Воскрешение Одило Глобочника

Судьба генерала СС Одило Глобочника, как и история его преследования Генрихом Мюллером, мало известна историкам Третьего рейха и интересует немногих. Тем не менее она скрывает обилие информации о механизмах и истинных событиях того, что называлось «окончательным решением» или запланированным истреблением европейских евреев.

В предыдущей главе уже шла речь о Глобочнике и его деятельности, в этой главе обсуждение продолжается.

 

С. Позвольте мне еще раз вернуться к проблеме, касающейся одного высшего офицера СС. Если вам что-нибудь известно об этом человеке, возможно, вы сумеете изложить нам ваши взгляды относительно этой проблемы и дать какой-нибудь совет.

М. Я сделаю, что смогу.

С. Речь идет о группенфюрере СС Глобочнике. Вы упоминали о нем ранее. Помните?

М. Конечно, помню. Что там с ним?

С. Он сейчас в тюрьме.

М. Прекрасно. Самое подходящее для него место Вы собираетесь судить его за его деятельность?

С. Не совсем так. Именно в этом проблема.

М. Кое-кто говорил, что он мертв.

С. Нет, к сожалению, он не мертв. Он был схвачен в Каринтии британцами после войны. Он заключил с ними своего рода соглашение о том, что они не станут отдавать его под суд, если он им заплатит.

М. Типично для Глобочника. Это должна была быть частная сделка.

С. Да, началось все именно так. Глобочник спрятал в Австрии огромное количество золота и других драгоценностей…

М. Награбленных в концлагерях, без сомнения. Я уже говорил об этом…

С. Да, да, и есть документы, которые это подтверждают. Вначале он дал тем, кто его поймал, большую сумму в британских денежных купюрах, чтобы они отпустили его…

М. Боже мой! Бумажные фунты? Да ведь мы, само собой, напечатали за время войны сотни миллионов фальшивых фунтов. И он предлагал им это за спасение своей жизни?

С. Нет, это были настоящие банкноты, вывезенные им из Люблинского лагеря. Британские солдаты, конечно, взяли деньги.

М. Естественно, они это сделали. Только почему, взяв деньги, они тут же не пристрелили его? Это бы больше соответствовало их стилю. Он мог быть убит при попытке к бегству или мог бы совершить самоубийство, слопав пропитанный ядом обед.

С. Нет, они оставили его в живых, потому что получили лишь очень небольшую часть ценностей. И, разумеется, сведения об этом быстро распространились, так что вскоре об этом услышали в Лондоне и все дело утратило свой частный характер.

М. И тогда британское правительство решило получить остальные деньги и сохранить их для себя, я полагаю?

С. Была такая мысль, но они больше ничего не получили, а Глобочник не тот человек, с которым легко договориться.

М. Худшая из свиней, поверьте мне. Преступник и головорез. Что с ним стало потом?

С. Британцы очень разнервничались из-за него и его пособника, которого они отыскали в Гамбурге. Они решили избавиться от них, передав их нам в обмен на некоторые документы, которые мы обнаружили в Германии.

М. Документы? Могу я узнать, какого рода документы?

С. Касающиеся переписки между неким знаменитым членом британской королевской фамилии и Гитлером…

М. А! Бумаги герцога Виндзорского. Хотите увидеть их фотокопии? У меня они припрятаны.

С. Нет. Мы отдали им, насколько я понял, оригиналы или по крайней мере некоторые из них, и они отдали нам Глобочника и Вирта…

М. О, мой бог, вы, должно быть, шутите со мной! Я знаю, кто такой Вирт, и он был убит во время войны. Майор СС. Неужели вы скажете мне, что он выжил? Я… я видел отчет об этом. Вы говорите о Кристиане Вирте? Ему сейчас было бы около шестидесяти лет. Он работал в лагерной системе, а до этого был в Гадамаре. Это где они убивали безнадежно больных, идиотов и слабоумных. Этот Вирт?

С. Полагаю, да.

М. Я уверен, что он был убит.

С. Это подтверждено?

М. Насколько я помню, считалось, что он был убит в бою с партизанами. Что произошло потом?

С. Я не полностью осведомлен об этом, но полагаю, что он хорошо представлял себе, что его ждет, так что он скрылся… подобно многим другим, чьи имена приходят на ум.

М. Да, я уверен, что они так и сделали. Ну и у кого теперь эта обезьяна? У вас?

С. Проблема состоит в том, что британцы передали их нашим людям как экспертов по партизанской войне…

М. Чушь! Это пара самых настоящих убийц, а никаких не борцов с партизанами. Вот вам типичное британское лицемерие. Если вы не можете обмануть ваших врагов, попытайтесь надуть ваших союзников. Так в чем проблема? Не то чтобы я ее тут не видел. Если кто-нибудь прознает, что сталось с этой парочкой, пресса сварит ваше правительство в кипящем масле. Я, по крайней мере, никогда не убивал сотни тысяч евреев. Вы их проверили?

С. Все это было сделано на очень высоком уровне, и до недавнего времени мы ничего не знали об этом. Я думаю, у CIC хватает хлопот с этим делом.

М. Хорошо, не связывайтесь ни с одним из них. Примите мой совет, тихо расстреляйте их обоих и закопайте где-нибудь в лесу.

С. К сожалению, вопрос с деньгами остается открытым. Деньги нужны, а Глобочник вернул их ровно столько, сколько было необходимо для спасения его шкуры.

М. Не думаю, что мне стоит спрашивать вас, почему вам так нужны эти деньги.

С. Ну хорошо, а что СС делали с фальшивыми британскими деньгами?

М. Вероятно, то же самое, что и вы. Часть их удерживается для последующего вывода из обращения, а остальные используются для разведывательных операций, которые не терпят слишком пристального взгляда самодовольных бюрократов.

С. Совершенно верно.

М. Так в чем проблема?

С. Что с ними делать.

М. Раз вы не хотите их расстрелять, я вижу два возможных решения. Вы можете увезти их в Америку и предоставить им решать проблемы, которые у вас там с неграми. Уверен, они великолепно справятся с этой работой. Глобочник не немец, а словенец, но Вирт очень деловой немецкий специалист. Вирт разрешит все ваши расовые проблемы в несколько месяцев, а Глобочник выдернет все золотые зубы и откроет в Нью-Йорке банк. Не делайте такое лицо, пожалуйста. А другое решение – вручить их в качестве презента Сталину. Товарищ Иосиф примет этих тварей с распростертыми объятиями. Вероятно, он так загрузит их в России работой, что они умрут от истощения, убивая врагов Сталина. Это именно тот сорт мерзавцев, которых так любят большевики. Поверьте мне, между ними самое близкое родство. Все они просто безумная шайка кровожадных обезьян. Вот и все!

С. Учтите, что все это идет в запись. Мы не должны чересчур забываться.

М. Не учите меня. Это у ваших людей проблемы, а не у меня. Если бы этим делом занялся я, я заставил бы Глобочника отдать деньги, а потом избавился бы от него как можно скорее, пока никто ничего не узнал Что же касается Вирта, то у него денег нет, так что сейчас же его в мешок и в лес. Будь моя воля, я повесил бы Глобочника в 1943 году, но так не случилось. Я был в числе противников того, чтобы юридическая служба СС отпустила Глобочника, но он был другом Гиммлера, так что все закончилось ничем. Просто закопайте его как можно скорее в землю. Я помог вам?

С. Это более или менее то, что я ожидал от вас услышать.

М. Зачем докучать мне проблемами, которые так просто решаются? Что вы собираетесь делать с ними?

С. Возможно, последуем вашему совету. Проблема в том, что Глобочник может кое-что рассказать о британцах, а теперь и о нас тоже, ну и нам действительно нужны деньги. Возможно, военные пошлют их в Сирию или в Ливан работать с арабами.

М. А что они будут там делать? Травить газом верблюдов?

С. Это имеет отношение к новому еврейскому государству…

М. Да ваши люди просто буйно помешались! О чем вы только думаете? Очень жаль, что вы убили Гиммлера, вам стоило бы послать туда и его тоже. Чем вас так волнуют евреи?

С. Британцы встревожены из-за них…

М. Это меня ничуть не удивляет. Им приходится убираться из Палестины и оставлять всю тамошнюю нефть и газ, разве не так? Я говорил вам, что британцы умышленно не подпускали евреев к этой области, когда я пытался отправить их туда. Арабам они там не нужны, а британцы вообще терпеть не могут евреев, хотя их высшее общество полным-полно ими. А что, если сионисты узнают об этом бойскаутском лагере, набитом людьми из СС? Если это произойдет, вам будет дьявольски нелегко выкрутиться.

С. Что ж, это забота армии, а не наша. Если деньги будут найдены, они должны быть поделены поровну между нами, британцами и армией.

М. Послушайте, нам нет необходимости обсуждать эти вещи далее. И я могу сказать вам прямо сейчас, что я не желаю иметь никакого отношения к арабам, Глобочнику и особенно Вирту. Я все еще не могу поверить, что Вирт не погиб во время войны. Если они оба или хотя бы один из них попадет в руки к евреям, он совершенно точно умрет. Эти евреи быстро расправляются со своими врагами. И не могу сказать, чтобы я упрекал их за это. Вы ведь не хотите оказаться замешанными во все это, верно?

С. Эта область уже вышла из-под контроля Британии, и Вашингтон начинает тревожиться из-за отношений Советов с Израилем. Евреи получают оттуда оружие, и они могут напасть на арабское государство и получить контроль над их нефтью.

М. Полагаю, это вполне возможно. Однако будьте осторожны, касаясь всего этого. Сначала ваш президент поддерживал Израиль, а теперь приказывает своей армии готовиться к нападению на него. По крайней мере, так это выглядит со стороны. Я уже говорил вам, займитесь коммунистами в вашей собственной стране и не беспокойтесь о евреях. А если Сталин когда-нибудь нападет на вас, он, скорее, будет использовать саботажников и шпионов, а не танки и самолеты. Он начнет секретную войну против вас на всех уровнях, но прямого нападения можно не опасаться. Теперь, когда Рузвельта не стало, ему придется гораздо тяжелее, но не стоит недооценивать Сталина. Тайная война – это то, с чем вам все равно придется столкнуться. Почему бы не попробовать сейчас подружиться с сионистами? Если Сталину не повезет с ними, а, вероятно, так оно и будет, потому что евреи никогда ни о чем не могут договориться, он примется за арабов и тогда получит всю нефть, которая вам так нужна. Это область, в которой я мог бы вам помочь, но я не хочу оказаться замешанным вновь в какую-либо антиеврейскую акцию, даже на расстоянии. В этом заключалась крупнейшая ошибка Гитлера. Если бы он оставил евреев в покое, он мог бы сейчас сидеть в Берлине, глядя, как Шпеер возводит новые здания.

С. Но в некоторых местах с евреями возникают большие проблемы.

М. В некоторых местах всегда есть проблемы с кем-нибудь. Баварские католики ненавидят прусских протестантов, французы ненавидят немцев, словаки ненавидят чехов, русские ненавидят украинцев, белые американцы ненавидят черных, японцы ненавидят всех подряд. Вот почему полицейский всегда востребован.

С. Очень надеюсь, что настанет время…

М. Никогда! Пока на земле живут хотя бы два человека, они будут охотиться друг на друга. А потом останутся только крысы и тараканы, и Господь сможет начать все сначала, только в следующий раз Он не станет использовать для создания людей глину. Возможно, у него лучше получится из крысиного помета.

Мюнстерский Лев

В отличие от «Окончательного решения»^[42], программа эвтаназии в Третьем рейхе документирована значительно лучше. Существовал даже подписанный Гитлером указ, дающий право государственным службам, занятым этим, осуществлять ее по мере необходимости. Данная программа, учрежденная в начале Второй мировой войны, была внезапно остановлена в августе 1941 года. Свидетельства Мюллера, принимавшего участие в этом процессе, в значительной мере проливают свет на тот факт, что Гитлер действительно контролировал все стороны жизни Германии.

 

С. Я хотел бы обратиться к теме так называемой программы милосердного убийства, которая была учреждена… я полагаю… в 1941-м. Хронически больные, умственно отсталые и прочие «дефективные» по приказу Гитлера были убиты в газовых камерах. Это верно?

М. Да, в общем, правильно. Я видел подписанный им приказ об этом.^[43] Что я могу вам рассказать?

С. Программу в конце концов отменили, разве не так?

М. Да, я полагаю, где-то в конце августа или начале сентября 1941 года. Для уточнения ваших данных, программа была пущена в ход в сентябре 1939 года. Этот тип, Вирт, который, по-видимому, сейчас находится под вашим покровительством, был одним из организаторов технической стороны дела. Это абсолютная правда, что большое число хронически больных (имеются в виду умственно неполноценные люди) и неизлечимых калек, кроме тех, что пострадали в войне 1914 года, и им подобных были уничтожены.

С. Почему программу свернули?

М. Гитлер приказал остановить ее после того, как епископ фон Гален^[44] публично ее осудил. Его главная проповедь состоялась, по-моему, 3 августа 1941 года в церкви Св. Ламберта. Он произнес очень сильные слова об убиении невинных немецких граждан, и его речь была напечатана и распространилась по всей стране. Я сам имел очень тесное отношение к этому делу, если вы хотите узнать о нем.

С. Конечно, продолжайте, пожалуйста.

М. Епископ, который, кстати, был очень убежденным немецким националистом, получил информацию об этих убийствах и обратился с посланием к своей пастве. Разумеется, это сразу привлекло внимание местных сотрудников гестапо, и мне прислали копию. Он был, безусловно, чрезвычайно решителен в осуждении данной программы, за что я не могу упрекать его. Он видел в этом поругание Божьих заповедей, и здесь я был совершенно согласен с его взглядами. Убийство детей и стариков без всяких сомнений преступно. Нужно было вести это дело с большой осторожностью, чтобы оно не вышло из-под нашего контроля, и я послал начальника регионального отделения гестапо поговорить с епископом и предупредить его, чтобы он немедленно оставил данную тему в покое. Разумеется, я действовал так по долгу службы, а не из личных побуждений В любом случае, епископ отказался поступиться своими взглядами, и донесение о его деятельности поступило к Гиммлеру, а затем опять ко мне. Мы с Гиммлером довольно долго совещались по его поводу. Гиммлер был католик, а я и до сих пор принадлежу лону церкви, так что в этом отношении между нами была некая общность. Он чувствовал себя очень неуютно из-за всего этого дела, особенно теперь, когда оно получило огласку. Ему не нравился тот факт, что в деле оказались замешаны СС. Гиммлер никогда не мог привести свои мысли о чем бы то ни было в порядок, так что я воспользовался этим и велел своим людям ни в коем случае не мешать епископу, а просто продолжать наблюдение. Затем он произнес свою проповедь. Я знал, что он собирается сделать это, у меня служил в церкви свой человек, секретный сотрудник гестапо, который должен был сделать полную стенографическую запись текста проповеди. Должен сказать, что фон Гален был человеком большой силы духа и решительности. Он прямо обвинил правительство и отдельных его членов в убийстве. Какой бы то ни было компромисс не состоялся. В тот же вечер я получил полный текст проповеди и передал копию Гиммлеру, а еще одну отослал с курьером Геббельсу. Геббельс тоже был католиком, но, в отличие от Гиммлера, мыслил ясно, и он сразу понял суть моего сопроводительного доклада. Она заключалась в том, что, если епископ будет арестован, это вызовет ужасающие беспорядки в регионе, которые невозможно будет контролировать. Геббельс вызвал меня на обсуждение, и я сказал, что хотел бы лично переговорить с епископом и проследить за тем, чтобы дело было немедленно прекращено. Я обсудил это и с Гиммлером, который согласился, что конец этому должен быть положен раз и навсегда. После этого я отправился к фон Галену и довольно долго говорил с ним. Он весьма настойчиво интересовался, одобряю ли я эту программу, и я ответил ему отрицательно. Я объяснил, что у меня на это есть много веских причин. В первую очередь, как католик, я согласен с его аргументами и использованными им в проповеди теологическими положениями. Во вторую очередь, это дело бросало тень на репутацию СС в частности и всего немецкого народа в целом. И в-третьих, у меня была маленькая дочь, в том самом положении, из-за которого других детей убивали^[45]…

С. Мне жаль слышать это.

M. Это принесло большое горе и тяжелые переживания и мне и моей жене и вызвало разлад в нашей семье. Но просто убить бедного ребенка – такое никогда не приходило нам в голову. Как видите, у меня было много причин, не связанных с национал-социализмом, чтобы полностью разделить мнение епископа. И я восхищался его гражданским мужеством, которое, как мне казалось, было редкостью для того времени. Я предупредил епископа, что ему не следует продолжать в том же духе, иначе его ждет лагерь. Он ответил, что ничего другого сделать не может… и что у него нет выбора. Я вспомнил, что однажды и Лютер произнес что-то в этом роде, и спросил епископа, что могло бы заставить его замолчать. Он потребовал, чтобы вся программа была полностью и немедленно отменена, а он взамен больше ничего не будет говорить и писать о ней. Вернувшись в Берлин, я поговорил с Гиммлером и Геббельсом, которые сообщили мне, что Гитлер был в ярости и этот злыдень Борман хотел не только арестовать епископа, но и казнить его. Я подготовил отчет и вручил его и Геббельсу и Гиммлеру, и, к большому счастью, Гитлер согласился остановить программу. Должен сказать, что Борман был в бешенстве, но это никого не беспокоило. И я был не единственный, кто заступился за епископа перед Гитлером. Другие члены его ставки и некоторые люди из высших правительственных кругов тоже присоединились. Фюрер отменил приказ, и фон Гален сдержал свое слово. Борману, конечно, не нравилось, что ему стали поперек дороги, а он был способен на любое вероломство, так что я постоянно посылал людей из гестапо, дабы убедиться, что епископу не грозит опасность. Его арестовали по делу 20 июля, и он был в заключении, но, уверяю вас, находился в хороших условиях и не подвергался жестокостям и оскорблениям. Да, это было некрасивое дело, но на востоке убийства продолжались. Думаю, что, если бы жертвы не были немецкими гражданами, отношение к этому было бы более терпимое. Фон Галену повезло. Один клирик из Берлина скончался в лагере, потому что поднял ту же тему, что и фон Гален. Это было очень глупо с его стороны, потому что дело уже закончилось, а вся идея в целом более не подлежала какому-либо обсуждению. Но, конечно, мертвых это не воскресит, верно?

С. Да. Фон Гален умер сразу после войны, выражая недовольство тем, как союзники обращаются с военнопленными. Вам это известно?

М. Да. Это сделали вы?

С. Сделали что?

М. Убили епископа, конечно.

С. Нет. Он был старый человек и умер от пищевого отравления.

М. Вы говорите точь-в-точь как Гейдрих.

С. Это оскорбительно.

M. Таким был Гейдрих. Хотя нет, он, скорее всего, убил бы епископа, подстроив автокатастрофу или взрыв самолета… точь-в-точь как ваш мистер Черчилль любил поступать со своими собственными врагами. Нет, я не думаю, что это вы убили епископа, но лет через двадцать вас могут обвинить в этом.

С. Фон Гален считается одним из столпов антигитлеровского сопротивления…

М. О, какая нелепость. В этом нет ни капли истины. Епископ был убежденным националистом, но он был еще более убежденным католиком, и одна вера победила в нем другую. Я могу заверить вас, исходя из того что знаю сам, что у фон Галена не было ничего общего с извращением Штауффенбергом или вечно ноющими старыми генералами. Его сопротивление основано на его вере, а не на его эго. В конечном счете, это существенная разница, и я уверен, что вы это понимаете. Знаете, тюремные лагеря были заполнены самыми разными людьми, не только евреями и противниками Гитлера. Кого только не было среди заключенных, начиная с коммунистов, извращенцев, профессиональных преступников и заканчивая религиозными фанатиками, лицами, лишенными гражданства, бродягами, бездельниками и прочими. Ведь из того, что кто-то был в лагере, не следует, что надо делать из него святого, и если вы еще в этом не убедились, я уверен, что вам это предстоит. Нельзя делать святых из отбросов. Почему вы просто не пригласите всех узников лагерей в Соединенные Штаты и не обеспечите им государственные должности? Через несколько месяцев большинство из них отправится обратно на корабле в Бремен, а вам придется произвести дезинфекцию в их кабинетах.

С. Я знаю, что у нас есть проблемы такого рода, и мы хотели бы получить доступ к вашим документам, чтобы положить им конец.

М. Огромный поток этих ничтожеств хлынул в вашу страну, как я полагаю, используя свое заключение в лагере как своего рода моральную визу. На самом деле у меня нет этих документов, потому что лагерная система не находилась под моим контролем, но я думаю, что можно проверить имена по судебным отчетам и спискам осужденных, к которым я имею доступ. Поверьте, подобные люди не нужны вам в вашей стране. Оставим евреев в стороне, ибо большую часть своего служебного времени я потратил, сажая под замок подобных типов… изгоняя их из общества. Я имею в виду преступников, дегенератов, коммунистов и антиобщественно настроенных людей. Я видел своими глазами, какой ужасный вред могут причинить эти твари хорошо организованному обществу. Во время имперского периода законы, естественно, были ужесточены, но народ Германии не устраивал беспорядков, не хныкал и не призывал к актам гражданского неповиновения. Когда в 1918 году наступил крах, все эти твари выбрались из своих нор и начали расползаться по улицам. В крупных городах появились танцевальные бары для гомосексуалистов и лесбиянок, стали распространяться извращения и порнография, возросло употребление наркотиков, и тяжкие преступления совершались везде, даже в маленьких городках и деревушках. Профессиональные коммунистические агитаторы, в большинстве своем иностранцы, взбаламучивали низшие классы и подстрекали их к открытому мятежу против социальной системы, которая, как они чувствовали, сможет лишить их заслуженных наград.

С. В каком смысле наград?

M. Во всяком обществе есть люди, которые могут созидать и созидают, и пока нация стабильна, остальные тоже стремятся им соответствовать – хорошо зарабатывать и кормить семью или поступать в университет и получать хорошее образование. Недовольные в большинстве своем являются неудавшимися интеллектуалами или, вернее, псевдоинтеллектуалами. В глубине души они знают или догадываются, что они ничего собою не представляют. Они ничего не могут создать… они не умеют ни рисовать, ни писать стихи или пьесы, ничего такого, что было бы замечено. То, что они делают, низкого качества и не имеет спроса на свободном рынке. Об этом есть у Паскаля.

С. Где?

М. В его трактате «Мысли несчастливые». Насколько я помню, у него говорится, что люди хотели бы быть великими, но знают, что они ничтожны, хотели бы быть счастливыми, но знают, что они жалки, хотели бы быть совершенными, но понимают, что они преисполнены недостатков, и хотели бы пользоваться уважением и любовью других, но знают, что их пороки заслуживают только презрения. Я полагаю, что смысл этого пассажа такой. И затем там говорится, что таких людей охватывает злоба и ненависть к тем истинам, которые ясно показывают их несовершенство. Подобный человек становится коммунистом или либералом, как их называют в Англии. Он понимает, что, только сведя всех людей к общему заурядному состоянию, он может почувствовать себя если не выше, то хотя бы равным им. Такие люди не способны созидать, творить, но единственно могут разрушать то, что создали другие. Этих людей вы можете найти в академическом мире, где они захлебываются ненавистью к тому, чему учат и чего не могут создавать сами, или в профсоюзах, где они проклинают человека, построившего завод, чего они сами сделать не в состоянии. И если они приходят к власти, они только разрушают все, к чему прикасаются. Я знаю, что у вас много таких в вашей стране, многие родились там, но гораздо больше подобных бежали из Европы. У меня был непосредственный опыт работы с ними, а у вас нет. Вышвырните их из страны, пока они не загадили все вокруг. Они начинают с того, что требуют от вас признать идею, что все люди равны и что каждый человек должен быть равен… но не выше… своему соседу. В математике это называется общим знаменателем. Затем эти невостребованные интеллектуалы требуют, чтобы все люди были равны, а они, конечно, стали бы естественными лидерами народных масс вследствие своего умственного превосходства. Они начинают манипулировать массами, к которым снисходят с приказом сбросить существующее правительство и посадить на это место их самих. И на смену тирании рынка, которая более или менее естественна, приходит тирания интеллектуалов-неудачников, которые убеждены, что они одни правы, и хотят заставить всякого, кто не столь блестящ, поклоняться им, как глиняным божкам. Я мог бы высказать свои соображения и о Боге тоже. Во что бы вы ни верили, я должен сказать, что без Бога, или прочного морального стержня, общество быстро распадется на отдельные фракции, каждая из которых будет стремиться занять пустующий престол. Когда вы разрушаете или принижаете авторитет главной моральной опоры, вы оставляете позади вакуум. А что вы можете сказать о вакууме?

С. Что природа не терпит пустоты, конечно…

М. И что-нибудь заполняет ее Берегитесь человека, который хочет стать Богом.

С. Не применимо ли это к Гитлеру?

М. Я имел в виду Ленина, но, пожалуй, в определенном смысле это применимо и к Гитлеру. Хотя в другом смысле – нет. После 1918 года в Германии возник социальный, политический и моральный хаос. Большинство людей хотят только мира и покоя, так что они рассуждают лишь о том, как устроиться в жизни и улучшать свое благосостояние. Во времена Веймара чувство принадлежности к обществу было утрачено, как и вера в достижение успеха путем честного труда. Тогда повсюду царили продажность, порок и преступность, и задачей Гитлера было показать угнетенным поражением и даже напуганным народным массам, что еще сохранились какие-то ценности и что они все же могут еще восстановить некий моральный порядок в их жизни. В отличие от Сталина, который управляет, держа народ в страхе, Гитлер никогда не упускал из виду желаний народа и всегда учитывал их. Вот мы с вами несколько минут назад говорили о фон Галене. Гитлер был явно разъярен, что кто-то осмелился публично бросить вызов его авторитету, но он ясно видел, что если он предпримет что-нибудь против епископа, это очень повредит ему в глазах немецкого народа.

С. Но евреи?

М. В Германии большинство людей весьма благосклонно относились к тому, чтобы выдворить евреев вон из страны. Не устраивать резню на улицах, но заставить их покинуть германское общество. В этом смысле Гитлер лишь откликнулся на желание народа. С другой стороны, он был интеллектуальным антисемитом, то есть он облекал свою нелюбовь к евреям в интеллектуальные формулы. Для него, безусловно, не составляло проблемы восстановить народные массы против них. Я считаю, что правосудие совершило большую ошибку, потому что теперь за нами придут поколения, которым придется выслушивать бесконечный поток еврейских жалоб, и долго еще, после сошествия в могилу последнего члена партии, его дети, внуки и правнуки будут вынуждены оправдываться и каяться. В этом кроется опасность для евреев: в конце концов немцы устанут от постоянных обвинений в военных преступлениях, создании лагерей смерти и тому подобном и просто отвернутся от своих обвинителей. И к чему это приведет? К насилию? Нет, к равнодушию, что гораздо хуже.

С. С исторической точки зрения я с вами согласен, но сегодняшней Германии все еще приходится платить за события, связанные с Третьим рейхом.

М. Совершенно верно. И Советам тоже в конце концов придется заплатить за гораздо большие ужасы, которые они навлекли на свой собственный народ. И это никогда не кончится, так ведь? Что я вам говорил насчет крысиного помета?

С. Я помню, как вы высказывали ваши взгляды.

М. Вы с ними согласны?

С. Моя миссия не в том, чтобы соглашаться или не соглашаться с вами. У меня просто есть некий список вопросов, которые я должен вам задать. Наша беседа, которая сейчас записывается, безусловно интересна и очень часто провокационна, но всему свое место, генерал.

М. Вы считаете, что я вас провоцирую?

С. Конечно, считаю. И вам доставляет большое удовольствие задевать меня. Хотел бы я знать, зачем вы это делаете.

М. Чтобы показать вам, что вы и сами виновны в том, в чем обвиняете меня.

С. Виновны в чем?

М. В неосторожности. Я пережил стабильность кайзеровского периода, потрясения крупнейшей войны, крушение всего моего общества, революцию и уличную резню, которая всегда была их неизбежным следствием, политическую реакцию, войны, катастрофические бомбежки и массовые убийства. Вы же только наблюдали за всем этим из сытой, незаинтересованной страны. Каждое правительство оправдывает свои действия перед историей и своим народом, с помощью пропаганды. Вы наблюдаете за всем со стороны: раз об этом написано в книге, значит, это должно быть правдой. Потому что вот оно здесь, на этой самой странице. Немцы во время войны 1914 года занимались промышленной переработкой трупов и гвоздями прибивали младенцев к стене. Это должно быть правдой, потому что так говорят британцы. С другой стороны, вы перебили всех ваших краснокожих и потратили немало времени, вешая на деревьях черномазых. Потом, есть еще евреи, которые, как всем известно, убивают христианских младенцев и едят их во время своих религиозных ритуалов. Каких еще бессмыслиц можем мы наговорить здесь? Рабоче-крестьянский рай? Блага коммунизма? Ленин воскрешает мертвых и ходит по воде ради создания поколения слабоумных университетских профессоров и бездарных поэтов? А как насчет британцев, которые убивают ирландцев? Или бельгийцев, которые несли цивилизацию неграм в Конго бичом и картечью? А вспомните армян, которых терзали турки. И вот еще что нужно принять во внимание. Британцы в Южной Африке истребляли белое население^[46] в самых первых концентрационных лагерях. Теперь, когда я больше не служу в полиции, я могу извлечь некоторую пользу из своего досуга и оглянуться – туда, откуда я прибыл, чтобы попытаться посмотреть на все взглядом орла, парящего над землей, а не червя, который роется в ней.