В дверях спортзала стоял Бьорн и смотрел на друзей. Он о чем-то говорил сам с собой на своем родном языке, но его никто не понимал. Фольке прибежал к нему

Простите, фрау Хассе, но мы с мамой уезжаем через три дня, - сказал Бьорн, смущенно опуская голову,- я не смогу в армию пойти.

Я знаю, дорогой, ты еще маленький, ты остаешься сейчас еще в рядах Юнгфолька, а через года два будешь такой же большой, как и твои друзья. Но я думаю, что ты даже не успеешь вступить в ряды Гитлерюгенда, потому что скоро, - фрау Хассе округлила глаза и начала нехорошо улыбаться, - Скоро мы одержим победу и ты, мой мальчик, будешь вкушать плоды нашей победы!- торжественно воскликнула она.

От этих слов Фольке весь сжался. Он знал, что ему – то не придется вкушать плоды победы, потому, что он – проигравший. Сдавшийся.

Только кто его судить возьмется? Оппозицию всю истребили!

Фрау Хассе открыла окно и вдохнула полной грудью.

Теперь воздух стал чище, - сказала она, оставив окно открытым, - Можете идти. Сегодня вы освобождены от занятий. Предлагаю вам найти герра Шульца. Он должен быть сейчас на занятиях в спортивном зале. Подойдите к нему после двух дня, он вас потренирует.

Хорошо, фрау Хассе, желаем вам приятного вечера, - сказали мальчики и вышли.

Думаете, этот мужлан сможет нас к чему - то подготовить?- спросил Эли ребят, когда все собирали вещи.

- Был бы он на что способен, думаю, не остался бы здесь, - сказал Уве, - его взяли бы в Люфтваффе, а может в танковую дивизию…

У него ужасная изжога, - поморщился Бьорн, помогая Фольке собираться.

Хассе такой фанатичкой стала, на нее теперь без слез не посмотришь, - хмыкнул Эли, - Как моя мама плакала, когда Морти рассказал стишок на празднике, так и тут.

Фольке посмотрел на Эли. И он так думает!

А она настоящая блондинка? – спросил он.

Нет, это крашеная кукла, Фольке, - ответил Эли, - Кукла, которая строит из себя арийку.

А я видел, как она волосы прямо у себя в кабинете красила! – добавил Уве.

Мальчики закончили собираться и теперь сидели на кроватях. Уве ушел к матери, сказав, что скоро вернется.

У меня мама скоро рожать будет, - сказал Бьорн, - Она на восьмом месяце. Не знаю, как дорогу перенесет.

А моя двойню недавно родила, - улыбнулся Эли, - Папа давно хотел девочку, а тут целых две.

Не повезло только Уве, у его мамы выкидыш был. Надеюсь, Хассе ее не выгонит? – спросил Бьорн.

Уве не думает об этом, его завтра с нами заберут, - сказал Фольке, указав на кровать Уве со стоящим на ней чемоданом.

Кого она выкинет, так это мать Ины Гросс, - сказал Эли, - они обе живут как две приживалки. Мамаша еще та шлюха.

Почему ты так думаешь?

Да ты утречком выйди на улицу и увидишь Ину с использованными «французскими подарочками», а если повезет, увидишь, как и где она их прячет.

Дочь бы не приучила, Ина хорошая, - грустно сказал Фольке.

Не нам, друг мой, думать об этих Гроссах, - ответил Эли, - За них Хассе подумает.

Уве явился после четвертого занятия, когда все собрались в спортивном зале у Шульца. Вид парня был плачевный. Верно, с матерью повздорил.

Все собрались? Уве Шнайдер?

Здесь!

Элиас Вагнер?

Здесь я!

Отвечать как положено надо, Эли! Фольке Хольман?

Здесь!

Роберт ван Хойтема?

Я!

Тони Рихтер?

Здесь!

Бодо Крауз?

Здесь!

Шульц посмотрел на парней поверх очков.

Бодо, Тони и Робби – шаг вперед из строя!

Мальчики вышли.

Вам сколько лет?

Семнадцать!

Шестнадцать!

Шестнадцать!

Отлично, шаг назад! Теперь наши молодые орлята вперед шаг из строя! А где же ваш друг Бьорн?

В Юнгфольке! Он еще мал!

Можно подумать, вы сами большие, - засмеялся Робби.

Великаны! Гиганты! – вторили ему Тони и Бодо.

- Успокойтесь, я сказал, успокойтесь! – прикрикнул на них Шульц, прохаживаясь мимо них, - У вас вопросы ко мне есть?

Стрельбе тоже вы учить будете? – спросил Робби.

Шульц встал напротив него.

Нет, этому вас в Гитлерюгенде научат, - ответил он.

А вы стреляли? Вы вообще умеете стрелять? – спросил Уве.

Шульц посмотрел на парня с улыбкой.

Приходилось, - ответил он, - в четырнадцатом году и научили. Так. Пробежались по залу, быстро! Десять кругов! А я на вас посмотрю.

Робби, Бодо и Тони, смеясь над чем то, побежали, а Эли, Уве и Фольке молча переглянулись и остались на месте.

В дверях спортзала стоял Бьорн и смотрел на друзей. Он о чем-то говорил сам с собой на своем родном языке, но его никто не понимал. Фольке прибежал к нему.