Эгоцентризм детского мировосприятия - это тоже недостаток опыта

От индивидуального эгоцентризма, когда свое сознание он ощущает как центр всех вещей и явлений, ребенок переходит к эгоцентризму семейному, который длится дольше или меньше, в зависимости от условий, в которых он воспитывается. Мы сами укрепляем ребенка в его ошибке, преувеличивая ценность семейного оча1а. указывая на мнимые и истинные опасности, грозящие ему вне пределов нашей помощи и опеки.

Оставайся у меня, говорит тетя.

Ребенок прижимается к матери, в глазах слезы, ни за что не останется. Он ко мне так привязан!

Ребенок с удивлением и страхом приглядывается к этим чужим мамам, которые ему даже не тети.

По наступает минута, когда он спокойно начинает сравнивать то, что видит в других домах, с тем, чем обладает сам.

Сначала он захочет только иметь у себя точно такую же куклу, сад, канарейку.

Позже поймет, что другие мамы и папы тоже хорошие, может, даже лучше, чем его.

- Если б у меня была такая мама...

Ребенок сельского дворика и хаты относительно раньше раздобывает опыт, познает грусть, которой ни с кем не делится, понимает, что его радость радует только самых близких, понимает, что день именин - только его праздник.

"Мой папа, у нас, моя мама"- столь часто встречаемое в детских спорах восхваление собственных родителей-это скорее полемическая формула, иногда исполненная драматизма защита иллюзии, в которую он хочет верить, но в которой уже начинает сомневаться.

- Вот погоди, я скажу отцу...

- Очень я боюсь твоего отца. И правда: мой отец страшен только для меня...

Я бы назвал эгоцентрическим взглядом ребенка на текущий момент то. Что в результате недостатка опыта он живет лишь сегодняшним днем. Игра, отложенная на неделю, перестает быть реальностью. Зима летом кажется сказкой. Оставляя пирожное "на завтра", он отказывается от него по принуждению. Ему трудно понять, что портить веши означает сделать их не сразу негодными для употребления, а менее ДОЛГОвечными, быстрее поддающимися износу. Рассказ о том. что мама была девочкой, увлекательная сказка. С удивлением, граничащим со страхом. ГЛЯДЕЛ он на незнакомого приезжею, который называет по имени отца: они играли вместе, когда были маленькими...

Меня еще на свете не было..

А эгоцентризм партийный, классовый, национальный: многие ли дорастают до осознания места человека в человечестве и во вселенной? С каким трудом люди свыклись с мыслью, что земля крутится, что она всего лишь планета! А недавняя убежденность масс, вопреки действительности, что ужасы войны невозможны в XX столетии?

И разве не является наше отношение к детям выражением эгоцентризма взрослых?

Я не знаю, что ребенок так хорошо помнит, так терпеливо ждет.

Много ошибок мы допускаем из-за того, что мы сталкиваемся с ребенком принуждения, неволи, барщины, исковерканным, уязвленным, бунтующим.

Нужно приложить много труда, чтобы понять, какой же он, в сущности, каким он может быть.

Наблюдательность ребенка.

На экране кинематографа - потрясающая драма.

Вдруг раздается пронзительный детский крик:

- Ой. собачка...

Никто, кроме него. и не заметил.

Подобные восклицания иногда можно услышать в театре, на выставке. В костеле, среди праздничной толпы, они смущают близких, вызывают снисходительную улыбку окружающих.

Не в силах объять целое, не в состоянии вдуматься в непонятное содержание, ребенок радостно приветствует знакомую, близкую деталь. Но точно так же и мы радостно приветствуем знакомое лицо, случайно мелькнувшее в многоликом, равнодушном, чужом для нас обществе.

Не в состоянии жить в бездействии, ребенок влезет в любой угол, заглянет в каждую щелку, отыщет, расспросит, разузнает. Ему интересна движущаяся точечка муравья, сверкнувшая ящерка, услышанное слово и фраза. Как бываем похожи мы на детей, оказавшись в чужом городе, в незнакомой компании...

Ребенок знает свое окружение, его настроение, недостатки, слабости, знает и, можно сказать, умело использует их. Он предчувствует доброжелательность, угадывает притворство, на лету хватает смешное. Он читает по лицам - вот так же сельский житель читает по небу, какая будет погода. Потому, что он годами вглядывается и изучает: в школах, в интернатах эта работа по проникновению в нас вертится совместными УСИЛИЯМИ, коллективных напряжениях. Только мы не желаем ее видеть, пока не нарушат наш святой покой, мы предпочитаем уговаривать себя, что он наивен, не знает, не понимает, что его легко обмануть видимостью. Другая позиция поставила бы нас перед проблемой: или открыто отказаться от привилегии мнимого совершенства, или уничтожить в себе то, что нас в их глазах унижает, делает смешными или убогими.

Похоже, что ребенок в поисках все новых и новых впечатлении ничем не может заняться надолго, даже игра быстро надоедает ему. а тот. кто всего час назад был другом, становится врагом. чтобы через минуту вновь стать сердечным другом.

Действительно, в вагоне поезда ребенок становится капризным и раздражительным; когда его сажают в сад, на скамейку, разом теряет терпение; в гостях пристает к матери: любимую игрушку уже в угол забросил; на уроке вертится, даже в театре и то не усидит спокойно.

Следует, однако, принять во внимание, что во время путешествия он возбужден и устал, что на скамейку его посадили силой, что в гоcтях он стесняется, что игрушку и товарища по играм ему выбрали взрослые, пойти на урок его о заставили, а вот в театр, правда, он сам рвался, потому что ему верилось, что там будет очень хорошо.

Как час то мы бываем похожи па ребенка, который украшает кота ленточками, угощает его грушей, дает ему посмотреть свои рисунки и удивляется, что глупый кот старается тактично улизнуть или, придя в отчаяние, царапается и вырывается.

Ребенок в гостях хотел бы посмотреть, как открывается коробочка, стоящая на полке, что там блестит в углу, есть ли картинки в большой книжке, хотел бы поймать золотую рыбку в аквариуме и съесть много-премного конфет. Но он ничем не выдает своих желаний, потому что это некрасиво.

- Пошли домой, - говорит плохо воспитанный ребенок.

Ему обещали игру, флажки, бенгальские огни, представление, он ждал - и не дождался.

- Ну что, хорошо, интересно тебе было?

- Замечательно, - отвечает он, зевая или подавляя зевоту, чтобы не обидеть...

Летний лагерь. Рассказываю в лесу сказку. Во время рассказа один из мальчиков уходит, потом второй, третий. Меня это удивляет, назавтра я расспрашиваю их и узнаю вот что: один положил палочку под кустик, вспомнил об этом во время сказки, испугался, как бы палочку не забрали, у второго болел пораненный палец, а третий не любит выдуманных историй. А разве взрослый не уходит со спектакля, когда ему неинтересно, когда его мучает боль или когда он забыл бумажник в кармане пальто?

У меня есть множество доказательств того, что ребенок может целыми неделями и месяцами заниматься одним, и тем же и не испытывает тяги к переменам. Любимая игрушка никогда не утрачивает для него очарования. Он может много раз с одинаковым интересом слушать одну и ту же сказку. И напротив, у меня есть доказательства, что мать выводит из себя односторонность интересов се ребенка. Как часто они обращаются к врачу, чтобы он "разнообразил диету, потому что кашки и компоты уже надоели ребенку".

Они вам надоели, а не ребенку, приходилось мне объяснять.