Получено в Лондоне летом 1884 г

Мой друг!

Вы просите меня "пролить свет" на "новое прискорбное событие", возникшее из вздорных обвинений м-ра Гебхарда? В том-то и дело, что дюжины событий более прискорбного характера, все рассчитанные на то, чтобы раздавить несчастную женщину, избранную в качестве жертвы, назрели и готовы разразиться над ее головой, задевая настолько же и Общество. Опять-таки, казалось, бы, после моего блестящего провала удовлетворить ваших суровых логиков в инцидентах "Биллинг-Мэсси" и "Кидлл-Свет", мои персональные мнения и объяснения имеют мало веса на Западе? Однако, вы, кажется, думаете точно так же, как Вивэлл, что "каждый провал есть шаг к успеху", и ваша вера в меня должна серьезно встревожить ваших друзей?

С вашего разрешения я представил объяснение "прискорбного инцидента" мадам Б. Однако, так как она написала вам простую правду, то мало шансов, что ей поверят, кроме, может быть, нескольких близких друзей, если хоть один у нее останется к тому времени, когда это письмо дойдет до вас.

Вы, наверное, поняли к этому времени, что наша столетняя попытка раскрыть глаза слепого мира почти потерпела неудачу: в Индии — частично, в Европе — за немногими исключениями — совсем. Остался только один шанс спасения для тех, кто еще верят: собраться вместе и встретить бурю храбро. Пусть откроются глаза наиболее мыслящей части публики на грязный заговор, составляющийся среди миссионерских кругов против теософии, и в течение года у вас будет опора под ногами. В Индии это: "Или Христос, или Основатели (!). Давайте забросаем их камнями насмерть!" Они почти уже убили одного, теперь они атакуют вторую жертву — Олькотта. Падре так заняты, как пчелы. Общество Психических Исследований дало им прекрасную возможность составить капитал из их посла. М-р Ходжсон легко пал жертвою ложного показания; и благодаря научной а priori невозможности таких феноменов, которые он был послан исследовать и сделать доклад, совершенно и всецело дискредитирована. Он может приводить в качестве извинения личное разочарование, которое он испытывал и которое заставило его быть в негодовании против установленных авторов "гигантского мошенничества"; но нет сомнения, что если Общество рухнет, то это из-за него. Мы можем прибавить сюда еще похвальные усилия нашего общего друга в Симле (А. О. Хьюма), который не угомонился, а также усилия м-ра Лейн Фокса. Какое общество может сохранить свою целостность против двух таких языков, как у господ X. и Л. Ф.! В то время как первый, по секрету сообщая каждому видному теософу, уверяет его, что с самого начала существования Общества ни одно письмо, выдаваемое как присланное от Учителей, не было настоящим, м-р Л. Фокс ходит, проповедывая, что он только выполняет волю Учителя М., знакомя теософов со всеми дефектами Теософского Общества и ошибками его основателей, чья Карма состоит в том, что они должны предать сокровенные истины, полученные ими от своих Гуру.

После этого, возможно, вы будете менее обвинять наших учеников за их отвращение к европейцам штаб-квартиры и за их утверждение, что это они разрушили Общество.

Таким образом, мой друг, наступает вынужденный конец проектируемым наставлениям по оккультизму. Все было условлено и приготовлено. Тайный комитет, в задачу которого входило получение от нас писем и наставлений и передача их Восточной группе, был готов, когда несколько европейцев (по причинам, о которых я предпочитаю умолчать) взяли на себя власть перевернуть решения всего Совета. Они отклонили (хотя выставляемые ими причины были другие) получение наших наставлений через Субба Роу и Дамодара (последнего ненавидят господа Л. Фокс и Хартман). Субба Роу отказался, а Дамодар поехал в Тибет. Можно ли наших индусов за это упрекать?

А теперь Хьюм и Ходжсон довели Субба Роу до бешенства, рассказав ему, что он, как друг и оккультный работник мадам Блаватской, подозревается правительством в шпионаже. История графа Сен Жермена и Калиостро пересказывается опять. Но я могу сказать вам, как человеку, который всегда был верен мне, что плодам вашей преданности не будет позволено разлагаться и осыпаться с дерева действия. А теперь не могу ли я сказать несколько слов, которые могут оказаться полезными?

Это старый труизм, что никто из вас никогда не составил точного представления ни об "Учителях", ни о законах оккультизма, которые ими руководят. Например, я, потому что я получил немножко западного образования, должен рассматриваться как человек типа "джентльмена", который строго согласует свои действия с законами этикета по правилам вашего мира и общества! Ничто не может быть более ошибочным; об абсурдности картины индо-тибетского аскета, играющего в сэра Грандисона, едва ли нужно говорить. Тем не менее, оказавшись несоответствующим этому описанию, я, в изображении, был публично заклеймен и деградирован, как сказала бы мадам Б. Что за жалкая пародия! Когда же вы поймете, что я ничуть не похож на это? Что если я до некоторой степени могу быть знакомым с вашими особенными понятиями о том или другом и об обязанностях западного джентльмена, то также и вы до некоторой степени знакомы с поведением и обычаями Китая и Тибета. При всем том, так же как вы отказались бы приспосабливать свои привычки и жить по нашим обычаям, так же и я предпочитаю наш образ жизни вашему и наши идеи идеям Запада. Меня обвиняют в "плагиате". Мы, люди из Тибета и Китая, не знаем, какое значение вы придаете этому слову. Я знаю, но это еще не причина, что я должен принять ваши литературные законы. Любой писатель имеет привилегию брать целые предложения из словаря "Бай-Вень-Иен-Фу", величайшего в мире, полного цитат от каждого известного писателя и содержащего все фразы, какие когда-либо употреблялись, и применять их для выражения своих мыслей. Это не относится к случаю с Кидллом, который произошел в точности так, как я вам рассказывал. Но вы, возможно, найдете на протяжении всех моих писем двадцать отдельных предложений, которые могут оказаться уже употребленными в книгах или рукописях. Когда вы пишите по какому-либо предмету, вы окружаете себя книгами для справок и т. д.; когда мы пишем о чем-либо, про что мнения Запада нам известны, мы окружаем себя сотнями выдержек по данной теме из дюжин различных сочинений, отпечатавшихся в Акаше. Чего удивительного в том, что не только ученик, которому доверена работа и который не виновен в незнании значения плагиата, но даже я сам мог случайно употребить целую уже существующую фразу, применив ее только к другой, нашей собственной идее? Я уже раньше вам об этом рассказывал, и это не моя вина, если ваши друзья и враги не удовлетворяются этим объяснением. Когда я возьмусь за писание очерка на приз, то я могу быть более осторожным, ибо дело Кидлла — ваша собственная вина. Почему вы напечатали "Оккультный Мир", не посылая его прежде мне для просмотра? Я бы никогда не пропустил этого отрывка и также и "Лал Синга", глупо изображенного, как наполовину nom de plume Джуль Кулем и легкомысленно позволенной мною укорениться, не подумав о последствиях. Мы не являемся безошибочными, все предвидящими "Махатмами" в каждый час дня, дорогой друг, никто из нас также не учился помнить так много. А теперь об оккультизме.

От нас ожидали, что мы разрешим обращаться с оккультными силами так же, как обращаются с их коркой — физическими силами природы. Нас бранят за то, что мы не выдаем всем ученым, примкнувшим к Теософскому Обществу, плодов, добытых поколениями исследователей оккультистов, которые посвятили этому свои жизни и которые часто теряли свои жизни, силою добывая секреты из сердца природы. Если бы мы этого не делали, оккультизма не признали бы — он должен остаться в пределах магии и суеверий, как спиритуализм в глазах некоторых и как обман — в глазах других. Кто задумывался на мгновение, что оккультный закон, будучи раскрыт и передан широкой публике, перестает быть оккультным, если только он не дан оккультисту, который скорее умрет, чем выдаст свой секрет.

Какое недовольство, какая критика по поводу Дэва-Чана и родственных ему тем из-за неполноты и кажущихся противоречий! О, слепые глупцы! Они забывают или никогда не знали, что тот, кто имеет ключи от тайн смерти, также обладает ключами жизни? Что если бы каждый мог стать творящим Богом в этой расе, так легко приобретая знание, то не было бы надобности в 6-й и 7-й расах? И что мы, мы извратили бы программу Бытия, перетасовали бы счета Книги Жизни, нарушили бы, одним словом, Вечную Волю!

Мне осталось немного сказать, если вообще осталось. Я глубоко сожалею о своей неспособности удовлетворить честные и искренние устремления некоторых избранных среди вашей группы, по крайней мере в настоящее время. Если бы ваше Л. Л. могло понять, или хотя бы подозревать, что нынешний кризис, потрясающий Теософское Общество до самого основания, является вопросом или гибели или спасения тысяч, вопросом прогресса или регресса человеческой расы, ее славы или бесчестья, а для большинства этой расы — вопросом быть или не быть уничтоженными, в самом деле, возможно, что многие из вас заглянули бы в самый корень зла, и вместо того, чтобы руководствоваться ложной внешностью и научными заключениями, взялись бы за работу и спасли бы положение, раскрывая позорные деяния вашего миссионерского мира.

Пока что примите мои лучшие пожелания.

К. Х.

Полагаю, что лучше мне еще раз сказать вам, что я хотел бы, чтобы вы всегда помнили. Я был бы рад, если бы на каждый вопрос можно бы так же легко ответить, как на ваш вопрос о "прискорбном событии". Почему сомнения и грязные подозрения, как кажется, осаждают каждого, стремящегося к ученичеству? Мой друг, в масонских ложах старого времени неофит подвергался серии устрашающих испытаний постоянства, отваги и присутствия духа. Психологическими воздействиями, дополненными механикой и химическими веществами, его доводили до мысли, что он падает в пропасть, низвергаемый скалами, идет по мостам, сотканным из паутины и висящим в воздухе, проходит сквозь огонь, тонет в воде и атакован дикими зверями. Это было воспоминание и программа, заимствованная из Египетских мистерий. Запад, потеряв тайны Востока, должен был, как я говорю, прибегнуть к искусственности. Но в эти дни вульгаризация науки сделала подобные пустячные испытания устарелыми. Стремящийся осаждается теперь исключительно с психологической стороны его природы. Его курс испытания в Европе и Индии следует системе Раджа Йоги и результатом ее, как уже было объяснено, развитие в нем, в его темпераменте каждого зародыша добра и зла. Правило это непоколебимо и никто не избегнет его, напишет ли он нам письмо или же в тайнике сердца сформулирует сильное желание оккультного знания и сообщения. Подобно тому, как ливень не может оплодотворить скалу, так и оккультное учение не имеет следствий на невосприимчивый ум. И как вода развивает жар в негашеной извести, так учение вызывает к ярому действию каждую неподозреваемую потенциальность в ученике.

Не многие европейцы выдержали это испытание. Подозрение, следующее за самосплетенным убеждением в обмане, по-видимому, сделалось порядком дня. Я говорю вам, за очень малым исключением, мы не были успешны в Европе.

Отсюда вытекает необходимость для Т. О. соблюдать абсолютный нейтралитет в оккультных учениях и феноменах: что бы ни сообщалось, должно передаваться индивидуальными членами от индивидуальных членов. Например, если мадам Б. найдет в себе необходимую силу, чтобы жить (а это зависит всецело от ее воли и силы, ее напряжения) и захочет под водительством своего Гуру или даже меня служить в качестве писца для вас (для Синнета, не для группы), она сможет, если хочет, еженедельно или ежемесячно посылать вам наставления. Мохини мог бы делать то же самое, но под обязательством, что ни наши имена, ни имена посылающих никогда не будут опубликованы; также Теософское Общество не должно нести ответственности за эти учения. Если Восточная группа выдержит, что-нибудь еще можно будет для нее сделать. Но впредь никогда Обществу в Индии не будет позволено опять компрометировать себя чудесами, которые повсеместно объявлены обманом. Доброе судно тонет, друг мой, ибо его драгоценный груз был предложен широким массам; часть его содержимого была осквернена обращением нечестивцев, и золото его принято за медь. Впредь, я говорю, никакие нечестивые глаза не увидят его сокровищ, а его внешние палубы и оснастка должны быть очищены от нечистот и мусора, накопившихся на них вследствие неосторожности его собственных членов. Старайтесь исправить причиненное зло. Каждый шаг, предпринятый кем-либо в нашем направлении, заставляет нас делать шаг навстречу ему. Но путешествие в Ладак не является средством, приводящим к нам, как м-р Лейн Фокс воображает.

Еще раз примите мое благословение и прощальный привет, если им суждено быть последними.

К. Х.

Письмо 131

К. Х. — Синнету