Душевно больной пациент отрубил головы всем сотрудникам психбольницы

Дорогой Дневник. Меня зовут Марк Палмер, мне 21 год и я слышу голоса.

Сентября 2000 года.

Сегодня пасмурный день, что, конечно, не странно для осени, но я хотел бы сегодня ощутить тепло солнечных лучей на своём лице.

Как грустно быть одному в огромном доме, ты единственный с кем я могу поговорить, жаль только, что ты не можешь говорить со мной. Правда в доме есть ещё кое-кто, я зову его Мистер Шорох, я никому о нём не рассказываю, только тебе. Остальные его не видят и не слышат. Они говорят, что я ненормальный. Конечно, я его тоже не вижу, но слышу отчётливо. Он любит говорить со мной обо всём, что только «попадётся под руку», если у него хорошее настроение. Но когда оно портится, лучше бежать от Шороха. Он пугает меня, говорит ужасные вещи, таким страшным зловещим голосом. Я пытаюсь от него убежать, но нигде не спрятаться. Мистер Шорох везде меня найдёт. Я пытаюсь закрыть уши, но голос как будто пробирается ко мне в голову, и с каждой секундой звучит всё громче и громче. Я кричу, но мне кажется, никто меня не слышит.

А ещё, дорогой Дневник, мне сняться сны. Очень странные и страшные сны. Я боюсь засыпать, опасаясь, что они догонят меня. Они, эти ужасные безголовые твари. Я убегаю от них по какому-то тёмному коридору, которому нет конца. Но в каждый раз он резко исчезает, и я падаю вниз, в комнату с одним лишь источником света – почти потухшей лампой, висящей над стулом-качалкой. Свет то и дело моргает, и вот он снова погас. И когда зажегся, на стуле сидела одна из этих тварей. Она держала что-то в руках, какую-то тряпку, в которой явно что-то завёрнуто, что-то очень нужное мне. Она гладит этот свёрток, скалит зубы и смеётся надо мной. Затем это «что-то» падает у неё из рук на пол, и катиться к моим ногам. Я поднимаю. И у меня в руках оказывается моя голова, глаза которой смотрят прямо в мои. И если я раскрою рот, она повторит это за мной, словно зеркальное отражение. Потом голова взрывается и эта тварь, забрызганная кровью, уже бежит ко мне. Она хватает меня и толкает в бездну. Пока мы летим, безголовое чудовище рвёт меня на части. Тут я просыпаюсь.

Знаешь, что я заметил, дорогой Дневник? Что смех мистера Шороха точно такое же, как и у той твари. Временами я думаю, что она пробралась из моего сознания наружу и хочет убить меня. Но это только тогда, когда у Шороха плохое настроение. Лучше не злить его. Мой тебе совет: Не зли его.

Сентября 2000 года.

Сегодня приезжала мама. Я рассказал ей про Мистера Шороха, про мои сны. Она была очень обеспокоена этим, хоть и не давала понять этого своим невозмутимым видом, но я чувствовал. Мама не стала долго засиживаться у меня, я накормил её, ну как я… Она приготовила и мы поели, но это не важно. Перед уходом она поцеловала меня и шепнула: «Скоро всё это кончится, милый, скоро всё кончится». Поначалу я обрадовался, думал, что она знает, как можно избавиться от Мистера Шороха, но потом понял. Что моя песенка спета, и скоро за мной приедут.

Приедут люди в халатах и заберут меня, как они забрали моего отца. Но не будем впадать в депрессию, и вспоминать тот ужасно грустный день. Надо радоваться. Последние свободные дни.

Как думаешь, что сделать? Можно сделать что угодно, ведь скоро за мной придут и увезут в психушку, мне ничего не сделают, если я, например, ограблю магазин. Потому что скоро, я отправлюсь туда, где людей не сажают в тюрьму.

С одной стороны грустно, но с другой. Хм, нет. Другой стороны нет. Всё это очень грустно.

Я не хочу уходить отсюда. Это мой дом. Я не хочу покидать его. Хотя, можно уйти отсюда, если мистер Шорох останется здесь. Но он сказал мне, что будет всегда со мной, куда бы я ни уехал, я нигде от него не скроюсь.

Мне страшно. Что делать? Как от него укрыться?

Где бы я ни спрятался, он везде найдёт меня. Шорох расстраивается, когда я пытаюсь убежать от него. У него портится настроение. Он начинает смеяться и пугать меня. Пожалуйста. Спасите меня. Мне страшно…

Сентября 2000 года.

Сегодня снова приезжала мама, она сказала, что завтра всё кончится, и я не должен бояться. Пф, как будто я не знаю как это всё «кончится». Шорох пытается меня развеселить. Шутит. У него не особо получается, но я должен улыбаться, чтобы его не расстроить. Не говори ему об этом.

Мне сегодня снова снилось что-то непонятное. Что-то страшное. Меня до сих пор трясёт. Хоть и с того момента, как я проснулся, прошло 7 часов.

Я проснулся в кровати, посреди больничного кабинета. За столом напротив сидел врач, он что-то нервно строчил дрожащей рукой. Я пытался приглядеться и увидеть, что он пишет, но перед глазами всё плыло. Я попробовал встать. Врач, заметив это, резко встал, толкнул стол. Мебель очень громко упала, от чего я схватился за голову, плотно закрывая уши руками. Работник больницы достал из кармана скальпель, поднёс к своему рту и начал его облизывать и громко смеяться. Его смех был такой противный. Такой писклявый, он действовал на меня, как ультразвук на собаку. Затем он широко открыл рот и крикнул так, что я еле устоял на месте. Меня сносило потоком воздуха из его рта. Он резко воткнул скальпель себе в шею и начал резать, потом ударил себя по голове молотком и она слетела. Я не знаю, как там оказался молоток, но это и не важно.

Голова упала прямо к моим ногам, она вцепилась своими острыми зубами мне в ногу. Как? Почему она ещё может что-то делать? Пока я отвлёкся на боль в ноге и пытался скинуть внезапно функционирующую голову, врач подошёл ко мне и воткнул скальпель мне в живот. Позади меня появилась орда этих тварей, которые тоже были не прочь накинуться на беспомощного меня. Они раздирали моё тело и громко смеялись. Боже, как я ненавижу их смех. Но как бы я не хотел убежать оттуда, как бы я не хотел проснуться, у меня не получалось.

Внезапно они все исчезли. Я упал на пол. И тут я проснулся. Я лежал рядом со своей кроватью. Если бы не это падение, думаю, я бы не проснулся вовсе.

Если бы ты только мог мне помочь, но ты всего лишь тетрадь. Ты ничего не можешь сделать. Я определённо скоро умру…

Октября 2000 года.

Дорогой дневник, извини, что так долго не писал. Они не хотели отдавать мне тебя. Но я боролся. И вот, ты со мной. Не смотря на то, что все говорят про психушку, здесь довольно мило. И те «мягкие комнаты», оказывается они только для больных с меткой «особо опасен». Видимо я не такой, может со мной всё отлично? Я не знаю. Врачи ничего не говорят о моём состоянии мне, они разговаривают только с моей мамой. Она ни разу не посетила меня за эти 9 дней, она, ни разу не пришла проведать как я. Я же её сын, почему она не пришла?

Октября 2000 года.

Она так и не пришла ко мне. Я её ненавижу. Мне ужасно плохо. Мне страшно. Я нуждаюсь в ней как никогда. А она не приходит. Неужели она меня бросила? Неужели забыла про меня?

Только ты никогда не уходишь от меня. Ты меня всегда поддерживаешь. Только с тобой, я могу говорить. Только тебе могу выговориться.

Октября 2000 года.

НЕНАВИЖУ ЕЁ. ТВАРЬ. ОНА НЕ ХОЧЕТ МЕНЯ ВИДЕТЬ. 3 ОКТЯБРЯ Я НАПИСАЛ ЕЙ ПИСЬМО С ПРОСЬБОЙ ПРИЕХАТЬ. ОНА ТАК И НЕ ПРИЕХАЛА. СКОЛЬКО ДНЕЙ УЖЕ ПРОШЛО. НЕНАВИЖУ ЕЁ.

Октября 2000 года.

Стены сужаются. Мне не осталось места, чтобы забыться. Я давно не слышал мистера Шороха. Может он остался дома? Может он, наконец, покинул меня? Может, я здоров?

Октября 2000 года.

Я ошибался. Он не уходил. Он всегда был со мной. Просто его шёпот не было слышно за остальными голосами в моей пустой комнате. Я тут не один. И нас тут не двое. Нас много.

Они все что-то говорят. Говорят одновременно, я не могу понять. Не разобрать ни слова. Они затухают лишь, когда я сплю. Но я не могу спать.

Октября 2000 года.

Я, наконец, смог уснуть.

Боже, лучше бы я этого не делал. Лучше бы я умер. Мне снова снился сон. В нём я убил свою мать. Мне это очень понравилось, но не всё так просто.

С убийства только начался сон, дальше хуже.

Я убил её и начал есть. Жадно поедать ещё тёплый труп своей собственной матери. Самое необычное, что теперь я не был главным героем сна, я будто наблюдал со стороны. Эдакая незримая скрытая камера, снимающая всё это и ведущая прямую трансляцию на «Первый канал». Я чавкал, брызгал кровью во все стороны.

Эти твари смотрели на меня. Хоть у них и не было голов, я знал, что они смотрят прямо на меня. Они радуются. Я стал таким же, как они. Только с головой.

Чёрт, да я не знаю какое сегодня число и месяц 2000 года.

Я совершенно потерял счёт времени. Я даже не помню, как я попал сюда. Единственное, что я помню, так это то, что записано в дневнике. Больше ничего. Я забыл всю свою жизнь, до момента поступления в психушку.

Здесь стало тихо. Никто больше не говорит.

В углу так уютно.

Да откуда же мне знать какой сегодня день? 2000 года.

Мне кажется, я могу отсюда выбраться. Если скрести стену, я рано или поздно проделаю в ней дырку, и смогу убежать.

Вот он – луч спасения. Я, наконец, выберусь из этого ада.

Но мне страшно. Боюсь, один я не справлюсь. Кто-то есть там. За стеной, снаружи. Он смотрим на меня по ночам через окно. Иногда стучится ночью в дверь. Я ни за что не открою ему.

Дорогой Дневник, я перестаю писать число, потому что потерял счёт времени. Теперь я буду писать просто «***».

***

Я был в ступоре. Я не мог пошевелиться. Передо мной лежали разорванные тела моих «друзей из психушки». Гробовую тишину нарушал лишь тот самый смех. О боже, пусть он прекратится. Я никогда не о чём тебя не просил, это мой первый раз. Пожалуйста, спаси меня.

Неожиданно окровавленные конечности начали двигаться. Они стали выстраиваться в какую-то надпись. «Они уже идут».

Свет моргнул, и на полу было: «Они уже близко».

Вокруг меня загорелся огонь. Я увидел, как эти безголовые твари берут конечности и переносят их так, как им надо. И этот ужасный смех. Спасите меня. Я хочу проснуться.

«Они за дверью». Пожалуйста! Мне страшно!

«Они наблюдают за тобой»

Я проснулся. Весь в холодном поту. Я осмотрелся. На стене были пятна крови, а на полу лежали руки. «Мы пришли за тобой».

Я хотел закричать, но не вышло. Из кровати вылезли руки этих ужасных тварей и закрыли мне рот, нос и глаза. Смех. Этот ужасный смех. Пожалуйста. Прекратите.

Слёзы полились из моих глаз. Я слышал, как кто-то подходит ко мне. Я ощущал прикосновения его рук.

-Скоро всё закончится. Немного подожди. Сейчас придут остальные. И всё кончится, - повторял это «кто-то».

Пусть всё это кончится. Пожалуйста. Мне страшно.

Неожиданно я почувствовал боль в голове. Я проснулся. Теперь по-настоящему проснулся.

***

Я не могу больше терпеть это. Мне ужасно страшно. Каждую ночь я просыпаюсь только с одной мыслью: «Убейте меня. Зачем вы меня мучаете? Я хочу умереть».

Господи, зачем ты так со мной. Чем я заслужил такое обращение? Хоть я ничего и не помню, но я уверен, что я был хорошим человеком. За что ты так со мной? За что?

Может мне покончить жизнь самоубийством? Может просто повеситься? Никто и не заметит. Нас тут много. Если умрёт один, никто и не вспомнит. Марк Палмер, кто я такой? Если верить первой записи в тебе, мне вообще только 21 год. Что я мог сделать за 21 год?

ХВАТИТ! ПРЕКТРАТИТЕ!

***

Чёрт. Мне нельзя умирать!

Вчера один из «наших» повесился, и если сейчас повешусь я, все будут думать, что я ему подражаю. Но я не подражаю. Я уникальный. Я личность. Это он мне подражает. Я один такой. Больше таких нет. Он украл у меня идею. Но как он это сделал? Я никому не говорил, что собираюсь умирать. Наверное, одна из этих тварей сказала ему. Они не хотят меня отпускать.

Но у меня есть план. Вы меня не спасёте.

***

Сегодня в столовой я украл нож. Да, он тупой, но мне хватит. Знаешь зачем? Я решил дать отпор этим тварям. Они зашли слишком далеко. Они крадут мои мысли и раскидываются ими словно миллионом однодолларовых купюр на благотворительном вечере. Я не желаю больше их терпеть.

Дорогой Дневник, это может быть моя последняя запись в тебе. Мне было очень хорошо с тобой.

 

Статья из газеты:

Душевно больной пациент отрубил головы всем сотрудникам психбольницы.

Душевно больной пациент отрубил головы всем сотрудникам психбольницы, в которой он находился. Без внимания Марка Палмера не остались и другие больные. Он избил их и вскрыл каждому живот. Некоторые из них были ещё живы, когда сотрудники полиции приехали на место преступления. Они смеялись и повторяли: «Наконец то!».

The End.