Вниманию оптовых покупателей!

KEEPER OF 6ENESIS

Грэм Хэнкок, Роберт Бьювэл

Хранитель бытия

Загадка Сфинкса.

 

 

A Quest for the Hidden Legacy of Mankind

 

Heinemann LONDON

издательство «вече» москва 2000

 

ББК 88.5 Х99

Вниманию оптовых покупателей!

Книги серий «Великие тайны», «Тайны древних цивилизаци и» и других жанров можно приобрести по адресу:

129348, Москва, ул. Краской сосны, 24. Акционерное общество *Всче», телефоны: 188-16-50, 182-40-74, 188-88-02.

ISBN 5-7838-0498-3

Keeper of Genesis A Quest for the Hidden Legacy of Mankind. ©Graham Hancock, Robert Bauval, 1996. О Перевод. Зотов И., 2000 © Издание на русском языке, "Вече", 2000.

 

Памяти моего отца, Гастона Бьювэла, который покоится в земле Египта.

Роберт Ж. Бьюеэл

Моему другу, Джону Энтони Уэсту, за те двад­цать лет, что он мужественно трудился, чтобы до­казать геологическую древность Сфинкса, и за ог­ромное значение свидетельств, представленных им на суд общественности. Как гласят древние тексты, «правда велика и могуча и со времен Осириса не терпела поражения».

Грэм Хэнкок

Благодарность авторов

Прежде всего, особую благодарность я выражаю чита­телям. За последние два года я получил сотни писем с выражением поддержки и одобрения, и, конечно, мне приятно знать, что вы участвуете в общем поиске истины.

Я чрезвычайно благодарен своей жене Мишель и де­тям, Кэндис и Джонатану, за терпение и понимание.

Особая благодарность за поддержку обращена к род­ственникам, друзьям и коллегам: Джону Энтони Уэсту, Крису Данну, Биллу Коту, Роэлю Оостра, Джозефу и Шерри Ягода, Джозефу и Лауре Шор, Найвн Синклер, Мэрион Краузс-Ях, принцессе Маделин Бентхаймской, Джеймсу Маколи, Роберту Макенти, Линде и Максу Бьювэл, Жан-Полю и Полин Бьювэл, моей матери Ивон-не Бьювэл, Джеффри и Терезе Жоси, Патрику и Джуди Жоси, Дэнису и Всренс Сейсун, Колину Уилсону, Мо-хаммеду и Амин Эль-Валили, Джулии Симпсон, Захару Талаату, профессору Карлу-Клаусу Диттелю и его жене Ренате, Хани Монсеф, Марку Форду, Петеру Цурингу, Ричарду Томпсону, Адриану Эшфорду, Дэйву Гуду, Окаше Эль-Дали, Мохамаду Разеку, Хайкс Масену, Илгс Корт, Гундуле Шсльц Эль-Дови, Антуану Бутросу, про­фессору Жану Ксриселю, Рою Бсикеру, Мурри Хоуп, Уильяму Хорсмену и Шарлотте Эймс.

Хотел бы тепло поблагодарить Билла Гамильтона и Сару Фишер из «А. М. Хит энд Компани Лимитед» за

терпение, проявленное по отношению к моему много­словию, а также Тома Уэлдона и весь коллектив изда­тельства «Уильям Хайнсман Лнмитсд», Питера Сент-Джинна и Брайана Бельфильо из «Краун Паблншинг Инк.», Меланн Уолц и Дорис Янссн из «Пауль Лист Ферлаг», Удо Реннерта из Висбадсна н Мохеба Гонсйда со всем персоналом «Мовенпик-Жоли-Виль» в Гизе.

И, наконец, я хочу воздать должное инженеру и моему другу Рудольфу Гантенбринку, который открыл перед всеми нами перспективу своими смелыми, если нс ска­зать — дерзкими, исследованиями Великой пирамиды.

Роберт Ж. Бьювэл Бэкингемшир, февраль 1996 года

Особая благодарность и любовь Сантс, моей жене и партнерше, моему лучшему и самому дорогому другу. Любовь и признательность нашим детям: Габриэль, Лей­ле, Люку, Рави, Шону и Шанти. Особая благодарность также моим родителям, Дональду и Мьюриэл Хэнкок, которым я так многим обязан, а также моему дяде, Джей­мсу Маколи, за помощь, совет н дух приключений. Моей признательности заслуживают и многие из тех, кого пе­речислил Робер, — кто именно, они знают сами. Кроме того, хочу воспользоваться случаем и передать свои лич­ные добрые пожелания Ричарду Хогленду, Льву Джен-кинсу, Питеру Маршаллу и Эду Понисту.

Грэм Хэнкок Девон, февраль 1996 года

ЧАСТЬ!

ЗАГАДКИ

Глава I

ОБИТАТЕЛЬ ГОРИЗОНТА

«Вряд ли в цивилизованном мире найдется кто-либо, кто был бы незнаком с обликом и чертами огромного льва с человеческой головой, который охраняет подступ с Востока к пирамидам Гизы».

Ахмед Фахри, «Пирамиды», 1961 год

Гигантская статуя с телом льва и головой человека смот­рит из Египта на Восток вдоль тридцатой параллели. Она вырублена из известнякового монолита, образующего скальное основание плато Гизы, и имеет размеры 72 метра в длину, 11,5 метра в плечах и 20 метров в высоту. Она выветрена и истерта, избита, покрыта трещинами и осы­пается. Однако из того, что дошло до нас из глубокой древности, нет ничего, что могло бы хотя бы отдаленно сравниться с ее мощью и грандиозностью, величием и загадочностью, с ее угрюмой и гипнотической насторо­женностью.

Это — Великий Сфинкс.

Некогда его считали вечным богом.

Затем он попал в ловушку забвения и погрузился в заколдованный сон.

Шли века, тысячи лет. Менялся климат. Менялись куль­туры, религии, языки. Менялось даже расположение звезд на небе. Но статуя оставалась таинственной, погружен­ной в молчаливое раздумье.

Часто ее засыпали пески, и время от времени велико­душный правитель.давал команду расчистить ее. Бывали и такие, что пытались реставрировать ее, частично зак­рывая ее высеченное из скалы тело каменной кладкой. Довольно долго она стояла выкрашенной в красный цвет.

В эпоху ислама пустыня погребла его по самую шею, и она получила не то новое, но то очень старое имя: «Вблизи одной из пирамид, — рассказывал в XII веке Абдель-Латив, — есть колоссальная голова, выглядывающая из земли. Ее называют Абуль-Гол». А в XTV веке Эль-Макри-зи записал, что некий человек по имени Саим-эд-Дар «хотел искупить ряд религиозных ошибок, направился к пирамидам и обезобразил лицо Абуль-Гола, которое так

ii осталось в этом состоянии до нашего времени. С момен­та этого надругательства началось наступление песков на обработанные земли Гизы, и люди связывают это с фак­том надругательства над Абуль-Голом».

Стойкая память

Как предполагает большинство переводчиков, Абуль-Гол, арабское название Великого египетского Сфинкса, означает «Отец Ужаса».

Впрочем, египтологом Селимом Хассаном была пред­ложена альтернативная этимология. В ходе крупных рас­копок, которые он проводил на плато Гиза в 1930-х — 1940-х годах, он открыл свидетельство того, что в этой части Нижнего Египта в начале II тысячелетия до и. э. обитала колония чужсстранцсв-кананитов. Они проис­ходили из святого города Харрама (расположенного на юге современной Турции вблизи сирийской границы) и, возможно, были странниками. Но, во всяком случае, оставшиеся от них предметы и памятные стелы доказы­вают, что они жили в непосредственной близости от Сфинкса и поклонялись ему как богу по имени Хвл.

На древнеегипетском языке бв означало «место». По­этому Хассан резонно предположил, что Абдуль-Гол «это просто искаженное бв Хвл, то есть «место Хвла», а вовсе нс означает «Отец Ужаса», как обычно считают».

Говоря о Сфинксе, древние египтяне часто пользова­лись харранским словом Хвл, но вообще-то они знали его и под многими другими именами: например, Ху, или Хор-эм-Ахет, что означает «Хор на горизонте». Кроме того, в силу причин, до конца не понятых, Сфинкса часто именовали Сешеп-инх Атум, «живое воплощение Ату-ма», имея в виду Атума-Ра, создавшего себя бога Солн­ца, первое божество древнеегипетского пантеона. Кста­ти, само слово «сфинкс», давно будоражившее коллек­тивное подсознание западного мира, является не чем

иным, как пришедшим через греческий язык искажен­ным вариантом этого самого Сешсп-аих.

Таким вот изящным образом ряд довольно архаичных имен древних египтян смогли сохраниться на протяже­нии тысяч лет'. И разве нс было бы глупостью полностью отмахнуться от давней традиции, которая связывает Сфинкса с некой великой и страшной загадкой?

Неподвижность и тишина

Рядом с массивным подковообразным углублением в скальном основании, из которого она была высечена, статуя выглядит довольно старой — некое свирепое чу­довище выше шестиэтажного дома и длиной в целый квартал. Тощие бока глубоко изъедены эрозией. От лап вообще мало что осталось, и они в порядке ремонта за­ложены в наше время каменными блоками. Чтобы закре­пить его голову на шее, пришлось соорудить нелепый цементный воротник. Его избитое и обезображенное лицо иногда кажется безмятежным и лишенным возраста; впро­чем, его выражение и настроение как будто меняются непредсказуемым образом в зависимости от времени су­ток или года, оживая под действием игры света и теней от пробегающих на рассвете облаков.

В своем элегантном нсмссе — головном уборе египет­ских фараонов — он терпеливо смотрит на восток, как будто ожидая чего-то; ждет и следит, затерянный в своей «неподвижности и тишине» (по выражению римского натуралиста Плиния), нацеленный на точку восхода сол­нца в день равноденствия.

Сколько он стоит здесь, разглядывая горизонт?

Чей образ он воплощает?

Каково его предназначение?

В поисках ответов на эти вопросы мы включились в странную и неожиданную область исследований. Подоб­но душам, направляющимся в Страну Мертвых, нам

приходилось пробираться через темное царство древне­египетского «того света», прокладывая путь по его узким коридорам, затопленным проходам и скрытым камерам, с тем, чтобы встретиться со злыми духами и демонами, которые там скрываются. Используя компьютерное мо­делирование, мы совершали путешествие во времени, чтобы оказаться под небесами, какими они были 12 000 лет тому назад, и следить за тем, как Орион пересекает меридиан, а Лев, сверкая, восходит на востоке. Мы по­гружались в древние тексты, говорящие о возрождении, мифы и рукописи, и находили там замаскированные следы замечательного «астрономического языка», кото­рые, оказывается, можно без особенного труда прочесть и понять даже сегодня.

Мы верим, что пользуясь ключами, выраженными на этом языке, мы можем точно определить, кто такой в действительности Сфинкс и в чем его предназначение. Более того, этот поиск позволит пролить свет на забы­тый эпизод в истории человечества, когда отступали воды Всемирного потопа и люди пытались превратиться в бо­гов (части III и IV). По нашему мнению, ставки чрезвы­чайно высоки. Фактически мы считаем, что Сфинкс и три великие пирамиды хранят знание о происхождении цивилизации как таковой. Поэтому нашей ближайшей задачей (части I и II) является полная переоценка этих гигантских сооружений, научных построений, окружав­ших их в течение прошлого столетия, а также их много­численных геодез]тчсских, геологических и астрономичес­ких характеристик, которыми до сих пор пренебрегали.

И по мере того, как мы размышляем об этих факто­рах, перед нами как бы возникает новый Розеттский камень, выраженный в категориях архитектуры и вре­мени, в аллегориях и символах, астрономических на­правлениях и координатах, который показывает ищу­щему, в какую сторону смотреть и что он может наде­яться отыскать.

А тем временем Великий Сфинкс терпеливо ждет. Хранитель секретов. Страж тайн.

Глава 2

ЗАГАДКА СФИНКСА

«Сфинкс, мифологическое существо с телом льва и человеческой головой... Самым ранним и наибо­лее известным примером является колоссальное лежащее изображение Сфинкса в Гизс (Египет), которое относится к правлению фараона Хафры (IV династия, ок. 2575-2465 гг. до н. э.). Известно, что это — скульптурный портрет фараона...»

Энциклопедия Британника

Существует мнение, что Великий Сфинкс из Гизы был создан в тот период египетской истории, который называют Древним царством, по указу фараона IV дина­стии по имени Хафра, которого греки впоследствии зна­ли как Хефрена и который правил с 2520 по 2494 год до н. э. Такова точка зрения ортодоксальной -истории, и читатели встретятся с ней во всех стандартных египтоло­гических трудах, во всех энциклопедиях, археологичес­ких журналах и в научно-популярной литературе. В тех же источниках неоднократно утверждается как факт, что Сфинкс — это изображение самого Хафры — иными словами, что лицо одного есть лицо другого.

Так, например, доктор И. Е. С. Эдварде, всемирно признанный специалист по памятникам некрополя Гизы, утверждает, что, хотя лицо Сфинкса «жестоко обезобра-

жено», «оно все же производит впечатление портрета Хаф-ры, а не просто обобщенного изображения монарха».

В том же духе Ахмед Факри, профессор древней исто­рии Каирского университета, сообщает, что «в соответ­ствии с замыслом Сфинкс символизирует царя, а лицо его воспроизводит облик Хафры».

Единственная проблема (если, конечно, нс прибегать к услугам машины времени) состоит в том, что никто из нас, даже выдающиеся египтологи, не могут с уверенно­стью сказать, действительно ли Сфинкс — портрет Хаф­ры или хотя бы похож на него. Поскольку тело фараона не было найдено, в нашем распоряжении нет ничего, кроме сохранившихся статуй (которые неизвестно в ка­кой степени напоминают царственную особу). Наиболее известная из этих статуй — непревзойденный шедевр скульптурного искусства, высеченный из цельного куска черного диорита, находится теперь в одном из залов на первом этаже Каирского музея. Именно на это прекрас­ное и величественное творение обычно ссылаются уче­ные, уверяя нас, что Сфинкс воспроизводит внешность Хафры.

Этой уверенностью особенно проникнуты статьи, ко­торые появились в престижном американском журнале «Нэшл Джногрэфик» в апреле 1991 года и в британском «Кембридж Аркеолоджикл Джорнел» в апреле 1992 года. Автором статей был профессор Марк Лснср из Восточ­ного института Чикагского университета, который ис­пользовал «фотограмметрические данные и компьютер­ную графику» для доказательства того, что у великого Сфинкса — лицо Хафры:

«Захи Гавас, генеральный директор пирамид Гизы, при­гласил меня принять участие в раскопках [вокруг Сфин­кса] в 1978 году. На протяжении последующих четы­рех лет я возглавлял проект, целью которого была первая в истории подробная регистрация формы Сфин­

кса. Мы создали вид спереди и сбоку, используя фото­грамметрию — технику, основанную на стереофотог­рафии... Затем в работу включились компьютеры. Изображения были переведены в числовую форму, и получилась трехмерная «проволочная» модель; чтобы «одеть» этот скелет «кожей», были использованы около 2,6 миллиона точек, образующих поверхность. Мы реконструировали облик Сфинкса в том виде, как он выглядел тысячи лет назад. Чтобы воссоздать лицо, я попытался состыковать с нашей моделью изобра­жения других сфинксов и фараонов. С лицом Хафры Сфинкс ожил...»

Все это звучит весьма внушительно и убедительно. В конце концов, кто, находясь в здравом уме, будет возра­жать против «2,6 миллиона точек поверхности», базиру­ющихся на «стереоскопической фотографии» и «фото­грамметрии»?

Однако за пределами технического жаргона правда го­раздо менее воодушевляет. Внимательное прочтение тек­ста показывает, что все, что Ленер сделал для «реконст­рукции» лица Сфинкса, свелось к тому, чтобы подгото­вить на компьютере трехмерную скелетную сетку, на которую затем было наложено лицо Хафры. Именно это признается в статье из «Нэшл Джиогрэфик», где воспро­изводится фотография диоритовой статуи Хафры со сле­дующей подписью: «Автор [Ленер] воспользовался этим лицом для компьютерной реконструкции Сфинкса».

Фактически Марк Ленер смоделировал на компьютере лицо Сфинкса, исходя из собственного выбора, то есть поступил практически так же, как, возможно, делали несколько раз до него древние египтяне, непосредствен­но с лицом статуи. Иначе говоря, нынешние черты Сфин­кса не в большей степени принадлежат Хафре, чем ряду других фараонов — например, Тутмосу IV, или Аменхо­тепу, или Рамсесу II (который, как признает Ленер, на-

сколько известно, последним «существенно преобразил» монумент около 1279 года до н. э.). Истина же состоит в том, что за тысячи лет существования Сфинкса, когда зачастую над песком возвышалась лишь его голова, над его лицом мог поработать кто и когда угодно. Более того, собственные фотограмметрические исследования Ленера дают весьма серьезные основания, чтобы предположить существенную переработку головы Сфинкса, которая, как он пишет, «непропорционально мала» по отноше­нию к телу. Он, правда, утверждает, что это, мол, ран­ний прототип ставшей позднее весьма популярной (и всегда пропорциональной) модели сфинкса, и высказы­вает предположение, что «египтяне IV династии еще не выработали канонических пропорций между царствен­ной головой с прической немее и львиным туловищем». При этом он не рассматривает равновероятной и более интригующей возможности: не была ли голова некогда намного большего размера (и к тому же львиной), а в дальнейшем уменьшилась в результате переделки.

Возможно, в пользу того же говорит и еще одно на­блюдение, сделанное Ленером: «существует» небольшое несоответствие... между осью головы [Сфинкса] и черта­ми лица» — голова направлена строго на восток, а черты лица несколько смещены к северу.

Это несоответствие согласуется с гипотезой о пере­делке старой и подвергшейся сильной эрозии статуи. Оно согласуется также, как мы увидим далее, с новыми гео­логическими свидетельствами древности Сфинкса. Но, даже отложив на время эти соображения, представляется очевидным, что сам по себе факт способности Марка Ленера пристроить лик Хафры к поврежденному Сфин­ксу при помощи «компьютера ARL и десятой версии Автокада» не доказывает ничего, кроме того, что хоро­шая компьютерная графика позволяет сделать так, чтобы одно лицо походило на другое. «При помощи той же компьютерной техники можно «доказать», как говорит

один критик, «что Сфинксом был на самом деле Элвис Пресли...»

И вот, частично с целью разобраться в этом вопросе, группа независимых исследователей сделала довольно нео­бычный шаг, пригласив в Египет в 1993 году детектива. Этим детективом был лейтенант Фрэнк Доминго, веду­щий специалист из Департамента полиции Нью-Йорка, который более двадцати лет занимался составлением фо­тороботов подозреваемых лиц. Как человеку, который постоянно профессионально занимается сопоставлени­ем лиц, ему было предложено подробно проанализиро­вать сходство и различие между Сфинксом и статуей Хаф­ры. Через несколько месяцев, вернувшись в свою лабора­торию в Нью-Йорке, где он провел тщательное сравне­ние сотен фотографий обоих произведений, Доминго доложил:

«Проанализировав мои рисунки, схемы и измерения, я в конце концов пришел к выводу, совпадающему с моим первым впечатлением, а именно, что эти работы изоб­ражают двух различных людей. Пропорции фронталь­ной проекции и особенно углы и размеры лицевых выс­тупов на видах сбоку убедили меня, что Сфинкс — не Хафра...»

Таким образом, с одной стороны, эксперт-кримина­лист Фрэнк Домннго говорит нам, что лицо Сфинкса — не лицо Хафры. С другой стороны, Марк Ленер в резуль­тате своих компьютерно-египтологических изысканий утверждает, что Сфинкс «ожил» только с лицом Хафры.

Недатируемый, анонимный

Почему возникают столь различные точки зрения от­носительно древнего монумента, наиболее известного в мире и наиболее интенсивно изучаемого?

В 1992 году на двух различных форумах Марк Ленер сделал два несколько противоречивых заявления, кото­рые подталкивают к ответу на этот вопрос:

1. На ежегодном собрании Американской ассоциации содействия развитию науки он заявил: «Нс существует способа точной датировки Сфинкса, поскольку он вы­сечен непосредственно из природной скалы».

2. В «Кембридж Археолоджнкл Джорнел» он пишет:

«Хотя мы убеждены, что Сфинкс датируется эпохой IV династии, мы сталкиваемся с полным отсутствием упо­минания о нем в текстах Древнего царства».

Если говорить о первом утверждении, то действительно на сегодня не существует объективного теста, при помо­щи которого можно было бы точно датировать монумен­ты, высеченные из скал. Многие люди ошибочно полага­ют, будто для этого можно воспользоваться радиоугле­родным методом, но это нс так: метод применим только к органическим материалам, поскольку основан на изме­рении количества изотопа углерод-14, которое распалось после смерти организма. Поскольку же Сфинкс высечен из скалы, датировать его этим методом невозможно.

Теперь рассмотрим второе утверждение. Каменные мо­нументы можно датировать с разумной точностью, если существуют современные ему тексты, в которых идет речь об их сооружении. В случае Сфинкса было бы идеально, если бы, скажем, имелась надпись, высеченная во вре­мена IV династии, где бы прямо устанавливалась связь монумента с Хафрой. Однако, как признает Марк Ленср, современных Сфинксу текстов, где бы он упоминался, не найдено.

Таким образом, следует честно признать, что в Гизе находится абсолютно анонимный монумент, высеченный из недатирусмой скалы, относительно которого, как писал в 1949 году видный египтолог Селим Хассан, «неизвест­но никаких определенных фактов».

Один слог

Почему же Марк Ленер и другие видные современные ученые продолжают связывать Сфинкса с Хафрой и на­стаивать, что «[его] датировка временем IV династии Древнего царства... больше не подлежит сомнению»?

Одна из причин — слог, высеченный на гранитной стеле, которая стоит между передними лапами монумен­та, и использовавшийся как доказательство того, что Сфинкса воздвиг Хафра. Стела не является современни­цей Сфинкса и увековечивает героические усилия фара­она Тутмоса IV (1401-1391 годы до н.э.) по расчистке Сфинкса от песка, в котором тот был погребен, и харак­теризует статую со львиным туловищем как воплощение «великой магической силы, которая существовала в этом месте с начала всех времен». В этой надписи на строке 13 имеется также первый слог имени Хафра — Хаф. Присут­ствие этого слога, по словам сэра Э.А.Уоллиса Баджа, «весьма важно, ибо доказывает, что... жрецы Гелиополи-са, которые советовали Тутмосу предпринять расчистку Сфинкса от песка, верили, что он был задуман Хаф­рой...»

Но действительно ли слог Хаф доказывает это?

Когда стела была открыта генуэзским авантюристом Джанбаттистой Кавилья в 1817 году, строка 13, которая теперь совершенно стерлась, была уже сильно поврежде­на. Мы знаем о ее существовании потому, что вскоре после раскопок английский филолог Томас Янг, видный специалист по расшифровке древнеегипетских иерогли­фов, был еще в состоянии сделать факсимиле надписи. Сделанный им перевод строки 13 звучит следующим об­разом: «...которые мы несем ему: быков... и все молодые овощи; и тот, кого мы будем славить... Хаф... статуя, сде­ланная во имя Атум-Хор-эм-Акета...»

Предположив, что Хаф — это имя Хафра, Янг доба­вил к нему слог ва в квадратных скобках, чтобы пока-

зать, что пробел им заполнен. Однако в 1905 году амери­канский египтолог Джеймс Генри Брэстед, изучавший факсимиле Янга, пришел к выводу, что была сделана ошибка: «Это упоминание царя Хафры было воспринято как указание на то, что Сфинкс был делом рук этого царя — вывод, который необоснован; [в факсимиле] Янга нет и намека на картуш...»

Во всех надписях Древнего Египта, от начала и до конца цивилизации фараонов, имена царей всегда помещались в овальные рамки — картуши. Поэтому очень трудно понять, каким, образом на гранитной стеле между лапа­ми Сфинкса имя такого властителя, как Хафра — впро­чем, и любого иного монарха — могло быть начертано без положенного картуша.

Кроме того, даже если слог Хаф должен был отно­ситься к Хафре, это совсем не значит, что именно он воздвиг Сфинкса. Столь же вероятно, что он был увеко­вечен за какие-либо иные заслуги. Например, разве не мог он, подобно многим следовавшим за ним фараонам (Рамсес II, Тутмос IV, Ахмос I, и т. д.), и возможно, многим своим предшественникам, быть реставратором Сфинкса?

Надо сказать, что в пользу этого абсолютно логично­го умозаключения и других, ему подобных, склонялся ряд ведущих ученых, бывших пионерами египтологии в конце XIX века. Например, Гастон Масперо, директор отдела древностей Каирского музея, признанный фило­лог своего времени, писал в 1900 году:

«На строке 13 стелы Сфинкса [имя] Хафра встреча­ется в середине пробела... Это, по моему мнению, является указанием на подновление и расчистку Сфин­кса, которые были произведены при этом монархе, и, соответственно, в какой-то степени указывает на то, что во времена предшественников Хафры Сфинкс был уже покрыт песком...»

В пользу этой точки зрения говорит и текст еще одной стелы примерно того же периода, так называемой «Сте­лы-описи», которая также находится в Гизе; большин­ство современных египтологов произвольно считают ее текст плодом воображения. Согласно этому тексту, Сфин­кса видел еще Хуфу. А поскольку Хуфу, предполагаемый строитель Великой пирамиды, был предшественником Хафры, отсюда следует очевидный вывод, что Хафра просто не мог воздвигнуть Сфинкса. Был момент, когда, следуя этой логике, Масперо даже предположил, что Сфинкс существовал еще со времен «последователей Гора», додинастических полубожественных существ, ко­торые, как верили древние египтяне, правили в течение тысяч лет до «исторических» фараонов. Позднее, впро­чем, француз-египтолог изменил свою точку зрения и примкнул к консенсусу, заявив, что Сфинкс, «возмож­но, изображает самого Хафру».

Тот факт, что Масперо был вынужден пересмотреть свои еретические взгляды по поводу Сфинкса, больше говорит нам о силе давления мэтров египтологии, чем о качестве аргументов, касающихся возраста и атрибуции монумента как такового. В действительности свидетельство, на котором держится преобладающая ныне точка зрения, чрезвычайно шатко и опирается не столько на «факты», сколько на интерпретацию, которую время от времени определенные авторитеты дают конкретным, но обычно весьма двусмысленным данным — в данном случае един­ственному слогу из имени Хафра на стеле Тутмоса.

Мало кто из ведущих профессиональных авторитетов был также честен в данном вопросе, как Селим Хассан. В своем классическом исследовании С4)ннкса 1949 года, которое мы уже цитировали, он делает важное предуп­реждение:

«За исключением поврежденной строки на гранитной стеле Тутмоса IV, которая ничего не доказывает, не существует ни одной древней надписи, которая свя-

зывала бы Сфинкса с Хафрой. Поэтому представля­ется разумным считать это свидетельство более или менее случайным — по крайней мере, до тех пор, пока удачливая лопата не явит миру явную информацию о сооружении этой статуи...»

Контекст

С тех пор какХассан написал это, «удачливой лопаты» не появилось. Тем нс менее расхожее мнение, что Сфинкс был сооружен Хафрой около 2500 года до н. э., остается доминирующим, и создастся впечатление, будто за ним стоит что-то еще, кроме дискуссионного сходства со ста­туей Хафры в Каирском музее и противоречивых мне­ний ученых касательно полуразрушенной стелы.

Разумеется, согласно Марку Ленсру, есть и кое-что еще — нечто вроде волшебной пули, которую он счита­ет достаточно эффективной, чтобы уничтожить все и всякие сомнения и вопросы. Сегодня Ленер — директор проекта Коха-Людвига «Плато Гизы» н бывший дирек­тор завершенного к настоящему времени проекта «Кар­тография Гизы», признан мировым специалистом по Сфинксу. И, соответственно, если он стреляет своей «вол­шебной пулей» в кого-нибудь из случайных еретиков, имеющих наглость предположить, что монумент создан намного ранее 2500 года до н. э., то делает это с позиции огромного влияния и авторитета.

Имя этой волшебной пули — контекст, и на встрече Американской ассоциации содействия развитию науки в 1992 году, где он был избран официальным докладчи­ком от египтологов, дабы изложить ортодоксальную точку зрения в дискуссии по поводу подлинного возраста Сфинкса, он широко пользовался этой пулей:

«Сфинкс нс сидит в пустыне в полном одиночестве, когда кроме него не к кому обратиться с вопросом о

его возрасте. Он окружен величественным архитек­турным контекстом, включающий пирамиду Хуфу [луч­ше известную под названием Великой пирамиды], пи­рамиду Хафры [«вторую пирамиду»! и пирамиду Мен-каура, фараонов 1 V династии. К каждой из пирамид ведет своя длинная дорога от Храма мертвых на во­сточном берегу внизу к уровню поймы Нила, где Храм долины играл роль входа в комплекс пирамид... Официальные лица и родственники фараонов содер­жали их захоронения на кладбищах к востоку и западу от пирамиды Хуфу и к юго-востоку от пирамид Хаф­ры и Менкаура. Проводя в Гизе раскопки в течение почти двух столетий, археологи обнаружили массу материала [относящегося к эпохе IV династии]. В сотнях могил были найдены останки и предметы, ок­ружавшие людей, из которых состояла государствен­ная администрация эпохи Пирамид... Мы находим сви­детельства повседневной жизни общества и конкретно рабочих, которые воздвигали Сфинкса и пирамиды... В нашем распоряжении такое свидетельство, как руи­ны древнего города, которые простираются вдоль долины по всей протяженности плато Гизы. Все это — составные части археологического контекста Сфинкса...»

И далее Лснер говорит, что имеется ряд специфичес­ких причин, в силу которых этот контекст убеждает его, что Сфинкс принадлежит к комплексу пирамиды Хафры:

«Южная сторона котлована Сфинкса образует се­верную кромку дороги Хафры там, где она проходит мимо Сфинкса и входит в Храм долины Хафры. Вдоль северного края этой дороги проходит дренажный ка­нал, который открывается в верхний юго-западный угол котлована Сфинкса, что заставляет предполо­жить, что древние каменотесы сооружали котлован

после того, как дорога Хафры была построена. Иначе они не подвели бы сток к котловану. Храм долины Хафры «посажен» на ту же террасу, что и храм Сфин­кса. Передние и задние стены обеих храмов стоят почти на одной линии, причем стены обоих выстрое­ны в одном стиле...»

Эти рассуждения о двух храмах, дороге и второй пи­рамиде, которые образуют единый архитектурный ком­плекс со Сфинксом, звучат, разумеется, убедительно. Но использовать это как подтверждение того, что Сфинкса воздвиг Хафра, — дело совсем другое. Ведь при этом иг­норируется возможность того, что весь «комплекс» был сооружен задолго до Хафры некими неустановленными предшественниками, а затем использован заново — при­чем после основательной реставрации — уже в годы Р/ династии.

Именно такая возможность — а она не исключается никакими надписями, и ей не противоречат никакие данные объективной датировки — сделала Сфинкса пред­метом острейших дискуссий в 1990-е годы...

Водная эрозия

Истоки этих дискуссий восходят к концу 1970-х го­дов, когда Джон Энтони Уэст, независимый американс­кий исследователь, занимался изучением туманных и трудных для понимания работ блестящего французского математика и символиста Р. А. Шваллераде Любича. Швал-лер наиболее известен своими работами по Луксорскому храму, но в своем более общем труде «Священная наука» (впервые опубликованном в 1961 году) он так говорит об археологических последствиях климатических условий и наводнений, которые последний раз приключились в Египте более 12 000 лет тому назад:

«По-видимому, мощным потокам воды, которые про­катились по Египту, предшествовала великая циви­лизация; мы приходим к выводу, что уже тогда суще­ствовал Сфинкс, тот самый, чье скульптурное изоб­ражение высечено из скалы в западной части Гизы, чье львиное тело, за исключением головы, демонстри­рует бесспорные слезы водной эрозии».

Этот простой факт, на который до Шваллера, по-видимому, никто не обращал внимания, явно бросал вызов общепринятой точке зрения египтологов, соглас­но которой Сфинкс изображал Хафру и относился к эпохе 2500 года до н. э. Что же касается Уэста, то, прочитав этот отрывок, он внезапно понял, что Шваллер предлагает способ, используя методы геологии, «доказать существо­вание иной и, возможно, более великой цивилизации, которая существовала до династического Египта и всех других известных цивилизаций, причем за тысячелетия до них».

«Если бы удалось подтвердить один лишь факт вод­ной эрозии Сфинкса, то тем самым была бы перечер­кнута вся общепринятая хронология истории цивили­зации и пришлось бы полностью пересмотреть допу­щения, связанные с так называемым «прогрессом», на которых базируется вся современная система образо­вания. Трудно найти другой столь же простои воп­рос, который имел бы столь же серьезные послед­ствия...»

Не наводнения

Что касается последствий, Уэст вполне прав. Если можно доказать, что эрозия поверхности Сфинкса выз­вана водой (а не ветром и песком, как настаивают егип­тологи), то возникают очень серьезные проблемы с при-

нятой хронологией. Чтобы понять, почему, достаточно вспомнить, что климат Египта не всегда был сухим, как сегодня, а характер эрозии, к которому Уэст и Шваллср привлекают наше внимание, является уникальным для «архитектурного комплекса», который Лснср н Другие объявляют «контекстом» Сфинкса. Исходя из общего ха­рактера эрозии (который очень отличается от наблюдае­мого у других памятников некрополя Гнзы), следует зак­лючить, что сооружения, образующие этот комплекс, были построены в одну эпоху.

Но какую именно?

Первоначально мнение Уэста сводилось к следующему:

«В принципе нельзя возразить против возможности водной эрозии Сфинкса, поскольку все согласны, что в прошлом Египет подвергался резким извлечениям кли­мата и периодически затапливался — как морем (при­чем в не слишком далекие времена), так и сильными разливами Нила. Последние, как считают, соответ­ствовали таянию льдов последнего ледникового пери­ода. Согласно современным взглядам, оно имело мес­то около 15 000 года до н. э. Впрочем, экстремальные 'разливы Нила периодически случались и позднее, вплоть до примерно 10 000 года до н. э. Отсюда вытекает, что если великий Сфинкс подвергался водной эрозии, то он был сооружен до соответствующего наводне­ния или наводнений...»

«В принципе» эта логика разумна. На практике же, как пришлось позднее признать Уэсту, «наводнение или на­воднения» не могли вызвать тот вид эрозии, который мы наблюдаем на Сфинксе:

«Проблема в том, что Сфинкс подвергся эрозии вплоть до уровня шеи. Для этого потребовался бы подъем воды по всей долине Нила на 18 метров (как мини­

мум). Трудно представить себе наводнение такого масштаба. Более того, если эта гипотеза справедли­ва, то пришлось бы признать, что аналогичным обра­зом произошла эрозия известняковых блоков кладки так называемого Храма мертвых в конце дороги, иду­щей от Сфинкса; а для этого потребовалось бы на­воднение, достигающее подножия пирамид, то есть подъем воды еще метров на 30 или около того...»

Следовательно, наводнение не могло вызвать эрозии Сфинкса? Но тогда что же?

Дожди

В 1989 году Джон Уэст обратился к профессору Робер­ту Шоху из Бостонского университета. Этот весьма ува­жаемый геолог, стратиграф и палеонтолог специально занимался выветриванием мягких пород типа известняка плато Гизы. Этот человек, считает Уэст, «обладает имен­но такими знаниями, которые способны либо подтвер­дить данную гипотезу, либо похоронить ее раз и навсег­да».

Поначалу Шох скептически воспринял версию о том, что Сфинкс намного старше, чем думали; однако он из­менил свою точку "зрения после того, как побывал на месте в 1990 году. Хотя ему не удалось пробраться в кот­лован, окружающий Сфинкса, он смог увидеть доста­точно с туристской смотровой площадки, чтобы убе­диться, что монумент действительно выглядит так, как будто подвергался водной эрозии. Причем ему было так­же очевидно, что эта эрозия происходила под воздей­ствием не наводнений, а осадков.

«Иными словами, — объясняет Уэст, — ответствен­ность за эрозию Сфинкса несет дождевая вода, а не на­воднения... Это воздействие происходило в ходе одного цикла. Источники, которыми я пользовался, говорят об

этих наводнениях в связи с длительными периодами дож­дей, но мне, не геологу, не приходило в голову, что действующим началом, агентом, были именно дожди, а не периодические наводнения...»

Как мы отмечали, в ходе визита 1990 года Шоху не удалось пробраться к Сфинксу ближе туристской смот­ровой площадки. Поэтому на этом этапе поддержка им гипотезы Уэста могла носить лишь предварительный ха­рактер.

Почему же геолога из Бостона не пустили в котлован?

Причина в том, что после 1978 года лишь горстка егип­тологов пользовалась этой привилегией, а всякий доступ для публики был запрещен египетскими властями, и вокруг было поставлено высокое ограждение.

После этого, при поддержке декана Бостонского уни­верситета, Шох обратился с официальным заявлением к Египетской организации изучения древностей, в кото­ром просил разрешение произвести надлежащее геоло­гическое исследование эрозии Сфинкса.

Грубое вмешательство

Прошло довольно много времени, но в конце концов благодаря мощной поддержке по заявлению Шоха было принято положительное решение; тем самым создавалась прекрасная возможность раз и навсегда разобраться в дан­ном вопросе. Джон Уэст немедленно начал формировать научный коллектив широкого профиля, в состав кото­рого вошел профессиональный геофизик доктор Томас Л.Добецки из весьма уважаемой консультативной фир­мы «Макбрайд-Рэтклиф Ассошиэйтс» из Хьюстона. Ряд других примкнул «неофициально»: архитектор и фото­граф; еще два геолога; океанограф и личный друг Джона Уэста, кинопродюсер Борис Сэд. При помощи Сэда Уэс-ту удалось организовать «видеосъемку хода работ, что

представляло потенциально большой общественный ин­терес»:

«Поскольку мы не могли ожидать от академических египтологов и археологов ничего, кроме оппозиции, необходимо было найти способ донести информацию до общественности, если и когда Шох решит, что гипотеза получила полное геологическое подтвержде­ние. В противном случае ее бы просто похоронили — возможно, к лучшему...»

Трудно представить себе лучший способ донести ги­потезу о древней дождевой эрозии Сфинкса до широкой аудитории, чем фильм Уэста. Когда его первый раз пока­зывали в США в телевизионной программе Эн-Би-Си осенью 1993 года, его смотрели 33 миллиона человек.

Но это уже другая история. Вернемся в котлован. Пер­вый интересный результат был получен Добецки, кото­рый провел вокруг Сфинкса свои сейсмографические исследования. Сложное оборудование, которое он при­вез с собой, зафиксировало многочисленные «аномалии и полости в скале между лап и по бокам Сфинкса». Одну из этих полостей он описывает следующим образом:

«...Она довольно'велика, имеет размеры примерно 9 метров на 12 и находится на глубине менее 5 метров. Ее правильная форма — прямоугольная — маловеро­ятна для полостей естественного происхождения... Поэтому есть основания предполагать, что она — дело рук человеческих».

Как вспоминает Уэст, получив официальный допуск в котлован, Шох также

«быстро становился более категоричным... Глубоко вы­ветренные Сфинкс и окружающая его стенка котло-

вана и слабо выветренные либо явно подвергнутые ветровой эрозии могилы Древнего царства, располо­женные южнее и датируемые эпохой Хафры, высече­ны в одной и той же скале. Поэтому, по мнению Шоха, геологически невозможно отнести все эти сооруже­ния к. одному времени создания. Наши ученые пришли к согласию. Только вода, причем конкретно — в виде атмосферных осадков — могла привести к наблюдае­мой нами картине эрозии...»

И именно в этот важным момент, когда у членов эк­спедиции впервые стало формироваться независимое гео­логическое описание Сфинкса, на них внезапно обру­шился доктор Захи Гавас, генеральный директор пира­мид Гизы из Египетской организации изучения древно­стей.

Разрешение на работы экспедиция получала у докто­ра Ибрагима Бакра, который был тогда президентом этой организации. Но они нс знали, однако, что отно­шения между Бакром и Гавасом были достаточно хо­лодными. Нс было им известно и об энергии и эгоцен­тризме Гаваса. Возмутившись тем, что начальник обо­шел его, он обвинил американцев в том, что они тро­гают памятники:

«Я обнаружил, что их работа состоит в установке эндоскопов в теле Сфинкса и съемке фильмов обо всех этапах работы, причем в пропагандистском, а не на­учном духе. Поэтому я приостановил работу этой ненаучной группы и подготовил доклад, который был представлен постоянной комиссии; последняя запре­тила последующую работу группы...»

Это, пожалуй, еще мягко сказано. Фактически Гавас не «приостановил» работу группы, а просто вышвырнул американцев оттуда. Однако его вмешательство произошло

слишком поздно и не смогло уже помешать им собрать необходимые геологические данные.

Когда шли дожди?

Вернувшись в Бостон, Шох окунулся в работу в своей лаборатории. Результаты были убедительными, и через несколько месяцев он был готов «высунуться». К радости Джона Уэста, он был теперь полностью готов отстаивать гипотезу о том, что Сфинкс подвергся дождевой эро­зии — со всеми вытекающими отсюда историческими последствиями.

Говоря вкратце, позиция Шоха, которую полностью поддерживают палеоклиматологи, основана на том, что сильные дожди, которые необходимы для того, чтобы вызвать наблюдаемую эрозию Сфинкса, перестали выпа­дать в Египте за тысячи лет до 2500 года до н. э., когда, как утверждают египтологи, Сфинкс был сооружен. То есть, по самым осторожным геологическим оценкам, со­оружение Сфинкса относится «как минимум к периоду между 7000 и 5000 годами до н. э.».

В то же время, согласно египтологам, между 7000 н 5000 годами до н. э. долина Нила была заселена лишь при­митивными охотниками-собирателями неолита, чьи «ин­струменты» ограничивались заостренными кусками крем­ня н палками. Если Шох прав, то из этого следует, что Сфинкс и соседние храмы (построенные из сотен 200-тонных известняковых блоков) являются результатом работы некоей неизвестной древней, но развитой циви­лизации.

Какова была реакция египтологов?

«Смешно, — хмыкнул Питер Ленковара, заместитель начальника египетского отдела Бостонского музея изящ­ных искусств. — Тысячи ученых веками изучали эту про­блему, в результате чего сложилась система хронологии. И мы не ждем никаких больших открытий...»

Столь же отрицательно были настроены и другие «эк­сперты». Вот, например, точка зрения Кэрол Рэдмонт, археолога из Калифорнийского университета в Беркли:

«Это просто не может быть правдой. У обитателей это­го региона не было необходимой техники, администра­тивных структур, да и вообще желания построить подоб­ную систему за тысячи лет до правления Хафры».

Что же касается доблестного Захи Гаваса, который пы­тался в первую очередь пресечь в зародыше геологичес­кий подход к проблеме, то он следующим образом выс­казался об экспедиции Шоха—Уэста и их неортодоксаль­ных выводах относительно возраста Сфинкса:

«Американские галлюцинации!Уэст —дилетант. Все это абсолютно лишено научной основы. У нас в этом же районе имеются и еще более старые памятники. Уж они точно не были построены пришельцами из космоса или Атлантиды. Это — чушь, и мы не позво­лим использовать наши памятники для личного обога­щения. Сфинкс — душа Египта».

Вся эта риторика нисколько не удивила Джона Уэста. За то долгое время, пока он в одиночку пытался серьезно изучать возраст анонимного Сфинкса, в него не раз лете­ли подобные камни. Однако теперь, когда на его стороне была надежная поддержка Шоха и проблема широко ос­вещалась телекомпанией Эн-Би-Си, он чувствовал себя наконец защищенным. К тому же было ясно, что сооб­щество египтологов встревожено вторжением эмпири­ческой науки — геологии — на их такую уютную и обо­собленную академическую территорию.

Уэсту, однако, хотелось продвинуться намного даль­ше, чем это готов был сделать Шох; Джон чувствовал, что геолог слишком осторожен и умерен в своих «мини­мальных оценках», относя создание Сфинкса к 7000— 5000 годам до н. э.: «Здесь мы с Шохом расходимся, или,

скорее, интерпретируем одни и те же данные по-разно­му. Шох весьма произвольно придерживается наиболее консервативной оценки, вытекающей из этих данных... Я же убежден, что Сфинкс должен быть не моложе кон­ца последнего ледникового периода...»

На практике это означает — любое время до 15 000 года до н. э. По мнению Уэста, это вытекает из того, что какие-либо сведения о высокоразвитой культуре Египта в период 7000-5000 годов до н. э. полностью отсутствуют. «Если бы Сфинкс возник нс позднее 7000—5000 годов до н. э., — настаивает он, — думаю, что в нашем распоря­жении были бы хоть какие-то свидетельства египетских источников о цивилизации, которая его создала». А по­скольку такие свидетельства отсутствуют, Уэст делает вывод, что цивилизация, создавшая Сфинкса и радом расположенные храмы, исчезла задолго до 7000-5000 годов до н.э.: «Возможно, что отсутствующие свидетельства похоронены глубже, чем кто-либо искал, и (или) в ме­стах, которые никто пока не исследовал — например, на берегах древнего русла Нила, которое удалено от ны­нешнего на километры, либо вообще на дне Средизем­ного моря, где была суша во время последнего леднико­вого периода...»

Несмотря на свой «дружеский спор» по поводу того, свидетельствует ли эрозия Сфинкса о его создании в пе­риод 7000—5000 годов до н. э., или более ранний, Шох и Уэст решили представить сообщение о результатах свое­го исследования в Гизе на суд Геологического общества Америки, реакция которого их воодушевила. Несколько сот геологов согласились с логикой их рассуждений и несколько десятков из них предложили свою практичес­кую помощь и советы для продолжения исследования.

Еще более вдохновляющей была реакция средств мас­совой информации мира. После съезда ГОА статьи по­явились в десятках газет и вопрос о возрасте Сфинкса широко обсуждался на телевидении и радио. «Мы пере-

шли отметку пятьдесят ярдов и продолжали двигаться дальше по площадке», — вспоминает Уэст.

Что же касается его расхождения во мнениях с Шохом по вопросу датировки памятника, он честно признает, что «вопрос могут разрешить лишь дальнейшие исследо­вания».

Суд еще не вернулся

В 1993 году египетское правительство, следуя советам западных специалистов, нс разрешало проводить вокруг Сфинкса новых геологических или сейсмических иссле­дований. Это вызывает удивление, учитывая выводы, которые легко могут быть сделаны из данных Шоха, и вдвойне удивительно, поскольку эти данные нс оспари­вались серьезно ни на одном научном форуме. Напротив, за прошедшие годы бостонскнй геолог неоднократно противостоял нападкам академических мэтров, успешно доказывая, что отличительные особенности картины выветривания Сфинкса, где сочетаются горизонтальные канавки, есть «классический пример из учебника того, что происходит с поверхностью известняка, если дожди молотят по ней в течение тысяч лет...» Поэтому, добав­ляет он, «в контексте данных, известных нам о климате Гизы в древности, это служит серьезным свидетельством того, что Сфинкс намного старше традиционной дати­ровки в районе 2500 года до н. э....Я просто следую туда, куда меня ведет наука; а она ведет меня к выводу, что Сфинкс сооружен намного раньше, чем до этого счита­лось».

Разумеется, нельзя сказать, что Роберт Щох доказал, что памятник датируется периодом между 7000 и 5000 годами до н. э. Равным образом, и Джон Уэст не доказал, что его возраст еще больше. Но ведь и ортодоксальные египтологи также не доказали, что Сфинкс изображает Хафру и относится к периоду около 2500 года до н. э.

Иными словами, исходя из разумных и рациональ­ных критериев, суд сшс нс вынес своего решения по точной датировке и древности этого выдающегося па­мятника.

Загадка Сфинкса еще нс разрешена. И, как мы увидим в следующей главе, эта загадка окружает весь некрополь Гизы.

Глава 3

ТАЙНА НА ТАЙНЕ

«Утверждают, что камень [использовавшийся при сооружении пирамид Гизы] перемещался на боль­шое расстояние... и что при сооружении использо­вались насыпи... Самым замечательным является то, что хотя сооружения имели такой грандиозный мас­штаб и вокруг них ист ничего, кроме песка, нс сохранилось ии следа ни от насыпей, ни от отссы-вапия камней, так что они выглядят нс как ре­зультат постепенной работы людей, а как внезап­ное творение, как будто некий бог создал их и ус­тановил в окружающих песках».

Диодор Сикул, Книга I. I век. до н. э.

Некрополь Гизы, месторасположение большого Сфин­кса и трех великих египетских пирамид, является, со всех точек зрения, выдающейся архитектурной и археологи­ческой загадкой. Дело нс только во многих замечательных физических и инженерных особенностях главных пира­мид и храмов, но и в том, что все эти памятники прак­тически лишены надписей н анонимны. Подобно Сфин­ксу, они весьма трудны для датировки объективными

средствами. И, подобно Сфинксу, их атрибуция конк­ретным фараонам вынуждает египтологов опираться на довольно произвольную интерпретацию контекста.

Например, три великие пирамиды обычно считают гробницами Хуфу, Хафры и Менкаура — трех фараонов IV династии. Тем не менее ни в одном из этих памятни­ков не обнаружено тел фараонов, и, хотя в полостях под потолком камеры Царя в Великой пирамиде обнаруже­ны так называемые «пометки каменотесов» — грубо вы­сеченные надписи, — они, как мы увидим в части II, не так уж свидетельствуют в пользу ортодоксальной атри­буции пирамиды Хуфу. В Великой пирамиде, а также и в тех, что приписывают Хафре и Менкауру, больше нет никаких надписей. Надписи отсутствуют также в трех маленьких пирамидах-спутниках, которые выстроились в ряд с восточной стороны от Великой пирамиды, а так­же еще в трех спутниках, расположенных вблизи юго-западного края площадки. В этих шести пирамидках най­ден ряд предметов времен IV династии, но нет гарантии, что они являются современниками самих монументов.

Та же проблема возникает в связи со статуями Хафры и Менкаура, которые были обнаружены в так называе­мых Храме мертвых (последнего) и Храме долины (пер­вого). Эти скульптуры — единственное свидетельство в пользу атрибуций двух указанных сооружений (аноним­ных и без каких-либо надписей) этим двум фараонам. По логике вещей вообще-то их наличие позволяет лишь предполагать возможность такой атрибуции, но не под­тверждает ее. Иными словами, Хафра и Менкаур могли построить эти храмы. Но в то же время возможно, что они воспользовались существовавшими ранее и унасле­дованными ими сооружениями, приспособили их, об­новили и поставили там свои статуи, преследуя свои соб­ственные цели. В конце концов, мы же не приписываем застройку Трафальгарской площади в Лондоне Нельсону только потому, что там стоит его статуя. Ровно столько

же логики в том, что египтологи приписывают строи­тельство Храма долины фараону Хафрс на том основа­нии, что там найдена его статуя.

Эти соображения верны и для некрополя Гизы в це­лом. Его связь с IV династией несомненна, однако точ­ный характер этой связи пока не установлен. Точнее го­воря, существует огромное количество могил (мастаба) с разборчивыми надписями, позволяющими безошибоч­но отнести их к эпохе IV династии; эти могилы располо­жены к востоку и западу от Великой пирамиды и к запа­ду от Сфинкса, но при этом утверждать, что сами пира­миды суть «могилы и только могилы», можно лишь пред­положительно. Вполне возможно, что здесь, так же, как и в других местах мира, священный участок земли, отве­денный в древности и застроенный с одной целью, был затем занят и использован по иному назначению. Мож­но, например, представить себе, что пирамиды и другие ключевые сооружения, окружающие их, были первона­чально предназначены для выполнения чисто ритуаль­ных, церемониальных и религиозных функций, а прак­тика захоронения там умерших — судя по тому, что под­дается идентификации в основном цариц и знати IV ди­настии, — является результатом позднейшей деятельно­сти людей, которые не имели отношения к начальному этапу освоения площадки, но хотели бы примазаться к месту, которое обладало престижем древности и святос­ти. На Западе аналогичной является практика захороне­ния останков уважаемых лиц в крыльях средневековых соборов; эта практика продолжается и по сей день, но вовсе нс дает нам основания для вывода, что соборы представляют собой могилы либо были построены в пер­вую очередь как место для захоронения.

Невероятная техника

Приближаясь к Гизе с востока и миновав современ­ную арабскую деревню Назлет-эль-Саммам, вы встреча­

етесь сначала с Великим Сфинксом, чья седая голова воз­вышается над безобразной стоянкой автобусов и скопле­нием туристских лавок и кафе. К. счастью, пространство перед монументом расчищено на расстоянии более 200 метров, позволяя без помех наблюдать огромный и нео­бычный архитектурный комплекс, находящийся здесь с незапамятных времен.

Этот комплекс состоит из так называемого храма Сфинкса и Храма долины Хафры, причем первый из храмов расположен прямо перед Сфинксом, к востоку от него, а второй чуть южнее храма Сфинкса и отделен от него лишь узким проходом; в результате они похожи на два больших, но приземистых дома, стоящих на ули­це бок о бок.

Конфигурацию этих сооружений и их расположение относительно Сфинкса можно оценить по приведенным здесь планировкам и фотографиям. Храм долины — боль­ший из них и в плане имеет форму, близкую к квадрату со стороной около 40 метров; храм Сфинкса в плане ближе к ромбу со стороной метров 30.

Первоначально оба монумента имели высоту около 12 метров; они были сложены из массивных известняко­вых блоков и облицованы изнутри и снаружи гранитом. Впоследствии с храма Сфинкса была снята облицовка, да и значительная часть несущей кладки разобрана, так что он остался в довольно плачевном состоянии. Что ка­сается Храма долины, то он поврежден намного меньше. Оба сооружения стоят без кровли, балки перекрытия утрачены. Правда, у Храма долины уцелели 16 внутрен­них колонн и архитравы Т-образного центрального зала, что создаст там изящную картину сочетания света и тени.

Что объединяет эти древние и анонимные сооруже­ния, так это предельный аскетизм стиля и использова­ние огромных мегалитов, масса многих из которых по оценке достигает 200 тонн. Здесь вообще отсутствуют мел­кие блоки, самые маленькие весят более 50 тонн, и труд-

но понять, как древние египтяне ухитрялись поднимать их и ставить на место. Даже сегодня строителям, пользу­ющимся последними техническими достижениями, при­шлось бы нелегко, если бы им поручили возвести точные копии этих храмов.

При этом возникают разнообразные затруднения, ко­торые в первую очередь вытекают из огромного размера блоков — представьте себе, например, что требуется поставить друг на друга несколько тепловозов. С такой задачей нс в силах справиться типичные башенные и гид­равлические краны, знакомые нам по городским строй­кам. Эти краны, детища современной техники, обычно нс могут поднять даже при минимальном вылете стрелы более 20 тонн; чем больше вылет, тем меньше допусти­мая нагрузка, которая при максимальном вылете не пре­восходит обычно 5 тонн.

Для грузов тяжелее 50 тонн требуются специальные краны. Сегодня в мире существует считанное количество таких кранов, которые могли бы манипулировать с 200-тонными глыбами известняка. Обычно они бывают мос­тового или портального типа и в основном применяются на заводах и в грузовых портах, где поднимают крупные машины и оборудование вроде бульдозеров, бронетан­ковой техники, стальных морских контейнеров. Их кон­структивные элементы изготовлены из стали, они осна­щены мощными электродвигателями, но большинство их имеет грузоподъемность до 100 тонн. Короче говоря, задача постройки храма из 200-тонных блоков оказалась бы весьма необычной и затруднительной даже для со­временных специалистов, вооруженных современной подъемно-транспортной техникой.

В настоящее время в США имеется всего два наземных крана, оснащенных стрелой и противовесом, которые могут работать с грузами порядка 200 тонн весом. Недав­но один из них был доставлен на стройку на Лонг-Ай-ленд, чтобы смонтировать на заводе 200-тонный котел.

Стрела этого крана имеет длину 67 метров и оснащена бетонным противовесом массой 160 тонн, который нс дает крану перевернуться. Прежде, чем поднять котел, бригаде из 20 человек пришлось готовить площадку в те­чение б недель.

И, наконец, огромный технической проблемой при возведении копии Храма долины стала бы задача поднять сотни подобных грузов, причем в конкретных условиях стройплощадки на Гпзс. Чтобы решить такую проблему, идеально, конечно, было бы иметь мостовой или пор­тальный кран, передвигающийся по стальным рельсам, смонтированным внутри или в непосредственной бли­зости от возводимого храма.

Неудивительно поэтому, что когда инженеру-кранов­щику, отвечавшему за подъем 200-тонного котла на Лонг-Айлендс, показали фотографии блоков, сообщили тех­нические подробности Храма долины и спросили, смог 'ли бы он установить подобные блоки своим краном, то он ответил:

«Я смотрю па то, что вы мне показываете, и ни рис-стояния, с которыми здесь приходится иметь дело, и не знаю, смогли бы мы поднять 200-тонные блоки, исходя из позиции, имеющихся в пишем распоряже­нии... Нам приходится иметь дело с большими груза­ми, и мы знаем, как подобные задачи решали до нас. Однако, глядя на эти громадные, 200-тонные блоки, я теряюсь в догадках, как это могли сделать тысячи лет тому назад. Для меня это тайна, которая, воз­можно, останется навсегда неразгаданной и для меня, и для других».

Как, почему, когда?

Тайна тайной, однако Храмы долины и Сфинкса сто­ят в Гизе как молчаливое свидетельство того факта, что

некие строители в древности знали, как поднять 200-тонные грузы, и располагали необходимыми для этого техническими средствами. При этом, хотя практически очевидно, что они не пользовались портальными и тому подобными кранами, нам абсолютно непонятно, как они это делали. Перед лицом таких вопросов египтологи на­чинают твердить что-то неясное насчет «земляных насы­пей» и «неограниченной рабочей силы».

Инженерам же приходится быть более конкретными и отвечать на вопрос, какие конкретно потребовались бы насыпи, чтобы по ним можно было тащить подобные блоки, и сколько потребовалось бы для этой работы людей.

Никто никогда не рассматривал подробно техничес­ких аспектов организации возведения храмов в Гизе. Что же касается пирамид, которые, как считают египтологи, также были возведены с использованием насыпей, то этот вопрос был довольно серьезно изучен рядом вы­сококвалифицированных архитекторов и инженеров. Было показано, что максимальный уклон насыпи, по которой значительные грузы должны втаскиваться людьми вруч­ную, может составлять 1:10. Таким образом, в случае Ве­ликой пирамиды, первоначальная высота которой дос­тигала 147 метров, длина такой насыпи должна была бы составлять полтора километра при массе примерно как у самой пирамиды.

Разумеется, в случае сооружения храмов вопрос стоит несколько иначе, поскольку их первоначальная высота была намного меньше, чем у пирамид, и можно было бы обойтись намного более короткими насыпями — панду­сами с уклоном 1:10. Но беда в том, что страшный вес 200-тонных блоков исключает использование насыпи из материала менее прочного, чем известняк, из которого построены сами храмы.

Но допустим, что были построены пандусы из проч­ного камня, которые потом были разобраны и убраны.

Тогда встает вопрос: сколько людей потребовалось бы для того, чтобы втаскивать по ним сотни 200-тонных блоков? Чтобы лучше почувствовать масштаб задачи, полезно вспомнить, что 200-тонный блок весит пример­но столько же, сколько весят 300 «семейных» автомоби­лен по три четверти тонны каждый.

За отсутствием технических оценок этой задачи при­менительно к храму Сфинкса и Храму долины, мы обра­тимся к оценкам, выполненным для Великой пирамиды французским инженером-строителем Жаном Лсру-Кери-зслем, консультировавшим строительство каирского мет­рополитена. Он попытался оценить возможность достав­ки на место 70-тонных блоков, которые использовались при сооружении так называемой камеры Царя. Согласно его расчетам, такая работа могла бы быть выполнена, хотя и с большими трудностями, бригадами по 600 чело­век, построенными в шеренги на довольно широкой насыпи, устроенной у боковой грани пирамиды². Отсюда следует, что для затаскивания блоков Храма долины по­требовались бы бригады по 1800 человек. Как, однако, запрячь 1800 человек для передвижения такого относи­тельно компактного груза (размеры блоков нс превыша­ют 9 метров х 3 метра х 3,6 метра)? Более того, поскольку длина стен храма нс превышает 40 метров, как организо­вать эффективную работу такой бригады в довольно ог­раниченном пространстве? Приняв минимальное рассто­яние между людьми в шеренге равным трем (рутам (90 сантиметрам), получаем, что в каждой шеренге могло бы стоять не более 50 человек. То есть для того, чтобы тащить 200-тонный блок, потребовалось бы построить все эти 1800 человек в 36 шеренг, запрячь их в специальную уп­ряжь и заставить тянуть в унисон.

От всех этих проблем голова идет кругом. Но даже счи­тая, что мы все их преодолели, остается следующий воп­рос, пожалуй, самый интригующий.

С какой стати?

Почему понадобилось строить храмы из неподъемных 200-тонных блоков, когда было бы намного проще (и никак не хуже эстетически) использовать меньшие бло­ки, скажем, по 2—3 тонны?

Существует лишь два варианта ответа. Либо те, кто проектировал эти сооружения, обладали техническими познаниями, позволяющими легко добыть, привезти и установить огромные глыбы, либо их способ мышления разительно отличается от нашего. В последнем случае их мотивы вряд ли можно оценить путем нормального со­поставления наших культур.

Зададим также вопрос, когда была выполнена эта ра­бота.

Как отмечалось выше, храм Сфинкса и Храм доли­ны — сооружения анонимные. И хотя достоверно извес­тно, что последний из них использовался при похоронах Хафры, нет никаких доказательств того, что именно он его построил. Напротив, если верно геологическое сви­детельство профессора Роберта Шоха, то отсюда следу­ет, что Хафра нс строил ни одного из этих сооружений. Дело в том, что при сооружении самого Сфинкса в скале плато Гиза была вырублена глубокая подковообразная канава, после чего оставшейся центральной части была придана необходимая форма; геологи же смогли дока­зать, что известняковые мегалиты для сооружения обоих храмов были взяты из той же канавы. Таким образом, они были высечены в то же время, что и Сфинкс. Отсюда следует, что если Сфинкс действительно на тысячи лет старше, чем думают египтологи, то и храмы тоже старше на тысячи лет.

Похоже, что перед нами следы высокоразвитого и, возможно, технически вооруженного народа, который был способен на невероятные архитектурные и техноло­гические подвиги в те времена, когда, как считают, на Земле вообще не существовало никакой цивилизации.

В поддержку такого предположения говорит тот факт,

что на мегалитах храмов наблюдается водная эрозия в точности такого же характера, как на самом Сфинксе. При этом интересно отметить, что сохранившиеся бло­ки гранитной облицовки обработаны таким образом, что их внутренняя поверхность в точности повторяет форму несущих известняковых блоков, которые к этому време­ни уже подверглись основательной эрозии. Поскольку гра­нитная облицовка выглядит так же, как другие египетс­кие архитектурные сооружения эпохи Древнего царства (а известняковые блоки заметно отличаются), это можно считать дополнительным подтверждением гипотезы, со­гласно которой почитаемое и подвергшееся сильной эро­зии сооружение было восстановлено и обновлено фара­онами Древнего царства. Роберт Шох явно поддерживает эту точку зрения. «Я остаюсь при своем убеждении, — сообщает профессор геологии Бостонского университе­та, — что задняя сторона гранитной облицовки храмов была в эпоху Древнего царства обработана таким обра­зом, чтобы прилегать к неправильностям формы несу­щих известняковых блоков, возникшим в результате более раннего выветривания».

Славные памятники

Знаменитая статуя Хафры из черного диорита, кото­рая с