Согласны ли вы с мнением критика о повести «Княжна мери» (М.Ю. Лермонтов «Герой нашего времени»): в ней «французское начало и русское окончание»? Обоснуйте свою позицию

Я не знаю, чьё это мнение и что автор имеет в виду, но попытаюсь порассуждать на эту тему.

«Герой нашего времени» создавался не в безвоздушном пространстве. В литературе 18-начала 19 века есть немало примеров создания и развития образа героя нового времени. Это произведения Ж.-Ж. Руссо («Исповедь»), И. В. Гете («Страдания молодого Вертера»), Дж.-Г. Байрона («Паломничество Чайльд-Гарольда»). За год до начала работы Лермонтова над «Героем нашего времени» появляется и производит большое впечатление на европейского читателя роман Мюссе «Исповедь сына века» (1836), в какой-то мере предвосхищающий «Княжну Мери».

Что же особенного есть в романе М.Ю. Лермонтова, а точнее в повести «Княжна Мери», что придаёт ей истинно русское, национальное наполнение?

Завязка вспыхнувшей и разгоревшейся вражды между Печориным и Грушницким стара как мир: Мери уделила внимание раненому Грушницкому, а вот к Печорину была не столь благосклонна. «Признаюсь еще, чувство неприятное, но знакомое пробежало слегка в это мгновение по моему сердцу; это чувство – было зависть...». Вот и завязка конфликта, тем более что Печорин узнает о заблуждении княжны насчет Грушницкого, которого она считает разжалованным по какой-то романтической причине из офицеров в солдаты. Возможно, эта традиционность и делает начало повести похожей на французские любовно-романтические романы.

Однако дальнейшее повествование совсем не похоже на любовный роман, события развиваются в остром драматическом, даже в трагическом ключе. День за днем, час за часом отравляет Печорин существование бедного Грушницкого самыми противоречивыми утверждениями и измышлениями; играет чувствами Мери, сознательно внушая ей надежду на взаимность и в то же время зная, что это самый бессовестный обман; разбивает сердце княгини Лиговской, отказываясь просить руки ее дочери. Роман Печорина с Мери – это вызов незаурядного человека обществу, война против общества. Но война эта мизерна, а результат ее жалок: неизвестно зачем жестоко изломанная судьба ни в чём не повинной девушки. Печорин нарушает не только условные нормы поведения (недопустимость романов без намерения жениться и т.п.), но и «естественные» нормы уважения к личности другого (недопустимость превращения ее в простое орудие своей воли). Во всей истории взаимоотношений Мери и Печорина ярко выступает его эгоцентризм. Внутренне отойдя от того социального коллектива, к которому он принадлежит по рождению и общественному положению, Печорин не нашел и другой, новой системы социальных взаимоотношений. Его личность ни в чем не видит для себя закона, кроме самой себя. Собственная воля является единственной «нормой», которую признает над собой Печорин. И Бэла, и Мери, и Вера, и многие другие, с кем сводила судьба героя, были заранее обречены на роль цветка, которому суждено в конце концов оказаться брошенным и растоптанным («Я все это уж знаю наизусть – вот что скучно!»). И другой мотивировки поступков Печорина нет и быть не может. А страдания его из-за собственной жестокости настолько кратковременны и смехотворны, что называть это страданиями просто нелепо.

Итак, в крупнейшей, центральной из повестей «Героя нашего времени», в «Княжне Мери» особенно проявляется критическое осмысление образа Печорина. Именно в «Княжне Мери» Лермонтов резко углубляет подлежащие осуждению стороны личности героя. Особенно важно отметить, что повествование ведётся от лица главного героя. В предисловии офицера-издателя говорится, что издатель «убедился в искренности» Печорина и исповедь его определяет как «беспощадную» к его «слабостям и порокам». «Издатель» упоминает знаменитейшую «Исповедь» Жан Жака Руссо. «Недостаток» ее, по мнению Лермонтова, не только в том, что автор «читал ее друзьям», но в неискренности и сочиненности: «У Жан Жака даже пороки не таковы, как они есть. У него герои насильно хотят уверить человека в своем великодушии». Лермонтовский герой беспощаден к себе и своим порокам.

И последнее: Лермонтов впервые, на мой взгляд, вывел на страницы своего романа героя, который прямо ставил перед собой самые главные вопросы человеческого бытия – о цели и смысле жизни человека, о его назначении. А это вечные русские вопросы.

Какое символическое звучание для всего романа имеют слова Пугачева, обращенные к Петруше Гриневу: «Награди вас Гос­подь за вашу добродетель. Век не забуду ваших милостей»? (По роману А.С. Пушкина «Капитанская дочка»).

Все творчество Пушкина – призыв к милосердию, утверждение ценности любви, дружбы, чести, совести, справедливости, человеческого достоинства. Особенно проникнут духом милосердия роман Пушкина «Капитанская дочка». Его можно назвать повестью о милосердии. Центральная сюжетная линия романа – история взаимоотношений Гринева и Пугачева – это прежде всего история милосердия. С милосердия начинается эта история, им и завершается. Вспомним первую встречу Гринева с Пугачевым, когда Гринев приказывает отдать Пугачеву свой заячий тулуп. Савельич изумлен. И дело не только в том, что тулуп дорог. Подарок бессмыслен. «Зачем ему твой заячий тулуп? Он его пропьет, собака, в первом кабаке». Да и «не полезет» этот юношеский тулуп на пугачевские «окаянные плечища!» И Савельич прав: тулуп трещит по швам, когда Пугачев надевает его... Однако пишет Пушкин: «Бродяга был чрезвычайно доволен моим подарком». Тут не в тулупе дело... Тут впервые промелькнуло между офицером Гриневым и беглым казаком Пугачевым нечто иное... В поступке Гринева не просто благодарность. Тут жалость, милосердие и... уважение.

Уважение к человеку и его достоинству. Человеку холодно. А ему не должно быть холодно. Потому что он образ Божий. И никто не должен безразлично проходить мимо человека, которому холодно, потому что это кощунство. Все это почувствовал Пугачев. Потому и такое теплое напутствие Гриневу: «Спасибо ваше благородие! Награди вас Господь за вашу добродетель. Век не забуду ваших милостей!» И завязались между героями отношения, где высший и низший едины, где нет ни господина, ни раба, где враги братья. Чем можно ответить на милость, на милосердие? Чем его измерить? Только милосердием же.

И через все остальные встречи Гринева и Пугачева основной темой идет именно тема милосердия. При занятии Белогорской крепости Пугачев, узнав Гринева, тут же помиловал его, спас от смертной казни. «Я помиловал тебя за твою добродетель, за то, что ты оказал мне услугу...», – говорит Пугачев Гриневу. Но сколь несоразмерны услуга и воздаяние: стакан вина, заячий тулуп и... жизнь, подаренная офицеру войска, с которым ведется война.

Пугачев должен был помиловать Гринева, потому что однажды Гринев разглядел человека в Пугачеве, и тот не может уже этого забыть. Все в романе полно милосердием. Сама любовь Петра Андреевича Гринева и Марьи Ивановны Мироновой не любовь-страсть, не любовь-восхищение, а христианская любовь, жаление. Любит и слезно жалеет Марью Ивановну, сироту, у которой не осталось никого близкого во всем мире, Гринев. Любит и спасает своего рыцаря от ужасной участи бесчестия Марья Ивановна.

Милосерден Гринев и к своему врагу (Швабрину). Когда Гринев вырывает с помощью Пугачева Марью Ивановну из рук Швабрина, то имеет достаточно оснований, чтобы ненавидеть изменника и насильника. Однако вот как кончается глава «Сирота». Напутствуемые доброй попадьей Гринев со своей любимой отбывают из крепости. «Мы поехали. У окошка комендантского дома я увидел стоящего Швабрина. Лицо его изображало мрачную злобу. Я не хотел торжествовать над униженным врагом и обратил глаза в другую сторону». Торжествовать над уничтоженным врагом согласно христианской морали, которой руководствуется Гринев, стыдно. Так как, пока жив человек, Бог надеется на него, на его исправление. Тем более следует надеяться и человеку.

Наконец на суде Швабрин оказывается главным и, собственно, единственным обвинителем Гринева. Швабрин возводит на Гринева сознательную и чудовищную клевету, грозящую последнему самым худшим. Интересна реакция Гринева. «Генерал велел нас вывести. Мы вышли вместе. Я спокойно взглянул на Швабрина, но не сказал ему ни слова. Он усмехнулся злобной усмешкою и, приподняв свои цепи, опередил меня и ускорил свои шаги». Где-то слова уже бессильны... И не только слова, но и любые жесты, грозящие или осуждающие.

Конец романа счастливый, но не слащавая подачка читателю «романтической повести», а следствие мировоззренческой позиции автора, утверждающего, что мир, «лежащий во зле», стоит на добре.

Господствующим принципом отношений Пушкин считал гуманность. Гармония между человеком и природой, внутри общества, в самом человеке покоится на его добрых чувствах, на способности к сердечности и милосердию.