К вопросу классификации курсантского материала

КУРС ПЕРВЫЙ

(«Без вины виноватые»)

Первый день в Макаровке

Как водится, это был 1 сентября. День обещал быть ласковым. С утра ярко светило солнце.

Всю ночь до восхода Бык спал каким-то зыбким, тревожным сном. Как будто и не спал вовсе. Во-первых, он боялся проспать – а вдруг отчислят, ещё не приступив к собственно учёбе?.. Во-вторых, крепкому здоровому сну мешало одно обстоятельство. Дело в том, что ночевать приходилось в комнате общежития у рабочих девчонок. И вот практически всю ночь, как казалось слегка обозлённому Быку, от соседней койки всверливался в измученный мозг сладкий приглушённый стон… То его корешок по комнате Митя Масловский, укрывшись с головой тонким одеялом, как Мите казалось, тайно и неслышно пежил Маринку, которая про себя как-то обронила бессмертную фразу: «Ножки тоненькие, а жить-то хочется…» Конечно, в углу возле окна на такой же пружинной солдатской коечке так же беспокойно ворочалась Ольга Умбская, которая была возможно не прочь слегка постонать в крепких объятиях Быка, но, к ее немалому сожалению, свежеиспечённого курсанта не волновала Умбская…

«Наверное, в этом есть сермяжная правда?.. Данная сцена есть предупреждение мне, чтобы я не расслаблялся? – обречённо думал Бык, ворочаясь на узкой койке. – Кто знает, может, примерно так – упоённо, пугающе неутомимо, и, что больше всего пугает – напоказ, не скрываясь под тонким одеяльцем, - будут, прошу пардона, в фигуральном смысле пежить меня?.. По крайней мере, в первый год учебы?.. Ведь дембеля чего только не рассказывают… Вопрос: готов ли я сам вот так же сладко и приглушенно стонать?..».

Но прошла ночь и настало утро. В путь, товарищ курсант. Сборы были недолги. Болт да клещи – вот и все вещи. И если есть в кармане пачка сигарет – всё не так плохо на сегодняшний день…

До корпусов Общеинженерного факультета ЛВИМУ, расположенного в Стрельне, можно было добираться двояко. Либо электричкой с Балтийского вокзала до остановки «Володарская», а далее – пять минут на петергофском автобусе. Либо же на трамвае 37-го маршрута до упора (кольца).

И вот трамваи №37 пухли с утра от первокурсников ЛВИМУ в мешковатой морской форме... В глазах их тлел огонек неясной тревоги, смешанной с любопытством.

Курсанты с интервалом в двадцать секунд тревожно поглядывали на часы. У них, фигурально выражаясь, очко было жим-жим... Требовалось непременно поспеть к 09.00... Вдруг опоздаешь – и отчислят???

В макаровскую неизвестность попасть было легко. Стоило лишь шагнуть с подножки трамвая на стрельнинскую землю и увязаться за длинной вереницей взволнованных юношей всех размеров и дарований, как жизнь стремительно упрощалась. Главное – затесаться в толпу и не выпирать. Все идут – и ты идёшь…

Первый день в системе получился суматошным, до отказа наполненным всякого рода действием, в большей части механическим и бестолковым.

Никто из первокурсников не знал, что будет с ним. Более того, эти ребята, собранные со всей страны – от Калининграда и Западной Белоруссии и до Северного Казахстана и Красноярска – не знали, что отныне они уже не абитуриенты, и даже не курсанты первого курса престижного ленинградского вуза, а просто КАРАСИ. Это прозвище плавно перекочевало в «Макаровку» из доблестного Военно-морского флота, где оно означает матросов до отметки в полтора года службы.

Караси с удивлением начинали осознавать, что их одинокая лычка-уголок на левом рукаве под флажком и надписью «ЛВИМУ», в просторечье называемая «сопля», чем они так небрежно гордились ещё вчера перед друзьями и подружками, здесь, в Стрельне, обозначает лишь самую угнетаемую и презираемую касту. И ничего больше…

Каждому из них (кто сможет добраться до финиша) предстояло бесплатно съесть несколько тонн хлеба, макарон, сыра «Костромской», манной каши, варёной колбасы. Кроме того, придётся сдать 43 экзамена, 45 зачётов, написать и защитить 12 курсовых проектов, написать и защитить 1 дипломный проект….

А пока они всего лишь караси...

Предстояло узнать много интересных вещей. В частности, что Тальман — это не фамилия еврея, а одна из портовых специальностей...

Теоретически у каждого карася было большое будущее, но время уже пошло.

В своей тарелке чувствовал себя, пожалуй, лишь небольшого роста курсант с роскошными, чёрными как смоль, усами и ухватистыми ладонями-клешнями, загодя назначенный на должность старшины роты ротным командиром Голубовым. Старшина сразу же объявил, что по правилам хорошего флотского тона к нему следует обращаться «товарищ старшина роты», либо «Пётр Михайлович». Он был собран и натянут как струна, и еле успевал отдавать распоряжения.

«Наряд», «Оргпериод», «Приборочка», «Мица», «Проверка», «Гюйс», «Самоподготовка», «Шкентель» - эти туманные слова словно из рога изобилия сыпались из-под его великолепных усов.

Юмор у товарища старшины Петра Михайловича был специфическим. Так, во время одного из первых строевых осмотров старшина ткнул пальцем под нос курсанта Фазера:

- Это что такое, старичок?

- Это усы, - оторопело ответил Фазер.

- Усы у меня, - снисходительно пояснил Петр Михайлович. – А у тебя, старичок, – трамплин для мандавошек... Сбрить сегодня же...

Либо же, заметив, что некоторые караси в строю стоят, засунув руки в карманы брюк робы, он тут же выдавал следующий пассаж:

- Эй, на шкентеле, ну-ка, достали руки из карманов! Хорош там в биллиард играть!..

- Хи-хи-хи, - угодливо вторили ему некоторые караси.

С большим шумом и скандалом, но все же в районе 9.00 объявили построение роты.

Первым делом на построении произошла разбивка первокурсников по двум группам: Сэ-181 и Сэ-182. Оказывается, будущие заправилы торгового флота были прикомандированы к судоводительскому факультету – «11-й Б» роте. Для того, чтобы все же можно было их различать, роте УМТ был присвоили свой индекс «11 Э», впоследствии вводивший в заблуждение непосвящённых людей.

После общего построения, чтобы караси не болтались без дела, Пётр Михайлович велел им переодеться в повседневную форму одежды (робу) и приступить к уборке территории, прилегающей к жилым корпусам. На территории живописно валялись обрывки газет, целлофановых пакетов, бычки, обгоревшие спички, всевозможные резиновые изделия завода «Красный треугольник» и прочие сопутствующие службе вещи.

Караси постепенно стали присматриваться друг к другу. Карасям было несколько не по себе в обстановке постепенно накатывающейся армейской муштры.

Однако сыскать родственную душу, чтобы слегка поплакаться ей в жилетку, было чрезвычайно трудно. Известное дело - военная форма обладает удивительной способностью сообщать всякой неповторимой личности человека некую одинаковость. Словом, как говорил Станислав Ежи Лец: «Государственные харчи человека унифицируют, но государственная водка выявляет немало его индивидуальных черт».

Водки в первый день, естественно, не было. Водка появится попозже...

В изрядном количестве...

Когда ты юн и неопытен, курение кажется тебе верным способом резко повзрослеть. Когда тебя слегка потреплет жизнь по загривку, хочется бросить курить, но не у всех это получается...

Но, следует признать, во многих случаях завязать разговор проще всего во время перекура. Так вот карась Бык, решив, что пришло время покурить, достал помятую пачку болгарских сигарет и, поразмыслив, подошел к неторопливому и обстоятельному в движениях кудрявому карасю, чья кряжистая фигура будто состояла из углов.

- «Стюардессу» будешь? - дружелюбно предложил карась Бык.

- У меня «Опал», - солидно ответствовал квадратный незнакомец. - Отчего же не покурить?..

Когда во время перекура выяснилось, что оба имели за плечами учебу в ПТУ, которое умудрились окончить с «красным» дипломом, то, можно сказать, первый шаг к налаживанию дружественных отношений был уже сделан.

Искали родственных душ и некурящие. Вот курсант Зиновий, например, изливал душу курсанту Сэму, горько сетуя на то, что, оказывается, в ЛВИМУ не предусмотрена такая важная часть одежды как кальсоны.

- Как же без кальсон? - вопрошал Зиновий. – Ведь в этом холодном климате можно запросто бубенчики отморозить!..

В общем, первый день промчался стремительно.

«Как хорошо, день позади – а я ещё не отчислен…» - благодушно думал курсант УМТ, засыпая после первого в своей жизни пронзительного крика дневального: «Рота – отбой!..»

Анекдотик в тему:

«Как любил повторять наш ротный старшина Старичок: у настоящего мужчины волосы на голове должны быть не длиннее, чем на груди».

 

 

Банан

Банан– это «двойка», неудовлетворительная оценка на экзамене.

Банан во время зимней сессии – это «предтеча» дурбата.

Банан ввергает курсанта в хандру и запой…

По идее, банан должен получать какой-нибудь отъявленный олух либо лентяй.

Однако банан можно было запросто схлопотать по какому-либо заковыристому предмету - та же начертательная геометрия, сопромат, математический анализ в управлении. Да и электротехника – тоже не мёд для мозга курсанта УМТ…

А курсант Бык получил банан за то, что, будучи старшиной, не обеспечил должный порядок перед экзаменом по военно-морской подготовке (ВМП). Вследствие этого, он, обозлившись, демонстративно подал в отставку с ответственного поста старшины группы.

В общем, от банана практически никто из курсантов УМТ застрахован не был. Можно сказать даже – кто не получал банана, то не совсем полноценный курсант.

Для оживления темы – анекдотик:

«- На экзамене по математике в ЛВИМУ абитуриенту Быку попалось задание: 0,5 + ½.

Абитуриент, весь красный, сидит, потеет.

Профессор подходит, спрашивает:

- Ну что, товарищ абитуриент, сколько будет?

- Нутром чувствую, что литр, а доказать не могу…»

 

Бардак

Теоретик определяет бардак как привычное состояние для ЛВИМУ.

Нет, теоретически, кстати, в Макаровке должна была присутствовать железная флотская дисциплина – «порядочек», как повторял Старичок.

Но, поскольку уму-разуму вместе со строевыми офицерами курсантов также учили и сугубо штатские преподаватели, некоторые из которых являли собой живописный портрет постаревшего раздолбая, то железная дисциплина относилась к фантастике. Что-то из области научного коммунизма.

Если переходить на личности, то, глядя на воплощение дисциплины кап-три Ходю и забавных Гаськова и Лимонова, курсант УМТ заражался ядом сомнения – является ли дисциплина главным условием жизненного успеха?..

«Армейская дисциплина тяжела, но это тяжесть щита, а не ярма», - утверждал французский писатель Антуан Ривароль. Возможно, что и курсанты Макаровки почувствовали на себе тяжесть этого щита…

Решающей в Макаровке была не дисциплина, а Шара, о которой необходим отдельный подробный разговор.

Впрочем, в ЛВИМУ была видимость дисциплины, умело прикрывающая наш излюбленный российский бардак. Даже это странное сожительство курсантов всё же дисциплинировало.

Для того чтобы учиться в Макаровке, требовалось формально соблюдать эту видимость дисциплины, и непременно уметь обходить возможные ловушки (жопы – Авт.).

И традиционно – анекдотик в тему:

«- Курсанты УМТ славятся своим умением находить выход из трудных ситуаций. Но еще лучше они умеют находить туда вход».

 

ЗАПИСКИ НА ГЮЙСАХ

К ВОПРОСУ КЛАССИФИКАЦИИ КУРСАНТСКОГО МАТЕРИАЛА

Подготовлено Теоретиком).

При желании можно классифицировать все. Талейран, например, полагал, что все люди делятся на две категории: те, которые стригут, и те, которых стригут. Теоретик уверен, что людей уместно разделить на китайцев, индусов и прочих.

Что же касательно курсантов УМТ набора 1981 года, то они так же не были каким-то однородным месивом. В классификации Теоретика отсутствует деление по таким категориям, как «сука», «мудак», «дебил», «пидорас». В сущности, всё так относительно…

Теоретик предлагает следующие разделительные критерии: наличие ленинградской прописки, отношение к блату, прохождение армейской службы.

ПИТЕРЦЫ, ИНОГОРОДНИЕ

11-э (65-я на выпуске) рота делилась естественным образом на две равновеликие во многих смыслах категории – иногородние и питерцы.

Среди иногородних также имелись люди со скрытыми питерскими корнями – наличием родственников в городе. Взять хотя бы к примеру Крепкого с его тётушкой.

Питерцам, конечно же, на первых порах было легче. Ещё бы, случись чего, свистни – и примчатся родители, тёти, дяди, девери, золовки, и прочие заинтересованные лица…

Бык, хоть и являлся инородным телом в Северной Пальмире, тем не менее, располагал двумя рабочими общежитиями на Охте, куда мог при желании свинтить, чтобы, к примеру, крепко заложить за гюйс…

Полных «сироток» в смысле родственных корней с Ленинградом, видимо, в 65-й роте было мало. Может быть, Зёма, Старичок да Колян…

Кстати, никакого противостояния между питерцами и иногородними не было. Самое принципиальное – легендарный футбольный матч. Но об этом речь позже.

БЛАТНИКИ

Самая многочисленная социальная прослойка– это «блатники». Ничего оскорбительного в этом слове нет. Блат, как известно, означает присутствие в пространстве более-менее влиятельного покровителя. Это как бронежилет, предохраняющий от всяческих больших и маленьких неприятностей

«Блатники» - это наиболее осведомлённая группа вследствие осведомлённости своего родственного окружения. Они в большинстве своём знали, куда идут, чему их будут учить в УМТ, и, самое главное – что их ждёт после выпуска.

В свою очередь блатники подразделялись на явных и тайных. В частности, никогда не скрывал своей принадлежности к «блатникам» и даже частенько бравировал этим Паштет. Явным блатником был и Нык, поскольку все знали, что папа у него является заместителем начальника училища по хозчасти. Однако, надо отметить, что бронежилет сей оказался дырявым, поскольку Нык-старший не смог спасти сына от отчисления.

Тайные блатники стремились всячески утаить факт наличия какой-либо влиятельной «волосатой» лапы. К тайным блатникам относились, например, Мурло, Горбатый Молчун (Конферансье), и даже Арнольдыч.

В общем, как говорил ещё великий и мудрый рабочий философ-самоучка, ученик самого Энгельса Иосиф Дицген: «И блатник может быть приличным человеком…»

Курсанты, лишённые блата, этот своеобразный люмпен-пролетариат факультета УМТ, напротив, попадали сюда, в основном слабо представляя себе суть их будущей профессии. Бык, для примера, как вполне сформировавшаяся сволочь, поступал, руководствуясь двумя обстоятельствами – полное государственное обеспечение и отчасти морская романтика…

Кстати, для понимания возможностей блатников здесь будет уместен пример, как однажды из Архангельска возвращался с зимних каникул один карась-курсант УМТ. Был он не один, а вместе с приятелем-люмпеном.

В аэропорту не оказалось билетов на ленинградский рейс. Положение было аховое - не улетят сегодня, стало быть, опоздают из отпуска, что влечёт за собой как минимум выговор, приправленный нарядами вне очереди…

Блатной курсант звонит домой папе. Кто у нас папа?.. А папа у нас – обыкновенный капитан первого ранга, почему-то тянущий нелёгкую лямку службы в любимом Голливудом учреждении со скромным названьицем КГБ… Примчавшийся на такси папа стремительно идёт в ВИП-зал, и, распахнув куртку-аляску, из-под которой сверкнули три большие звезды, велит, чтобы тотчас перед его очами предстал дежурный офицер линейного отделения милиции архангельского аэропорта.

- Значит так, - прихлёбывая растворимый кофе, небрежно говорит он бледному и потному милицейскому старлею, - есть информация, что на борту ТУ-134, летящего в Ленинград, каким-то образом находятся двое пьянчуг… Это возмутительно!.. Итак, этих алкашей снять с рейса, билеты аннулировать, деньги вернуть… Выполнять.

Нетрудно догадаться, что на освободившиеся места преспокойно сели блатной карась со своим приятелем-люмпеном.

Анекдотик в тему:

«Учиться, учиться, учиться…» Так завещал дедушка Ленин. Этот завет очень подходит для курсантов УМТ, лишённых блата. Потому что хорошей работы вы все равно не найдете…»

ДЕМБЕЛЯ

Разумеется, что это – курсанты, отслужившие срочную службу. Собственно, таковых в роте УМТ-81 было немного: Бич, Старичок, Баран (Каракуль), Колян, Белый.

Курьёзно, но иногда в роте дембелей не оказывалось, как это случилось в «карасиной» роте – набора УМТ-82.

Замыкавший эту великолепную пятёрку Белый в смысле службы имел запутанную биографию, в которой были два года учёбы в петродворцовой «Поповке» (ВВМУРЭ имени А.С. Попова), из которой его за разгильдяйство отчислили, естественным образом направив дослуживать на ВМФ. Белый попал в какие-то береговые части Северного Флота, где и дотерпел 10 месяцев до ближайшего приказа министра обороны об увольнении военнослужащих срочной службы в запас.

Дембеля во многом справедливо считали себя бывалыми, повидавшими жизнь, часто приговаривая, что учёба в макаровке – лажа, а вот служба – это другое дело… Может быть… Однако же и служба всякой бывает. А в Макаровке к тому полубардаку-полудисциплине был внушительный довесок – учёба. Вот взять для примера Бича, который срочную службу отбухал как положено, а учёбу в Макаровке не одолел…

Дембеля практически автоматически становились старшинами – этакими дядьками-воспитателями при желторотых карасях. Ибо, как любил повторять кап-три Ходя: «Курсант – это тот же пионер, только с большим половым органом…»

Но не все справлялись с этой работой. Вот взять для примера Бича…

Поскольку этот курсант стал мелькать словно биржевая сводка о росте курса доллара, нужно представить его отдельно.