Замечания об исторических источниках 19 страница

VI. Фара, которому уже надоела осада, равно как и зима, не думая, что живущие там маврусии будут в состоянии им сопротивляться, с большим рвением попытался подняться на гору Папуа. Прекрасно вооружив всех, кто должен был следовать за ним, он стал подниматься. (2) Когда на помощь сбежались маврусии, то, как это бывает, в крутом и труднопроходимом месте им было очень просто оказать сопротивление поднимавшимся вверх. (3) Так как Фара яростно штурмовал этот подъем, он потерял в этом деле сто десять человек, сам же был отбит и с оставшимися отступил. С того времени он больше не решался из-за невыполнимости этого предприятия пытаться захватить этот подъем. Вместо этого он установил как можно более строгую охрану, чтобы находящиеся на горе Папуа, страдая от голода, сами отдали себя в его руки, и не позволял им ни убежать оттуда, ни получать что-либо извне. (4) Тут Гелимеру и находившимся с ним родным и двоюродным племянникам, также как и другим благородным вандалам, пришлось испытать такие страдания, что если бы кто захотел рассказать о них, он не нашел бы слов, способных описать их положение. (5) Из всех известных нам племен вандалы были самыми изнеженными, самым же закаленным было племя маврусиев. (6) С того времени, как они завладели Ливией, все вандалы ежедневно пользовались ваннами и самым изысканным столом, всем, что только самого лучшего и вкусного производит земля и море. (7) Все они по большей части носили золотые украшения, одеваясь в мидийское платье, которое теперь называют шелковым, проводя время в театрах, на ипподромах и среди других удовольствий, особенно увлекаясь охотой. (8) Они наслаждались хорошим пением и представлениями мимов; все удовольствия, которые ласкают слух и зрение, были у них весьма распространены. Иначе говоря, все, что у людей к области музыки и зрелищ считается наиболее привлекательным, было у них в ходу. (9) Большинство из них жило в парках, богатых водой и деревьями, часто между собой устраивали они пиры и с большой страстью предавались всем радостям Венеры. (10) Маврусии же живут в душных хижинах, где тяжело дышать и летом, и зимой, и во всякое другое время года, но заставить их уйти оттуда не может ни снег, ни солнечная жара, ни какое-либо другое неизбежное зло жизни. (11) Спят они на голой земле, самые богатые из них — подостлав под себя, если попадется, овечью шкуру. (12) У них нет обычая менять одежду, сообразуясь со временем года: в любое время они одеты в толстый плащ и в грубый хитон. (13) Нет у них ни хлеба, ни вина, ни чего-либо иного хорошего, но только полба, пшено и ячмень, и то не поджаренный, не молотый или обращенный в крупу, но совершенно такой, каким едят его животные. (14) Находясь долгое время с этими маврусиями, окружение Гелимера переменило привычный образ жизни на такое убожество, и поскольку они уже давно испытывали недостаток в самом необходимом, у них больше не было сил бороться с бедственным положением и они считали смерть исходом самым приятным, а на рабство не смотрели как на нечто очень позорное 14.

(15) Узнав обо всем этом, Фара написал Гелимеру следующее письмо: “Я сам варвар, и не привык я ни писать, ни говорить, да и вообще я в этом не искусен. (16) Но о том, что мне как человеку полагается знать, поскольку научила меня этому сама природа вещей, я пишу тебе. (17) На что теперь рассчитывая, дорогой Гелимер, ты не только себя, но весь свой род вверг в пучину бедствий? Ясно, чтобы не стать рабом! (18) Думаю, что в этом случае ты поступаешь как неразумный юноша и переоцениваешь свободу, полагая, будто она достойна того, чтобы из-за нее претерпевать всякие бедствия. (19) Разве тебе не ясно, что ныне ты являешься рабом у этих несчастных маврусиев, поскольку всю надежду на спасение, если лучшему суждено случиться, полагаешь в них? (20) Разве не было бы во всех отношениях лучше, дойдя даже до нищенства, быть рабом среди римлян, чем стать царем на Папуа и у маврусиев? (21) Неужели тебе кажется верхом обиды оказаться таким же рабом, как и Велисарий? (22) Оставь все это, любезнейший Гелимер! Разве мы, тоже происходящие из знатного рода, не гордимся, что служим теперь василевсу? А ведь говорят, что у василевса Юстиниана есть намерение вписать тебя в число сенаторов, наградить высшим саном, который называется чин патрикия, и одарить тебя большими и прекрасными землями и великими богатствами; он желает, чтобы Велисарий, дав твердые обещания, что все это будет исполнено, поручился бы тебе в этом. (23) То тяжкое, что уготовила тебе судьба, ты можешь благородно претерпеть, считая, что, поскольку ты всего лишь человек, испытать это необходимо. (24) Если бы судьба решила к твоим бедствиям присоединить что-либо хорошее, разве ты сам не счел бы себя вправе охотно принять это? И разве нам не следует одинаково относиться как к тому, что неизбежно вытекает из наших бедствий, так и к тому хорошему, что дается нам судьбой? Не вполне разумные так думать не могут. (25) Естественно, что и ты, тонущий в море бедствий, не можешь этого понять. (26) Потерявший под влиянием внезапного удара присутствие духа обычно лишается и способности правильно мыслить; если же ты сможешь вернуть себе возможность спокойно рассуждать и не будешь сетовать на превратности судьбы, то очень скоро тебе представится возможность достигнуть удачи и избавиться от гнетущих тебя бедствий”.

(27) Прочитав это письмо, проливая горькие слезы, Гелимер ответил следующее: “За совет, который ты мне дал, я тебя очень благодарю, но быть рабом несправедливого врага я считаю для себя невыносимым. Если бы Бог проявил ко мне милость, я молился бы о том, чтобы отомстить тому, кто, не испытав от меня никогда ничего неприятного ни на словах, ни на деле, выдвинул предлог для войны, не имеющей никакой законной причины и поверг меня в такую несчастную судьбу, наслав на меня, не знаю откуда, Велисария. (28) И нет ничего невозможного в том, что и с ним — ибо он человек, а кроме того и василевс — случится нечто, чего бы он для себя не желал. (29) Дальше писать уже не могу: отняла у меня разум постигшая меня судьба. (30) Прощай, милый Фара, и исполни мою просьбу: пришли мне кифару, один каравай хлеба и губку” 15. (31) Когда это письмо было доставлено и Фара его прочел, некоторое время он пребывал в недоумении из-за последней фразы письма, не понимая, что она значит, пока тот, кто доставил письмо, не объяснил ему, что Гелимер просит у него один каравай хлеба, чтобы насладиться его видом и вкусом, так как с того времени, как он укрылся на горе Папуа, он не видел печеного хлеба. (32) Губка нужна ему потому, что один глаз у него, воспалившийся от грязи, сильно распух. (33) Поскольку он был хорошим певцом и играл на кифаре, он сочинил песнь о своем несчастье, которое он хочет оплакать в жалобных звуках кифары. (34) Услышав это, Фара почувствовал огромную жалость к Гелимеру и, оплакивая человеческую судьбу, выполнил все, что было написано, и послал то, о чем просил Гелимер. Однако осады он нисколько не ослабил, но даже больше, чем прежде, охранял проходы.

VII. Уже три месяца тянулось время осады, зима между тем кончилась. Гелимер пребывал в страхе, подозревая, что осаждающие вскоре попытаются напасть на них, тела же большинства родных ему юношей в результате такого бедствия оказались полны червей. (2) Обо всем он очень болел душой, с неудовольствием примиряясь со всем, кроме смерти. Сверх ожидания, он твердо переносил свое бедственное положение, пока ему не пришлось увидеть следующее зрелище. (3) Одна женщина из племени маврусиев, кое-как собрав немного зерна, сделала из него лепешку, разумеется, маленькую и положила ее в горячую золу на очаге. Таков у маврусиев обычай печь хлеба. (4) У этого очага сидели два мальчика, жестоко страдающие от голода. Один из них был сыном той женщины, которая положила печь лепешку, а другой — племянником Гелимера. Оба они хотели схватить эту лепешку, как только им покажется, что она испеклась. (5) Из этих мальчиков вандал, опередив другого, успел раньше схватить лепешку и, еще совсем горячую, полную золы, одолев ваемый голодом, засунул в рот и стал есть. Тогда второй мальчик, схватив его за волосы, ударил по лицу и, вновь и вновь нанося удары, заставил с великим трудом выплюнуть лепешку, которая была у него уже в глотке. (6) Этого зрелища — а он видел все с самого начала — Гелимер не вынес, его решимость поколебалась, и он тотчас же написал Фаре следующее: (7) “Если кому-нибудь пришлось когда-либо, перенеся тяжкие испытания, прийти к решениям, противоположным тому, что было им задумано прежде, то считай таким и меня, дорогой Фара. (8) Твой совет глубоко запал в мою душу и я вовсе не хочу пренебрегать им. Я не собираюсь больше противиться судьбе и спорить с тем, что предназначено, но тотчас последую туда, куда ей будет угодно меня повести. Пусть только мне будет дано твердое обещание, что Велисарий ручается: василевс сделает все, что недавно ты мне предлагал. (9) Как только вы дадите мне в этом твердое заверение, я отдам вам в руки и себя, и своих родственников, и тех вандалов, которые тут находятся с нами”.

(10) Вот что было написано Гелимером в этом письме. Фара, сообщив Велисарию и об этом письме, и о тех, которыми они раньше обменялись друг с другом, просил как можно скорее дать ему знать, что тому угодно. (11) Как только Велисарий, очень желавший доставить василевсу Юстиниану Гелимера живым, прочитал это письмо, он очень обрадовался и приказал архонту федератов Киприану вместе с некоторыми другими отправиться к горе Папуа, и поручил им дать клятву Гелимеру о его личной безопасности, так же как и тех, кто находился вместе с ним, и обещать, что у василевса он будет пользоваться почетом и ни в чем не будет нуждаться. (12) Прибыв к Фаре, они вместе с ним пришли в некое местечко у подножия Папуа, куда прибыл и приглашенный ими Гелимер. Получив от них твердую клятву об исполнении обещания, такую, какую он хотел, он вместе с ними отправился в Карфаген 16. (13) Случилось так, что Велисарий жил в одном из предместий города, которое называют Акла. (14) Туда прибыл к нему Гелимер, заливаясь смехом не то чтобы дурным, но все же таким, который обращал на себя внимание. Некоторые из тех, кто видел его, в таком состоянии, подозревали, что от великих несчастий сознание его помрачилось и, сойдя с ума, он не мог удержаться от смеха. (15) Друзья, однако, хотели видеть; в нем человека мудрого: ибо он, потомок царского рода, вступивший на престол, с дней детства до самой старости обладавший великою властью и огромными богатствами, ввергнутый затем как беглец в страх, оказавшийся запертым на Папуа и прибывший теперь сюда как военнопленный, испытавший от судьбы и всякое благо, и всякое горе,— он, конечно, мог думать, что вся человеческая жизнь не стоит ничего, кроме смеха. (16) О том, как смеялся Гелимер, пусть каждый говорит, как он думает, и враг, и друг. (17) Сообщив василевсу, что Гелимер в качестве военнопленного находится в Карфагене, Велисарий просил разрешения прибыть с ним в Визaнтий 17. Вместе с тем, и его, и всех вандалов он держал под стражей, оказывая им всякое уважение, и в то же время готовился отправить их к василевсу. (18) Во все прошлые века многое другое совершалось сверх надежд и ожиданий, да и в будущем всегда будет так происходить, пока судьбы людей будут оставаться такими же. (19) То, что на словах казалось невозможным, на деле было выполнено, и то, что до этого часто представлялось недостижимым, затем, завершившись успехом, казалось достойным удивления. (20) Однако я не могу сказать, имели ли ранее место дела, подобные теперешним, когда потомок Гизериха в четвертом поколении и его царство, цветущее богатством и военной силой, были уничтожены в столь короткое время пятью тысячами пришельцев, не знающих, куда пристать. (21) Таково было число всадников, последовавших за Велисарием, которые затем вынесли всю войну против вандалов 18. Случилось ли это по воле судьбы или в силу какой-либо доблести, но по справедливости всякий мог бы этому удивляться. Я же возвращаюсь опять туда, где я остановился.

VIII. Так окончилась война с вандалами. Но зависть, которая любит проявляться при всяком счастье, уже злобно обрушилась на Велисария, хотя он со своей стороны не давал для этого никакого повода. (2) Некоторые из архонтов возвели на него клевету перед василевсом, выставив против него обвинение в совершенно чуждом ему желании захватить власть. (3) Этой клевете василевс не внял, не придав ей никакого значения или сочтя, что так будет для него лучше. (4) Послав Соломона, он предложил Велисарию поступить, как он хочет, прибыть с. Гелимером и вандалами в Визaнтий или самому остаться там, отослав их. (5) Так как от Велисария не укрылось, что архонты донесли на него, будто он стремится к захвату власти, он поспешил прибыть в Византии, чтобы оправдаться в возведенном обвинении и иметь возможность наказать клеветников. Каким образом он узнал об этой попытке своих обвинителей, я сейчас расскажу. (6) Когда клеветники задумали довести до сведения василевса свою клевету, то, боясь, как бы тот, кто взялся доставить письмо василевсу не погиб в море и тем не помешал задуманному плану, они, написав донос о захвате власти в двух списках, решили послать к василевсу двух людей на разных кораблях. (7) Один посланник, никем не замеченный, добрался благополучно, другой же, вызвав какое-то подозрение в Мандракии, был схвачен и, отдав схватившим его этот документ, сообщил обо всем задуманном. (8) Узнав об атом, Велисарий, как сказано выше, поспешил сам явиться на глаза к василевсу. Вот что тогда происходило в Карфагене.

(9) Жившие в Бизакии и Нумидии маврусии безо всякой причины пошли да отпадение и, нарушив договор, внезапно решила поднять оружие на римлян. Так у них обычно и делается. (10) Нет у маврусиев ни страха перед Богом, ни стыда перед людьми. Они не придают значения клятвам и не пекутся о заложниках, даже если ими окажутся дети и братья их вождей. (II) Мир с маврусиями не поддерживается ни чем иным, как страхом перед соседствующими с ними врагами. Как у Велисария с ними был заключен договор о мире и как он был нарушен, я сейчас расскажу. (12) Когда более или менее стало ясно, что войске и флот василевса прибудет в Ливню, то маврусии в страхе, как бы вследствие этого с ними не случилась беда, обратились за предсказаниями к женщинам. (13,^ У этого племени не полагается, чтобы мужчина занимался предсказанием, женщины же у них, совершив какое-то жертвоприношение, придя в состояние одержимости, предсказывают будущее ничуть не хуже, чем древние оракулы. (14) Когда маврусии обратились к ним, как сказано выше, женщины предрекли им прибытие войска с моря, разгром вандалов, гибель и поражение маврусиев, когда с римлянами придет безбородый вождь. (15) Маврусии, услышав такое предсказание и увидев приближающееся с моря войско василевса, почувствовали великий страх и решительно отказались быть союзниками с вандалами, но послав к Велисарию и закрепив, как сказано выше, мир, они держались спокойно и ждали, что покажет будущее. (16) Когда дела вандалов дошли до крайнего предела, они послали в римское войско людей высмотреть, есть ли у них безбородый начальник. (17) Когда они увидели, что все они с окладистыми бородами, они подумали, что предсказание указывает не на настоящее время, но много поколений спустя, толкуя это предсказание так, как им хотелось..(18) У них тотчас возникло желание нарушить договор, но им мешал страх перед Велисарием. (19) Пока здесь находился Велисарии, у них не было никакой надежды одолеть римлян на войне. (20) Когда же они услышали об его удалении со всеми щитоносцами и копьеносцами и узнали, что идет посадка на корабли как его отряда, так и вандалов, они внезапно, подняв оружие, обрушили на жителей Ливии все зло, какое только можно представить. (21) Воины, бывшие в этой отдаленной пограничной области в небольшом количестве, а кроме того неподготовленные к таким событиям, не могли ни противостоять налетающим отовсюду варварам, ни помешать их частым и происходившим неожиданно набегам. (22) Мужчины позорно ими избивались, женщины с детьми обращались в рабство, богатства из всей пограничной области увозились, и вся страна была переполнена беглецами. Велисарию было дано знать об этом, когда он уже выплывал в открытое море. (23) Сам он уже никак не мог вернуться назад, но поручил Соломону 19 взять в свои руки власть над Ливией, передав ему большую часть своих щитоносцев и охраны с тем, чтобы они, следуя за Соломоном, как можно скорее и сильнее отомстили восставшим маврусиям за нанесенную римлянам обиду. (24) Василевс послал Соломону еще войско с Феодором из Каппадокии и Ильдигером, приходившимся зятем Антонине, жене Велисария. (25) Ввиду того, что среди документов невозможно уже было найти списки податей на местности в Ливии, которыми в прежние времена их обложили римляне, поскольку Гизерих с самого начала их отменил, а затем совсем уничтожил, то васалевс послал Трифона и Евстрата, чтобы они назначили налоги каждому по его силам 20. Но ливийцам они показались неумеренными и невыносимыми 21.

IX. Прибыв с Гелимером и вандалами в Византий, Велисарий был удостоен почестей, которые в стародавние времена оказывались римским полководцам за величайшие и важнейшие победы. (2) Прошло уже около шестисот лет, как никто не удостаивался этих почестей 22, если не считать Тита 23, Траяна 24 или каких-либо иных автократоров, одерживавших победу в войне с каким-нибудь варварским племенем. (3} Показывая добычу и военнопленных, он совершил торжественное шествие, которое римляне называют триумфом, в центре города, однако не по древнему обычаю, но идя пешком из своего дома вплоть до ипподрома и здесь от места, с которого начинают состязания 25, до того места, где находился трон василевса 26. (4) Среди добычи можно было видеть вещи, которыми обычно пользуется государь, золотые троны и повозки, на которых, как предписывал обычай, разъезжала супруга василевса, большое количество украшений из драгоценных камней, золотые кубки и все другое, что нужно для царских пиров. (5) Везли также и много десятков тысяч талантов серебра, и огромное количество царских сокровищ (так как все это, как было сказано раньше, Гизерих награбил в римском Палатии 27. В их числе были и иудейские сокровища, которые наряду с многим другим после взятия Иерусалима привез в Рим Тит, сын Веспасиана 28. (6) Увидев их, какой-то иудей, обратившись к одному из родственников василевса, сказал: “Мне кажется, не следует помещать эти вещи в царском дворце Византия. (7) Не полагается им находиться ни в каком-либо ином месте, кроме того, куда много веков назад их поместил иудейский царь Соломон. (8) Поэтому и Гизерих захватил царство римлян, и теперь римское войско овладело страной вандалов”. (9) Об этом было доложено василевсу; услышав об этом, он устрашился и спешно отправил все эти вещи в христианские храмы в Иерусалиме. (10) Среди пленных во время триумфа шел и сам Гелимер, одетый в накинутую на плечи пурпурную одежду, были тут и все его родственники, а из вандалов те, которые были особенно высокого роста и красивы. (11) Когда Гелимер оказался на ипподроме и увидел василевса, восседавшего высоко на престоле, народ, стоявший по обе стороны 29, он, осмотревшись вокруг, осознал, в каком несчастном положении пребывает, не заплакал, не издал стона, но непрестанно повторял слова еврейского писания: “Суета сует и всякая суета” 30. (12) Когда он подошел к седалищу василевса, с него сняли пурпурную одежду, заставили пасть ниц и совершить поклонение василевсу Юстиниану. То же самое сделал Велисарий, как бы вместе с ним моля василевса 31. (13) Василевс Юстиниан и василиса Феодора одарили всех детей Ильдериха и его родственников, а также всех потомков из рода василевса Валентиниана достаточными богатствами, а Гелимеру предназначили прекрасные земли в Галатии, разрешив жить там вместе с ним всем его родственникам. (14) Однако в число патрикиев Гелимер не был зачислен, так как не захотел переменить своей арианской веры 32.

(15) Немного времени спустя Велисарию был устроен триумф по древнему обычаю. Тогда его, назначенного консулом, несли пленные, и он из своего кресла бросал народу вещи из полученной на войне с вандалами добычи. (16) В честь консульства Велисария народу удалось получить много серебра, золотых поясов и большое количество других предметов из сокровищ вандалов. В это время, казалось, вернулась память о том, что давно уже стало необычным 33. Так прошли эти события в Византии.

X. Приняв командование войсками в Ливии, Соломон 34 пребывал в нерешительности, как ему действовать, поскольку, как сказано выше, маврусии восстали и все привели в расстройство. (2) Было получено известие, что варвары истребили всех солдат в Бизакии и Нумидии и все в этой области грабят и растаскивают. (3) Особенно же и самого Соломона, и весь Карфаген взволновало то, что произошло в Бизакии с массагетом Эганом и фракийцем Руфином. (4) Оба они пользовались особым уважением как в доме Велисария, так и в римском войске; один из них, Эган, был зачислен в копьеносцы Велисария, другой же, как наиболее мужественный, обычно держал в строю знамя полководца; таких лиц римляне называли бандофорами. (5) Оба они командовали конными отрядами в Бизакии; когда они увидели, что маврусии все разоряют у них на глазах и всех ливийцев обращают в рабство, они со своими отрядами подстерегли в ущелье везших и гнавших добычу маврусиев, самих их убили и отобрали всех пленных. (6) Когда слух об этом дошел до варварских предводителей, они уже поздно вечером направили против них со всем их войском Куцину, Есдиласу, Юрфуту и Медисиниссу, находившихся недалеко от этого ущелья. (7) Конечно, римляне, поскольку их было немного и попали они в узком месте в окружение многих десятков тысяч врагов, оказались не в состоянии защищаться от нападавших, так как всякий раз, как они поворачивались для отступления, враги неизменно поражали их с тыла дротиками в спину. (8) Тогда Руфин и Эган с немногими своими людьми взбежали на находившуюся неподалеку скалу и стали оттуда отбиваться от варваров. (9) Пока у них была возможность стрелять из лука, враги не осмеливались вступать с ними в рукопашный бой, но только метали копья. Когда же стрелы у них истощились, маврусии пошли на них врукопашную, и они по необходимости начали защищаться мечами. (10) Варвары подавляли их числом, и Эган, весь израненный, тут же пал. Руфина же, захватив в плен, стали уводить. (11 У Но тут один из предводителей маврусиев Медисинисса, испугавшись, как бы он, убежав от них, вновь не доставил им хлопот, снес ему голову и, захватив ее с собой домой. показал своим женам, ибо она представляла собой удивительное зрелище, отличаясь громадным размером и необычайно пышными волосами. (12) Так как ход моего рассказа дошел до этого места, то невольно приходится вернуться назад и рассказать, откуда племена маврусиев пришли в Ливию и как они там поселились. (13) Когда евреи удалились из Египта и были возле границ Палестины, то Моисей, тот мудрый муж, который был их вождем, умер во время этого пути, и руководство принял на себя Иисус, сын Навина 35, который ввел в Палестину этот народ и, проявив на войне доблесть большую, чем свойственно человеческой природе, овладел этой страной. (14) Подчинив все местные племена, он легко захватил их города и прослыл совершенно непобедимым. (15) Тогда вся приморская страна от Сидона до границ Египта носила название Финикии (16) и над нею издревле, как согласно повествуют все, кто описывал древнейшую историю Финикии, стоял один царь. (17) Племена, жившие тут, были очень многолюдными: гергесии, иевусеи и другие, носившие разные имена, которыми их называют в истории евреев. (18) Когда эти народы увидели, что пришлый военачальник непобедим, они поднялись из отчих мест и удалились в Египет, расположенный на границе с ними. (19) Не найдя там места, достаточного для размещения, поскольку население Египта с древних времен было многолюдным, они направились в Ливию. (20) Они выстроили там много городов и овладели всей Ливией вплоть до Геракловых столпов. Там они и живут до сего времени, пользуясь финикийским языком. (21) В Нумидии они выстроили укрепление, где теперь находится город Тигисис, сохранивший доныне свое имя. (22) Там около большого источника были воздвигнуты две стены из белого мрамора, и на них вырезана надпись на финикийском языке, гласящая: “Мы — беглецы от разбойника Иисуса, сына Навина”. (23) До них в Ливии жили и другие племена, которые из-за того, что они обосновались тут с незапамятных времен, назывались автохтонами. (24) Поэтому-то и Лптея, их царя, который в Клипее боролся с Гераклом, называли сыном земли. (25) Некоторое время спустя и те, которые с Дидоной бежали из Финикии, прибыли сюла к поселившимся в Ливии соплеменникам. Они охотно разрешили им основать Карфаген и им владеть. (26) Со временем сила карфагенян умножилась, и город стал многолюдным. (27) Когда у них возникла война с соседями, которые, как было сказано, раньше них пришли из Палестины и теперь называются маврусиями 36, карфагеняне их победили и заставили жить вдали от Карфагена. (28) Затем римляне, оказавшись в военном отношении сильнее всех, заставили маврусиев поселиться на самом краю обитаемой в Ливии земли, а карфагенян и остальных ливийцев сделали своими подданными и обложили налогами. (29) Впоследствии, одержав много побед над вандалами, маврусии завладели как ныне называемой Мавретанией, простирающейся от Гадира до границ Цезарии, так и большей частью остальной Ливии. Вот каким образом маврусии поселились в Ливии.

XI. Узнав о том, что случилось с Руфином и Эганом, Соломон начал готовиться к войне, а тем временем архонтам маврусиев направил следующее письмо: (2) “И некоторым другим людям приходилось терять стыд и совесть и гибнуть, но у них не было перед глазами примера, во что выльется для них их безумие. (3) У вас пример под рукой — положение ваших соседей вандалов. Так что же испытав, вы решили поднять оружие на великого государя и пренебречь собственным спасением? (4) И отчего вы поступаете так, после того как письменно подтвердили самые страшные клятвы и в качестве поручителей вашего согласия дали нам собственных детей. (5) Или вы хотите показать, что у вас нет ни страха перед Богом, пи верности слову, ни любви к родным, пи заботы о собственном спасении и ничего подобного. (6) А если так вы выражаете свое благочестие, то на союз с кем вы полагаетесь. поднимаясь против василевса римлян? (7) Если вы начинаете войну, жертвуя жизнью своих детей, то что же для вас существует дорогого, из-за чего вы решились бы подвергаться опасности? (8) Но если вас охватило раскаяние в том. что вы так поспешно совершили, напишите, чтобы содеянному вами мы могли бы найти благоприятное завершение; если же вы еще не освободились от приступов вашего безумия, то на вас надвигается война с римлянами; она идет на вас с клятвами, над которыми вы надсмеялись, с той несправедливостью, которую вы проявили к вашим детям”. Вот что написал Соломон. (9) Маврусии ответили ему так: “Велисарий, обманув нас щедрыми обещаниями, убедил стать подданными василевса Юстиниана, а римляне, не предоставив нам никаких выгод, потребовали, чтобы мы, страдая от голода, были их друзьями и союзниками. (10) Так что правильнее было бы вас, а не маврусиев называть не сдержавшими слова верности. (11) Нарушает договоры не тот, кто, явно подвергаясь несправедливости, в ответ на это отпадает от своих соседей, но тот, кто, требуя от других соблюдения союзных клятв, производит над ними насилие. (12) И на войне делают себе Бога враждебным не те, которые выступают против других для того, чтобы вернуть себе свое, а те, кто стремясь захватить чужое, подвергают себя опасностям войны. (13) Заботиться о детях, конечно же, следует вам, которым полагается иметь только одну жену. У нас же, с которыми, случается, живут по пятидесяти жен, никогда не бывает недостатка в рождении детей” 37. (14) Прочитав это письмо, Соломон решил всем войском выступить на маврусиев. Уладив дела в Карфагене, он вместе с войском двинулся в Бизакий. (15) Прибыв в область Маммы 38, где находились со своим войском те четыре предводителя маврусиев, о которых я упомянул немного раньше, он устроил укрепленный лагерь. (16) Тут были высокие горы, а у подножия этих гор — ровное пространство, где варвары, приготовившись к сражению, развернули свои силы. (17) Образовав круг из верблюдов, как это сделал Каваон (о чем я говорил в предшествующей книге 39), они устроили глубину фронта в двенадцать животных. (18) В середину этого круга они поместили женщин и детей. Ибо у маврусиев существует обычай брать с собой в поход и в сражение немного женщин и детей, которые строят для них укрепления и шалаши, умело ухаживают за лошадьми и заботятся о корме для верблюдов. (19) Они оттачивают железные наконечники оружия, освобождая воинов от многих трудов во время похода. Сами же мужчины, спешившись, стали между ног верблюдов со щитами, мечами и дротиками, метать которые они были очень привычны. Некоторые же из них верхом на конях спокойно пребывали на горах. (20) Той половиной круга маврусиев, который пришелся против горы, Соломон пренебрег, никого против него не поставив. (21) Он опасался, как бы находившиеся на горе враги не спустились и вместе со стоящими по кругу не напали со всех сторон на поставленных им там для сражения людей. (22) Все свое войско он расположил против другой половины круга маврусиев. Видя, что многие его воины исполнены страха и пали духом из-за случившегося с Эганом и Руфином несчастья, он, стремясь вдохновить их и напомнить об их собственной храбрости, сказал следующее: (23) “Воины, соратники Велисария! Пусть никто из вас не испытывает страха перед этими людьми, и если маврусии, числом пятьдесят тысяч, победили пятьсот римлян, пусть это не служит для вас примером или предзнаменованием вашей судьбы. (24) Вспомните о своей доблести, подумайте о том, что вандалы властвовали над маврусиями, вы же на войне без особого труда стали господами вандалов, а одолев более сильных, не пристало бояться более слабых. (25) Кроме того, из всех людей мавретанский народ считается наименее способным к войне. (26) Большинство их голы, а те из них, которые имеют щиты, держат их перед собой, короткие и плохо сделанные, которые не могут отвратить стрел и копий. (27) Носят они два копья, и если им ничего не удастся сделать, они, бросив их, тотчас обращаются в бегство. (28) Так что, если вам удастся выдержать первый натиск врагов, можно будет считать всю опасность этой войны преодоленной без всякого труда. (29) Конечно, вы сами видите, какая огромная разница между вашим вооружением и оружием врагов. (30) Более того, у вас есть сила духа, крепость тела, опытность в военном деле, смелость и решимость ибо вы победили всех врагов; маврусии же лишены всего этого; они полагаются только на многочисленность своей толпы. (31) Однако немногочисленные, но хорошо снаряженные, чаще побеждают толпу людей, мало опытных в военном деле, чем терпят от нее поражение. (32) У хорошего воина храбрость заключена в нем самом, для труса же огромная масса его соратников, на которую он полагается, оборачивается по большей части опасной теснотой. (33) Вы должны смеяться над этими верблюдами, которые, конечно, не смогут защитить наших врагов, а если окажутся ранены, что вполне возможно, станут причиной большого волнения и беспорядка в их рядах. (34) Да и та самая безрассудная храбрость, которая возникла у врагов благодаря их прежнему успеху, послужит нам на пользу и будет нашим союзником. (35) Смелость, соразмерная с силами, пожалуй, может принести пользу тем, которые ею обладают, но превосходящая силы, она приводит к опасности. (36) Помня все это и считая врагов ниже себя, сохраняйте молчание и порядок; позаботившись об этом, мы тем легче и с тем меньшим трудом победим беспорядочную толпу варваров”. Так сказал Соломон 40.