Наука как категория философии

ФИЛОСОФИЯ И НАУКА

ОГЛАВЛЕНИЕ

ВВЕДЕНИЕ. 2

1. Философия и наука. 4

2. Наука как категория философии. 6

3. Что изучает наука. 9

4. Взаимосвязь философии и науки. 13

ЗАКЛЮЧЕНИЕ. 17

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ.. 19

ВВЕДЕНИЕ

 

Связи между наукой и философией фундаментальны. Науку и философию роднит то, что они являются сферами рациональной и доказательной духовной деятельности, ориентированными на достижение истины, которая в ее классическом понимании есть «форма согласования мысли с действительностью». Однако между ними есть, по меньшей мере, два серьезных различия[1]:

1) любая наука имеет дело с фиксированной предметной областью и никогда не претендует на формулировку универсальных закономерностей бытия. Так, физика открывает законы физической реальности; химия – химической, психология – психологической. При этом законы физики весьма опосредованно связаны с психической жизнью, а законы психической жизни, в свою очередь, не работают в сфере физических взаимодействий. Философия же, в отличие от науки, выносит универсальные суждения и стремится открыть законы всего мирового целого. Более того, если какая-нибудь философская школа отказывается от такой задачи построения универсальных миросхематик, – она должна привести универсальное обоснование своего нежелания заниматься подобными проблемами;

2) наука традиционно абстрагируется от проблемы ценностей и от вынесения ценностных суждений. Она ищет истину – то, что есть в самих вещах, не обсуждая, хорошим или плохим является то, что она нашла, и есть ли во всем этом какой-то смысл. Иными словами, наука отвечает преимущественно на вопросы «почему?» «как?» и «откуда?», но предпочитает не задаваться метафизическими вопросами типа «зачем?» и «для чего?».

В отличие от науки, ценностная компонента знания неустранима из философии. Она, претендуя на решение вечных проблем бытия, ориентирована не только на поиск истины, как формы согласования мысли с бытием, но также на познание и утверждение ценностей, как форм согласования бытия с человеческой мыслью. В самом деле, имея представления о добре, мы стараемся перестроить в соответствии с ними как свое собственное поведение, так и окружающие обстоятельства жизни. Зная, что в мире есть нечто прекрасное и, сформировав систему соответствующих идеальных представлений, мы творим в соответствии с ней прекрасное художественное произведение, изменяем в лучшую сторону материальную действительность или устраняем безобразные вещи.

В трактовке взаимоотношений с наукой у философии есть две тупиковых крайности. Это, с одной стороны, натурфилософия, как попытка строить универсальные картины мира без опоры на данные науки, а, с другой – позитивизм, призывающий философию отказаться от обсуждения метафизической (прежде всего ценностной) проблематики и сосредоточиться исключительно на обобщении положительных фактов науки. Прохождение между Сциллой натурфилософии и Харибдой позитивизма подразумевает постоянный творческий и взаимообогащающий диалог между наукой и философией: внимание конкретных наук к универсальным философским моделям и схемам объяснения и, обратно, учет философской мыслью теоретических и экспериментальных результатов, полученных в современных научных исследованиях.

 

 

Философия и наука.

 

 

Решение проблемы "наука ли философия?" зависит от того, как мы понимаем науку и как оцениваем саму философию. Науку, как правило, отождествляют с системой истинного знания, но это явное преувеличение. Во-первых, основания любой науки (той же математики – символа научной строгости) являются весьма неопределенными, только принимаемыми в качестве истинных, но не доказанными в этом своем качестве. Они могут быть разными и даже альтернативными.

Во-вторых, и на "верхних этажах" науки есть свои неоднородности: теории, содержащие противоречия, недоказанные теоремы, чисто гипотетические построения, спекулятивные прогнозы, парадоксы, жестко конкурирующие друг с другом идеи и концепции и прочие не строго научные образования. В-третьих, наука - это общественный институт, т. е. социальное пространственно-временное многообразие, заполненное людьми, их исследовательскими и иными ролями, в котором находится место всему, вплоть до заблуждений, предрассудков и слухов.

Философия в наше время тоже институционализирована. Удовлетворяет она и многим требованиям научности, таким, например, как системность, внутренняя самосогласованность, т.е. непротиворечивость, интерсубъективность, прогностичность и др. Но главное, чего нет у философии, но что есть у науки, – это доказательность. В философии, считают многие, можно лишь что-то опровергнуть, в частности посредством приведения к абсурду (reductio ad absurdum), но никогда – доказать[2].

Можно согласиться в данной связи с У. Джемсом, видевшего в философии "коллективное имя для вопросов, на которые не получены ответы к удовлетворению тех, кто их поставил"[3]. Ядро научного знания, несомненно, составляет знание истинное, т. е. доказанное или принципиально (через конечное число шагов) доказуемое. Без доказательства, хотя бы принципиального, та или иная сумма знаний может быть названа наукой лишь "из чувства вежливости".

Философия, разумеется, не беспочвенна – она опирается на общечеловеческий опыт, на достижения и обретения других форм общественного сознания, включая науку. Но произрастает философия из сокровенной сути человеческой свободы. Нужно ли доказывать философии, если сама она никаких конкретных проблем не решает? Задача у нее иная – предлагать самые общие мировоззренческие, методологические и смысложизненные ориентиры для поиска таких решений и доказательств.

Вообще, связь между философией и наукой, на первый взгляд, довольно странная: как только что-то созревает для действительно научного, доказательного освещения, оно тотчас же выпадает из философии. Куда? В конкретную или специальную науку. Философия, таким образом, выступает в качестве прагипотезы (первой, изначальной гипотезы) человеческого мышления. Ее работа всегда пионерская, первопроходческая. Это первый и потому, наверно, такой несовершенный познавательный зондаж мира.

Исторически данная тенденция просматривается достаточно четко. Когда-то, скажем, психология была частью философии, философской дисциплиной. Но как только у нее появились свои конкретно-эмпирические методы исследования, она стала вполне самостоятельной наукой, притом не только содержательно, но и организационно. Аналогичная ситуация и с логикой. Традиционная, аристотелевская, логика – область традиционного философского исследования. Современная же, или символическая, логика – это уже раздел математики, математическая дисциплина (с философскими вопросами логики)[4].

Странной рассматриваемая связь является еще и потому, что она неоднозначна: различным философским школам и направлениям она представляется по-разному. Одни, как, например, экзистенциалисты, занимают откровенно антинаучную позицию. Для Хайдеггера, в частности, "измерение ценности философии идеей науки есть уже фатальнейшее принижение ее подлиннейшего существа"[5]. Другие же, например, позитивисты, прямо-таки преклоняются перед наукой, ее нормами и идеалами. Ныне такая позиция называется также сциентизмом.

Разумно, по всей видимости, было бы настаивать на союзе философии и науки, союзе, при котором философия критически и с мировоззренческой целью обобщает достижения и выводы конкретных наук, обогащая, расширяя и углубляя, вместе с тем их логико-методологическую и социально-аксиологическую культуру. Слишком резкие противопоставления философии и науки ни к чему хорошему нас не приведут. Можно и поспорить тут с Бердяевым, настаивающим на том, что "философия ни в каком смысле не есть наука и ни в каком смысле не должна быть научной".

Пусть философия и не наука, но научной (ориентирующейся на науку, ее достижения, "гносеологические уроки") она может быть вполне. Не очень неправильно будет и сказать, что философия – это особая, или весьма специфическая, наука.

 

Наука как категория философии.

 

 

Наука – это сфера человеческой деятельности, целью и содержанием которой является познание мира как единой системы на основе экспериментов и рациональных суждений[6].

Внешним условием для появления науки стало формирование классового общества, позволившее выделить умственный труд из общей системы разделения труда в самостоятельный вид человеческой деятельности. Внутренним основанием для развития науки явилось непрерывное накопление практических (эмпирических) знаний, осмысление которых рано или поздно должно было потребоваться.

В качестве объекта в научном знании выступают предметы и явления природной и социальной среды, включенные в систему общественной практики. Языком науки является мышление в понятиях.

Для понимания категории «наука» необходимо учитывать отличие этого вида духовного производства от обыденного познания Наука возникает на основе обыденного знания[7]. Обыденное знание – это бессистемное, складывающееся под влиянием жизненных обстоятельств, формирующееся стихийно-повседневное знание каждого человека, которое обеспечивает ему элементарную ориентацию в мире.

Специфика научного знания заключается в том, что наука имеет дело с особым набором объектов, реальностей, которые не сводимы к объектам обыденного опыта. Наука нуждается и в особом наборе орудий для проведения исследовательской деятельности и формирует специфические способы обоснования истинности знания, к числу которых относится экспериментальный контроль за полученным знанием, выводимость одних знаний из других.

Таким образом, для науки характерен системный подход к исследованию объекта. Одним из ключевых моментов определения специфики научного знания является наличие метода познавательной деятельности, метода познания, который с необходимостью должен носить объективный характер.

Наука имеет достаточно объемную структуру. По характеру и методу исследования она делится на: естественные науки, общественные науки, технические науки. Наряду со специализацией научного знания, происходит и процесс его объединения. Например, только на пересечении различных наук возможно полноценное исследование глобальных проблем современности.

В структуре науки выделяются два уровня организации знания[8].

· эмпирический (от гр. empeira – опыт) – его основная задача заключается в том, чтобы выводить все знания из чувственного опыта;

· теоретический – фиксирует получаемые знания в форме осмысления принципов, законов и научных теорий, в которых с помощью понятийного мышления раскрывается сущность познаваемых объектов и явлений.

Наука относится к сфере духовного производства и в конечном итоге необходима для того, чтобы направлять и регулировать практическую деятельность человека. Именно на этой основе формируются функции науки[9]:

· культурно-мировоззренческая;

· непосредственно-производительная.

Первоначально наука оказывала влияние на мировоззрение человека и носила подчиненный характер по отношению к религии. Однако коперниковский переворот в науке и последующее за ним динамичное ее развитие привели к тому, что наука стала превращаться в ведущую область духовного производства, оказывающую прямое воздействие, как на социальную сферу человеческого бытия, так и на сферу материального производства.

Функция науки как непосредственной производительной силы на сегодня является наиболее очевидной, так как наука выходит за рамки абстрактно-теоретических размышлений о природе и превращается в силу, которая в значительной мере организует, контролирует и направляет производство.

Результаты науки, вплоть до середины XIX в., лишь эпизодически применялись на практике. Однако сейчас степень усвоения практической деятельности человека, достижения науки неизмеримо выше. Включение науки в непосредственное производство оказывает внутренне стимулирующее воздействие на ее развитие. В качестве социально-мобилизующей силы наука используется для осуществления программ социально-экономического развития, а также для решения глобальных проблем современности. Между тем целью научных исследований является не только интеллектуальное воссоздание мира и постижение истины. Как и другие области культуры, наука является творческим уделом человека.

Наука – это стихия человеческой активности и свободы. Французский философ Ж.-П. Сартр неоднократно подчеркивал мысль о том, что человек должен быть свободным для того, чтобы этой свободой «сделать себя»[10]. Добавим, что не только себя, но и свое дело. Вместе с тем научная деятельность, как и всякая другая, имеет определенные нравственные нормы, допускающие, что для ученого в его научном поиске является приемлемым, а что нет.

Проблема нравственной ответственности ученого за свою деятельность имеет глубокие исторические корни. Но именно сегодня в силу огромного влияния науки на все сферы жизни людей, на их элементарное выживание эта ответственность многократно усиливается. Деятельность современного ученого должна соизмеряться с принципами гуманизма и нормами общечеловеческой морали.

 

Что изучает наука.

 

Наука изучает окружающую природу, действительность, реальность, воспринимаемую нами при помощи органов чувств и осмысливаемую интеллектом, разумом. Наука есть система и механизм получения объективного знания об этом окружающем мире. Объективного – то есть такого, которое не зависит от форм, способов, структур познавательного процесса и представляет собой результат, напрямую отражающий реальное положение дел. Наука обязана античной философии и становлением (открытием) величайшей формы логического познания – понятия.

Научное познание основано на целом ряде принципов, которые определяют, уточняют, детализируют формы научного познания и научного отношения к постижению действительности. Они фиксируют некоторые особенности научного миропредставления, достаточно тонкие, детализированные, своеобразные, которые делают науку действительно очень мощным, действенным способом познания. Можно выделить несколько таких принципов, лежащих в основании научного понимания реальности, каждый из которых играет в этом процессе значительную роль[11].

Во-первых, это принцип объективности. Объект – нечто, лежащее за пределами познающего человека, находящееся вне его сознания, существующее само по себе, имеющее свои собственные законы развития.

Принцип объективности означает не что иное, как признание факта существования независимого от человека и человечества, от его сознания и интеллекта, внешнего мира и возможности его познания. И это познание разумное, рациональное должно следовать выверенным, аргументированным способам получения знания об окружающем мире.

Второй принцип, лежащий в основании научного познания, – принцип причинности. Принцип причинности, или, говоря научно, принцип детерминизма, означает утверждение о том, что все события в мире связаны между собой причинной связью. Согласно принципу причинности событий, у которых нет реальной, фиксируемой теми или иными способами причины, не бывает. Не бывает также событий, не влекущих за собой каких-либо материальных, предметных следствий. Всякое событие порождает каскад, или, по крайней мере, одно следствие.

Следовательно, принцип причинности утверждает наличие во Вселенной естественных сбалансированных способов взаимодействия объектов. Только на его основе можно подойти к изучению окружающей действительности с позиций науки, используя механизмы доказательства и экспериментальной проверки.

Принцип причинности может пониматься и трактоваться по-разному, в частности, достаточно сильно различаются между собой его интерпретации в классической науке, связанной, прежде всего, с классической механикой Ньютона, и квантовой физике, являющейся детищем XX столетия, но при всех модификациях этот принцип остается одним из главных в научном подходе к пониманию действительности.

Следующий важный принцип – это принцип рациональности, аргументированности, доказательности научных положений. Любое научное утверждение имеет смысл и принимается научным сообществом только тогда, когда оно доказано. Типы доказательств могут быть разными: от формализованных математических доказательств до прямых экспериментальных подтверждений или опровержений. Но недоказанных положений, трактуемых как весьма возможные, наука не приемлет. Для того чтобы некое утверждение получило статус научности, оно должно быть доказано, аргументировано, рационализировано, экспериментально проверено.

С этим принципом напрямую связан следующий, характерный в основном для экспериментального естествознания, но в некоторой степени проявляющийся в теоретическом естествознании и в математике. Это – принцип воспроизводимости. Любой факт, полученный в научном исследовании как промежуточный или относительно законченный, должен иметь возможность быть воспроизведенным в неограниченном количестве копий, либо в экспериментальном исследовании других исследователей, либо в теоретическом дока­зательстве других теоретиков. Если научный факт невоспроизводим, если он уникален, его невозможно подвести под закономерность. А раз так, то он не вписывается в причинную структуру окружающей действительности и противоречит самой логике научного описания.

Следующий принцип, лежащий в основании научного поз­нания, – принцип теоретичности. Наука – не бесконечное нагро­мождение разбросанных идей, а совокупность сложных, замкнутых, логически завершенных теоретических конструкций. Каждую теорию в упрощенном виде можно представить в качестве совокуп­ности утверждений, связанных между собой внутритеоретическими принципами причинности или логического следования. Отрывоч­ный факт сам по себе значения в науке не имеет.

Для того чтобы научное исследование давало достаточно целостное представление о предмете изучения, должна быть построена развернутая теоретическая система, называемая научной теорией. Любой объект действительности представляет собой огромное, в пределе беско­нечное количество свойств, качеств и отношений. Поэтому и необходима развернутая, логически замкнутая теория, которая охватывает наиболее существенные из этих параметров в виде целостного, развернутого теоретического аппарата[12].

Следующий принцип, лежащий в основании научного познания и связанный с предыдущим, – это принцип системности. Общая теория систем является во второй половине XX века основанием научного подхода к пониманию реальности и трактует любое явление как элемент сложной системы, то есть как совокупность связанных между собой по определенным законам и принципам элементов. Причем эта связь такова, что система в целом не является арифметической суммой своих элементов, как думали ранее, до появления общей теории систем.

Система представляет собой нечто более существенное и более сложное. С точки зрения общей теории систем, любой объект, являющийся системой, – это не только совокупность элементарных составляющих, но и совокупность сложнейших связей между ними[13].

И, наконец, последний принцип, лежащий в основании научного знания, – это принцип критичности. Он означает, что в науке нет и быть не может окончательных, абсолютных, утвержденных на века и тысячелетия истин.

Любое из положений науки может и должно быть подсудно анализирующей способности разума, а также непрерывной эк­спериментальной проверке. Если в ходе этих проверок и перепро­верок обнаружится несоответствие ранее утвержденных истин реальному положению дел, утверждение, которое было истиной ранее, пересматривается. В науке нет абсолютных авторитетов, в то время как в предшествующих формах культуры обращение к авторитету выступало в качестве одного из важнейших механизмов реализации способов человеческой жизни.

Авторитеты в науке возникают и рушатся под давлением новых неопровержимых дока­зательств. Остаются авторитеты, характерные только своими гениальными человеческими качествами. Приходят новые времена, и новые истины вмещают в себя предыдущие либо как частный случай, либо как форма предельного перехода.