Монах спокойно дремал в своём кресле. Пёс спал рядом. Зазвонил мобильник. Вздохнув, монах закурил и взял эту вибрирующую трубку, не смотря на дисплей

Алло. Что надо?

Монах, - раздался слегка тревожный голос Иришки. - Ты дома?

Да, Ирин, дома. Что, кхм, стряслось?

Ты мне нужен. Приезжай скорей в "Рок-н-ролл" И пса не забудь.

Окей...

И гудки. Иришка положила трубку. Монах оделся, причесал Крематория, надел на него ошейник с металлическими шипами, длина которых составляла четыре сантиметра, начистил до блеска сапоги, вставил папироску в зубы. Вышел на улицу, поймал тачку, и отправился в "Рок-н-ролл". По дороге ничего толком не произошло. Разве что, холодно на улице немного. Шестое февраля одиннадцатого года. Доехал до бара. Только сел за барную стойку, и собирался взять чего-нибудь выпить, пришла Иришка, в одной руке держа Миротворец, а в другой - кинжал.

Монах, где пёс? - и со свистом загнала кинжал в ножны.

На улице, при входе, как обычно. А он сильно нужен?

Веди его сюда, - вздохнув, сказала Иришка. - Это важно.

Ладно, привёл монах пса. Посадил рядом с собой. Иришка погладила его по макушке. Потом щёлкнула пальцами. Подошёл Валентин.

Валь, освободи какое-нибудь помещение, - полностью зарядила кольт, крутанула барабан, и резко убрала его на место.

Не вопрос...

Помещение нашлось довольно быстро. Расселись, чокнулись, выпили. Закурили, прикуривая друг другу. Иришка улыбнулась, и начала со следующих слов:

Монах, мне нужна твоя помощь. Ты мне, конечно, здорово помог тем, что узнал кое-что о "голодных волках". Сейчас готовиться рейд на "Альфа-банк". На один из филиалов, что неподалёку отсюда. Я не могу взять всю банду. Поедет со мной только моя семья. У меня к тебе просьба - если со мной что-то случиться, или с Серёгой, или со Стасом, позаботься о Феде. Это очень важно для меня, понимаешь, монах?, - монах, молча, кивнул и залпом допил свой стакан. - Отлично. Повторяю — если со мной что-то случиться, позаботься о Феде, и обучи его, как надо. Он должен продолжить дела нашей семьи. Любой ценой. Слышишь, монах -любой...

И Иришка замолчала, слегка возбуждённо дыша, и залпом допила свой стакан. Монах затушил папироску, снял очки, потёр переносицу, и сказал следующее:

Ирин, я сильно тронут тем, что ты сказала. Я сделаю всё то, о чём ты просила, в этом можешь на меня рассчитывать. И, ещё одно, - монах сделал короткий выдох. - Я работаю на Альфреда...

Иришка нервно округлила свои красивые зелёные глаза, и выхватила со скоростью молнии, оба ствола, по привычке взводя. Монах сидел спокойно, и глядел на неё.

Мразь! Паскуда! Тварь! Ублюдок! Козёл! Сука! - Иришка разразилась такой тирадой, что монах, со страхом, вжался в стул. - Я тебе верила!!! ВЕРИЛА!!! Как ты мог, паскуда?! За что ты со мной так?! Что я тебе плохого сделала?! Я тебя ввела в банду! Ты для меня стал, как брат, монах! Я тебя даже полюбила, как брата! Всё, пощады не жди, мерзкая продажная тварь!!!

Тут монаха, от верной гибели, спас тревожный стук в дверь. Она слегка приоткрылась.

Ир, что тут происходит?

И раздался двойной выстрел! Иришка попала в дверной косяк, в нескольких сантиметрах от виска капо. В следующую секунду, раздался нервный крик Валентина:

Босс!!! Это капо Валентин!!! Босс!!!

Войди, Валентин...

Капо вошёл, потирая горло (видать, сорвал голос), и обалдел от картинки, что была перед ним. Малышка, с наведёнными на монаха кольтами, и глаза горели такой яростью, что, будь на месте монаха кто-нибудь другой, он бы провалился под землю с оглушительным треском. Иришка и монах нервно переводили дыхание, и малышка медленно опустила стволы.

Босс, что тут произошло? Что за крики?

Ничего, Валь, ничего. Ты свободен...

Капо ушёл, довольно громко хлопнув дверью. Иришка убрала стволы на место. Нервно закурила трясущимися, как у психически больного человека, руками. Крематорий сидел спокойно. Он привык уже к таким сценам. У малышки появились слёзы.

Монах, почему? - с выступившими слезами на глазах, и давясь ими, еле-еле проговорила Иришка. - Почему? Ты мне можешь объяснить?

Монах вздохнул, снова закурил бессчётную сигарету, достал Патерсон и положил на стол. У Иришки глаза снова округлились, на этот раз, от удивления.

Вот мой ствол в знак моей преданности тебе. Ты для меня являешься большим авторитетом, чем Альфред. Фактически, я работал на него до моего первого появления в твоём баре "Рок-н-ролл". За время нашего знакомства, я тебя, как своего босса, как легендарную, уже, личность, и как своего хорошего друга, искренне полюбил. И пёс мой тоже. Можешь меня прямо сейчас пристрелить. На правах бывшего духовного лица, я тебя полностью прощаю...