От чего у зайцев уши длинные да глаза косые

О животных

 

Черепаха

....Однажды молодая невестка поставила горячую воду посреди дома и начала купаться. В это время вернулся домой свёкр. Молодая девушка в смятении смотрела по сторонам, чтобы найти какую-нибудь одежду или чадру и прикрыться ею.

....Но под рукой ничего не оказалось. Новобрачная, сидя в корыте в безвыходном положении, надела на голову тазик, который валялся рядом. А когда поняла, что ни тазик, ни корыто не скрывают её наготу, попросила Бога превратить её в какое-нибудь существо, что освободило бы её от невыносимого стыда. Бог услышал её просьбу и превратил её в животное, которое мы называем черепахой.

....Черепаший панцирь и есть тот тазик, который надела на голову невестка.

 

 

О том как кошка приручила человека

Одна из них - староиндийская - повествует о том, что когда-то давно кошка и тигр жили вместе. Однажды большой брат тигр заболел. Его знобило и он никак не мог согреться. Нужно было добыть огонь и развести костер. Но тайной огня владели только люди. И тогда кошка решилась на отчаянный шаг - пойти к людям и украсть у них несколько угольков для костра.

В доме, в который забрела кошка, никого не было. И она уже собралась схватить то, зачем пришла, как вдруг увидела на полу вкусную рыбу. Не устояв от соблазна, кошка полакомилась рыбой, а потом немного вздремнула возле очага. Но тут она вспомнила о своем больном брате тигре и, схватив несколько угольков, помчалась к нему.

Разведя костер и согрев тигра, кошка заявила, что уходит жить к людям. У них всегда тепло и есть еда. А значит не надо будет больше переживать о мышах насущных. И кошка отправилась покорять человеческие сердца, что, нужно сказать, ей блестяще удалось.

По второй легенде выходит, что маленький мальчик-индеец из Аризоны поймал под горой маленького дикого зверька и принес его домой. Отец сказал ему, что это кошка, которая поедает грызунов, и что такой зверь очень бы пригодился в хозяйстве.

Недолго думая, мальчик запер кошку и отправился ловить для нее добычу. Он кормил ее с рук несколько дней, пока кошка не отбросила свою независимость и не признала себя домашним животным.

Обе легенды имеют право на существование. Но я почему-то больше склоняюсь к первой версии. Все-таки кошки, по-моему, так до сих пор и не одомашнены. Они просто позволяют нам жить рядом с ними, кормить их и всячески холить.

 

О собаках

«Однажды человек шел на охоту и, повстречав двух зверьков, начал их спрашивать: откуда они? Те отвечали:

— Мы прежде жили в воде, а теперь будем жить на земле.

— Как вы называетесь?

— Собаки.

— Чем я могу удостовериться?

Собаки вынули свои документы и показали ему. Действительно, собаки. Тогда он сказал им:

— Смотрите, вам дозволено жить на земле всего только один год, а по истечении этого времени вам опять нужно идти жить в воду.

Через год встретился он опять с теми же зверьками и стал бранить их, зачем они живут на земле, когда срок прошел?

— Без документов нам нельзя идти в воду.

— Где же ваши документы?

— Мы отдали коту.

— Пойдите же и возьмите их у кота

Собаки пошли к коту и потребовали у него свои документы, но документов у кота уже не было: они были украдены у кота мышами, которые съели собачьи документы. Таким образом, собаки должны были остаться на земле и по настоящее время. Оттого теперь человек преследует собаку, собака кошку, а кошка мышей, и они всегда будут между собой непримиримыми врагами».

 

Легенда о Медведь-горе

В отдалённые времена на самом берегу моря поселилось стадо огромных зверей. Управлял им вожак — старый и грозный медведь. Однажды возвратились медведи из набега и обнаружили на берегу обломки корабля.

Среди них лежал свёрток. Старый вожак развернул его и увидел маленькую девочку. Девочка стала жить среди медведей.

Шли годы, она росла и превратилась в красивую девушку.

Однажды недалеко от медвежьего логова прибило к берегу челн с молодым красивым юношей. Буря долго носила его челн по волнам, пока не выбросила на крымский берег. Девушка перенесла юношу в укромное место. Много раз приносила она юноше еду и питьё. Юноша рассказывал ей, как живут люди в его родных краях. Девушка пела для него свои любимые песни. И в эти дни вошла пылкая любовь в сердца обоих…

Юноша уже окреп, он смастерил мачту, сделал парус — влюблённые решили покинуть медвежий берег. Вот уже между челном и береговыми скалами легла широкая голубая гладь…

Тут вернулись на берег из далекого похода медведи и не обнаружили девушку. Вожак посмотрел на море и яростно взревел. Он опустил огромную пасть в голубую влагу и с силой стал втягивать воду. Его примеру последовали остальные. Течение увлекало челн обратно к берегу.

И девушка запела. Как только донесся до зверей её голос, они подняли головы от воды и заслушались. Лишь старый вожак продолжал своё дело. Еще глубже погрузил он передние лапы и морду в холодные волны. Бурлило море у его пасти, вливаясь в неё широкими потоками.

Заклинала в песне девушка все силы земные и небесные стать на защиту её первой, чистой любви. Умоляла она старого медведя пощадить юношу. И так горяча была мольба девушки, что страшный зверь перестал тянуть в себя воду. Но не захотел он оставлять берега, продолжал лежать, всматриваясь вдаль, где исчезал челн с существом, к которому он привязался.

И лежит старый медведь на берегу уже тысячи лет. Окаменело его могучее тело. Мощные бока превратились в отвесные пропасти, высокая спина стала вершиной горы, достигающей облаков, голова сделалась острой скалой, густая шерсть обратилась в дремучий лес. Старый вожак-медведь стал Медведь-горою.

 

. "Знаешь, как я тебя люблю?"

Настало время спать, и маленький зайчонок крепко ухватил большого зайца за длинные-длинные уши. Он хотел точно знать, что большой заяц его слушает.

- Знаешь, как я тебя люблю?

- Конечно, нет, малыш. Откуда мне знать?..

- Я люблю тебя - вот как! - и зайчонок раскинул лапы широко-широко.

Но у большого зайца лапы длинней.

- А я тебя - вот как.

"Ух, как широко", - подумал зайчонок.

- Тогда я люблю тебя - вот как! - и он потянулся вверх изо всех сил.

- И тебя - вот как, - потянулся за ним большой заяц.

"Ого, как высоко, - подумал зайчонок. - Мне бы так!"

Тут зайчонку пришла в голову отличная мысль: кувырк - встал на передние лапы, а задними вверх по стволу!

- Я люблю тебя до самых кончиков задних лап!

- И я тебя - до самых кончиков твоих лап, - подхватил его большой заяц и подбросил вверх.

- Ну, тогда... тогда... Знаешь, как я тебя люблю?.. Вот так! - и зайчонок заскакал-закувыркался по полянке.

- А я тебя - вот так, - усмехнулся большой заяц, да так подпрыгнул, что достал ушами до веток!

"Вот это прыжок! - подумал зайчонок. - Если б я так умел!".

- Я люблю тебя далеко-далеко по этой тропинке, как от нас до самой реки!

- А я тебя - как через речку и во-о-о-он за те холмы...

"Как далеко-то", - сонно подумал зайчонок. Ему больше ничего не приходило в голову.

Тут вверху, над кустами, он увидел большое темное небо. Дальше неба ничего не бывает!

- Я люблю тебя до самой луны, - шепнул зайчонок, и глаза его закрылись.

- Надо же, как далеко... - Большой заяц положил его на постель из листьев.

Потом улегся рядом, обхватил зайчонка лапами и прошептал ему в самое ухо:

- И я люблю тебя до самой луны. До самой-самой луны...

- и обратно.

 

От чего у зайцев уши длинные да глаза косые

...Конечно, все зайцы - с длинными ушами, да и "косыми" их недаром прозвали, но у наших сибирских зайцев уши поначалу были маленькими, чуть заметными, и глаза были нормальными, не косыми. Только потом они стали похожи на своих зауральских, европейских то бишь, собратьев. Вот как это получилось...

Бежал как-то заяц по глухой сибирской тайге. Зима лютая была. Видит - зимовье стоит, дым из трубы валит. "Дай", - думает, - "подбегу поближе, погреюсь..." Подбегает, прижался к зимовью около входа - там из щели тепло выходило.

А в зимовье сидели два охотника. Самогоночку выпивали, глухариным мясом закусывали, порыгивали, покрякивали... Да скучно было, разговор не клеился - темы, значит, не могли найти. Вдруг один охотник - просто так, чтоб не молчать - задумчиво произнес:

- Дивно, отчего у зайцев такие уши длинные, у всех зверей как у зверей, а у них - пожалуйста - длинные... Мать их... Большие, этак ведь даже и неудобно - хищнику заметно.

(А сибирских зайцев они еще не видели, животное это в то время редкое было, это сейчас они расплодились).

Второй охотник отвечает:

- Оттого и большие, чтобы хищника приб... - охотник икнул, - приб...-приб-ли-жа-ю-ще-во-ся, да, - приближающегося - лучше слышать было, и смотаться вовремя.

- Ну, у мышей же не большие...

- Ну, не знаю...

- Да, у зайцев, уши дюже большие, самые длинные... Другого такого зверя, однако, нет...

- Да, другого нет... Это пожалуй, - подтвердил второй охотник.

И оба снова замолчали.

А заяц их разговор слышал - с начала до конца. "Ну", - думает заяц, - "Оказывается, я единственный, таких больше нет..." Пошел он по лесу, гордый весь из себя, грудь колесом, взгляд надменный. Видит - мышь под кустом возится. "А", - думает, - "не буду с ней здороваться, кто она такая - всего лишь мышь - а я заяц! - это звучит гордо". Еще выше голову запрокинул, идет, на мышь не смотрит, будто не замечает, проходить уже стал, а мышь окликнула:

- Эй, заяц! Заяц, ты чо не здороваешься? Ослеп, что ли?

Заяц остановился, причмокнув от недовольства.

- То и не здороваюсь, чо мне тебя замечать... - заяц подумал, что еще сказать и решил напрямик (похвастать, значит), - Ты то мышь, а у меня-то уши самые большие!

Мышь засмеялась:

- Ха, ха, ха, ой, хе, хе, хе... Вот насмешил. Дурачок. Да где ж они у тебя большие - маленькие отросточки - почти не видно, меньше, чем у котенка, дырки одни заметно... Ха, ха, ха!..

Зайца будто в прорубь окунули.

- Как так?! Как не заметно?! - вскрикнул заяц и быстро, чтоб убедиться, прощупал голову лапами. И вот беда-то! - ушей действительно почти не было.

Заплакал тогда заяц от обиды и досады, опустил глаза, сгорбился, и побрел ни жив, ни мертв, не оглядываясь, и вперед не глядя. А мышь все смеялась вослед...

Идет заяц - горю предела нет. Всхлипывает. "Как же так", - думает, бормочет себе под нос, - "Я уж думал, я уж надеялся... Что я в тайге первый красавец, неповторимый, единственный..." Думал он так, и еще горше ему стало. Разрыдался в голос, упал на снег - как раз под тем деревом, где в дупле сова сидела, спала то бишь (она ведь днем спит). Проснулась она от заячьего плача, встрепенулась, выбралась наружу. Поначалу захотела схватить зайца и - как водится - разорвать. Но потом пожалела - и так ведь ему, бедному, видать худо...

- Эй, зайчик-слезолейчик, - говорит, - Ты отчего плачешь? Может, я тебе помогу...

Поднял голову заяц, испугался вначале, а потом, видит, сова вроде по-доброму смотрит, и решил ей все рассказать... И рассказал.

Выслушала сова зайца и говорит:

- Ты, заяц, не отчаивайся... Вот что я тебе посоветую: ты пойди разбуди медведя в берлоге, попроси его - пусть он тебе эти уши-то и вытянет, чтобы большими стали...

Вот ведь мудрая птица! Успокоился заяц, обрадовался, вытер слезы... "Спасибо", - говорит, - "сова, чтоб я без тебя делал..." И побежал вприпрыжку к берлоге - он знал одну неподалеку. А сова обратно спать забралась.

Подбегает заяц к берлоге и ну шуметь. В ладоши хлопает, ногами топает, медведя зовет, а тот не просыпается. Залез тогда заяц в саму берлогу и давай медведя расталкивать (да бойко так!). Добудился таки.

Ну, медведь недовольный, сердитый из берлоги вылез. Чуть зайца, вылезая, не раздавил. Смотрит ошалелый, кто его потревожил, толком глаза продрать не может, не понимает ничего.

А заяц и говорит:

- Медведь-медведушка, прости, что разбудил тебя, ты мне уши вытяни, чтоб они большим стали, самыми большими...

Вот простая душа! Медведь-то рассержен был. "Ну, так и быть..." - говорит и кладет зайца на снег, пока, вроде как, нежно.

А заяц уже струхнул.

- Ты, пожалуйста, не больно, поосторожнее... - говорит.

- Ладно, ладно... - отвечает медведь.

Положил он зайца, припер его к земле ногой - задней лапой, значит, - а обеими передними - за уши схватил и давай тянуть - да изо всех сил.

Вот тут-то заяц и взревел - да так взревел, что даже волки, что выли вдалеке, и те умолкли, даже охотники, что в зимовье спали, мертвецки пьяные, и те проснулись, даже лед на речках, и тот потрескался, - откуда только духу столько взялось, тельце-то у зайчика махонькое... Никогда, ни до, ни после, не слышала тайга такого рева - надолго он ей запомнился.

А медведь тем временем уши зайцу вытянул - так натянул, что дальше никак. А потом за эти самые уши как схватил! как раскрутил! как отпустил! - отлетел заяц и ударился о сосну - так сильно, что дерево загудело.

Очнулся заяц не сразу... Глаза - то в кучу, то в разные стороны смотрят. С тех пор так и остался косым. А медведь в берлогу залез - свое досыпать.

Бредет заяц по лесу - уши болтаются, дорогу еле разбирает - косой ведь. И вся тайга над ним смеется. Ничего не понимает заяц - хотел ведь как лучше, чтоб красивым быть, думал - во всей округе уважать его будут, а вышло наоборот - обидно зайцу.

С нетерпением он ждал, когда весна настанет, чтоб отражение свое в растаявшем озере посмотреть. А когда дождался, то сам себя не узнал - настолько изменился. "Где ж вы, ушеньки мои опрятные..." - думает. Поначалу сильно по ним тосковал, а потом ничего - привык, а после и вовсе новая внешность по вкусу ему пришлась. Да и в тайге по-другому смотреть на него стали - действительно, как на особенного: не то, чтобы зауважали, правда, но и не смеялись больше.

 

Ежиные друзья

У ежа с ежихою родились ежата. Два братца. Розовые, как пряники, и без единой колючки.

Залетела к ежам оса.

Ежата слепенькие: неделя от роду, но услышали недобрый гуд — в комочки свернулись.

— Ах, умницы мои! — обрадовалась ежиха-мама. — Колючки мягонькие, а за себя ежики уже готовы постоять.

— Ежи-мужи! — похвалил сыновей еж-отец. — Им ни лиса-хитрунья не будет страшна, ни волк-разбойник.

Пришла пора показать ежатам лес.

Вывела ежиха сыновей на большую тропу. По большой тропе всякому зверю не заказано ходить, хоть медведю, хоть горностайке. В лесу разные тропы есть: волчьи, лисьи, барсучьи. Есть и верховые — по веткам, по сучьям: беличьи, куньи, рысьи...

Идут ежи тропой, как привязанные. Впереди ежиха, носом в ее хвостик — старший братец, носом в его хвостик — младший.

Навстречу лиса. Братцы-ежики свернулись в клубочки, иглы выставили. Лиса и говорит:

— Матушка-ежиха, взяла бы я твоих деток с лисятами поиграть. Уж такие колобки! Да боюсь, лисята лапки поколют.

Тут волк бежит.

— Детки-то у тебя, матушка-ежиха, с репей, а колючек — как на елке. Не бойтесь, ребята, волка. Летом еды много. Приходите с волчатами играть.

Топочут ежики друг за дружкой, а в травах, на деревьях, в норах — ушки торчком, глазки сверкают.

— Ой, ежи! — землеройка под кочку спряталась.

Из дупла бельчата глядят:

— Ежат двое — и нас двое. Только мы пушистые, а они колючие. Мы хвостами небо метем, они носами в землю тычутся.

Лосиха кусты раздвинула, показывает лосенку:

— Смотри, это наши друзья. Матушка-ежиха от гадюки меня спасла.

Топ-топ — топают ежи, топ-топ-топ — и притопали в бор.

— Ну-ка, детки, побегайте возле елочек. Чем тут земля пахнет?

Старший братец выбрал большую елку, а младший — елку-деточку. Старший шуршит прошлогодними листьями, траву носом раздвигает, упавшими ветками трещит. Младший тихохонько: хрум да хрум, хрум да хрум.

Не слышно его под елочкой-то и не видно.

— Молодец! — похвалила младшего ежика матушка. — Хрущей нашел.

Потрудились ежики, ни одного хруща не оставили. Елочка ветки подняла, вот-вот в пляс пойдет:

— Спасибо, ежики! Вы мне жизнь спасли!

Младший ежик поклонился елочке:

— Ты колючая, и мы колючие. Будь нам сестрой.

— Я согласна! — обрадовалась елочка. — Я согласна!

Высокие ели на радостях ветвями взмахнули:

— Какой маленький ежик, но какой добрый!

Тут и сосны зашумели вершинами:

— А нас ежики от шелкопряда спасают!

Деревья все были огромные. Золотые сосны — будто башни, бархатные ели — будто терема.

Затаились обитатели леса, слушают, как бор славит маленьких ежиков.

— Вот какие у нас друзья! — сказала детям матушка-ежиха.

 

Как ежики играть учились

Пошли еж с ежихою за грибами, а детям говорят:

— Вы дома посидите, поиграйте.

Вот и спрашивает младший братец старшего:

— А как это — играть?

— Не знаю, — говорит старший брат. — Пойдем у соседей спросим.

Прибежали к лисьей норе. К ним лисенок вышел.

— Как ты играешь?

— Очень просто! Смотрите.

И стал ловить зубами свой хвост.

Ежики поглядели друг на друга, вздохнули:

— Так мы не можем. У нас хвостики уж очень короткие.

Пошли к волчатам.

— Как вы играете?

— Очень просто! Смотрите.

И давай прыгать друг через друга.

— Нет! — сказали ежики со страхом. — Так мы не можем. У нас брюшко нежное, а на спине колючки. Этак мы животики колючками поцарапаем.

Пошли ежики к берлоге. Медвежата им говорят:

— Мы научим вас играть. Видите сосну? Лезем наперегонки! Кто на вершине будет первый, тот молодец.

И полезли, полезли. Вверх, вверх...

— Нет, — сказали ежики. — Мы лазить по деревьям не умеем.

Пошли они домой. Идут мимо горки. Старший братец и говорит:

— Вот на эту вершину мы можем забраться. Посмотрим сверху, у кого еще спросить, как надо играть.

Топ-топ-топ! Запыхались: трудно на горки лазить. Но тут младший братец как подпрыгнет!

— Придумал! Давай скатимся с горы.

Свернулись ежики клубочками, покатились, покатились. Прикатились к реке. Стали на ножки. А на них лягушка глядит, глаза выпучила.

— Лягушка, ты что так смотришь? — спрашивают ежики.

— Уж очень игра у вас интересная! — говорит лягушка. — Никто так играть не умеет.

Ежики обрадовались, ножками затопали, на стежку-дорожку выскочили да клубочками — покатились, покатились.