Подъем революционного движения и Октябрьский манифест

В течение лета напряженность постепенно падала, однако в сентябре рабочее движение внезапно вновь усилилось. 1 9 сентября началась самая крупная всеобщая забастовка, какую когда-либо знала страна. Первыми забастовали типографские рабочие Москвы, потребовавшие пересмотра тарифных ставок за правку знаков препинания, которые должны были считаться целым словом. Троцкий писал тогда по этому поводу, что «...это маленькое событие открыло собой не более и не менее, как всероссийскую политическую стачку, возникшую из-за знаков препинания и сбившую с ног абсолютизм». В течение нескольких дней забастовки солидарности охватили многие московские предприятия, а затем распространились на Санкт-Петербург, где тоже первыми выступили печатники. 8 октября, когда движение уже шло на спад, распространился слух о том, что делегаты Союза железнодорожников арестованы. Тогда Союз призвал к стачке все железные дороги страны. Так из экономической забастовка переросла в политическую, так как речь шла теперь уже о защите прав профсоюзов, и превращалась в так долго ожидаемое и откладываемое испытание самодержавия на прочность. С 12 октября забастовка полностью парализовала всю железнодорожную сеть империи. Она охватила промышленность, сферу обслуживания, банки и даже страховые общества и торговлю. 14 октября в Петербурге, как и в Москве, встали и поезда, и весь транспорт, не выходили газеты, не работал телефон, не было электричества. Число бастующих достигло полутора миллионов. Провинция тоже не отставала: в Екатеринославе, Харькове, Одессе вспыхнули восстания рабочих, улицы покрылись баррикадами. 13 октября в Санкт-Петербурге образовался Совет рабочих депутатов, в который вошли сотни делегатов, избранных бастующими ведущих предприятий города. В исполкоме Совета представители эсеров, меньшевиков и большевиков играли часто непропорционально значительную, если учесть их реальное влияние, роль, свидетельствовавшую о распространении их идей среди рабочих столицы. Совет рабочих депутатов 17 октября опубликовал свой первый информационный бюллетень (газету «Известия») с призывом ко всем бастующим вступить в контакт с ним — «единственным полноправным представителем трудящихся Санкт-Петербурга».

Видя остроту положения, Николай II обратился за помощью к Витте, которому недавно удалось подписать на более или менее приемлемых условиях мирное соглашение с Японией. 9 октября Витте представил государю меморандум с изложением текущего положения дел и программой реформ. Констатируя, что с начала года «в умах произошла истинная революция», Витте считал указы от 6 августа устаревшими, а поскольку «революционное брожение» слишком велико, он пришел к выводу, что надо принимать срочные меры, «пока не станет слишком поздно». Он советовал царю: необходимо положить предел самоуправству и деспотизму администрации, даровать пароду основные свободы И установить настоящий конституционный режим. Поколебавшись неделю, Николай II решился поставить свою подпись под текстом, подготовленным Витте на основе меморандума, но при этом царь считал, что нарушает присягу, данную во время вступления на престол. Манифест от 17 октября, вскоре названный «Манифестом свобод», сводился, по сути, к трем обещаниям:

— Даровать народу гражданские свободы на основе незыблемых принципов: неприкосновенности личности, свободы совести, свободы слова, свободы собраний и организаций.

— Не откладывая выборы в Думу, обеспечить участие в них трех слоев населения, которые, согласно указу от 6 августа, были лишены права голоса; новый законодательный орган должен был впоследствии разработать принцип всеобщих выборов.

— Ввести за непременное правило, что ни один закон не может войти в силу без согласия Думы, дабы избранники народа смогли на деле участвовать в контроле за законностью действий государя.

В таком виде Манифест представлял собой большую уступку, чем предполагалось сделать в законодательных актах от 18 февраля и 6 августа. Однако многие важные вопросы оставались неразрешенными: какова будет отныне роль самодержавия, о котором в Манифесте не говорилось ни слова? Как сочетать самодержавие и Думу? Почему в Манифесте не упоминается о конституции? Каковы будут полномочия новой Думы? Было ясно, что трактовка и применение столь двусмысленного текста будут зависеть от соотношения сил между самодержавием, уступившим лишь под давлением обстоятельств, и оппозицией, которая в большинстве своем уже хотела двинуться дальше. Однако в тот момент Манифест позволил самодержавию добиться двух положительных результатов. Он успокоил финансовые круги, от которых зависела выдача кредитов России. Французское, британское и германское правительства приветствовали появление Манифеста, видя в нем залог конституционного режима, который наконец-то приведет Россию на путь парламентаризма. С другой стороны, Манифест завершил раскол лагеря либералов, наметившийся уже в июне. Умеренные либералы, удовлетворившись первой победой, поддержали Манифест. Что же касается радикального крыла, которое как раз оформлялось в партию кадетов — конституционных демократов, — оно приняло Манифест настороженно. Социалисты-революционеры и социал-демократы всех оттенков не пошли на компромисс с самодержавием. Троцкий писал тогда, что пролетариат «не желает нагайки, завернутой в пергамент конституции».

Силы оппозиции разделились. В то время как либералы отдавали приоритет политической борьбе, рабочие, с головой окунувшись в октябрьскую всеобщую забастовку, все более отдалялись от идей либеральной оппозиции, которые были им близки в начале 1905 г., и выдвигали лозунг социальной революции. Оказавшись между двух огней — не желавшим идти на уступки самодержавием, с одной стороны, и натиском революции, несущей в себе угрозу насилия, с другой, — либералы в течение всего 1905 г. так и продолжали «метаться» между царем и народом. Они оказались не способными ни остановить разгул насилия, ни решительно возглавить народную революцию. Вынужденное временно пойти на уступки, царское правительство в дальнейшем сумело сыграть на расколе оппозиционных сил и не сдержало большинства обещаний, данных 17 октября 1905 г.