Все это выразилось ясно в отношениях Карла к религиозным делам. Ему было необходимо найти в народе опору своему личному способу правления, и потому он благоволил к своим католическим подданным, которым, по их признанию, никогда еще не жилось так хорошо. Законы против них не были отменены, но оставались бездейственными. Сторонники короля, как и враги, в равной мере ожидали, что он восстановит католицизм, хотя сам Карл был далек от такой мысли, твердо придерживаясь основ английской Церкви и сознательно отвергая папизм. Но отстаивая свои церковные прерогативы столь же упорно, как и политические, он хотел обеспечить безусловное преобладание в государстве введенному епископо-королевскому церковному строю. Для этой цели Карл избрал ближайшим своим сподвижником Уильяма Лауда, возведенного им в достоинство примаса Англии и архиепископа Кентерборийского,– человека, разделявшего ее воззрения, но крайне ограниченного. Лауд был предан английской Церкви до фанатизма, и потому слыл ярым противником восстановления главенства папы. Однако склоняясь к арминианству по своим богословским воззрениям, он обладал ортодоксальной нетерпимостью, и потому особенно ненавидел пуритан, число которых постоянно росло, причем они приобретали силу именно благодаря тяготевшему над ними преследованию.
Карл и пуритане
Уже Иаков I жаловался на то, что в его государстве так расплодились эти «ехидны», как он высокомерно обзывал пуритан. С тех пор среди среднего сословия и даже части дворянства значительно укоренилось то более строгое понимание христианских истин и значения реформации, которое получило кличку «пуританства». Пуритане восставали против внешней обрядности англиканской Церкви, роскошных процессий, свечей, крестов, риз и митр, «старого суеверия, требовавшего поклона перед алтарем»[19] других частностей, унаследованных от папства, т. е. от «царства антихристова», как они выражались, действительно, не имевших ничего общего с простотой евангельского слова, скорее даже противоречивших ему. По этой же причине восстали протестанты против епископства и всей иерархической системы, столь сильно разнящейся с изначальным идеалом христианства. Но самой глубокой и основной причиной противоборства пуритан было «постыдное происхождение англиканской Церкви, созданной в угоду страсти и пороков деспота, позорной уступчивости одних и низких интриг других, поэтому обязанной своим существованием всему, что противно Богу и Писанию и совместимой лишь с придворной суетностью, мирскими потехами, пляской, театральными зрелищами и прочими бесовскими забавами». Все негодование секты обрушилось на светские удовольствия, особенно на распространившуюся общую страсть к театру. Один пуританин, игравший значительную роль в парламентской борьбе, Уильям Прин (Prynne), написал книгу «Histriomastix» (бич лицедеев), за что на нем были выжжены клейма и отрезаны уши.
Если бы Карл ограничился политической сферой, то мог бы одержать победу. Этой стороне его стремлений много содействовал весьма преданный ему и способный человек, бывший член парламентской оппозиции, Томас Уэнтворт, перешедший в другой лагерь потому, что здесь открывалось больше простора его честолюбию. Король назначил его своим наместником в Ирландии и Уэнтворт вел здесь дела весьма успешно. Но совмещение религиозного насилия и политического было большой ошибкой со стороны Карла. Оно придало оппозиции стойкость и то внутреннее содержание, которое удвоило ее значение.
На протяжении ближайших лет деятельность оппозиции была направлена, впрочем, безуспешно, против двух главных учреждений, служивших Карлу основой существования его системы: звездной палаты или чрезвычайного светского суда, члены которого назначались от правительства, а компетенция осталась неопределенной, и верховной комиссии, подобного же чрезвычайного духовного суда, которому подлежали все дела, касающиеся лиц, именуемых господствующей Церковью «еретиками».
В 1637 году дела оппозиции были настолько плохи, что многие даже из числа влиятельных членов парламента и лидеров партий думали о переселении за море, с целью найти там свободу для исполнения своих религиозных обязанностей. С 1640 года эмиграция в Америку приняла, действительно, большие размеры, но Карл I совершил самый безумный шаг – решил установить в Шотландии свою англиканско-абсолютистскую систему.
