно.

Практически та же тематика поиска себя между столичных соблазнов и родовых традиций поднята и в пьесе Ю.Тупикиной «БА», получившей первую премию в номинации «Пьеса для камерной сцены». «БА» лаконична, метка и актуальна, ее сюжетная коллизия раскрыта убедительно, и перемены в главной героине ощущаются как глубоко вынужденные.

Пьеса обращается к теме жизни «креакла», «понаехавшего» в столицу из глубинки и растерявшего, в погоне за успехом, все признаки традиционной личности. Рафинированное, изысканное, бездетное и почти бесполое существование героини с ее уютным пекущим пироги мужчиной взламывается приездом бабушки-сибирячки, которая с легкостью утверждает вековые ценности и в квартире внучки, и за ее пределами. Она, грубая и нищая бабка, воскрешает и концепцию добрососедства, и шумные праздники, и семейные узы. «А что, Оля, ты огурцы не солила в этом году?»; «проклял вас Бог, детей не даёт»; «голые подоконники. Как у алкашей» – этими наивными словами проверяется и опровергается икейный уют, и вместе со сменой серых занавесок на голубые приходит к героине понимание внутренней сути. Она, наконец, обретает идентичность: семейную, гендерную, социальную; и что как не обретение идентичности можно считать хеппи-эндом в современной жизни.

Систему образов возглавляет Ба, и этот характер выписан безо всякой идеализации: она напориста, беззастенчива, говорит глупости, но при этом – очень живая, и сердце ее исполнено любви, выражаемой в традиционных формах: пироги, оладьи, цветочки на окне посадить. Вторым ярким образом становится «антагонист» этой истории – Леха, мужчина женственный и очень современный. Главная героиня, Оля, в течение пьесы освобождаясь от всего наносного – фамилии, работы, слабого и удобного мужчины, – обретает себя, прорезывается как плоть от плоти своего рода, грешного и страстного русского пути. Настоящего, как подлинна приехавшая к ней Ба:

БА. Тишенька, а что это ты холодец не ешь?

ТИХОН. Да я, Мария Васильевна, вегетарианец же.

БА. А, ну-ну. А вот мы в войну тоже лепешки из лебеды пекли. А свекольным соком и углем разведенным диктанты писали. Чернил-то не было, бедность…

В пьесе дается очень простой ответ на мучительные вопросы российского горожанина. Простой – и верный, как все простые ответы. Текст свидетельствует о таланте автора раскрывать в малом большое, а в обыденном – великое.

Вторая премия в номинации «Пьеса для камерной сцены» присуждена Я. Новак за пьесу «Понедельники так скучны». Текст на двух героев – вереница сбивчивых, страстных монологов, нелогичных, непонятных, постепенно раскрывающих перед читателем ту же важнейшую проблему – самоутверждения, поиска себя между идентичностями: селянина или горожанина, мещанина или гения, тварь ли я дрожащая или право имею … Автор в монологах героев балансирует на грани: то ли явь, то ли галлюцинация, то ли параноидальный бред, то ли посмертное состояние. Причинно-следственные связи нечетки, межличностные надорваны. Постепенно в разговоре бывших друзей вырисовывается образ опасной игры десятилетней давности, игры поколения девяностых: игры, в которой каждый должен был себя разрушить. Это пьеса-путешествие в себя рассказывает не столько о девяностых или двухтысячных, сколько об отчаянном поиске собственного пути в юности.

Третья премия в номинации «Пьеса для камерной сцены» присуждена Р.Карповой за пьесу «Глушь». Это текст о глухоте, настоящей и симулированной, о поиске диалога – и вновь о провинциальной глуши. Главная героиня, юная и грустная Мила, живущая своими мечтами, не так одинока, как кажется. И хотя с загадочным Сашей общение не складывается, она все-таки находит родственные души. Сюжетная ситуация проста и символична, образы старшего поколения колоритны, а монологи главной героини – правдивые размышления молодежи о времени и о себе. Вновь – мучительные вопросы о своем месте в этом мире, где «проезжают грязные тачки и отвратительные автобусы с кривыми несчастными лицами внутри», но надо как-то учиться жить. Ведь недаром в конце пьесы «Мила улыбается».

Специальный приз получила пьеса С.Баженовой «По-другому». Пьеса обращает на себя внимание языковым чутьем автора, точностью речевых характеристик героев. С первых реплик достоверно встают перед глазами и «кремень» баба Паша, самозабвенно играющая на компьютере, и работящий паренек Сашка, и его гулящая мать. Не оставшись в стороне от насущной проблемы постоянства и перемен, юная автор дает понять: не всегда перемены желанны, и зеленая трава с того берега может обернуться бедой.

Первая премия в номинации «Пьеса для детского театра» не была вручена. И это, конечно, показательно, – памятуя о максиме «писать как для взрослых, только лучше» или о фразе профессора Толкиена, что литература должна «превосходить наш уровень». Заслуженное второе место занял текст Д.Войдака «папаМучительная-папамУчительная сказка», которая, несмотря на некоторые огрехи в строфике, состоялась как хорошая детская пьеса. Она не только уморительно смешна, но поднимает, в веселой и непринужденной форме, серьезный вопрос участия отцов в воспитании детей. Загруженные бегом по кругу, многие папы так редко видят семью!

ПАПА-РАССКАЗЧИК

Он посмотрел в раскрытое окошко,

Он папу подождал ещё немножко,

Спросил в окошко у соседской тёти:

СЫН

А где мой папа?

ТЁТЯ

Папа на работе!!

ПАПА-РАССКАЗЧИК

Он посмотрел на небо. И в знакомом

Увидел небе самолёт над домом,

Он крикнул всем, летящим в самолёте:

СЫН

А где мой папа?

ЛЮДИ ВСАМОЛЁТЕ

Папа на работе!!!

Третью премию в номинации «Пьеса для детского театра» получила А.Батурина за пьесу «Царевна Верба», где в изящной форме рассказывается о приключениях сказочной царевны в современном мире. В пьесе немало шуток. Выразительна речевая характеристика злодейки Тети Рупы:

Верба. Что такое пафос?

Тетя Рупа. Это то, что едят на обед твои родители, моё сокровище!

В итоге царевна выбирает путь простой смертной, «обычной девчонки», но ее выбор показан без особенных иллюзий: мир мегамоллов и фастфуда совсем не идеален, но именно в нем есть любовь. Одним словом – добротная и оригинальная пьеса с элементами авторской мифологии и узнаваемыми реалиями сегодняшнего дня.

«Евразия – 2013» может служить основой для диагностики современного российского общества. В России, пережившей кризисы 90-х и 2000-х и вступившей в сферу глобальных искушений, нарастает кризис идентичности. Принципиальной задачей становится поиск своего места – в деревне или городе, в семье или одному, в кругу «обыденных» забот и отношений или в поисках собственной исключительной миссии. Эта проблематика раскрывается молодыми драматургами на разном материале, с различным уровнем мастерства, но с неизменным упорством. Пьесы И.Васьковской «Март» и Ю.Тупикиной «БА» справедливо занимают верхушку пьедестала: эти два прекрасно написанных текста с безжалостной внимательностью исследуют суть национальной идентичности, ставя вопрос: как и каково быть русским?.. И вместе с тем – каково быть современным человеком? (Ведь каждая из пьес – и об этом…)

А дальше – тишина. Каждый автор и читатель, драматург и зритель выводит правильный ответ сам.