Поезд не может уйти без тебя

 

Мне кажется, что мы знакомы давным-давно, хотя прошло всего шесть лет с тех пор как на выставке под названием “Магический квадрат” в музее изобразительных искусств я впервые увидела её удивительные офорты. Перенесенные чудесным способом на бумагу неясные мечты, волнующие звуки, ускользающие сновидения, которые так хочется удержать, выстроить в логическую цепочку, опознать лица, предметы, время и место действия… А вместо этого из разбитого тенью-шепотом и пронзительным светом-криком пространства листа наплывают новые сюжеты-воспоминания, сюжеты-ожидания…

Её работы сродни философским притчам – “Прилет птиц”, “Прогулки по парку”, “Дом и сад” – столько в них внутреннего смысла, подтекста, иносказаний, загадок, тайны…или музыке – “Смятение”, “Сентябрьский мотив”, “Утренний сад”, “Апрельский пейзаж”, “Ночная мечта”…

Тронул струну, и отозвалось в душе, зазвучала – нет, не песенка, а, по меньшей мере, волшебная сюита в исполнении камерного оркестра, где каждый волен слышать что-то свое…

 

- Это хорошо, если работа будит разные чувства, ассоциации, мысли. Когда меня спрашивают, о чем это? Я честно отвечаю: не знаю. Откуда-то возникает импульс. Потом образ и символ. Начинаешь “гонять” композицию. В смысле ремесла. А она уходит в сторону. Появляются какие-то другие фрагменты. Вместо одного листа рождается серия.

Ольга уверена, что о работе можно говорить, но её нельзя точно перевести на язык слов, как текст с французского на русский. Если бы она могла объяснить словами то, что запечатлела на картине, то писала бы прозу или стихи…

Да, вот так: сидела бы с тетрадочкой на кухне, а не металась бы на Челюху (творческая дача Челюскинская под Москвой, где художница главным образом и создает свою “нетленку”), не возилась бы с пластинами, инструментом, не дышала бы вредными для здоровья парами кислоты…

- И все-таки, наверное, символы появляются не случайно. Дом. Он так часто присутствует в твоих работах… Что это?

- Скорее всего, душа…

- А в реальном мире?

- Дом? Детство. Рай потерянный. Счастье. Покой. Такая ностальгия, тоска по детству. Не по месту, где оно прошло, а по мироощущению. По счастью. Когда сзади никакого горба прошлого нет и будущего тоже – о нем не думаешь. Утром просыпаешься с ощущением радости…гармонии. Почему в детстве все хорошо, где бы ты ни рос – на городской помойке или в деревне? Потому что жизнь кажется бесконечной. А самая великая тайна мира еще не разгадана.

- А птицы? Такие непохожие на милых нашему сердцу птах. Их целеустремленный полет вызывает почему-то тревогу, беспокойство, они несут даже какую-то угрозу…

- Птицы – символ духа свободы. А свобода – страшная вещь. Жестокая. За неё надо бороться. Её надо удержать. Защитить. Выдержать. И нужна ли она вообще? Если плата за неё – одиночество. По большому счёту, оно мало кому нужно. Но художник на него обречён, поскольку стремится к свободе. И в творчестве, своём параллельном мире, получает почти абсолютную свободу, ограниченную только форматом листа. Это дорого стоит. Если я по каким-то причинам не могу рисовать, тот впадаю в депрессию. Совершенно жуткую. Ты как цирковой. Есть такое понятие. В средневековье их даже хоронили за пределами церковной ограды. Притом, что без искусства человек как бы жить не может. С веками ничего не изменилось.

- И что тебе мешает вернуться обратно в свой параллельный мир? Тебе нужны новые впечатления?

- Нет. Они тебя переполняют. Можно просто взглянуть в окно… Мешают обыкновенные житейские дела. Я так же, как и все, завишу от быта. От денег. От состояния здоровья. И даже от настроения в обществе. Одиночество, так необходимое в творчестве, оборачивается своей обратной стороной в обычной жизни. Впервые я это особенно остро ощутила, когда потеряла своего учителя. Станислав Косенков, к которому я ездила из Харькова в Белгород в пору студенчества, чтобы постичь нечто большее, чем просто мастерство, был не просто великолепный график. Он мне был как отец. Я очень дорожила его мнением. И после окончания института долгое время ему ничего не показывала, хотя уже были успехи, были выставки. Раз в год писала. Раз в год звонила. Вот думала, поеду в Белгород и тогда… А его жизнь внезапно оборвалась. Хотя в это мне до сих пор трудно поверить. Это невосполнимая утрата.

- Оля, у тебя в последнее время было столько выставок! И на родине, и в Австралии, и в Индии…

- Выставки художнику нужны, чтобы его узнали. Но лучше бы ими занимался кто-то другой, а не сам художник. Они отнимают слишком много времени и сил. Полная ассоциация с Новым годом. Ждешь гостей. Наряжаешь ёлку. Жаришь, паришь. Все приходят. Часы 12 бьют, а тебе хочется забиться в уголок и спать. Так и выставки – праздник для гостей. Чувствую себя там лишней. Но если у тебя нет возможности у кого-то сидеть на шеи, значит, тебе самому приходится зарабатывать деньги. Надо поддерживать контакты с нужными людьми, заботиться о рейтинге, то, что называется делать карьеру.

- Художник и деловая женщина?

- Да, кто сказал, что я деловая?

- Имидж такой…

- И что они обо мне знают! Я просто не могу себе позволить быть беспомощной, как тот, с кем рядом есть сильный человек, готовый взять на себя житейские заботы.

- А может, он тебе и не нужен?

- Нет, это не так. Только человек может спасти человека. Есть даже такая молитва: “Господи, пошли мне человека!” и тогда обязательно попадётся кто-то: неважно – мужчина или женщина, друг, родственник, просто знакомый, а может, и незнакомый…

- Именно друзья мне помогали в трудную минуту. Даже просто словом. Часто вспоминаю, как в период очередной депрессии, когда мне казалось, что всё ужасно, что ничего не получается, что мой поезд ушёл, одна моя замечательная подруга успокоила меня своей житейской мудростью. Она сказала, что мой поезд просто не может уйти, потому что я в нём еду и потому, что я сама и есть поезд. Просто надо успокоиться и подождать, когда загорится зелёный. Она была права. Человек всё равно своё получит. Когда это поймешь, жить становится легче.

Ольга, скорее всего, права. Во всяком случае, её жизнь как бы соткана из закономерностей: её творчество не просто замечательно, оно оценено и зрителями, и профессиональными искусствоведами, и критиками. И государством. Недавно ей присвоено звание заслуженного художника России. То, за что она как бы берётся, обретает вдруг далеко идущие последствия. Поехала на свой страх и риск на симпозиум в Австрию, получила приглашение установить персональную выставку. Потом была вторая. Был успех. Кое-что удалось продать, причём одна из работ украшает мэрию Куфштейна. На вырученные деньги отправилась в Венецию: а что сидеть и ныть про то, что нет денег? Из списка к предполагаемому изданию книг в Екатеринбургском издательстве, где она очень удачно проиллюстрировала Бунина (мечтала же стать книжным графиком, училась этому делу), остановилась на индийском эпосе “Махабхарата”. Книга не состоялась, зато Ольгины работы экспонировались в индийском посольстве в Москве, и она получила приглашение в Индию. Творчество художницы там было высоко оценено и востребовано. Её работы теперь можно увидеть в Музее современного искусства в Индии. А сама Ольга там всегда желанная гостья. И сама она просто больна Индией, где ей открылось ещё одно параллельное пространство, целый мир восточной культуры, философии, музыки. И хотя Ольга категорически отделяет талант от интеллекта, ей не откажешь ни в том, ни в другом. Просто она интеллектом, как резцом, шлифует свой талант.

- Чего ты хочешь ещё от этой жизни, кроме очередной поездки в Индию?

- Ну, знаешь… Наверное, успеть сделать то, что должна сделать, что ощущаю как обязанность. Реализовать то, что переполняет. Нереализованность съедает душу. А времени, сил, способностей не хватает. Ощущение, что предаешь себя.

Надо упокоиться и начать работать…

 

«Оренбургская неделя»

17 декабря 1998 года.