Политология и политическое образование

Выше говорилось, что между политологическим образованием и политическим образованием пролегает пропасть. Политологическое образование есть овладение теоретическим содержанием и эмпирическими методами политической науки, тогда как политическое образование есть воспитание в духе определенной политической доктрины. Другое дело, что в практике образования эти вещи постоянно перемешиваются. Если на политологических факультетах университетов у студентов есть возможность овладения арсеналом именно политической науки, то на других факультетах, где политология является обязательным предметом и время знакомства с нею ограничено определенным количеством часов, вместо политологического мы неизбежно имеем дело, по существу, с политическим образованием, то есть с навязыванием определенных нормативных схем политического процесса.

Как правило, это почерпнутая из западных, прежде всего американских, политологических учебников и пособий либеральная модель политики. Ее стандартные составляющие: политическая система, по Истону, политический режим (от демократии до тоталитаризма), противопоставление тоталитаризма демократии, политический плюрализм, реализующийся в гражданском обществе, правовое государство, типология политических культур, где в качестве идеала и нормативного образца формулируется представление о политической культуре, характерной для западных обществ, и идея политического развития, понимаемого как процесс модернизации, а в более конкретном виде - "демократического транзита", то есть перехода к политической системе западного типа. В принципе, это единственная теоретически разработанная модель политической науки. В качестве альтернативы ей иногда представляются некоторые пережитки марксизма - научного коммунизма, из которых оказываются изгнанными собственно марксистские понятия и концепции, такие, например, как классовая борьба, которые подменяются "геополитической борьбой" или "борьбой цивилизаций". Вместо классических марксистских формулировок, согласно которым, например, вся мировая история есть история борьбы классов, вводятся новые, по которым вся мировая история есть история борьбы цивилизаций, причем это новое представление о содержании всемирной истории оказывается пропагандируемым даже руководителем Коммунистической партии РФ доктором социологических наук Г.А.Зюгановым (3), которому должно быть стыдно, называя себя коммунистом, так передергивать.

Новое видение мировой истории дополняется бывшими эзотерическими, а ныне ставшими элементом массовой культуры доктринами вроде учения о "священной традиции" и популяризированным вариантом "столкновения цивилизаций" С.Хантингтона. Все это фигурирует под именем "цивилизационного подхода", претендующего быть альтернативой стандартной политологической модели, почерпнутой из западной political science. Однако беда "цивилизационного подхода" состоит в том, что он представляет собой в первую очередь не теорию в строгом смысле слова (совокупность описательных предложений, связанных по правилам формальной логики), а идеологическую конструкцию (набор телеологически ориентированных положений, из которых в конечном счете выводятся нормы политического поведения).

Противопоставление этих двух направлений не означает, однако, что "западная" политология представляет собой "строгую науку" в отличие от сугубо идеологизированного цивилизационного подхода. Несколько огрубляя суть дела, можно сказать, что политология представляет собой, скорее, науку, то есть является в первую очередь орудием теоретического описания политического процесса, тогда как цивилизационный подход представляет собой, скорее, идеологию, то есть является в первую очередь орудием пропаганды и политической мобилизации. Но как в цивилизационном подходе наличествует важное теоретическое содержание, так и "западная" политология несет в себе мощный идеологический заряд.

Этот идеологический заряд содержится, прежде всего, в концепции политической модернизации, имеющей нормативный характер. Ее источником является идея социальной эволюции, лежащая в основе всего социального знания Нового времени, в том числе и марксистского социального знания. Идеологизированность - это ее родимое пятно. Упомянутого выше С.Хантингтона именно осознание латентной идеологизированности внешне строго научного политологического знания подтолкнуло к формированию новой парадигмы - цивилизационного анализа. Еще в 80-е годы прошлого столетия он показывал, разбирая идею модернизации, что она воспроизводит, в принципе, основные черты марксистского, глубоко идеологизированного подхода к общественному развитию. Модернизация, говорил он, мыслится как революционный процесс, ибо она предполагает кардинальный характер изменений, радикальную и тотальную смену всех институтов, систем, структур общества и человеческой жизни. Она мыслится как системный процесс, потому что изменения одного фактора, одного фрагмента системы побуждают и определяют изменения в других факторах и фрагментах; в результате происходит целостный системный переворот. Она считается глобальным процессом. Зародившись когда-то в Европе, она приобретает ныне глобальный размах. Все страны были когда-то традиционными, все страны ныне либо стали современными, либо находятся в процессе движения к этому состоянию. Она рассматривается как ступенчатый процесс. Все общества, модернизируясь, должны пройти одни и те же стадии. Сколько каждому обществу осталось идти по пути модернизации, зависит от того, на какой стадии оно находится, когда начинает модернизацию. Она есть гомогенизирующий процесс. Традиционных обществ много, и все они разные; у них одно общее - то, что они не современны. Современные общества в основных своих структурах и проявлениях одинаковы. Модернизация мыслится как необратимый процесс. На этом пути могут быть задержки, частичные отступления, снижение темпов и т.п. Но все это частности; главное же в том, что, начавшись, модернизация не может не завершиться успехом. Модернизация - прогрессивный процесс. Хотя на пути может быть много зла и страданий, в конечном итоге все окупится, так как в модернизированном современном обществе неизмеримо выше культурное и материальное благополучие человека (4).

Перечисленные характеристики теории модернизации, действительно, близки марксизму. Главное - идея неотвратимости прогресса, убежденность в том, что от счастья не уйти. Хотя движущие силы, конечная цель и содержание развития концептуализируются иногда различным образом, формальные структуры мышления марксистских и либеральных модернизаторов почти тождественны. Концепции "демократического транзита", представленные, например, в работах американского политолога Ф.Шмитера и немецкого - К.Оффе и особенно популярные в 90-е года ушедшего столетия, представляют собой применение общих принципов модернизации к политической сфере. У нас сейчас они практически легли в основу интерпретации современных политических процессов, как она дается в рамках политологического образования.

В задачу настоящей статьи не входит критика и сравнительная оценка названных двух подходов. Здесь важно подчеркнуть, что в них обоих весьма силен элемент идеологизации. К сожалению, мощный аналитический потенциал западной по происхождению политической науки в нашем обычном политологическом образовании используется недостаточно; главное внимание уделяется идеологическому компоненту. В результате в ходе изучения политологии происходит не обучение познанию и пониманию, а идеологическая индоктринация, то есть воспитание либо "либералов", либо "консерваторов", в зависимости от политических убеждений того или иного преподавателя или взглядов, господствующих на той или иной политологической кафедре. В основном такая ситуация характерна для провинциальных вузов, но, к сожалению, то же самое во все большей степени происходит и в "столицах", где гораздо сильнее "аффилированность" политологов с политическими партиями и движениями.

Это, конечно, не новая в мировом масштабе ситуация. Еще Макс Вебер сто лет назад писал: "Пророку и демагогу не место на кафедре в учебной аудитории. Пророку и демагогу сказано: "Иди на улицу и говори открыто". Это значит: иди туда, где возможна критика. Я считаю безответственным... пользоваться своими знаниями и научным опытом не для того, чтобы принести пользу слушателям - в чем состоит задача преподавателя, - а для того, чтобы привить им свои личные политические взгляды" (5). Но то, что эта ситуация не нова, не делает проблему менее актуальной.

В общем и целом можно сказать, что политологическое образование у нас сплошь и рядом подменяется политическим образованием, причем политическим образованием в двух противоположных друг другу направлениях. Это не сулит ничего хорошего ни политологическому, ни политическому образованию. Было бы крайне целесообразно не связывать эти две различные - как по своим задачам, так и по своему содержанию - сферы деятельности, а честно их разделить, и вывести вторую из них за рамки университетского образования. В некоторых демократических западных странах так и сделано. В Германии, например, существует на федеральном уровне ведомство политического образования (Bundeszentrale fuer politische Bildung), имеющее филиалы на уровне федеральных земель и предназначенное именно для "внесения" правильного политического сознания в народные массы. Политологи могут работать и работают в этой организации, что отнюдь не заставляет их выступать в качестве пропагандистов в их деятельности в качестве университетских преподавателей.

Эта нерасчлененность двух хотя и родственных друг другу, но существенно различных форм деятельности тесно связана с еще одной проблемой отечественной политологии.