Виталий Маслов принимает послание мурманчанам от болгарского народа,

подарившего Мурманску памятник Первоучителям – создателям славянской азбуки св. равноапостольным братьям Кириллу и Мефодию.

София, март 1990г.

 

Мурманская делегация перед зданием Софийской национальной библиотеки им. Кирилла и Мефодия во время переговоров о получении в дар памятника Кириллу и Мефодию.

Состав мурманской делегации – заместитель председателя облисполкома А.С.Дубровин, писатель В.С.Маслов, главный архитектор города Мурманска Н.Г. Емельянова.

София, 1990 год

 

 

 

Пятиметровые бронзовые Кирилл и Мефодий готовятся в путь. София. Март 1990г.

 

Марта 1990 года КамАЗ №02-97, доставлявший памятник из Болгарии в Мурманск,

«причалил» к Никольской церкви на ул.Зеленой.

 

Мурманск хлебом-солью встречает болгарскую делегацию и тех, кто доставил памятник

Святым равноапостольным братьям Кириллу и Мефодию. Мурманск, март 1990г.

 

Недялко Петков, председатель общественного фонда «13 веков Болгарии», подарившего памятник нашему городу, зачитывает послание мурманчанам.

Мурманск, март 1990г.

 

Болгары и россияне вместе открывают первый в России памятник славянским Первоучителям.

Мурманск, 22 мая 1990г.

 

 

 

Памятник славянским Первоучителям «прописался» в Мурманске на площади

Перед областной научной библиотекой.

Мая 1990г.

Скульптор Владимир Гиновски, автор монумента, говорит, он и предположить не мог,

Что встанут Братья в Мурманске столь естественно и прекрасно.

Мая 1990г.

Традиционное праздничное шествие к Первоучителям. Впереди – Самарское знамя.

Мурманск.

Главные участники Дней славянской письменности – школьники.

Мурманск

Виталий МАСЛОВ

«МЕЧТАЮ, ЧТОБЫ ПРАЗДНИК БЫЛ ВСЕРОССИЙСКИЙ…»

(Отрывок из публицистической работы «На костре моего греха»)

 

 

24 мая 1986 года в Мурманске прошел первый День славянской письменности. Когда ж пришла мысль о возрождении этого праздника, о необходимости его?

Но разве знаем мы, когда впервые забродила в нас некая идея, которая, подвсплыв однажды, тут же исчезла, оставив в душе лишь как бы тревогу неосознанную – оттого что сознание наше как бы припоздало, не успело мгновение мелькнувшее запечатлеть. Более того, даже если и на бумаге одним словом второпях успеешь черкнуть – на полях ли, на уголке ли, даже и в этом случае разве найдешь потом тот росчерк? А если и встретишь случайно, спустя годы, так разве вспомнишь, о чем это? Хотя, конечно, росчерк – уже след…

Казалось сперва, что первая о Дне славянской письменности запись сделана была 1 февраля 1980 года: «Без шума, исподволь, перенести к нам праздник славянской письменности, праздник Кирилла и Мефодия… С чего начать? М.б. сперва - в СП (Союз писателей – В.М.) Мурманска: отметить и пять строчек об этом. Потом – можно шире, с привлечением литобъединения – в областной библиотеке, с привлечением читателей тоже. А м.б., пользуясь тем, что много болгар в Архангельской области, как-то продвинуть это в Архангельске и в тех леспромхозах, где болгары работают? И – тоже пять строчек в «Пр. Севера» хотя бы. Мечтаю, чтобы праздник был всероссийский… Знаю, что это непросто, сколько угодно найдется врагов…»

Через две недели, 14 февраля, в Малеевке под Москвой - еще одна запись-отметка: «Сегодня… толковали с Дементьевым В.В. о болгарской литературе. О неск. болгарских писателях. О празднике Кирилла и Мефодия. Мои задумки назвал несбыточными»… (Потом, на празднике в Вологде в 1987 году я сказал В.В. – чу об этом разговоре. Он ответил: «Не помню!». И я вполне верю: добрых-то дел не сочтешь, а тут – бред с моей стороны).

Примерно в то же время, вероятно, по дороге из Малеевки, фраза в разговоре с Семеном Ивановичем Шуртаковым. Но этот разговор хорошо помню и без записи. Я спросил, нет ли у него, писавшего о Болгарии и бывавшего в Болгарии, каких-либо материалов о проведении Дня письменности. Семен Иванович понял, улыбнулся по-доброму: «Хорошо бы! Но…» - и пообещал посмотреть. Я понял, что, если буду воевать, поддержка со стороны Шуртакова С.И. обеспечена, что впоследствии и подтвердилось.

Следующая запись – 15 ноября 1985 года: «Внести на собрании официальное предложение о праздновании ДСП. Напомнить, что уже вносил». Речь – о собрании Мурманской писательской организации.

Далее – 29 ноября того же года – разговор с Виктором Тимофеевым, нашим новым ответственным секретарем. Записано, что Виктор согласился «твердо, хотя и с условием». Это согласие многого стоило. Теперь требовалось, во-первых, хитрость, чтобы обмануть обком, во-вторых и в-третьих – напористость и самоотверженность. Напористости и самоотверженности Виктору Тимофееву не занимать, труднее с первым. И все-таки он справился, сделав всё возможное и казавшееся невозможным. Думаю, что, если бы не он, и на этот раз с праздником могло ничего не получиться…

Итак, казалось, что первая запись – 1.2.1980 года, за шесть лет до первого праздника. Но вот, перелистывая бумаги арктической навигации 1974 года, между листами с впечатлениями о работе капитана-ледокольщика Федора Ивановича Федосеева и с выпиской из Н.М.Карамзина («просить… без унижения и гордости, повинуясь судьбе, но не забывая своих прав») ниже же такую, от себя, запись: «Сознание необходимости единства всех славянских земель никогда не должно покидать нас. Всегда надо помнить, думать, напоминать об этом и воспитывать на этом. Глубоко правы болгары с праздником славянской письменности».

Это записано 3 июля 1974 года. До первого нашего праздника оставалось 12 лет. Но уверен, 12 лет – не срок, если дело того стоит.

Теперь, когда новый праздник – один из самых старых праздников – стал наконец-то официальным праздником не только в Белоруссии, на Украине, но и в России, когда официально для проведения праздника, его главных мероприятий, выбрана Москва, где отданы празднику Кремль, Красная площадь, Старая площадь, Лубянка, Манеж и т.д., мы должны не забыть, что возвращением праздника обязаны не только Мурманску, но и деревне Сояне Мезенского района Архангельской области тоже, что одновременно с Мурманском благодаря стараниям библиотекаря Александра Крапивина и учителей соянской малокомплектной школы первый День славянской письменности 24 мая 1986 года был отмечен и в Сояне тоже.

 

<<…>> И еще о Сояне. В 1987 году, следующий (после Мурманска-Сояны) День славянской письменности праздновался не только в Вологде, но и на Северном полюсе, на атомоходе «Сибирь», снимавшем со льдины дрейфующую полярную станцию. И это арктическое празднование безусловно помогло утверждению праздника в нашей стране: полюс высоко, его далеко видно. Так вот, одним из организаторов праздника на полюсе был уроженец Сояны Клавдий Вениаминович Маслов, начальник радиослужбы атомохода.

 

Валентин РАСПУТИН. «ЗАМЕЧАТЕЛЬНОЕ ДЕЛО ВЫ ЗАДУМАЛИ…»*

 

Замечательное дело вы задумали у себя – провести День славянской письменности. Честь и хвала вам за это! Завидую тем, кто приедет в Мурманск.

 

Искренне с вами

Валентин РАСПУТИН

-------------------------------

* Текст приветственной телеграммы опубликован в газете «Комсомолец Заполярья» 24 мая 1986г

Василий БЕЛОВ. «ОТ ДУШИ РАДУЮСЬ…»*

 

От души радуюсь благородному и нужному почину мурманской общественности. Будем надеяться на то, что такие встречи станут традиционными.

--------------------------------

* Текст приветственной телеграммы опубликован в газете «Комсомолец Заполярья» 24 мая 1986г.

 

Семен ШУРТАКОВ. СЛАВЯНСКИЙ ХОД (фрагмент из одноименной книги С.Шуртакова)

 

Мурманск. 1986

Первая глава летописи

 

В этом городе уже не раз отмечались Дни литературы "Баренцево море". Дни эти стали уже традиционными. Так вот, в рамках Дней (так и в местных газетах писали: в рамках) был задуман и проведён Праздник письменности. Впрочем, я выразился неточно. Такая прямолинейная открытость могла бы кое-кого из бдящих идеологов насторожить. Так что на транспаранте, под которым мы, участники этого праздника, на память сфотографировались, значится:

 

1100 лет славянской письменности

1000 лет украинской, белорусской и русской литератур

800 лет великого "Слова ".

 

Вот только в такой многослойной упаковке, под такой общей крышей мог праздник состояться!

Надо отдать должное местным властям: как-никак, а они взяли на себя смелость в меру своих сил и возможностей способствовать успешному проведению праздника. Способствовал и Союз писателей России хотя бы тем, что отрядил группу литераторов в Мурманск на проведение... "Дней Баренцева моря".

Но, конечно же, даже и при поддержке местного начальства и российского Союза писателей праздник не мог состояться сам по себе. И идея его "учреждения", и подготовка к проведению - надо сказать это со всей определенностью - принадлежат мурманскому писателю Виталию Маслову.

<<…>> Он "в числе первых стал ратовать за возрождение прекрасной традиции...". Праздник действительно был впервые проведён в России ещё в 1863 году, но традицией, увы, не стал. И Маслов - лучше сказать - не возрождал, а заново начинал праздник. И начинал - опять хочется уточнить - не "в числе первых", а именно первым. Никакого числа тогда ещё не было.

Кому-то может показаться, что говорю я всё это с излишней категоричностью: откуда мне то и другое было известно? Готов объяснить.

Мои и Виталия Маслова жизненные пути-дороги впервые перекрестились в 1960 году, если и не на краю света, то уж определенно на краю земли - в той географической точке России, где великая сибирская река Лена впадает в Ледовитый океан. Меня занесло туда задание московского журнала, заинтересовавшегося, как идет "прирастание России Сибирью", а Виталий нёс службу на гидрографическом судне с поэтическим названием "Иней", которое на ту пору оказалось в той самой точке - бухте Тикси. При знакомстве нам понадобилось совсем мало слов, чтобы узнать друг друга и понять, что мы станем друзьями. Правда, дружить на таком удалении - я в Москве, Виталий в Мурманске - дело непростое. …….

….. И всё же связь поддерживалась постоянно: Виталий присылал мне свои первые литературные опыты, я в ответ - свои критические замечания и пожелания. Удачные вещи нёс в редакции журналов, где меня, к тому времени автора нескольких книг, знали поближе, чем начальника радио, пусть и на самом большом в мире ледокол

…… с давних пор занимался я книжным собирательством. Мало-помалу пристрастил к этому увлекательному занятию и друга. И выработан у нас с ним был такой порядок. Получив за очередную навигацию солидную зарплату, немалую часть её Виталий, как нынче говорят, отстёгивал на книги. А я потом, шастая по букинистическим магазинам, вместе с книгами "для себя" выискивал нужные издания и для товарища. Мне это было не в тягость, поскольку интересы наши были близко родственными - это история России и история русской, а значит, и славянской культуры.

И как знать, не эта ли любовь и уважение к книге, к Слову стали потом отправной точкой у Виталия к почитанию письменного литературного Слова?!

Мне не раз приходилось бывать в славянской Болгарии. А однажды мой приезд туда совпал с празднованием Дня письменности, и мне посчастливилось принять личное участие в празднике. Когда я рассказывал Виталию об этом - каким живым блеском загорелись его глаза, ну будто он сам среди праздничных болгар себя почувствовал!

Когда именно, в какой день и час осенила его идея праздника Слова, Виталий, наверное, и сам бы сказать затруднился. Да и так ли уж это важно? Мало ли кому из нас, советских, бывавших в Болгарии, вполне логично могло прийти в голову: хорошо бы и у нас такой праздник был! Однако же каждый, кого "осеняла" эта мысль, тут же и задавался вопросом: а как её реализовать? В дореволюционной России День первоучителей славян Кирилла и Мефодия и то остался лишь церковным праздником, и какую смелость, какую отвагу надо иметь, чтобы пытаться сделать его всеобщим?

И вот эта-то решимость, эта личная отвага и были проявлены Виталием Масловым.

Теперь же после этого необходимого отступления-пояснения легко говорить и о том, что масловская идея праздника письменности была безоговорочно и действенно поддержана ответственным секретарём Мурманской писательской организации Виктором Тимофеевым - ему тоже честь и слава! Неоценимую помощь оказала областная молодежная газета "Комсомолец Заполярья" во главе с её редактором Дмитрием Таракановым. Кроме публикаций различных статей о близости общих истоков культуры России и Болгарии газета вела постоянную рубрику, где подробно информировала читателей о ходе подготовки к празднику.

И вообще без большого и от месяца к месяцу растущего числа помощников-единомышленников такую работу одному бы В. Маслову никак не осилить.

Начал он с того, что списался с болгарами - у них День письменности уже более ста лет отмечается как национальный праздник, и, значит, есть немалый опыт в его проведении. Болгары охотно, можно сказать, с энтузиазмом откликнулись, прислали несколько номеров ежемесячника "За буквите" (что за издание - видно уже из названия), другую литературу. Завязалась живая переписка.

Однако же главная работа оставалась впереди.

…….. Зачинатели праздника пошли в школы, училища, техникумы Мурманска, в библиотеки и дома культуры. Через молодёжную газету был объявлен общегородской конкурс на лучшее чтение произведений древнерусской литературы - в первую очередь "Слова о полку Игореве". Чтение не в переводе, а на том же древнерусском, славянском языке. Ну, а где чтение, там и понимание, прикосновение к корням родного языка, к истокам отечественной культуры. Понимание это рождало у ребят свой отзвук в сердце, и свое отношение, скажем, к тому же "Слову о полку..." они выражали в сочинениях. Сочинения вместе с другими материалами обнародовались в стенных газетах, лучшие из них публиковал на своих страницах "Комсомолец Заполярья". Конкурс длился фактически весь учебный год. Итоги его были подведены лишь накануне праздника.

В одном из залов областной библиотеки была развёрнута богатая, со вкусом оформленная выставка старопечатных книг, среди которых немало было изданий восемнадцатого и даже семнадцатого веков. (Добрую половину выставки, замечу в скобках, составляли книги из личной библиотеки В. Маслова.) Поскольку выставка действовала в течение нескольких месяцев, было установлено дежурство из наиболее подготовленных старшеклассников: они давали необходимые пояснения посетителям. И вы бы видели, с какой радостью и гордостью ребята исполняли порученные им обязанности!

Скоро сказка сказывается, а подготовка к празднику заняла чуть ли не год. Дату проведения праздника выбирать было не надо: 24 мая - День памяти Первоучителей славян, создателей славянской азбуки братьев Кирилла и Мефодия.

Накануне в той же библиотеке рядом с книжной выставкой прошла научно-практическая конференция, в которой приняли участие преподаватели местного пединститута, ученые из Москвы, Ленинграда и Петрозаводска, наша писательская группа.

…….. Мурманск - город заполярный. И если в конце мая вся земля серединной России, не говоря уже о полуденных краях, цветёт и благоухает, здесь в это время года недавно пробившаяся травка едва прикрывает серые склоны сопок, хмурое небо разверзается то ледяным дождём, то мокрым снегом. И 24 мая день выдался пасмурным: вот-вот посыплется дождь. С залива дул холодный, пронизывающий ветер. Но, несмотря на суровость северной погоды, во всей атмосфере города чувствовался праздник. О празднике извещали транспаранты на главных магистралях Мурманска; словно бы отсвет праздника виделся на лицах жителей города, особенно молодёжи, праздничное оживление слышалось в их голосах.

Писатели провели уроки Слова в школах, встречались с рыбаками и моряками в клубах и на кораблях. А ещё и посадили памятную аллею молодых деревьев: пусть растут и свидетельствуют о сегодняшнем дне не только нынешним жителям города, но и тем, кто будет жить после них.

Много и других встреч и добрых дел было совершено в праздничные дни. А заключительным аккордом праздника стал большой вечер в одном из лучших залов города - во Дворце культуры имени Кирова.

Зал был заполнен по большей части молодёжью, но были люди и среднего, и пожилого возраста. Некоторые пришли семьями, с детьми. Открылся вечер торжественным вручением памятных призов победителям школьных конкурсов, активистам подготовки праздника. Программа вечера была большой и разнообразной. Выступали писатели, как местные, так и приезжие, и редко приходилось видеть, чтобы нас слушали так одобряюще-внимательно. А ещё со сцены звучали прекрасные русские песни, радовали глаз разноцветьем народных костюмов северные хороводы.

Одновременно со школьными конкурсами проводился также и конкурс самодеятельных коллективов области, и вот лучшие из них выступали на этом вечере.

Гвоздём же программы, её смысловым и художественным центром стала литературно- музыкальная композиция по "Слову о полку Игореве", подготовленная студентами педагогического института. В многолюдном зале звучало первородное, яркое, образное русское Слово. Звучало во всей своей мощи и красоте. Каждую фразу, каждую частицу её исполнители произносили с таким трепетом и благоговением, с какой произносит верующий человек молитву. И вряд ли будет ошибкой сказать, что многие и многие в этом зале слышали такое, идущее из глубин отечественной истории, родниковой чистоты Слово впервые. И не может быть, что в их сердце оно никак не отзывалось...

А теперь, для более полного осознания того, что произошло в мае 1986 года в приполярном городе Мурманске, хотелось бы совершить небольшой экскурс в историю.

Не будем забираться в глубину веков. Оглянемся на самый близкий к нам - век девятнадцатый. Напомню некоторые события, случившиеся тогда в нашем царстве-государстве и имеющие отношение к теме нашего разговора. Для краткости постараюсь излагать их почти протокольно, не вдаваясь в пространные комментарии.

Итак, начнём с года 1825-го. Известный историк М. П. Погодин переводит на русский язык и издает исследование чеха Йозефа Добровского "Кирилл и Мефодий, славянские первоучители". Это едва ли не первый серьёзный труд, появившийся в России о Солунских братьях, об истоках славянской культуры вообще. И Погодин надеялся, что выход книги Й. Добровского пробудит в обществе интерес к своим историческим и духовным корням.

Никакого отклика в научных кругах на книгу не последовало. Удивляться этому не надо: в те годы были отдельные учёные, но о каких-то "кругах", разрабатывавших кирилло-мефодиевскую традицию, говорить не приходится. Откуда им было взяться, если только десять лет спустя, в 1835 году, в четырёх университетах России - Московском, Петербургском, Харьковском и Казанском - впервые будут созданы кафедры по истории и литературе славян. Вот из преподавателей и студентов этих кафедр научные круги когда-то и могут образоваться, и тогда любая книга о начале славянской культуры будет интересна их просвещенному вниманию.

С течением времени первые студенты становились профессорами, а на их место приходили новые энтузиасты. Возрастал интерес к наследию Солунских братьев и их делу. В журналах, в частности в "Москвитянине", печатались исследования различных аспектов славистики. И все же, строго говоря, кирилло-мефодиевское наследство продолжало интересовать главным образом одних учёных.

Наступает год 1862-й. Год во многих отношениях знаменательный. На него сошлось два великих праздника: 1000-летие России и 1000-летие славянского перевода Библии. Это хорошо. Непонятно только, почему второй-то праздник "не привел" за собой и третий? Почему бы тут не вспомнить, кто дал славянам тот самый письменный язык, на который и были переведены книги Священного писания? Тем паче, что на "многолюдном" памятнике тысячелетия России скульптора М. Микешина среди самых знаменитых мужей нашего Отечества почётное место занимают и первоучители славян. Так почему и кому надо доказывать их прямую причастность к истории России?

А "доказывать", представьте, приходилось.

Вот что писал историк И. В. Платонов в том же 1862 году в журнале "Духовный вестник": "Мы, по-видимому, хорошо бы поступили, если бы с народным торжеством по поводу тысячелетия России придумали как-нибудь соединить и празднование благословенной памяти первоучителей славян..."

Ему вторил другой историк И. Беляев: "В наших современных святцах, печатающихся кириллицею, тою самою азбукою, которую изобрёл Кирилл, нету и помину о Кирилле и Мефодии, просветителях славянских... Неужели воспоминание о постройке константинопольских стен и дворцов для нас дороже, чем память о начале нашего просвещения и о первых просветителях?"

Появившиеся к тому времени в России славянские комитеты тоже, употребляя современный оборот, ставили вопрос о торжественном праздновании юбилея славянской письменности. Вот здесь-то можно и удивиться: в России, в славянской вроде бы стране, надо было "агитировать" за то, чтобы был отмечен праздник славянского Слова!

Праздник всё же состоялся. Правда, если в Новгороде он органично вписался в программу торжеств, посвящённых 1000-летию России, то в Москве празднование ограничилось лишь службой в университетском храме. Что ж, и то ладно. Важно, что начало было положено.

"Как ни скромно было торжество 11 мая, - писал тогда Иван Аксаков, - оно всё же было выражением не одной пробудившейся поздней признательности к творцам Славянской письменности, но и возникшей в нашем общественном сознании идеи Славянства. Это празднество служит залогом будущего духовного воссоединения всех Славян, звеном, связующим разрозненных братьев".

А в издаваемой Аксаковым газете "День" было ещё высказано и пожелание, чтобы в будущем празднование "установилось по всей России, от Успенского собора в Москве до сельской церкви в самом глухом захолустье".

В 1863 году праздник отмечался уже сам по себе, и достаточно широко. Божественная литургия была совершена в Успенском соборе и ещё в сорока храмах Москвы. А кроме Москвы торжества прошли также в Петербурге и Киеве, Харькове и Полтаве, Белгороде и Петрозаводске.

Постепенно границы праздника расширялись. А тут подоспело ещё одно 1000-летие - годовщина преставления Кирилла. 14 февраля в Чудовом монастыре Кремля и всех приходских церквах Москвы были совершены праздничные богослужения. Особенно торжественно отмечен был день памяти младшего из Солунских братьев в Петербурге. Исаакиевский собор не мог вместить всех желающих, и тысячи людей стояли во время службы на площади перед собором.

Всё идёт вроде бы хорошо, и даже очень хорошо. Но тогда как надо понимать, как можно истолковать такие факты? В эти же праздничные дни в читальном зале библиотеки московского университета состоялось открытое собрание Славянского благотворительного комитета. На нём директор московских музеев В. А. Дашков пообещал, что в память славянских первоучителей при университетском музее будет устроена церковь в стиле X века с приделом во имя Владимира Крестителя. Обещание это было выполнено только через сорок с лишним лет, да и то лишь частично.

11 мая 1869 года на заседании Петербургского славянского комитета было выражено "единодушное сочувствие предложению" построить "на древней Новгородской почве, во граде св. Петра" храм во имя первоучителей славян Кирилла и Мефодия. И даже было предложено "к обсуждению мер... приступить в сентябре". Увы, к сентябрю идея эта была уже позабыта.

В том же 1869 году тем же комитетом было объявлено о том, что учреждается Кирилловская премия "для учащейся молодежи, дабы поощрить молодых людей к занятиям славянством - занятию, которое, к несчастью, в нашем обществе ещё слишком мало распространено". К 80-м годам Кирилловская премия перестала присуждаться.

Постепенно стал меняться сам характер праздника. Он стал чем-то похожим на годовое научное собрание. А в 1876 году даже и такое собрание не было проведено.

Один из ревнителей, как говаривали раньше, всенародных чествований славянского слова в России О. Миллер, выступая 14 февраля 1883 года в Петербургском комитете, с горечью говорил: "Не странно ли после этого, что как 14 февраля, так и 11 мая всё ещё остаются днями не всенародного, а как бы "приходского" праздника Славянского общества?"

Факты печальные и столь красноречиво говорящие сами за себя, что их и истолковывать нет необходимости. Праздник вроде бы и отмечается, но, как видим, лишь на учёных заседаниях. Что же он всенародным-то никак не станет, что и кто ему в этом мешает?

Год 1885-й. Слава Богу, ещё одно 1000-летие! На сей раз отмечалась кончина старшего из братьев, Мефодия. Подготовка к празднику была серьёзной, основательной. Вышло более двадцати книг, рассказывавших о жизни и деятельности Кирилла и Мефодия. Всю зиму крупнейшие газеты печатали материалы о подготовке к знаменательной дате и программе торжеств. В "Московских ведомостях", например, сообщалось, что в Киеве они продлятся три дня. 6 апреля будут совершены торжественные крестные ходы всего духовенства Лавры, 38 церквей и 5 монастырей. Подобные сообщения шли и из других больших и малых городов России.

6 апреля во всех храмах Петербурга состоялось торжественное богослужение. А в Москве праздник получился прямо-таки грандиозным. На литургии в Храме Христа Спасителя присутствовало по 10-15 учеников из каждой московской школы. А когда служба кончилась, к Успенскому собору тронулся малый крестный ход. Тем временем тысячи москвичей заполнили всю Кремлёвскую набережную и Красную площадь. По окончании же литургии в Успенском соборе начался уже общий кремлёвский крестный ход.

Открывали его, как писали газеты, сорок пар хоругвей из соборов, за хоругвеносцами шли попарно 130 псаломщиков, 140 диаконов и 150 протоиереев и иереев, все в одинаковых дорогих одеяниях из золотой парчи... Звонили все колокола Кремля. И под этот звон и пение синодального хора процессия прошла через Спасские ворота и Красную площадь, где к ней присоединились святыни Покровского и Казанского соборов, а потом уже через Никольские ворота вернулась в Успенский собор...

Праздничная волна, поднятая в столицах днём памяти Мефодия, была столь высока, что дохлестнула и до самых дальних провинций Российской империи. Но волна и есть волна: накатилась, встала стеной, сверкнула радужным гребнем и отступила, откатилась, ушла в песок. Апрель 1885 года считается верхней точкой в истории чествования Солунских братьев и их великого дела в дореволюционной России. Оценка похвальная и справедливая, ничего не скажешь. Но в ней заключена и немалая горечь: значит, после этого начался спад, отлив, и праздник пошёл на убыль...

 

В последние десятилетия девятнадцатого века и первые двадцатого в среде российской интеллигенции нарастали настроения, отнюдь не способствовавшие утверждению славянской идеи в общественном сознании. Закордонные враги славянства пугали Европу жупелом панславизма, свои же, доморощенные недруги, старались всячески опорочить взгляды первовозвестников славянской идеи в России - славянофилов. И если в пятидесятые годы западники, расходясь с ними во взглядах, всё же относились к своим оппонентам с большим уважением, то к началу двадцатого века слово "славянофил" стало чуть ли не синонимом ретроградства, реакционности. До праздников ли тут, призывающих к единению славян, к изучению и приумножению славянского культурно-исторического наследия!

Только один пример. После мефодиевских торжеств 1885 года группа учёных задумала создать "Энциклопедию славянской филологии". Так вот, первый выпуск этого издания появился лишь через... двадцать пять лет, в 1909 году.

О революционных и послереволюционных годах говорить не приходится. Святые? Равноапостольные? Долой! На свалку истории!.. В школах и вузах создавались не кирилло-мефодиевские кружки, а кружки юных или, того чище, воинствующих безбожников.

Правда, в 1963 году, по случаю 1100-летия создания славянской азбуки, учёные провели конференцию. Но можно ли было это назвать возрождением праздника славянской письменности, который начал отмечаться сто лет назад?

В 70-е - начале 80-х годов оголтелого преследования церкви уже не велось. Но в сознании верховных идеологов страны славянская идея как была, так и оставалась чуждой, если не враждебной.

Вот в такой, полуофициальной обстановке готовился и проводился первый Праздник славянской письменности в Мурманске.

Знал ли Виталий Маслов, решаясь на такое дело, об истории чествования первоучителей славян в России, обо всём том, что вы только что прочитали? Да, знал: это мне доподлинно известно - мы с ним, как я уже говорил, давние и близкие друзья. Знал и всё же решился, не стал ждать нового 1000-летия, хотя оно и было не за горами...

 

----------------------------------------------

Опубликовано в журнале «Двина», №3, 08.2004. При перепечатке использован материал сайта журнала http://www.arhpress.ru/dvina/2004/8/5/5.shtml

 

 

ПОЧЕМУ В МУРМАНСКЕ?

Можно бы сказать: потому что у нас был писатель Виталий Маслов. Помор, полярник, атомоходец, талантливый публицист, крупный историк.. Он высказал идею...

Можно ответить так: в Мурманске в тот момент начала действовать самая молодая и одна из самых ярких писательская организация, которая (как руководитель её в то время, я хорошо знаю, как было) дружно занялась подготовкой и проведением праздника. Более того — ещё до праздника мы занялись круглогодовой просветительской программой.

Нужно добавить: за последний век мы укоротили свою историю на нять-иятнад-цать веков, занимаясь чудовищным истреблением корней.

Иметь в виду: Мурманский край России был на пике своего формирования. Мурманск был уникальным океанским портом планеты: рыбным, транспортно-арктическим, атомно-ледокольным, научно-биологическим, морским научно-геологическим, военным. Здесь особо остро чувствовался наползающий духовный вакуум. Он требовал выходов на осознание судьбы славянско-русской цивилизации на Земле.

Ещё один ответ. Формирование Кольского арктического региона, дыхание Русской Арктики — читались и на таком примере: у нас на Крайнем Севере, у малого народа саамов рождались письменность и литература — на базе славянской письменной графики. Духовно-исторический процесс, который одни народы пережили тысячу лет назад, тут проходил сегодня! И уже десятки неславянских народов создали своё СЛОВО на основе письма и славянской духовности.

Есть и мистическое. Уже когда провели первый праздник в Мурманске, осознали, что в истории людей и в природе могут открываться Тайные связи. День славянской письменности и культуры базируется на многовековом православном дне памяти учителей словенских - святых равноапостольных братьев Кирилла и Мефодия — 24 мая. А в Мурманске в этот день не заходит солнце, начинается полярный день. И не будет заходить два месяца. Солнце — любимый образ Константина-Философа (такое имя носил Кирилл до монашества). Он говорил: Бог един, и Он, как Солнце, светит nopoвну всем!

Но оказалось, жители Севера выделены — избранные жители Земли. Солнце то балует их светом и теплом, то испытывает холодом и мраком!!!