Глава 4 Куратор-златодел и урок Амальгамы 4 страница

Белка шмыгнула носом, сочувствуя Иларию, но Ромку явно интересовало другое.

— Подожди, значит, ты знаешь фамилии всех пятерых спасенных?!

Иларий отрицательно покачал головой.

— Четверых, — ответил он, глядя на ребят по очереди. — В дневнике прадеда записано только четыре фамилии: Векша, Рудик, Кроха и Квит.

— Значит, ты знал, что Бледо — один из пяти спасенных, когда он появился в городе? — спросила Мила.

Иларий кивнул.

— Знал, конечно. Я собирался сказать вам, но Зеркальный Мудрец… — Он многозначительно вскинул брови и посмотрел на Милу: — Вы же и сами все поняли, когда Мудрец говорил о нем, правда?

Теперь кивнула Мила.

— Странно, — сказала она. — Но почему в дневнике твоего прадеда только четыре фамилии, если похищенных детей было пятеро?

— Не знаю, — честно ответил Иларий. — Я сам об этом думал…

— Наверное, твой прадед просто не знал, кто пятый, — предположил Ромка.

— Может быть, — согласился Иларий и, с нетерпением передернув плечами, сказал: — Какой толк об этом трепаться… Это все, что вы хотели спросить?

Ребята закивали.

— Тогда я пошел.

Он начал подниматься по лестнице в башню мальчиков, но, пройдя несколько ступеней, остановился и обернулся.

— Странно, я почему-то думал, что этот Квит попадет к нам — в Львиный зев, раз уж все мы здесь… — задумчиво произнес Иларий, после чего повернулся к ним спиной и пошел вверх по лестнице.

Услышав, как в одной из комнат хлопнула дверь, друзья стали спускаться вниз. Когда они уже были в гостиной, Мила сказала:

— Это правда странно, но во время распределения у меня было такое чувство, что Зеркальный Мудрец определит Бледо в Львиный зев.

— Это, наверное, не очень важно, — заметила Белка. — Возможно, если бы здесь был пятый из спасенных, то Мудрец определил бы его в Белый рог.

Мила не ответила — ей нечего было возразить Белке.

* * *

В пятницу к Думгроту со всех сторон стекались студенты — начался новый учебный год. Первым уроком в расписании у меченосцев-третьекурсников значилось монстроведение.

— Весело у нас начинается учебный год, — с иронией заметил Ромка. — Кому что, а нам — монстры.

— Да уж, — поддержала его Белка, хмуро изучая расписание. — Лучше бы поставили профессора Лирохвоста. Это просто ужасно — первый урок магических инструментов будет только в конце недели!

— А вот это правильно, — живо кивнул головой Ромка. — И в конце концов… Чем так уж плохи монстры, да, Мила?

— Монстры? — переспросила Мила и отрицательно покачала головой. — Нет, я не люблю монстров. — Она секунду подумала и добавила: — Дудочки — лучше.

Ромка не удержался, чтобы не захихикать, хватаясь за живот и игнорируя засопевшую от досады Белку.

История, которая случилась с профессором Лирохвостом в прошлом году, когда благодаря загадке сфинкса ему пришлось совершить героический танец на дудочках, была еще слишком свежа в памяти. Лирохвоста и дудочки они обсуждали на протяжении всего пути к кабинету, где у них должен был состояться первый урок.

На двери кабинета монстроведения висел щит с отрубленной головой Медузы Горгоны. Змеи на ее голове шипели и извивались, а огромный искаженный злобой рот шепотом ругался на иностранном языке, по-видимому, греческом. Знатоков греческого среди меченосцев, столпившихся у кабинета, не было, но и без перевода они прекрасно понимали, что горгона-привратница вряд ли желает им успехов в учебе. Собственно, только одного ее вида хватило, чтобы внушить меченосцам самое серьезное отношение к новому предмету.

Однако первый для них урок монстроведения начался на удивление прозаично. Когда ученики расселись по своим местам, профессор Буффонади, одетый в однотонный черный сюртук и с повязанным на шее шелковым платком того же цвета, окинул учеников почти равнодушным взглядом и заговорил неожиданно быстро и эмоционально, что никак не соответствовало его нахмуренным бровям и недовольному выражению лица:

— Buongiorno, studenti!^[2] Меня зовут профессор Буффонади и я буду преподавать вам дисциплину под названием «Монстроведение». Per favore, достаньте свои учебники. На протяжении первых двух семестров мы будем ориентироваться в изучении предмета на первый том Мирового Бестиария.

Меченосцы послушно достали учебники из рюкзаков и положили на парты.

— Теоретические знания в монстроведении играют гораздо более значительную роль, чем может показаться людям несведущим, — продолжал профессор все так же живо, но при этом умудряясь не глотать окончания слов. — Разумеется, отличное знание теории еще не гарантирует успех при встрече с настоящим чудовищем. Однако плохое знание теории гарантирует почти наверняка, что итог этой встречи будет не в вашу пользу. Поэтому теории мы уделим достаточно много времени. Per favore, откройте учебники на параграфе первом — «Классификация монстров».

Зашелестели страницы открываемых учебников. Мила, как и все остальные, открыла учебник на первом параграфе и украдкой бросила изучающий взгляд на профессора. Массимо Буффонади прогуливался перед классом вдоль широкой доски взад-вперед, сложив руки за спиной. Из-под нахмуренных бровей сверкали своенравным блеском темные глаза. Почему-то этот живой блеск навел Милу на мысль, что профессору приходится прикладывать изрядные усилия, чтобы держать руки за спиной, а не энергично жестикулировать ими.

— Как следует из параграфа первого, монстры бывают двух видов: относящиеся к человеку враждебно и относящиеся к человеку нейтрально. Да-да, не удивляйтесь, далеко не каждый монстр по отношению к человеку проявляет агрессию. Для некоторых из них человек не представляет ни малейшего интереса. Эта разновидность монстров малочисленна, по сравнению с другой, в которой чудовища на уровне инстинкта относятся к человеку враждебно. Это разделение имеет первостепенную важность, поскольку, когда речь заходит о монстрах, первое, что должно нас волновать, насколько они для нас опасны.

— Как у обычных животных, — вставила Кристина тонким голоском. — Есть травоядные, а есть хищники. Слон вот огромный и выглядит устрашающе, но для человека он не опасен.

Профессор, эмоционально фыркнув, посмотрел на Кристину.

— Вы, синьорина, наверное, никогда не видели взбесившегося слона.

Кристина покраснела как рак.

— Впрочем, вы правы. Но все же лучше помнить, что даже те чудовища, которые изначально агрессии по отношению к человеку не испытывают, при определенном стечении обстоятельств могут быть для нас не менее опасны, чем наши «волшебные хищники».

Продолжая мерить шагами аудиторию, профессор уставился задумчивым взглядом куда-то сквозь пространство. Невидимый ученикам его монолог с самим собой длился недолго. В очередной раз проходя мимо парт среднего ряда, Буффонади остановился, резко повернулся к студентам и совершил эмоциональный и при этом не поддающийся описанию жест рукой.

— Пожалуй, мы сделаем вот что! — оживленно сообщил он. — Полагаю, у вас есть определенное представление о чудовищах, враждебно относящихся к человеку. Поэтому будет логично, если я расскажу вам о существах, по большому счету равнодушных к людям. Но при этом… — Буффонади сделал паузу, окинув цепким взглядом класс. — Они опасны. Их вид ужасен. Это настоящие чудовища. Их называют — псы Гекаты.

Меченосцы озадаченно переглянулись между собой. Мила впервые улышала о таких существах, и, судя по лицам сокурсников, не только она оказалась такой невеждой.

— Итак, псы Гекаты, — зловеще сверкнув из-под темных бровей черными как уголь глазами, начал профессор Буффонади. — Мифология указывает на то, что у Гекаты три пса и они всегда сопровождают хозяйку — богиню колдовства и порогов. На деле же были случаи, когда некоторым магам приходилось встречаться сразу с целой сворой псов Гекаты, причем женщины поблизости очевидцы не замечали. То есть «псы Гекаты» — это скорее название этих существ, чем указание на их принадлежность кому-то. Псы Гекаты имеют поистине устрашающий вид. Это черные собаки, довольно крупные, с красными, налитыми кровью глазами и зубами, крупнее, чем у оборотней, и острее, чем у вампиров. Чаще всего этих существ можно увидеть на безлюдных дорогах и кладбищах. Время их наибольшей активности — ночь. Псы Гекаты могут быть опасны для человека, но первыми они нападают редко, поскольку охотятся не на людей. Они охотятся на нежить. Все, что нельзя назвать живым, и все, что нельзя отнести к мертвому, для них пища.

— А почему они не нападают на людей, профессор? — спросил Иларий Кроха, одновременно вскинув вверх руку.

— Хороший вопрос, ragazzo,^[3] — подняв к потолку указательный палец, сообщил профессор. — Есть мнение, что душа в живой оболочке им… как это говорится по-русски?.. — Профессор на мгновение задумчиво сощурил глаза, после чего снова указал пальцем в потолок. — Да, именно! Не по зубам! Душа живого человека имеет очень прочную связь с его телом. Нежить в этом смысле гораздо уязвимее. А псы Гекаты именно те существа, которые чуют эту уязвимость в силу своей собственной потусторонней природы. Их привлекает запах нежити. Ведь по большому счету их жуткие клыки нужны им только для того, чтобы, разорвав оболочку плоти, проглотить душу. Они питаются душами, если быть точным.

— А разве у нежити есть душа? — удивилась Анжела Несмеян.

Профессор Буффонади кивнул.

— Тоже вопрос по существу, ragazza.^[4] Давайте оговорим, что очень часто нежитью не совсем корректно называют волшебных существ, имеющих свою собственную, отличную от человеческой природу. Правильно называть нежитью только то, что изначально было человеком: призраки, оборотни, вампиры, колдуны, прошедшие обряды смерти и воскрешения, и так далее и тому подобное. Перечислять можно довольно долго. Главное, что вышеуказанные существа являются, по сути, нежитью и имеют душу, хоть и очень уязвимую. Это касается всех, кроме, пожалуй, зомби. Но это разговор отдельный.

С этими словами профессор вернулся к рассказу о псах Гекаты. Меченосцы слушали, раскрыв рты. Учитель монстроведения разбавлял лекцию душераздирающими подробностями и не жалел красочных описаний. К концу урока все меченосцы без исключения считали, что ввести в программу обучения курс монстроведения — это, вне всяких сомнений, блестящая идея.

Когда прозвенел звонок с урока, профессор объявил:

— Домашнее задание: выучить наизусть классификацию монстров и прочесть в первом томе Мирового Бестиария главу, посвященную псам Гекаты. Там имеются изображения этих существ, и, должен сказать, они довольно близки к их реальному облику.

— Профессор! — снова вытянул руку неугомонный Иларий.

— Да, юноша, — выжидающе посмотрел на него Буффонади.

— Профессор, а разве вы не можете показать нам этих существ?

Преподаватель монстроведения удивленно поднял черную бровь.

— Показать?

Как показалось Миле, выражение лица профессора свидетельствовало о том, что он больше удивлен смелостью ученика, чем осведомленностью.

— Разумеется, я могу показать вам, как выглядят псы Гекаты, господин…

— Кроха, — живо ответил одноклассник Милы. — Иларий Кроха.

— Так вот, господин Кроха, я, разумеется, могу продемонстрировать вам наглядно, как выглядят эти существа, — недовольно нахмурил брови учитель. — Но делать этого не стану. И не потому, что после этого половину класса придется приводить в чувство и отпаивать успокаивающим зельем. А по той причине, что программа обучения, одобренная администрацией школы, предполагает теорию и только теорию. Однако вполне возможно, что я включу псов Гекаты в программу своего «Шоу монстров», которое состоится в конце сентября. Если вам так хочется их увидеть — добро пожаловать на шоу.

Он кивнул головой в знак того, что тема закрыта, и довольно экспрессивным жестом указал на дверь.

— А сейчас урок закончен. Все свободны…

— Он даже круче Лучезарного, — ухмыльнулся Ромка, когда ребята вышли в коридор. — Так ловко еще никто не рекламировал свое представление. Лирохвост вообще завистливо топчется в сторонке. Теперь Буффонади гарантирован аншлаг.

— Еще бы! — воскликнул пробегающий мимо Иларий. — Уж я-то точно пойду! Хочу увидеть этих псов Гекаты! А картинки пусть первокурсники разглядывают!

С этими словами он потянул за рукав Костю Мамонта, и они оба помчались по лестнице вниз.

Глава 4 Куратор-златодел и урок Амальгамы

Утром в понедельник Мила проснулась оттого, что кто-то назойливо звал ее по имени. Недовольно простонав, она слегка приоткрыла левый глаз и увидела Белку, взгромоздившую на свою кровать школьный рюкзак, чтобы уложить в него учебники.

— Через полчаса у нас первое мероприятие с новым куратором, а ты еще в постели, — пожурила Милу Белка.

— Мероприятие с куратором? — сонно повторила Мила, протирая правый глаз, который никак не хотел открываться. Но уже в следующую секунду упрямые веки раскрылись и глаза удивленно уставились на Белку. — У нас новый куратор?!

— Ну конечно, у нас новый куратор! — фыркнула Белка. — На третьем курсе всегда назначают нового куратора из другого факультета. Два года нас курировал Белый рог, теперь два года будет курировать Золотой глаз, это же совершенно очевидно.

Мила несколько секунд переваривала информацию, ощущая, что новость ей почему-то не нравится, пока наконец не поняла, почему именно.

— И ты… э-э-э… знаешь, кто будет нашим куратором? — осторожно поинтересовалась Мила у Белки.

Белка пожала плечами, продолжая набивать сумку учебниками.

— Нет, не знаю. А какая разница?

Мила оторвала голову от подушки, села на край постели и свесила вниз ноги.

— Просто я подумала… У белорогих с нашего потока два года куратором была Платина. Что, если…

Белка повернула к Миле растерянное лицо — подобная мысль ей в голову, очевидно, не приходила.

— Ой, — растерялась она.

Мила вздохнула:

— Как раз об этом я и подумала.

* * *

Во время завтрака в столовую сквозь дымоход влетела Почтовая торба. Мила машинально подняла голову, да так и застыла с поднесенной ко рту ложкой — такие торбы к ним на ее памяти еще не залетали. Крылья у нее были огромные, черные, с крупными перьями, сама же торба сияла чистым золотом, причем Мила не сомневалась — это была не подделка, торба на самом деле была сшита из золотой кожи, хотя, конечно, девочка не имела ни малейшего представления, откуда для этой крылатой почтальонши взяли золотую кожу.

Но прояснилось все довольно скоро.

— Послание из Золотого глаза, — оторвавшись от завтрака, сообщила Альбина. — Кто дежурный? Примите почту.

Из-за стола поднялся Зотик Денисов — рыжеволосый парень с пятого курса. Пережевывая на ходу пищу, он подошел к усевшейся на подоконнике открытого окна Почтовой торбе. Озадаченно почесав в затылке, он не нашел ничего лучшего, как просто протянуть руку к золотой сумке. Это сработало. Почтовая торба как будто того и ждала: раскрылось отверстие, напоминающее огромный рот, оттуда выпрыгнул свиток, перевязанный — а как же иначе?! — золотой лентой и упал прямо на раскрытую ладонь дежурного.

— Это третьему курсу, — сообщил через пару секунд рыжий Зотик. — Кажется, от их нового куратора.

Ромка поднялся с места и принял письмо из рук Денисова, который поспешил вернуться к тарелке с завтраком. Лапшин тем временем развернул свиток.

— Точно, — кивнул он, не переставая жевать, — от нашего куратора.

Какое-то время он читал молча.

— Ничего себе, — раздался над головой Милы озадаченный Ромкин голос.

Она подняла глаза — лицо у ее приятеля было удивленное, брови нахмурены.

— Не могли бы вы изъясняться попонятнее, господин Лапшин? — холодно попросила Альбина, отставляя в сторону стакан с черносмородиновым соком.

Ромка прокашлялся и, протягивая вперед свиток, ошалелым голосом произнес:

— Наш куратор сообщает, что не сможет провести запланированное мероприятие в Золотом глазе, потому что… — Ромка озадаченно заглянул в свиток, словно проверяя, не ошибся ли при чтении, и, хмыкнув, закончил фразу: — Потому что у них там… карантин.

— Карантин!? — в ужасе уставилась на Лапшина Белка. — Как это — «карантин»?

— Нашла, у кого спрашивать, — буркнул Ромка, не переставая в недоумении пялиться на свиток.

— Дайте это мне, господин Лапшин. — Альбина протянула мраморно-белую руку к Ромке.

Ромка подошел к декану и отдал ей свиток. Пока он возвращался на место, а Альбина читала послание из Золотого глаза, меченосцы в столовой переглядывались и озадаченно перешептывались.

— Ничего не понимаю, — пробормотал Ромка, усаживаясь на скамью между Милой и Белкой. — Какой карантин? Ну не грипп же у них там, в самом деле?

Мила тем более ничего не понимала. Ей казалось, что слова «карантин» и «Троллинбург» несовместимы в принципе. Что могло случиться в Золотом глазе, чтобы его закрыли на карантин?

— Разумеется, это не грипп, — невозмутимо опровергла Ромкино предположение Альбина, откладывая свиток в сторону. — Вопросы, связанные с карантином, вы будете задавать позже, когда обстоятельства прояснятся. Сейчас попрошу всех успокоиться и не впадать в панику. Что касается третьекурсников: ваше мероприятие с куратором не отменяется, а всего лишь переносится. Причем не во времени, а в пространстве. Ваш куратор — один из немногих златоделов, которых карантин, по счастью, не коснулся. Члены студенческого братства Черная кухня в первые дни учебного года собираются в принадлежащем братству особняке. Там они и находились в то время, когда в Золотом глазе произошли события, приведшие к карантину. В этом особняке и состоится сегодня ваше мероприятие. Попрошу вас как можно скорее закончить ваш завтрак, поскольку ваш куратор будет ожидать вас на Главной площади ровно через пятнадцать минут.

* * *

— Два года под курированием Платины я не вынесу, — решительно заявила Мила, когда они шли к площади в хвосте у всех своих сокурсников. — Я утоплюсь в Пятке Тролля.

Пяткой Тролля называли фонтан на Главной площади, прямо напротив памятников Трем Чародеям. Форма бассейна отдаленно напоминала ступню, а так как эта ступня была солидных размеров, то невольно возникала ассоциация с троллем.

— С чего ты решила, что это обязательно должна быть Платина? — спросил Ромка. — Альбина упоминала братство, а в братстве, по идее, должны быть братья, а не сестры.

— Ой, глупость какая! — фыркнула Белка. — Это только называется так — «братство», а на самом деле это обычное студенческое сообщество, в которое вступают и парни, и девушки. Туда принимают не по половому признаку, а если пройдешь все необходимые испытания.

— И много в Троллинбурге студенческих братств? — полюбопытствовала Мила. — Я раньше о них не слышала.

Белка пожала плечами.

— Потому что у Львиного зева нет своего братства и, насколько мне известно, никогда не было. Зато у Золотого глаза таких братств целых три. Все они обязательно состоят в каком-то из братств. Это для златоделов своего рода традиция. Еще одно братство есть у Белого рога. Но оно немногочисленное.

— Ладно, допустим в братстве Черная кухня есть девчонки, — согласился Ромка. — Но это еще не значит, что в нем состоит Платина. Она вполне может быть членом любого из их братств.

Белка глубоко вздохнула.

— Лютов состоит в братстве Черная кухня, — боязливо косясь на Милу, сказала она. — А значит и Платина…

— Ох, ну почему так не везет!? — чуть не взвыла Мила, закатив глаза к небу. — Ну конечно, может! Они же все следуют семейным традициям! Лютов просто не мог вступить в братство, к которому не принадлежит или не принадлежало все его семейство.

— И все равно, — упрямился Ромка, — не понимаю, почему это обязательно должна быть Платина?

— Да потому, что последние два года куратором от Золотого глаза была именно она, — ответила Мила. — Советую посмотреть на меня внимательно и запомнить, как я выгляжу, потому что сейчас мы дойдем до площади, я утоплюсь и больше вы меня не увидите. Только так я могу скрыться от преследований семейства Мендель.

В ответ на ее слова Белка сочувственно вздохнула, а Ромка весело хохотнул.

Однако когда они вышли на Главную площадь, то почти мгновенно обнаружили, что в радиусе их видимости Платины не было. Зато на каменном бордюре Пятки Тролля сидел парень в форме Золотого глаза: широкоплечий, темноволосый, с искрометными синими глазами — в знак приветствия он улыбнулся открытой белозубой улыбкой и поднялся с бордюра. Пока он приближался к группе меченосцев, Ромка тихо присвистнул:

— Вот это да!

— Что такое? — взволнованно спросила Белка, нервно поглядывая то на приближающегося к ним златодела, то на Ромку.

— Куда там Платине! — отозвался Ромка. — Утопление Милы отменяется. У нас будет лучший куратор. О таком можно было только мечтать.

— Кто он? — спросила Мила, с интересом разглядывая темноволосого парня.

— Это Гарик Смелый. И «Смелый» — это не просто фамилия. Он лучший. Лучший среди студентов Старшего и тем более Младшего Думов. Одинаково силен как в алхимических науках, так и в искусстве боевой магии. Обладатель Серебряного Грифона! И еще ходят слухи, что он принимал участие в какой-то жутко засекреченной операции троллинбургского тайного сыска.

— Он же еще студент, — недоверчиво нахмурила брови Белка.

— Вот именно! — многозначительно сказал Ромка.

— А что такое Серебряный Грифон? — спросила Мила, но вместо ответа ее приятель громко шикнул, потому что новый куратор уже подошел к группе меченосцев-третьекурсников и теперь изучал их оценивающим взглядом.

— Меня зовут Гарик, — представился он с улыбкой. — Наверняка уже знаете, что предстоящие два года я буду вашим куратором.

Меченосцы соглашались молча, осторожно приглядываясь к своему новому куратору, словно пытались понять, что он собой представляет и чего им от него ждать.

— Предлагаю продолжить знакомство в особняке одного из наших братств, — продолжал Гарик с неизменной доброжелательностью. — К сожалению, Золотой глаз, куда я вначале собирался вас отвести, сейчас закрыт на карантин. — Он озадаченно хмыкнул. — Сам не знаю, что там случилось… Но Черная кухня — тоже не самое скучное место в городе.

— Хорошенькое названьице, — неодобрительно фыркнул Мишка Мокронос.

Гарик коротко рассмеялся, глянув на Мишку, и с плутоватым блеском в глазах заявил:

— Лично прослежу, чтобы никого из вас на нашей кухне не зажарили и не превратили в начинку для беляшей. Идет?

Меченосцы засмеялись, и напряженная обстановка немного разрядилась. На лицах большинства своих однокашников Мила видела легкое, но приятное удивление, и лишь во взглядах Мишки и Илария читалось недоверие, которое, впрочем, легко объяснялось: златоделы редко относились к меченосцам доброжелательно.

* * *

Особняк Черная кухня оказался на удивление непритязательным и уютным на вид. Это было небольшое двухэтажное строение из коричневого камня с высокой двустворчатой черной дверью посередине и двумя круглыми башнями по краям.

Гарик раскрыл двери и пропустил вперед своих подопечных.

— Прошу, — с улыбкой сказал он.

Меченосцы друг за другом вошли в просторную прихожую. Прямо перед ними была лестница, ведущая на второй этаж. Слева — дверь из красного дерева, одна створка которой была слегка приоткрыта. Вправо уходил узкий коридор, с одной стороны которого тянулся ряд окон с видом на улицу, а с другой — несколько одностворчатых дверей.

Гарик распахнул перед меченосцами дверь из красного дерева.

— Здесь гостиная, — объявил он и шутливым тоном добавил: — В гостиной принимают гостей, так что вам — сюда.

Кристина с Анжелой захихикали и вслед за Гариком вошли в гостиную Черной кухни. Остальные последовали за ними.

Мила, оказавшись в конце группы, замешкалась, вдруг заметив на стене возле лестницы большой портрет. Ведомая любопытством, она подошла к портрету. Еще издали ей показалось, что человек, изображенный на этом полотне, ей смутно знаком. Она не ошиблась. Это был Древиш Румынский — маг, которого наследовал Золотой глаз. Мила впервые видела его не холодным мраморным изваянием, а в красках, причем настолько естественных тонов, что казалось, будто бы с портрета на нее смотрит настоящий, живой Древиш.

У него был очень властный взгляд. Мила подумала про себя, что Древиш выглядит так, словно был рожден повелевать. Его фигура, облаченная в черный плащ с золотой подбивкой, почему-то внушала невольный трепет. И ей показалось, что этот трепет был вызван не только необычайной властностью всего облика Древиша, но и удивительным могуществом магической силы, которую источал его взгляд, глядящий на нее с полотна.

Вдруг Мила услышала шаги со стороны лестницы и непроизвольно повернула голову. И тут же пожалела, что задержалась в прихожей, потому что по лестнице со второго этажа спускался не кто иной, как ее злейший враг — Нил Лютов.

В первый момент, увидев ее, он удивился:

— Рудик?

Но уже в следующее мгновение его брови сошлись на переносице, а рот злобно искривился:

— Какого черта ты тут делаешь, Рудик?

Лютов, остановившийся было на середине лестницы, с угрожающим видом неторопливо продолжил спускаться вниз. Мила нахмурилась в ответ на такое приветствие, хотя и почувствовала себя скорее растерянной, чем оскорбленной.

— Не знаю, как ты здесь оказалась, но лучше убирайся отсюда, — процедил сквозь зубы Лютов.

Он все приближался: очень-очень медленно, изображая угрозу, — как будто пытался таким образом напугать Милу. Именно это ее почему-то разозлило.

— Как оказалась — не твое дело, — отрезала Мила. — Уходить не собираюсь — я не к тебе пришла.

Глаза Лютова вспыхнули яростью от такого бесцеремонного отпора. На мгновение ноздри его расширились, как у выведенного из себя красной тряпкой быка, перед тем как тот бросается на раздражающий его кусок материи. Примерно это Лютов и сделал: подошел к Миле вплотную и, глядя на нее сверху вниз, прошипел:

— Еще как уберешься, Рудик! Не захочешь сама — я тебе помогу.

Мила тяжело задышала, но не от испуга, а от ненависти к этому омерзительно самодовольному типу.

— Это территория Золотого глаза, а ты своим присутствием здесь оскверняешь…

— Эй, Нил!

Из-за спины Милы появился Гарик. Он с непринужденной улыбкой подошел к Лютову и по-приятельски закинул ему руку на плечо. Он был всего на несколько сантиметров выше Лютова, но этого хватило, чтобы Нил вынужден был, повернув к Гарику лицо, посмотреть на него снизу вверх.

— Чего шумишь, парень? — добродушным и несколько вальяжным тоном поинтересовался новый куратор Милы. — Не надо ссориться с моими гостями. Остынь.

— Гостями? — не понял Нил.

— Гостями, гостями, — пару раз кивнув головой, подтвердил Гарик. — Видишь ли, этот некстати случившийся карантин лишил меня возможности провести экскурсию для моих подопечных меченосцев по Золотому глазу. А потом я подумал, что наше братство Черная кухня — это даже интереснее. Здесь ведь только лучшие из лучших златоделов, вроде тебя, Нил, я ведь не ошибаюсь?

Лютов прищурил глаза, на его лице заиграли желваки. Мила могла бы поклясться, что в этот момент Лютову очень хотелось послать Гарика к черту, а вместе с ним и Милу. Но, видимо, слухи о Гарике, как об одном из самых влиятельных и сильных в магии студентов Золотого глаза, не были преувеличены, потому что Лютов усилием воли сдержался и послушно процедил сквозь зубы:

— Не ошибаешься.

Гарик широко улыбнулся ослепительной белозубой улыбкой.

— Ну вот и отлично! Не буду больше отнимать твое драгоценное время — у тебя наверняка полно важных дел.

Гарик убрал руку с плеча Нила и, несильно похлопав его по спине, ненавязчиво подтолкнул вперед.

Лютов бросил холодный и хмурый взгляд на Милу и быстрым шагом прошел мимо нее.

Когда он исчез за ближайшей дверью узкого коридора, Гарик повернул лицо к Миле и улыбнулся:

— Надеюсь, этот парень тебя не обидел? — И, не дожидаясь ответа, добавил: — Кажется, карантин вконец испортил его характер.

Мила пожала плечами.

— Не думаю.

Брови Гарика удивленно приподнялись.

— Ты считаешь, что у него чудесный характер?

Мила посмотрела в сторону двери, за которой только что скрылся Лютов, и объяснила:

— У него такой «чудесный» характер, что вряд ли возможно его испортить.

Гарик от души рассмеялся.

— Есть такое дело, — согласился он.

Мила улыбнулась в ответ — ей было приятно обнаружить, что далеко не все златоделы такие, как Лютов. Гарик был совершенно не заносчивым и, похоже, совсем не кичился тем, что учился в Золотом глазе, тогда как большинство златоделов считали свой факультет самым престижным и по этой причине не забывали ходить с задранными кверху носами двадцать четыре часа в сутки.

Гарик тем временем перестал смеяться и с интересом посмотрел на Милу.

— Типичный меченосец, — вдруг заявил он. — Обидно признавать, но, похоже, ты прекрасно справилась бы с этим парнем сама, без моей помощи.

Мила даже растерялась. То, что один из лучших златоделов делает такой комплимент ей, меченосцу, с трудом укладывалось у нее в голове.

Гарик с улыбкой кивнул в сторону большой гостиной.

— Пойдем? — спросил он.

Мила кивнула и направилась за своим куратором.

* * *

— Знакомьтесь, — торжественным голосом произнес Гарик, — Цицерон.

Меченосцы дружно столпились шагах в десяти от огромной головы гекатонхейра — единственного охранника Черной кухни. Голова сидела в квадратной урне из белого мрамора, обладала благородной лысиной, тянущейся ото лба, аккуратно причесанными седыми волосами по бокам, критически-холодным взглядом и надменным изгибом рта.