Четвертое сентября. Четверг

ОРКЕСТРОВЫЙ РЕПЕТИЦИОННЫЙ КЛАСС; 8:56.

С мистером Якоби в качестве дирижера оркестр репетирует новый отрывок: новый учебный год – новый учитель. А Лайла ждет вступления виолончелей. Ее указательный палец прямо у ля малой октавы, струны, с которой она начнет играть. Но темное видение вспыхивает в ее мыслях, словно десятисекундный фильм ужасов: как только она зажимает струну, срабатывает установленная в виолончель бомба.

Она знает, что только вообразила это, но ее ладони все же потеют, и ускоряется пульс.

Ужасно громкий новый метроном непрерывно щелкает, смычки скользят по скрипкам в идеальном унисоне, виолончели справа от нее вступают в мелодию, но Лайла даже не пошевелилась.

Ее сердце стучит слишком громко. Могут ли сердечные мышцы слишком сильно сжиматься? Такое возможно? «Успокойся», - приказывает она сама себе. Вступишь в следующем такте.

– Такт 6/4, – шепчет парень возле нее, его голос мурлычет от удовольствия, что Лайла Маркс забылась.

Она начинает играть, и виолончель не взрывается. Пальцами левой руки она вырисовывает ноты и аккорды, правой держит смычок, но руки словно принадлежат кому-то другому, а она лишь приложение к ним.

– Энергичнее! – мистер Якоби перекрикивает все нарастающие звуки.

Когда отрывок отыгран, а преподаватель раздает комментарии, Энни Вин оборачивается, хмурит брови и пожимает плечами, подражая ему. Лайла улыбается через силу.

Урок заканчивается, и она с облегчением отодвигает виолончель.

– Якоби просто шутник. Это было слишком легко, – шепчет Энни. – А Джессике стоило бы почистить зубы. Надо сказать ей.

– Нельзя такое говорить, – шепотом отвечает Лайла.

– Может, мне положить ей на пюпитр ополаскиватель для рта. – Энни морщится и тянет Лайлу к двери. – Джессика сказала, что мисс Колливет собирается открыть кружок французского, и всем записавшимся она поставит пятерки автоматом.

– Энни, – перебивает ее Лайла. – Кажется, у меня... может ли в нашем возрасте случиться сердечный приступ?

Энни рассмеялась.

– Я видела по телевизору шоу, где у молодого парня был сердечный приступ, у него еще было отвратительное кольцо в соске, и когда доктор приложил дефибриллятор, или как он там называется, электричество прошло через металл кольца и доктора шандарахнуло током! – Энни захохотала. – Так что мораль такова: не пытайся спасти человека с пирсингом.

– У кого пирсинг? – Кеннет Чэн идет следом за ними.

– У Лайлы, – отвечает ему Энни.

– Неправда!

Энни смеется и, как только Кеннет уходит, шепчет:

– Ты нравишься ему, но у него огромный нос.

Стук сердца Лайлы перекрывает звуки шумного коридора. Она перекладывает книги, прижимает их к груди, надавливает, чтобы приглушить звук.

– Энни, а у тебя никогда не стучало сердце так громко, что его было слышно и без стетоскопа?

– Нет. – Энни останавливается. – У тебя что-то странное с сердцем?

– Вроде того.

– Все дело в первой учебной неделе, – пожимает плечами Энни. – Из-за этого у тебя сердечный приступ. Эй, а помнишь, как в пятом классе ты уверяла меня, что слышишь, как растут твои кости? Где-то около шести недель я прислушивалась к своим. – Она смеется и идет к кабинету английского, где всегда жарко и душно.

Пот выступает на лбу Лайлы. Успокойся. Она должна пережить школу.

Энни оборачивается и шепчет:

– Если ты умрешь от сердечного приступа и оставишь меня, знаешь, что я с тобой сделаю?

– Что? – спрашивает Лайла.

– Убью тебя. – Смеется Энни.