Против савеллиан, Ария и аномеев

 

Иудейство враждует с язычеством, а то и другое враждует с христианством, как египтяне и ассирияне были врагами и друг другу, и Израилю, как и в пороке находим, что трусость и дерзость противоположны и одна другой, и мужеству. Подобная какая-то брань с двух сторон облежит и правое исповедание, а именно - с одной стороны от Савеллия, с другой от проповедающих неединосущие.

Но мы, как бежали язычников, удалились от лукавого идолослужения, и многобожие их признали безбожием, так бежали и хулы иудеев, отрицающих Сына Божия, устрашившись оной угрозы: иже отвержется Мене пред человеки, отвергуся его и Аз пред Отцем Моим, Иже на небесех (Мф. 10, 33). Поэтому бежим, как и должно, еще тех, которые изобретают нечто сродное с язычеством и иудейством вопреки слову истины. Поелику мудрый в злотворстве диавол видел, что христиане чуждаются иудеев и язычников, и что самые имена их располагают нас ко вражде с ними, то, придав наше имя тем и другим, старается таким образом снова ввести иудейское отречение и языческое многобожие. Ибо одни, утверждая, что Единородный - Божие дело и произведение, а потом поклоняясь Ему и богословствуя о Нем, служением своим твари, а не Творцу, открыто вводят учения языческие; а другие, отрицая Бога от Бога и признавая Сына по имени, на самом же деле и по истине отвергая существование Его, опять возобновляют иудейство. Когда исповедуют Его Словом, уподобляют слову внутреннему, и, называя Премудростию, утверждают, что она подобна навыку, какой составляется в душе ученых; и поэтому говорят, что лицо Отца и Сына одно, как и о человеке говорится, что он один, а не разделен с тем словом, с тою мудростию, которые в нем.

Впрочем евангелист прямо в начале восклицает: и Бог бе Слово (Ин. 1, 1), усвояя Сыну собственное существование. Ибо, если в сердце было Слово, то как призвать Его Богом? И как Слово было у Бога? Слово в человеке - не человек, и говорится, что оно не у человека, но в человеке; потому что оно не живое существо, не что-либо самостоятельное. Но Слово Божие есть жизнь и истина. Наше слово, едва сказано, как уже его и нет: о Слове же Божием что говорит псалом? Во век, Господи, Слово Твое пребывает на небеси (Пс. 118, 89).

Такова брань с этой стороны. Какая же и какого рода борьба с истиною с другой стороны? Допускают существование, соглашаются, что есть особое Лицо Сына, особое - Отца, но вводят неединосущие естества. Допускают именование Сына на словах, а в самой истине низводят Его на степень твари, не уважая слов Господа, Который желавшему видеть Отца, указывая на Себя, сказал: видевый Мене виде Отца (Ин. 14, 9).

Это изречение для рассуждающих право заставляет умолкнуть хулы тех и других. Ибо не Себя называет Отцом Тот, Кто ясно различает Лица, когда говорит: видевый Мене (чем указывает на собственное Свое Лицо) виде Отца (относя сие к Отчему Лицу и явственно отличая Его от Себя). И еще, когда говорят: аще Мя бысте знали, и Отца Моего знали бысте (Ин. 14, 7); слова сии не слитность Лиц означают, но доказывают безразличность Божества.

Да слышат то же слово и противники, а именно, что удостоенный общения с Сыном не лишен и Отца; ибо Родитель родил не инакового, но такого же, каков и Сам. Выслушай, аномей: Аз и Отец едино есма (Ин. 10, 30). Выслушай и ты, Савеллий: Аз изыдох от Отца и к Нему иду (Ин. 16, 28). И каждый из вас да уврачует язву свою евангельским учением. Ты разумей единство о безразличности естества; а ты, изречения: от Него изыдох, и к Нему иду, понимай о различии Лиц. Итак, сойдемся и примиримся в этом, прекратим продолжительную брань с благочестием, бросив сии изощренные оружия нечестия и перековав копия на орала и мечи на серпы. И ты не называй единым, но следуй Тому, Кто говорит: един несмь, потому что пославший Меня Отец со Мною есть (Ин. 8, 16). Поэтому иной есть пославший Отец, и иной посланный Сын. И еще говорит: Аз свидетельствую о Мне Самом, и свидетельствует о Мне пославый Мя Отец (Ин. 8, 18); и в законе же вашем, говорит, писано есть, яко двоих человеков свидетельство истинно есть (Ин. 8, 17). Сочти, если угодно, Лица. Сказано: Аз есмь свидетельствуяй - вот один. И свидетельствует о Мне пославый Мя - вот два. И я не считаю так смело, но Сам Господь научил сему, сказав: в законе вашем писано есть, яко двоих человеков свидетельство истинно есть. Но и ты, который богоборствуешь твоим нечестием иного рода, говоря, что Сын не подобен Богу по естеству, ты, который не уступаешь равенства, производишь разлучение жизни, устыдись Павла, который говорит: Иже есть образ Бога невидимаго (Кол. 1, 15), и уступи живому образу неразлучность с первообразною жизнию. Исповедуй Отца Сыну, а не зиждителя твари. И в истинном исповедании Отца уступи Рожденному равночестие с Отцом, вспомнив свидетельство евангелиста, что Отца Своего глаголаше Бога, равен Ся творя Богу (Ин. 5, 18). Равенство же с Рождшим разумеется здесь по естеству, а не по измерению телесной величины. Как не восхищением непщева быти равен Богу (Флп. 2, 6), если, как ты богохульствуешь, никогда не равен? Как и во образе Божии был тот, кто, по твоим словам, даже не подобен?

Но такова брань, воздвигаемая на нас с двух сторон; в чем же истина? Не бойся исповедания Лиц, но именуй Отца, именуй два имени, но из каждого именования познавай особую мысль. Ибо страшная неблагодарность - не принимать наставлений Господа, Который раздельно представляет нам разность Лиц. Он говорит: Аз умолю Отца, и иного Утешителя пошлет вам (Ин. 14, 16). Следовательно, Сын умоляющий, Отец умоляемый, а Утешитель посылаемый. Не ясно ли твое бесстыдство, когда слышишь о Сыне: "Аз"; об Отце "Он"; о Духе Святом - "Иный", и все смешиваешь, все сливаешь, все именования прилагаешь одному? Впрочем, и разделения Лиц не обращай в повод к нечестию. Ибо хотя и два по числу, но нераздельны по естеству; и кто говорит "два", тот не вводит отчуждения. Один Бог, Он же и Отец, Один Бог и Сын. И не два Бога, потому что Сын имеет тождество с Отцом. Ибо не иное Божество созерцаю в Отце, а иное в Сыне; не иное естество - Отчее, а иное Сыновнее. Поэтому, чтобы уяснилась для тебя особность Лиц, считай особо Отца и особо Сына, но чтобы не впасть тебе в многобожие, исповедуй в Обоих единую сущность. Так и Савеллий падет, и Аномей сокрушится!

Но когда именую одну сущность, не представляй себе, что одно разделилось на два, но что Сын от Отца как от начала, а не Отец и Сын от одного высшего начала. Ибо не братьев именуем, но исповедуем Отца и Сына. А тождество сущности в том, что Сын от Отца, не повелением произведен, но рожден из естества; не отделился от Отца, но совершенный воссиял от пребывающего совершенным.

А вы, которые или не совершенно постигли сказанное, или пришли с намерением осмеять нас, не того ища, чтобы заимствоваться у нас чем-либо полезным, но высматривая, нельзя ли привязаться к чему из сказанного, не спешите говорить: "Он проповедует двух Богов, возвещает многобожие!" Не два Бога, потому что не два Отца. Кто вводит два начала, тот проповедует двух Богов. Таков Маркион и всякий, кто подобен ему в нечестии. И опять, если кто говорит, что Рожденный иносущен с Родшим, то и он именует двух Богов, подобием сущности вводя многобожие. Ибо если одно Божество нерожденное и одно рожденное, то ты проповедуешь многобожие, утверждая, что нерожденное противно рожденному, и явным образом полагая, что и сущности противны, если только сущность Отца - нерожденность, а сущность Сына - рождение. Поэтому именуешь не только двух Богов, но двух враждебных между собою, и, что всего ужаснее, приписываешь им вражду, не по свободному их произволению, но по естественному раздору, который никогда не может перейти в мирное соглашение. Но учение истины избегло противоречий с той и другой стороны. Ибо где одно начало и одно, что из начала - один первообраз и один образ, там понятие единства не нарушается. Посему Сын, будучи от Отца рожден, и естественно отпечатлевая в Себе Отца как образ, безразличен с Отцом; а как рождение сохраняет в Себе единосущие с Ним. Кто на торжище смотрит на царский образ и говорит, что изображаемое на картине есть царь, тот не двух царей признает, то есть образ и того, чей образ; и если, указав на писанного на картине скажет: "Это царь", не лишит первообраз царского именования; вернее же сказать, признанием образа подтверждает честь, воздаваемую царю. Ибо если образ царь, то тем паче следует быть царем тому, кто послужил причиною образа. Но здесь дерево и воск, и искусство живописца производят образ тленный - подражание тленному, и искусственный - подражание сотворенному. Но там, когда слышишь слово: "образ", разумей: "сияние славы". Что же за сияние? И что за слава? Апостол сам толковал сие вскоре, присовокупляя: и образ Ипостаси (Евр. 1, 3). Поэтому славе тождезначительна Ипостась, и сиянию тождезначителен образ. Посему, как слава пребывает совершенною и не умаляется, так и сияние исходит совершенное. А в таком случае понятие образа, взятое боголепно, приводит нас к единству Божества. Ибо Отец в Сыне, и Сын в Отце; почему и Сын таков же, каков Отец и Отец таков же, каков Сын. Так пребывают в единстве два; потому что не разнствуют, и Сын уразумевается не в ином виде, и не в новом образе. Итак, опять говорю: "Един и Един, но естество неразделимо, совершенство без недостатков. Один Бог, потому что в Отце и Сыне созерцается единый вид, всецело открывающийся в Том и Другом".

Но давно замечаю, что вы не довольны словом, и кажется, почти уже слышу упрек, почему, останавливаясь на том, что все исповедуют, не касаюсь вопросов, возбуждающих много толков; потому что ныне у всякого слух устремлен к слышанию учения о Святом Духе. А я всего более желал бы, как принял просто, как сам поверил бесхитростно, так и передал слушающим, не требуя - отчего всегда об одном и том же, но имея таких учеников, которые убедились одним исповеданием. Поелику же окружаете меня более как судии, нежели как ученики, и желаете подвергнуть меня испытанию, а не сами ищете заимствовать что-нибудь, то для меня необходимо, чтобы, как в судилище, исследование продолжилось, и как мне непрестанно давали вопросы, так и я мог сказать, что мною принято. А вам советую всеми мерами домогаться услышать от меня, не что вам приятно, но что благоугодно Богу, согласно с Писанием и не противоречит отцам.

Поэтому, что сказано мною о Сыне, а именно, что должно исповедовать особое Лицо Сына, то же должен я сказать и о Святом Духе. Ибо Дух не то же, что Отец, хотя написано: Дух есть Бог (Ин. 4, 24); и опять, не одно Лицо Сына и Духа, хотя и сказано: аще кто Духа Христова не имать, сей несть Егов. Христос же в вас (Рим. 8, 9-10). Ибо из сего некоторые ложно заключали, будто бы Дух и Христос одно и то же Лицо. Но что скажем на сие? То, что из сего открывается сродство естества, а не слитность Лиц. Ибо есть Отец, имеющий совершенное и ни в чем не скудное бытие, корень и источник Сына и Святого Духа. Но есть и Сын, в полном Божестве живое Слово и ни в чем не скудное Рождение Отца. Но полон и Дух; Он не часть чего-либо другого, но совершен и всецел, созерцаемый Сам в Себе. И как Сын неразлучно соединен с Отцом, так с Сыном соединен Дух. Ибо нет ничего такого, что разграничивало бы или рассекало вечное соединение. Никакой век не пролегает между Ними; и душа наша не допускает и мысли о разлучении, чтобы или Единородный не был всегда с Отцом или Святой Дух не существовал вместе с Сыном.

Посему, когда соединяем Троицу, не представляй себе как бы трех частей одного нераздельного (такое рассуждение злочестиво), но разумей неразлучное сопребывание Трех бестелесных совершенных. Ибо где присутствие Святого Духа, там и пришествие Христово, а где Христос, там несомненно присутствует и Отец. Не весте ли, яко телеса ваша храм живущаго в вас Святаго Духа суть? (1 Кор. 6, 19). И: аще кто Божий храм растлит, растлит сего Бог (1 Кор. 3, 17). Посему освящаемые Духом, приемлем Христа, обитающего во внутреннем нашем человеке, и с Христом Отца, Который творит общую обитель в достойных. Сие же соединение доказывают и предание крещения, и исповедание веры. Если бы Дух был чужд по естеству, то почему бы числился вместе? И если бы по времени впоследствии присоединен был к Отцу и Сыну, то почему поставляем был в один ряд с вечным естеством? А отделяющие Духа от Отца и Сына и причисляющие Его к твари, делают и крещение несовершенным, и исповедание веры недостаточным; потому что Троица не пребывает уже Троицею по отъятии Духа. И опять, если одно что-нибудь из твари присоединено будет, то и вся тварь взойдет в единочислие с Отцом и Сыном. В таком случае, что препятствует сказать: веруем в Отца и Сына и всю тварь? Если благочестиво верить в часть твари, то гораздо еще честнее всю тварь включить в исповедание. А веруя во всю тварь, будешь веровать не только в Ангелов и в служебных духов, но и во все, какие есть, сопротивные силы; потому что и они составляют часть твари. К ним приложишься своею верою. Так хула на Духа приводит тебя к понятиям злочестивым и недозволенным. Как скоро сказал ты о Духе, чего не должен говорить,- в тебе обозначилось уже что оставлен ты Духом. Как сомкнувший глаза имеет в себе свою тьму, так отлучившийся от Духа, став вне Просвещающего, объемлется душевною слепотою.

Но чтобы не отлучать тебе Святого Духа от Отца и Сына, да устыдит тебя предание. Так Господь научил, Апостолы проповедали, отцы соблюли, мученики утвердили. Достаточно тебе говорить, как научен ты; не представляй мне этих мудростей: "Он не рожден или рожден; если не рожден, то Отец; если рожден, то Сын; а если ни то, ни другое, то тварь". А я знаю Духа с Отцом, однако же Духа - не Отца; я принял Духа с Сыном, однако же не именуемого Сыном. Но разумею свойство Его с Отцом, потому что исходит от Отца, и свойство Его с Сыном, потому что слышу: аще кто Духа Христова не имать, сей несть Егов. Если Дух не свой Христу, то как же нас делает своими Христу? Но слышу также о Духе истины (Ин. 14, 17), а истина - Господь. Когда же слышу о Духе сыноположения (Рим. 8, 15), прихожу к мысли о единстве Его с Отцом и Сыном по естеству. Ибо как усыновляет стороннее? Как делает Своим чужое?

Таким образом, и не выдумываю новых речений, и не отметаю достоинства; о тех же, которые дерзают называть Духа тварию, плачу и сетую; потому что они маловажным умоизобретением и поддельным лжеумствованием низвергают сами себя в пропасть. Ибо говорят: "Поелику ум наш постигает сих трех, и в существующем нет ничего, что не подходило бы под это разделение существ, то есть все или нерожденно, или рожденно, или сотворено; Дух же ни первое, ни второе; то, конечно, Он третие". Это ваше: "конечно", сделает вас повинными вечной клятве. Все ли ты исследовал? все ли рассудком своим подвел под это разделение? Ужели ничего не оставил неиспытанным? все обнял умом? все заключил в своем понятии? знаешь, что под землею? знаешь, что в глубине? Вот демонское хвастовство: "Известны мне песку число и морю мера" [ I ]. Если же многого не знаешь, и непознанного тысячекратно больше, чем познанного, то сверх всего прочего не признаешься ли без стыда в безбедном незнании и того, каким образом существует Дух Святой?

У меня нет времени изобличить суетность твоих рассуждений и показать, сколько существ не взошло в постижение твоего рассудка. Но охотно спросил бы о сем у ваших, и с уверенностию полагаю, что в этой безбожной мудрости раскаешься некогда ты, называющий Духа Святого тварию. Ужели не боишься непростительного греха? Или думаешь, что возможна хула и этой злочестивее? Ибо от одного сего слова происходят все ужасные следствия: отчуждение от Бога по самому естеству, унижение рабства, служебные должности, лишение святыни; потому что она не принадлежит по естеству, и Дух должен причащаться святыни так же по благодатному раздаянию, как причащается ее и все освящаемое. И как нам дается явление Духа на пользу (1 Кор. 12, 7), каждому уделяется по мере веры, так и Дух Святой будет причастником святыни, если в самом деле Он тварь, как думают духоборцы.

Но не попустим, чтобы осталось не обличенным неразумие людей, которые думают о себе, что все обняли своим разумом. Итак, пусть отвечают нам: что составляет сущность чувственного солнца? Одна ли из четырех стихий или нечто сложное из сих четырех? Но эта сущность - ни земля, ни воздух, ни вода, ни огонь. Ибо все сие движется по прямому направлению; и одно стремится вверх, а другое вниз. Земля и вода, по причине тяжести, долу преклонны, а воздух и огонь, по причине легкости, движутся по направлению вверх. Но движение солнца кругообразно. Потому сущность его не есть какая-либо одна из четырех стихий. Но она и не что-либо сложное из сих четырех стихий, потому что сложное, состоя из противоположных стихий, подвержено утомлению от того, что противоположные по движению стихии влекут одна другую в противоположные стороны. Движение же солнца неутомимо, почему и не прекращается; следовательно, солнце не сложно. Всякое же тело есть нечто или простое, или сложное; но солнце не простое тело, потому что движется не по прямому направлению; и не сложное, потому что не утомляется в движении. Поэтому солнца нет. Таковы ваши мудрые разделения; они достойны осмеяния для имеющих глаза. Еще: как мы - человеки, видим? В себя ли принимая образы видимых предметов или из себя испуская силу? Но мы и в себя не принимаем изображений видимого (ибо как полушарие неба делается видимым в малом проходе зрачка?), и из себя ничего не испускаем (ибо как опять достанет вышедшего из глаза, чтобы развернуться по всему небесному пространству?). А если и не принимаем в себя изображений видимого и из себя не испускаем никакой силы, то следует, что и не видим. После этого оспаривать ли мне ваши умозаключения? Или пожелать, чтобы ваши выводы были истинны? Чем разнятся от подобных рассуждений и ваши тонкости о Святом Духе, какие выказываете пред жалкими женщинами или пред близкими к ним евнухами?

Слушай без неприязни. Если Дух от Бога, то как же низводишь Его в тварь? Ибо, конечно, не то сим хочешь сказать, что и все от Бога. Как Христос называется Божиим, но Он - не тварь, подобно нам; ибо мы Христовы, Христос же Божий (1 Кор. 3, 23); но в ином смысле мы называемся Христовыми как рабы Владыки, а в ином смысле Христос называется Божиим как Сын Отца; так и Дух - не потому, что все от Бога, и Он от Бога, как и все. Ибо, потому что есть служебные духи, не подобен уже им, вследствие наименования, и Дух Святой. Он один есть истинно Дух. Как много сынов, но один истинный Сын, так, хотя о всем говорится, что оно от Бога, но, собственно, Сын от Бога. И Дух от Бога; потому что и Сын исшел от Отца и Дух от Отца исходит; но Сын от Отца чрез рождение, а Дух от Бога неизреченно.

Итак, смотри, как велика опасность умалять славу Утешителя. Не принимает и Сын воздаваемой Ему чести, когда отмещут Духа. Ибо, говорит, Он Мя прославит (Ин. 16, 14); не как раб вместе с тварию, ибо, если бы прославлял наряду со всеми, то не было бы сказано: Он. Теперь же это отношение к одному показывает, что воздается слава по превосходству пред другими. Не как те, которые говорят: слава в вышних Богу (Лк. 2, 14), но как Сказавший: Отче!.. Аз прославих Тя… дело соверших, еже дал еси (Ин. 17, 1, 4); и как Отец прославляет Сына, говоря: и прославих Тя, и паки прославлю (Ин. 12, 28), так и Сын приемлет Духа в общение с Собою и с Отцом. Или пусть покажет мне кто-нибудь славу большую этой, и тогда совершенно соглашусь, что противники говорят правду.- Отметаяйся вас, Мене отметается (Лк. 10, 16). Почему? Очевидно, по причине обитающего в них Духа. Поэтому кто не чтит Духа, тот не чтит Сына; а иже не чтит Сына, не чтит Отца (Ин. 5, 23). Таким образом, видно, что погрешность в одном из предметов веры есть отрицание всего Божества. Если Дух - тварь, то не Божий. Но сказано: Дух Божий сотворивый мя (Иов. 33, 4); и еще: наполни Бог Веселеила Духа Божия, премудрости и разума (Исх. 35, 31). К кому же, как ты находишь, ближе Божий? К твари или к Божеству? Если к твари, то ты и Отца Господа нашего Иисуса Христа назови тварию, ибо написано о Нем: присносущная сила Его и Божество (Рим. 1, 20). А если к Божеству, то оставив хулу, признай достоинство Духа. Столько ты неразумен, если самое это слово не приводит тебя к достойным понятиям о Духе!

 

Примечания:

 

[ I ] Ответ дельфийской Пифии Крезу. См.: Геродот, кн. 1; гл. 47.

 

Беседа 25

О милости и о суде

 

Мир, забывший Бога, преобладается, братия, несправедливостию к ближнему и бесчеловечием к малосильным, как и божественный Апостол говорит: якоже не искусиша имети Бога в разуме… предаде их Бог в неискусен ум, творити неподобная, исполненных всякия неправды… лукавства, лихоимания, злобы; исполненных зависти, убийства, рвения, льсти, злонравия; шепотники, клеветники, богомерзки, досадители, величавы, горды, обретатели злых, родителем непокоривы, неразумны… нелюбовны… немилостивы (Рим. 1, 28-31). А кого Бог возводит в богочестие, тех научает и воздержанию от злых дел, и попечению о милости к ближнему, как учил пророк Исаия, говоря от лица Божия: престаните от лукавств ваших, научитеся добро творити (Ис. 1, 16-17). И в законе было много как повелений о том, чтобы не делать вреда ближнему, так и заповедей о том, чтобы быть человеколюбивым и милостивым. Если кто оставит одно что-либо из этого, то другого недостаточно к исправности человека. Как благодеяние нуждающемуся, сделанное из неправедных прибытков, неприятно Богу, так и не похвален воздерживающийся от неправды, если никому не уделяет из своей собственности.

О тех, которые делают неправду и намереваются приносить дары Богу, написано: жертвы нечестивых мерзость Господеви (Притч. 15, 8). А о немилостивых сказано: иже затыкает ушеса своя, еже не послушати нищего: и той призовет, и не будет послушаяй (Притч. 21, 13). Поэтому притча советует: чти Господа от праведных твоих трудов и начатки давай Ему от твоих плодов правды (Притч. 3, 9). Ибо, если намереваешься принести Богу что-нибудь из приобретенного неправдою и хищением, то лучше для тебя и не приобретать такого имущества, и не приносить из него. Дар чистый возносит молитву, как написано: обеты правоходящих приятны Ему (Притч. 15, 8). И опять, если, приобретая праведными трудами, не приносишь Богу приношений, которыми бы питались нищие, то сие вменится тебе в хищение, по сказанному у пророка Малахии: яко десятины и начатцы с вами суть....И будет расхищение в домах ваших (Мал. 3, 8, 10). Поэтому должно вам, срастворив милость и суд, приобретать с судом и издерживать на милость, по написанному: милость и суд снабди, и приближайся к Богу своему присно (Ос. 12, 6). Ибо милостыню и суд любит Бог. Поэтому приближается к Богу, кто имеет попечение о милости и суде. С этой впредь стороны да испытывает себя человек, и богатый пусть посмотрит на собственные свои доходы, из которых намеревается приносить дары Богу: не утеснял ли нищего, не делал ли насилия немощному, не покорыствовался ли чем от подчиненного ему, вместо справедливости употребив власть? Ибо нам повелено соблюдать справедливость и равенство и в рассуждении рабов. Не делай насилий по той причине, что властвуешь; не лихоимствуй, потому что силен; напротив того, поелику есть у тебя преимущества власти, то покажи права справедливости. Не в том, чего не силен ты сделать, можешь представить доказательство послушания и страха пред Богом, но в том, в чем имеешь силу преступить, и не преступаешь. А если, отнимая собственность нищих, подаешь нищим, то лучше было бы и не похищать и не давать. Для чего оскверняешь свое богатство, внося в него неправедные прибытки? Для чего приношение свое обращаешь в скверну неправдою, намереваясь принести то, в рассуждении чего надобно тебе пожалеть другого нищего? Помилуй того, кому делаешь неправду. С ним поступи человеколюбиво; ему окажи милость, и исполнишь милость с судом. Бог не будет иметь общения с любостяжательностию: Господь не сообщник разбойников и хищников. Не потому, что Сам не в силах пропитать нищих, оставил их нам; но нам же в благодеяние требует от нас правды и человеколюбивого плодоношения. Не бывает милостыня от неправды, благословения от клятвы, благодеяний от слез. Извлекающим слезы у обиженных Бог говорит: сия, яже ненавидех, твористе: покрывасте слезами олтарь Мой, и плачем и воздыханием (Мал. 2, 13). От трудов своих оказывай милости, не желай поступать несправедливо под тем предлогом, чтобы из приобретенного неправдою принести в дар Богу милостыню. Подобные дела показывают тщеславие и служат к приобретению похвал от людей, а не похвалы от Бога. Посему хорошо говорит Господь: да не видими будете человеки (ср.: Мф. 6, 1). Если творишь милостыню в той мысли, что видит ее Бог, то остерегайся творить ее из корыстолюбивых видов, зная, что сим не возвеселишь зрителя - Бога. Так будем творить милостыню, чтобы обратно получить ее от Бога. А Бог воздает тем, кого хвалит; и Он не хвалит ни одного любостяжателя. Ты не можешь принести дар Богу, если оскорбил брата. Сказано: аще принесеши дар твой ко олтарю и ту помянеши, яко брат твой имать нечто на тя… шед прежде смирися с братом твоим, и тогда пришед принеси дар твой (Мф. 5, 23-24). Помни мытаря Закхея, который положил сперва возвратить четверицею, если чем обидел, потом уже из остального имения отделил половину нищим (ср.: Лк. 19, 8). Он рад, что может принять Христа, и Христос не иначе приемлет щедрость к нищим, как по вознаграждении обиженных за отнятое у них корыстолюбием. И таким образом Господь приял правду Закхея, и сказал: днесь спасение дому сему бысть (Лк. 19, 9). И это идет к тем, которые творят милостыню, но не заботятся о соблюдении справедливости.

А тому, кто остерегается делать неправду, однако же нерадит о милосердии, скажем, что всяко древо, еже не творит плода… посекаемо бывает и во огнь вметаемо (Мф. 3, 10), и что такое древо никогда не будет угодно Небесному Земледельцу, Который говорит: прииде ища плода на смоковнице, и не обрете и повелевает срубить ее, чтобы и места не занимала даром (Лк. 13, 7). Но осужденным от Бога оказывается и тот, кто бедному не отдает назад заклада; на такового человека изрекается угроза; сказано: аще возопиет ко Мне не получивший назад своего заклада, услышу его: милостив бо есмь (Исх. 22, 27). Опасно также и преступно было жать оставшееся после первой жатвы, вторично обирать виноград и маслины, потому что надлежало оставлять сие бедным (Втор. 24, 19-21). Если же предписывалось это жившим под законом, что скажем о тех, которые живут о Христе? Господь говорит им: аще не избудет правда ваша паче книжник и фарисей, не внидете в Царствие Небесное (Мф. 5, 20). Поэтому не только с полей и из доходов, но и от труда рук своих Апостол советует подавать неимущим; делая, говорит он, своима рукама благое, да имате подаяти требующему (Еф. 4, 28). А Господь желающему следовать за Ним дал совет продать все имение на благотворение нищим и потом уже следовать за Ним. Но как последователям Своим и достигшим совершенства повелевает вдруг и совершенно исполнить дело милостыни, чтобы, совершив служение своим имением, приступили они к служению словом и духом, так прочим предписывает всегдашние подаяния и всегдашнее общение того, что имеют, чтобы чрез это, став жалостливыми или общительными и милостивыми, оказались подражателями Божию человеколюбию. Ибо говорит: дайте, и дастся вам (Лк. 6, 38). Чрез это же самое обещал им и общение с Самим Собою. Ибо милостивые станут одесную Господа; им скажет пришедший Царь: приидите, благословеннии Отца Моего, наследуйте уготованное вам Царствие от сложения мира: взалкахся бо, и дасте Ми ясти; возжадахся, и напоисте Мя; наг бех, и одеясте Мя; странен, и введосте Мене; болен и в темнице, и приидосте ко Мне (ср.: Мф. 25, 34-36). Поелику же праведники удивятся и скажут: когда мы делали это для Тебя, Господи? Он речет им: аминь, аминь, глаголю вам, понеже сотвористе единому сих братий Моих меньших, Мне сотвористе (Мф. 25, 40). Ибо усердие ко святым есть благочестие пред Христом, и усердный служитель бедному оказывается общиком Христовым, не только если раздает, имея у себя что-либо великое, но если, и малое приобретя, отдает это, и если только чашею студены воды напоит ученика во имя Учителя (Мф. 10, 42). Ибо что мир называет скудостию учеников, то для тебя, богач, есть случай к приобретению истинного богатства. Чрез них делаешься ты поспешником Христовых воинов и питаешь добровольно, а не по принуждению. Небесный Царь не вынуждает, не требует податей, но приемлет усердствующих, чтобы подающие сами получили, оказывающие честь были почтены, допускающие других к общению временных благ призваны были в общение благ вечных.

Сие во всякое время да будет у нас в памяти и пред очами душевными, чтобы не пропадало у нас текущее время, чтобы, пропустив настоящее, не ожидать нам другого времени, и в этом ожидании и отлагательстве не быть застигнутыми кончиною! Господь же да дарует нам оказаться благоплодными, бодрственными, памятующими заповеди Его, готовыми и ничем незадержанными к славному сретению Его, о Самом Христе и Боге нашем, с Которым Отцу и Святому Духу слава, держава, честь, ныне и всегда, и во веки веков! Аминь.

 

 

Беседа 26

Утешение больному

 

Жизнь человеческая коротка, маловременные радости многотрудного жития - паутинная ткань, наружный блеск жизни - сон. Но весьма блажен покой праведных; упокоение на небесах бесконечно. Подлинно, это - дары бессмертного Щедролюбца! Ибо Чье естество неизменяемо, у Того и даяние нескончаемо. Поэтому здешняя борьба праведных временна, а победа и тамошние награды вечны.

В жизни, как в училище ратоборства, трудимся мы, борясь со скорбями; и природе нашей много противников. Удовольствия отнимают твердость, роскошь изменяет мужество, уныние расслабляет силы, клеветы наносят оскорбления, лесть прикрывает собою злоумышления, страх делает, что падаем в отчаяние; и в таком-то треволнении непрестанно обуревается наша природа. Не только горести жизни несносны, но и то самое, что по видимому приятно, опечаливает своею превратностию; и мы проходим жизнь почти полную скорбей и слез. И если угодно тебе знать, выслушай описание горестей жизни.

Человек посеян в утробе матерней; но этому сеянию предшествовала скорбь. Семя брошено в бразды естества; если только размыслим об этом, то устыдимся начал рождения. Брошенное семя изменилось в кровь, кровь одебелила в плоть, плоть со временем приняла на себя образ; образовавшееся непонятным для ума способом одушевилось; одушевленное воспиталось естественными средствами; стесняемый зародыш скачет, негодует на это узилище естества; но едва наступило время рождения, распались затворы чревоношения, отверзлись двери естества, матерняя утроба разрешила удерживаемый ею дотоле плод; выскользнул в жизнь этот борец скорби, вдохнули в себя воздух эти уста твари; и что же после этого? Первый от него звук - плачет. Достаточно этого, чтобы по началу узнать жизнь. Младенец коснулся земли и не смеется, но, едва коснувшись, объемлется болезнями и плачет. Он знает уже, что заброшен бурею в море скорбей. Питается со слезами, сосет молоко с принуждением; достигает возраста и начинает бояться родителей или домашних слуг. Стал взрослым отроком и отдан в науку учителям. Вот страх, не знающий отдыха! Ленится, принимает побои, проводит ночи без сна, но выучивается, вполне успевает, заходит далеко в науках, приобретает добрую о себе славу, просвещен всеми родами познаний, исполнен опытности в законоведении, со временем достигает мужеского возраста, посвящает себя военной службе. Опять начало еще больших скорбей! Боится начальников, подозревает злонамеренных, прилепляется к корысти, везде ее ищет, сходит с ума, домогаясь прибыли; неусыпен, проводит жизнь в тяжбах. Рассчитывая выгоды, оставляет родину никем не влекомый, служит невольно, трудится сверх силы, проводит в заботах ночи, работает неутомимо днем, как раб. Нужда запродала его свободу. Потом, после всего этого, после многих трудов и угождений, удостоен он почестей, возведен на высоту чинов, управляет народами, повелевает войсками, величается, как первый сановник в государстве, собрал груды богатства; но с трудами текло вместе и время, с чинами пришла и старость, и прежде, нежели насладился богатством, отходит похищенный из жизни, и в самой пристани терпит кораблекрушение. Ибо вслед за суетными надеждами идет смерть, посмевающаяся смертным.

Такова жизнь человеческая - непостоянное море, зыбкий воздух, неуловимое сновидение, утекающий поток, исчезающий дым, бегущая тень, собрание вод, колеблемое волнами. И хотя буря страшна, плавание опасно; однако же мы - пловцы - спим беспечно. Страшно и свирепо море жизни, суетны надежды, надмевающие подобно бурям. Скорби ревут, как волны; злоумышления скрываются, как подводные камни; враги лают, как псы; похитители окружают, как морские разбойники; приходит старость, как зима; настоит смерть, как кораблекрушение. Видишь бурю, правь искуснее; смотри, как плывешь, не затопи ладьи своей, нагрузив ее или богатством, приобретаемым неправдою, или бременем страстей.

Поэтому весьма благовременно взывает блаженный Павел: есть снискание велие благочестие (1 Тим. 6, 6),- богатство небесное, сокровище таин, море премудрости, ведение истины, поклонение несозданной Троице, зерцало девственной тайны, вера непытливая, исповедание, избегающее исследований, проповедь преподобная, произносимая устами, проникающая чрез слух, укореняемая в душе и подающая озарение Троицы.

Есть снискание велие благочестие с довольством (1 Тим. 6, 6), потому что всего богатее довольство, жизнь без излишеств, упокоение беззаботное, богатство, не вовлекающее в сети, нужда, дающая и послабу, тяжесть без скорби, содержание нескудное, наслаждение непосрамляющее. Приучающие себя к довольству избегают волнений богатства, ибо богатый всего боится: боится дней, как времени судопроизводств; боится вечеров, как удобных ворам; боится ночей, как мучений от забот; боится утреннего времени, как доступа к нему льстецов; боится не только времени, но и места. Его приводят в ужас нападения разбойников, злоумышления воров, клеветы притеснителей, расхищения сильных, злодеяния домашних, любопытство доносчиков, нечувствительность доправляющих взыскания, рассуждения соседей, гнилость стен, падение домов, нашествия варваров, коварство сограждан, приговоры судей, потеря того, что имеет, отнятие того, чем владел. О человек, если такова зима обладания, то где же весна наслаждения? Есть снискание велие благочестие с довольством. Оно не прекращается вместе с настоящею жизнию, говорит Апостол. Это - стяжание бессмертное; с растратою богатства оно не утрачивается.

Скажи, Павел: ничтоже внесохом в мир (1 Тим. 6, 7). Равночестия при вшествии в мир достаточно к тому, чтобы изгнать неровность кичения в общественной жизни. Ничтоже внесохом в мир. Нагими вышли мы из матерней утробы. Ничего не имея у себя, взошел в мир ты, корыстолюбец; у тебя не было ни золота, потому что оно вырывается из земли; ни серебра, потому что не с тобой посеяно; ни одежд, потому что они - примышления искусства ткачей; ни поместий, которые возделали богатство и обстроили руки; ни достоинства, кроме одного - образа Божия; ни владычества, которое подтачивает время и пожинает смерть. Наг взошел ты в мир: о если бы из жизни выйти тебе обнаженным от грехов!

Ничтоже внесохом в жизнь, но ниж! е изнести что можем (1 Тим. 6, 6, 7). Ужели, Павел, ничего не выносим мы из принадлежащего к жизни? - Ничего, разве одни добродетели, ежели упражнялись в них. Износим целомудрие, если цвели им. Износим милостыню, если обогащались ею. Это - споспешники души, уды для уловления жизни. Богатство остается здесь, золото расхищается, серебро идет в раздел, поместья продаются, слава забывается, владычество прекращается, страх угасает. С позорищем жизни разрушается и убранство. Итак, что же? Имеюще пищу и одеяние, сими довольни будем (1 Тим. 6, 8). Бегаю излишнего как бесполезного и ищу необходимого как не подлежащего осуждению. Богач предстает там нагим. Если имеет добродетели, и там он богат. А если обнажен от них, то - вечный нищий.

Ничто не богатее добродетельной нищеты. Петр нищ, но взял добычу с смерти. Иоанн нищ, но исправил ноги хромого. Филипп нищ, но в Сыне видел Отца (Ин. 14, 9). Матфей нищ, потому что оставил богатство вместе с хищением (Лк. 5, 27-28). Фома нищ, но отрыл некрадомое сокровище - ребро Владыки. Павел нищ, но стал наследником рая. Владыка нищ по плоти, потому что безмерно богат по Божеству.

Вот и сегодня излил богатство врачевания, освободил от болезни тещу Петрову, прикосновением отгнал горячку. Не после многих посещений воздвиг страждущую; не видно врачебного вещества; уврачевание последовало вдруг. Много истощила она трудов, и не было милующего. Но здесь предстает только Врач естества, и телесная зима прекратилась.

Посмотри же на то, что наиболее чудно. Троих уврачевал от одного и того же - двух мужей и одну жену: Лазаря, сына вдовицы и дочь Иаирову. И для чего? Слушай, потому что причина сему таинственна. Хотел показать, что Он Владыка закона и благодати; поэтому в других соблюдает подобный образ; как и там поставил трех правителей народу: Моисея, Аарона и Мариам. Слушай, что Сам вопиет у пророков: людие Мои, что сотворих вам? или чим оскорбих вас?.. Отвещайте Ми, зане… послах пред вами Моисея, Аарона и Мариам (Мих. 6, 3-4),- Моисея в лице закона, Аарона в лице пророков и Мариам в лице Церкви, которую ослепила нечистота идолов и уврачевало человеколюбие Воплотившегося.

Поэтому Церковь, как Мариам, освободившись от мысленного фараона - диавола - и от владычества демонов, и видя, что ветхий человек, подобно Египту, потоплен в море купели, взяв тимпан благодарения и приведя в согласие с древом креста, ударяет в струны добродетели и восклицает: поим Господеви, славно бо прославися (Исх. 15, 1). Сошел с неба, и не отлучился от Отца; родился в вертепе, и не сошел с престола; возлег в яслях, и не оставил Отчих недр; родился, воплотившись от Девы, и как Бог, был без отца; снисшел, и не отлучился от горних; взошел, и не соделал прибавления в Троице; в образе раба явился, и не утратил равночестия со Отцем, но есть Слово, и Образ ( и ), и Сияние; Слово, ибо никогда не отделен от ума; Образ (), не из воска вылитый круг, но печать равнообразная; Сияние, ибо свет совечен солнцу; Образ (); потому что видевый Сына, виде Отца (Ин. 14, 9). Ему слава и держава с Единородным Его Сыном, и Животворящим Его Духом, ныне, и всегда, и во веки веков! Аминь.