Российская теория деятельности как основание культурной психологии

Психологическая теория деятельности отличается от культурно-исторической психологии существенным образом, хотя обе они создавались одной и той же группой ученых. Так по крайней мере следует из заявления Леонтьева, что Выготский внес свой вклад в основание психологической теории деятельности. И Выготский, и Леонтьев параллельно работали в обоих направлениях. Главное различие между культурно-исторической психологией и психологической теорией деятельности состоит в основном предмете исследования: для культурно-исторической психологии это была проблема сознания и опосредование как орудие интериоризации внешнего мира, а для психологической теории деятельности - проблема объектной ориентации одновременно во внешней и внутренней ментальной деятельности. Конечно, в психологической теории деятельности проблема посредничества также возникает, но в то время как для Выготского сознание опосредовалось культурой, для Леонтьева разум и сознание опосредуются орудиями и объектами. В психологической теории деятельности все ментальные процессы, включая личность, имеют объектно-деятельностную природу. Его защитники использовали экспериментальные методы для изучения сенсорных, перцептуальных, исполнительных, связанных с памятью, когнитивных и аффективных действий. Действие, и в понятии и по сущности, является не только объектом исследования, но и единицей анализа ментальных процессов. Фокус направлялся на действие, а не на значение. Действие как единица анализа появляется в исследованиях ощущения, перцепции, интеллекта и эмоций Запорожца; в исследовании памяти П. Зинченко; в исследовании воли К. Гуревича; и в анализе формирования концептов и мышления Петра Гальперина. Оно также использовалось Василием Давыдовым в его анализе формирования обобщений. В психологической теории деятельности было показано, что мотив является объектом, и что необходимость (после столкновения с объектом) также становится объектно-ориентированной. В результате сложился подход, который в некотором отношении противоположен подходам Выготского. Психологическая теория деятельности, по мнению некоторых из американских культурных психологов, упрощает духовный мир людей, сводя его к объектно-ориентированной деятельности и представляя его тем самым, механистическим, не учитывает его духовное измерение. В трехуровневой схеме, которую Леонтьев использовал для описания деятельности (деятельность-мотив, действие-цель, действие-условие), не было прямого указания на место значения, чувства, посредников, сознания, личности и т. д. Но все эти термины лежат, так сказать, вне границ этого подхода. При этом Леонтьев основывался на предпосылках культурно-исторической психологии, предполагая, что значение (включая объектно-ориентированное и операциональное значение, а также вербальное значение) и чувство присутствуют в структуре, но не включены в схему его теории деятельности.

Психологическая теория деятельности занималась проблемой орудий и объектов, которые люди помещали между собой и природой. В своей книге “Развитие памяти” Леонтьев прослеживал, как вещь принимает знаковые свойства, и что они делают усвоение возможным. В конце концов, то, что усваивается не есть вещь, но знаковые (то есть идеальные) свойства и процедуры для использования этих свойств, которые вещь приобретает. Проблема посредников во всех своих измерениях не ставилась в психологии деятельности, хотя все же излагалась.

“Сегодня наиболее разумным решением может быть тактика воздерживаться от попыток выбирать одно из этих направлений в качестве главного и, что не дай Бог, корректировать его. Вместо этого, мы должны смотреть на них как на взаиморасширяющие одно другое, как на обогащающие одно другое. Такая работа уже началась и не сегодня, и она должна проходить в интересах развития обоих направлений. Сегодня очень важно нашему собственному и молодым поколениям психологов осознать, что произошло из этих двух направлений исследования, и что было украдено из обоих из них... Конечно, также важно осознать значение многих других продуктивных и интересных направлений нашей психологии... Я отмечу только школу дифференциальной психологии, в которой богатый талант экспериментатора ее создателя Б. Теплова осуществился только в небольшой степени, и школу психологии установки, философские идеи создателя которой, Д. Узнадзе, были почти совсем не востребованы.” Однако анализ взаимоотношений между культурно-исторической психологией и психологической теорией деятельности приводит к заключению, что первая породила вторую. Кроме того, развитие психологической теории деятельности в значительной степени связано с реинтерпретацией достижений культурно-исторической психологии. Современные последователи Леонтьева продолжают придерживаться основных принципов, артикулированных Выготским, Лурия и Леонтьевым в 1920-х и начале 1930-х, считая, в действительности, что Выготский был теоретиком деятельности, хотя он в своей собственной работе менее фокусировался на природе объектно-ориентированной деятельности, чем на процессах посредничества. Конечно, психологическая теория деятельности предложила новые объекты исследования и единицы анализа высших ментальных функций. В отличие от культурно-исторической психологии она направляла свой фокус не на значение, а на объектно-ориентированное, инструментально-опосредованное действие. Однако, логика развития психологической теории деятельности привела к ситуации, в которой формы объектно-ориентированного действия — сенсорная, перцептуальная, памятийная, когнитивная, аффективная и др. — постепенно были введены в ее сферу анализа. В этих формах объектно-ориентированного действия идеальные атрибуты превалировали наряду с сохранением объектно-ориентированных качеств. С другой стороны, психологическая теория деятельности постепенно подошла к анализу того, что мы условно называем культурным действием. Конечно, это не означает, что объектно-ориентированное действие обязательно существует без культурных измерений или является акультурным. Сами объекты являются конденсатами той или иной культуры. Cуществуют жизненные противоречия между культурно-исторической психологией и психологической теорией деятельности, и что эти противоречия являются пунктом роста одновременно для обоих направлений. Они могут быть разрешены или преодолены, но они могут также стать глубже, что вполне естественно

В сочинениях Выготского конструкт посредничества — особенно семиотическое посредничества — играет центральную теоретическую роль, постепенно приобретая все большее значение в последние годы его жизни и деятельности. За год перед своей смертью он писал, что “центральным пунктом нашей психологии является факт посредничества”. Напротив, Леонтьевская теория фокусирует внимание на деятельности и действии. Заимствуя выборочно положения одновременно Выготского и Леонтьева, понятия “медиативных средств”, и “посредствующего действия” становятся сегодня строительными блоками формулирования социокультурного исследования.