Сциентизм и антисциентизм представляют собой две остро конфликтующие ориентации в современном мире, и сторонники этих направлений приводят достаточно весомые аргументы в пользу как одной, так и другой точки зрения.
В качестве аргументов в свою пользу сциентисты привлекают знаменитый пример из прошлого, когда наука Нового времени пыталась обосновать новые, подлинно гуманные ценности и культуру. Ими совершенно справедливо подчеркивается, что наука есть производительная сила общества, порождающая общественные ценности и имеющая огромные возможности для познания. В качестве контраргумента антисциентисты отмечают простую истину, что наука может порождать опасности, способные уничтожить всё человечество, и вместе с тем её многочисленные достижения не сделали человечество счастливее. По их мнению, это означает, что наука не может сделать свои успехи благом для человечества.
Сциентисты приветствуют достижения науки, когда антисциентисты испытывают к ним острое недоверие.
Сциентисты полагают, что только благодаря науке жизнь может стать организованной, управляемой и успешной, поэтому они стремятся к внедрению научных методов во все сферы деятельности человека и всего общества в целом. У антисциентистов считается, что понятие «научное знание» и понятие «истинное знание» имеют разные значения, и «знание» не означает «мудрость».
Посредством всевозможных драматических сценариев развития человечества, которые ведут к катастрофе, вызванной научными достижениями, неправильно применёнными человечеством (в качестве примера можно рассмотреть успехи в ядерной физике, которые привели как к изготовлению оружия, способного вызвать громадные разрушения, так и к появлению нового источника энергии), антисциентисты склоняют людей на свою сторону. В то время как cциентисты не обращают внимания на проблемы, вызванные негативными последствиями всеобщей технократизации.[2] Они рисуют утопическую картину будущего, где наука стоит во главе всего, и знания являются наивысшей культурной ценностью, где научные достижения используются только во благо, а жизнь управляема, успешна и упорядочена. Реакцией на эти сциентистские утопии является усиление антитехницистской волны и возникновение прямо противоположных картин будущего. Так, в XX веке в жанре антиутопии работали многие писатели: Герберт Уэллс, Рэй Брэдбери, Аркадий и Борис Стругацкие, Евгений Замятин, Джек Лондон, Джордж Оруэлл, Олдос Хаксли и другие. В их произведениях отображены резко критические образы техно-будущего, где наука и техника совершенны, а свобода и индивидуальность подавлены. Создатели антиутопий вместе со сциентистами исходят из идей всевластия науки и техники. При этом нельзя игнорировать роль антиутопий как специфического предостережения человечества, того, что может произойти, если не контролировать развитие науки и техники, если не учитывать потребности человека, его духовно-нравственные цели и ценности.[1]
Дилемма сциентизм — антисциентизмпредстает извечной проблемой социального и культурного выбора. Она отражает противоречивый характер общественного развития, в котором научно-технический прогресс оказывается реальностью, а его негативные последствия не только отражаются болезненными явлениями в культуре, но и уравновешиваются высшими достижениями в сфере духовности. Примечательно и то, что антисциентизм автоматически перетекает в антитехнологизм, а аргументы антисциентистского характера с легкостью можно получить и в сугубо научной (сциентистской) проблематике, вскрывающей трудности и преграды научного исследования, обнажающей нескончаемые споры и несовершенство науки.[4]
Критика сциентизма
По мнению антисциентистов, вторгаясь во все сферы жизнедеятельности человека наука делает их бездуховными, лишёнными романтики и человеческого лица, что сциентизм, коммерциализируя науку, делает её заменителем морали. Сциентизм отказывает жизни духа в аутентичности и искажает его. Лишь неосторожные и наивные видят в науке великого спасителя.
Г. Маркузе, используя концепцию «одномерного человека», показывает, что подавление индивидуальных и природных начал в человеке сводит всё многообразие человеческой личности лишь к одному технократическому параметру. Он также отмечает, что современный человек, в частности технический специалист, подвержен большому количеству перегрузок и напряжений, не принадлежит себе, и что эти обстоятельства указывают на болезненное и ненормальное состояние современного общества. Не только специалисты технических специальностей, но и гуманитарии сдавлены тисками нормативности и долженствования.
Автор концепции личностного знания Майкл Полани подчёркивает, что сциентизм в современном виде оказывает на мысль сковывающие действие почти так же, как это делала церковь в средние века. В человеке не остаётся места важнейшим внутренним убеждениям, которые он вынужден скрывать под маской нелепых, неадекватных и слепых терминов.[2]
Заключение
В заключении хотелось бы отменить, что наука всегда имела огромное влияние на человеческое общество. Однако у этого влияния есть две стороны: позитивное и негативное. Нельзя сказать, что наука несет в себе только опасность и ограничивающее действие на духовное развитие; она также является производительной силой общества, которая порождает новые общественные ценности, дает обширные возможности для познания.
Возьмем, к примеру, процесс глобальной компьютеризации. Не вставая на восторженные сциентистские позиции относительно него, тем не менее, необходимо отметить, что его потенциал (как и потенциал научно-технического прогресса в целом) чрезвычайно огромен и общество должно лишь выработать механизмы контроля над научными открытиями, предугадать возможные негативные последствия и своевременно решить проблемы адаптации сознания человека к стремительным и иногда неожиданным изменениям в культуре, которые осуществляются под воздействием данных феноменов.
