Рождение монгольской империи 3 страница

Силы монголов, стянутые для западного похода, оказались невелики. Из имевшихся у них 130 тысяч воинов 60 тысяч приходилось направлять на постоянную службу в Китай, еще 40 тысяч ушло в Персию для подавления мусульман, а 10 тысяч воинов постоянно находились при ставке. Таким образом, для похода оставался двадцатитысячный корпус. Понимая его недостаточность, монголы провели экстренную мобилизацию. Из каждой семьи взяли на службу старшего сына.

Однако общая численность войска, пошедшего на запад, вряд ли превышала 30-40 тысяч человек. Ведь при переходе в несколько тысяч километров одной лошадью не обойдешься. Каждый воин должен был иметь, кроме ездовой, еще и вьючную лошадь. А для атаки был необходим боевой конь, ибо сражаться на усталой или необученной лошади равносильно самоубийству. Требовались отряды и кони для перевозки осадных орудий. Следовательно, на одного всадника приходилось как минимум 3-4 лошади, а значит, тридцатитысячный отряд должен был иметь не менее 100 тысяч лошадей. Прокормить такое поголовье при переходе через степи очень непросто. Везти же провиант для людей и фураж для большого количества животных с собой было невозможно. Именно поэтому цифра в 30-40 тысяч представляется наиболее реальной оценкой монгольских сил во время западного похода. Она, кстати говоря, совпадает с известной оценкой Н.И. Веселовского.

Первыми подверглись нападению монголов волжские булгары, которые в 1223 г. разгромили отряд Субэтэя и Джэбэ. Город Булгар был взят и разрушен. Одновременно были покорены другие поволжские народы, выступившие против монголов, — буртасы и башкиры. После форсирования Волги монгольское войско разделилось. Основные силы, которыми руководил волевой и умный Мункэ-хан, сын Тулуя, начали преследовать главу половцев — хана Котяна, оттесняя его к границам Венгрии. Другая часть войска, возглавляемая ханом Батыем (Бату), подошла к границам Рязанского княжества.

Рязанские князья, равно как и суздальские и владимирские, не участвовали в битве на Калке, и поэтому Батый не собирался с ними воевать. Однако дальнейшее движение войска требовало постоянной смены лошадей, постоянного получения продуктов. И Батый послал в Рязань парламентеров, стремясь получить от рязанцев пищу и лошадей. Рязанские князья, не удосужившись узнать, с кем имеют дело, сказали: «Убьете нас — все будет ваше». Так и случилось.

Два войска сошлись недалеко от Рязани. Когда монголы развернулись лавой — рязанцы дрогнули и побежали. Покинув поле боя, они затворились в Рязани. Город был лишь недавно отстроен, после того как в 1208 г. его разрушил суздальский князь Всеволод Большое Гнездо, и потому был плохо подготовлен к осаде. Рязань была взята, княжеская семья погибла, все имущество стало достоянием монголов, но войска у рязанцев еще оставались. Монголы же, взяв требовавшееся им продовольствие и лошадей, покинули Рязань. Деятельный рязанский боярин Евпатий Коловрат со своей дружиной нагнал уходивших монголов, ударил им в тыл и остановил их продвижение. Батый принужден был поворачивать фронт, чтобы разгромить Евпатия Коловрата. С обеих сторон воины сражались героически, но исход боя предугадать было нетрудно: соратники Евпатия и он сам погибли, хотя и нанесли значительный урон врагу.

Столкновение с отрядом Евпатия Коловрата подтверждает нашу оценку численности монгольского войска. В дружине Евпатия имелось около двух тысяч воинов. Если бы в рядах монголов действительно насчитывались сотни тысяч человек, то никаким героизмом Коловрат не смог бы задержать движение монгольской армии. Скорее всего, его отряд просто не был бы замечен. Но у Батыя наверняка имелось не более половины монгольских сил, то есть 15-20 тысяч воинов, и потому нападение Коловрата на монгольский тыл оказалось столь чувствительным.

От побежденной Рязани Батый повел войска к Владимирскому княжеству. К несчастью, владимирский князь Юрий Всеволодович был недалеким политиком и скверным полководцем. Еще в 1210-х годах он истощил силы своего княжества в распрях с собственным дядей, поддержанным новгородцами. В битве на Липице, завершившей эту усобицу, бессмысленно погибло девять с лишним тысяч русских людей, большей частью владимирцев и суздальцев, проигравших сражение. Поэтому что мог сделать Юрий зимой 1237/38 г., когда, взяв Рязань и рассеяв наспех собравшихся на реке Коломне русских, Батый двинул войска на Владимир? Князю оставалось или попытаться договориться с монголами, или, оставив владимирские города и земли, отойти на север и укрепиться в труднопроходимых лесах.

Юрий выбрал третий вариант — самый неудачный. Он приказал оборонять Владимир, не обеспечив его гарнизоном, причем оставил в городе свою собственную семью. Сам же князь под предлогом собирания войска ушел на берега Мологи и остановился в месте впадения в нее маленькой речки Сити. Разумеется, Владимир был монголами взят. Но так как город, в соответствии с приказом Юрия, не сдался сразу, то пострадал он довольно сильно. Сам Юрий на Сити был случайно застигнут отрядом монгольского тысячника Бурундая. Монголы наткнулись на незащищенный и неохраняемый стан русских, поскольку князь не выставил дозора и не выслал разъезды. Как видим, Юрий не сделал ничего из того, что должен был бы сделать полководец, ведущий войну с умелым и сильным врагом. Конечно же, весь отряд, захваченный врасплох, погиб вместе со своим князем.

К лету 1238 г. монголы вернулись на Нижнюю Волгу, где и перезимовали. Новое движение на запад, захватившее и южную Русь, началось весной 1239 г. В Новгородской земле монголам отказался подчиниться город Торжок, потому что Новгород обещал оказать ему помощь. Однако новгородцы собирались слишком долго и не успели к сражению. Торжок был монголами взят, а его население вырезано.

Затем монголы пошли на юг. На их пути лежал город Козельск, под стены которого их вела память о Калке. Ведь 15 лет назад князь черниговский и козельский Мстислав был участником убийства монгольских послов. И хотя Мстислав к тому времени уже умер, монголы, руководствуясь понятием коллективной ответственности, стремились отомстить «злому» городу за поступок его князя. Конечно, с точки зрения современных людей, поведение степняков может казаться неоправданно жестоким. Но не будем забывать, что они точно так же следовали своим представлениям, как мы следуем своим. По мнению монголов, все подданные князя разделяли с ним равную ответственность за злодеяние уже потому, что соглашались иметь его своим князем. Вероятно, причины жестокой расправы с Козельском были хорошо понятны современникам: монголы осаждали Козельск семь недель, и никто из русских не пришел на помощь этому городу.

Но не все города постигла участь Владимира, Торжка и Козельска. Жители богатого торгового Углича, например, довольно быстро нашли общий язык с монголами. Выдав лошадей и провиант, угличане спасли свой город; позже подобным образом поступили почти все поволжские города. Более того, находились русские, пополнявшие ряды монгольских войск. Венгерский хронист называл их «наихудшими христианами».

Батый взял Чернигов, после был взят не оправившийся от внутренних усобиц Киев. Покинутый князем и защищаемый тысяцким Дмитром, город не располагал силами для борьбы — защищать стены Киева было некому. Затем Батый прошел через Волынь. Мнения волынян разделились: некоторые противостояли монголам, но жившие на южной окраине Волыни болховские князья предпочли договориться с монгольским ханом.

Преследуя отошедший в Венгрию половцев, монголы через Галицию двинулись дальше, стремясь установить нерушимую западную границу своей державы. Сначала их послы посетили Польшу, но были убиты поляками. В начавшейся войне монголы взяли Краков, а после — в битве при Лигнице в Силезии — разгромили польско-немецкое войско. Гибель постигла монгольских послов и в Венгрии. Монголы ответным ударом разбили войска венгерского короля в битве на реке Шайо, сожгли большую часть венгерских крепостей и городов. Вероятно, наученные горьким опытом, к чехам монголы послов уже не посылали. Монгольский отряд и чешское войско встретились в битве при Оломоуце, и чехи одолели степняков.

К 1242 г. Великий западный поход был окончен: войска Батыя вышли к Адриатическому морю. Итоги похода оказались очень благоприятными для монголов, и дальнейшая война не имела для них никакого смысла. Безопасность своей западной границы монголы обеспечили, ибо ни чехи, ни поляки, ни венгры не могли достичь Монголии: для этого у них не было ни желания, ни возможностей. Исконные враги Монгольского улуса — половцы — тоже не могли ему угрожать: они были загнаны в Венгрию, и их судьба оказалась печальной.

Половецкий хан Котян подчинился венгерскому королю, но приход половцев вызвал неудовольствие венгерских магнатов, которые убили хана и стали обращаться с половцами пренебрежительно и жестоко. Тогда часть кочевников ушла через Балканы в Византию и поселилась около города Никеи в Малой Азии. Другая часть половцев задержалась в Трансильвании. Позже они приняли католичество и в значительной мере пополнили ряды мелкого венгерского дворянства.

Великий западный поход Батыя правильнее было бы называть великим кавалерийским рейдом, а поход на Русь у нас есть все основания называть набегом. Ни о каком монгольском завоевании Руси не было и речи. Гарнизонов монголы не оставили, своей постоянной власти и не думали устанавливать. С окончанием похода Батый ушел на Волгу, где основал свою ставку — город Сарай. Фактически хан ограничился разрушением тех городов, которые, находясь на пути войска, отказались замириться с монголами и начали вооруженное сопротивление. Исключением можно считать лишь Козельск, но с ним, как мы помним, монголы расправились, мстя за убийство своих послов.

По своим последствиям западный поход также был типичным набегом кочевников, хотя и грандиозного масштаба. Надо полагать, современники великолепно понимали характер и цели похода. И с этой точки зрения, не стоит осуждать русских людей XIII в. за столь слабое сопротивление монголам. Никакого смысла не имело вести лишние военные действия, когда без них можно было обойтись. Ведь в течение 20 лет после Батыя с северных русских княжеств никакой дани, податей, налогов монголы вообще не взимали. Правда, с южных княжеств (Чернигова, Киева) налоги брали, но население нашло выход. Русские стали активно переезжать на север: в Тверь, Коломну, Москву, Серпухов, Муром и другие города Залесской Руси. Так все русские традиции вместе с людьми переместились с окраин лесостепи и степи в лесную полосу. Этот географический фактор — смена ландшафта в результате миграции — оказался крайне значимым для дальнейшего хода этногенеза нашей страны.

 

В XIII в. Западная Европа являла собой постоянно растущую угрозу для Руси. В предыдущие десятилетия избыточная пассионарность западноевропейцев «сгорала» в первых попытках колониальной экспансии — крестовых походах в Палестину. Теперь же император Фридрих II решил направить немецких крестоносцев из Палестины в Прибалтику. Решение было вполне разумное: немецкие рыцари постоянно конфликтовали с французами и итальянцами, ведя себя высокомерно и заносчиво. Поэтому император, послав немцев на Балтику и поручив им покорять местные языческие племена, действовал в интересах и рыцарей, и империи в целом. В 1237 г. рыцари-монахи двух орденов — Тевтонского и Меченосцев, объединившись, создали мощный Ливонский орден. Фактически образовалось «военно-духовное» государство, целью существования которого стал захват Прибалтики, продвижение на Русь и насильственное окатоличивание покоряемого населения.

Начавшееся завоевание шло трудно. Прибалтику тогда населяли древние балтские народы: эсты, литва, жмудь, ятвяги и пруссы. Все они находились в состоянии гомеостаза (равновесия с природной средой), и сил этих народов хватало только на выживание в родном ландшафте. Потому в борьбе с немцами прибалты ограничивались обороной. Но поскольку оборонялись они до последнего, в плен сдавались только мертвыми, первоначально особых успехов немцы не имели. Помогло рыцарям то, что их поддерживало очень воинственное племя — ливы. Кроме того, рыцари нашли ценного союзника — шведов, подчинивших себе финские племена сумь и емь.

Постепенно немцы обратили в крепостное состояние леттов, но эсты отказались покориться им, имея значительные связи с русскими. Существование этих связей подтверждает такой факт: города, которые ныне называются Таллинн и Тарту (до революции соответственно: Ревель и Дерпт), имеют вполне русские исторические имена Колывань и Юрьев (по христианскому имени основателя этого города Ярослава Мудрого).

К русским немцы и шведы относились еще более жестоко, нежели к прибалтам. Если, к примеру, захваченных эстов обращали в крепостное состояние, то русских просто убивали, не делая исключения даже для грудных младенцев. Угроза немецко-шведской агрессии стала для Руси очевидной, ее опасность нарастала день ото дня.

В 1240 г. шведский флот вошел в устье Невы, подошел к месту впадения в нее речки Ижоры и высадил десант, готовый начать наступление на Новгород. В Новгороде, как и во всех славянских городах, не столько готовились к защите, сколько спорили между собой о том, с кем лучше связать свою судьбу — с суздальским князем Ярославом или со шведским королем. Пока новгородцы спорили, сторонники Владимиро-Суздальской Руси призвали на помощь молодого князя Александра Ярославича, известного благодарным потомкам под именем Александра Невского. Тогда ему шел лишь двадцать второй год, но это был умный, энергичный и храбрый человек, а главное, настоящий патриот своей Родины.

Больших сил Александру собрать не удалось. Со своим маленьким суздальским отрядом и с немногими новгородскими добровольцами Александр форсированным маршем достиг Невы и атаковал шведский лагерь. В этом бою новгородцы и суздальцы покрыли себя вечной славой. Так, один новгородец по имени Гаврила Олексич верхом ворвался на шведскую ладью, дрался со шведами на их корабле, был сброшен в воду, остался жив и снова вступил в бой. Героически погиб слуга Александра — Ратмир, пешим бившийся сразу со многими противниками. Не ожидавшие нападения шведы были разбиты наголову и ночью бежали на кораблях с места разгрома.

Жертвенностью и доблестью соратников Александра был спасен Новгород, но угроза для Руси осталась. Тевтонские рыцари в 1240-1241 гг. усилили натиск на Изборск, стремясь к завоеванию Пскова. А в Пскове среди бояр обнаружилась сильная прогерманская партия. Опираясь на ее помощь, немцы к 1242 г. захватили этот город, а также Ям и Копорье, и снова начали угрожать Новгороду.

Зимой 1242 г. Александр Невский со своими суздальскими, или, как тогда говорили, «низовскими», дружинами при поддержке новгородцев и псковичей напал на стоявший в Пскове немецкий отряд. Освободив Псков, он двинулся на главные силы ливонцев, которые отступали, минуя Чудское озеро. На западном берегу озера, у Вороньего камня, немцам пришлось принять бой.

Количество собственно рыцарей было небольшим — всего несколько десятков, но каждый рыцарь был грозным бойцом. Кроме того, рыцарей поддерживали пешие наемники, вооруженные копьями, и союзники ордена — ливы. Рыцари построились «свиньей»: самый мощный воин впереди, за ним — двое других, за теми — четверо, и так далее. Натиск такого клина был неотразим для легковооруженных русских, и Александр даже не пытался остановить удар немецкого войска. Напротив, он ослабил свой центр и дал возможность рыцарям прорвать его. Тем временем усиленные фланги русских атаковали оба крыла немецкого войска. Ливы побежали, немцы сопротивлялись отчаянно, но, так как время было весеннее, лед треснул и тяжеловооруженные рыцари стали проваливаться в воду Чудского озера. Новгородцы же не давали врагу вырваться из гибельной западни. Поражение немцев на Чудском озере 5 апреля 1242 г. отсрочило их наступление на Восток — Drang nach Osten, — которое было лейтмотивом немецкой политики с 1202 по 1941 год.

Надо сказать, что, выиграв это сражение, Александр не решил политических задач. Победа не ликвидировала возможности немецкого наступления, ведь сил у рыцарей было гораздо больше, чем у новгородцев. Города-крепости Рига, Кенигсберг, Ревель служили удобными плацдармами для наступающего с Запада европейского рыцарств, а при этом немцы могли постоянно пополнять свои войска, так как в XIII в. в Европе было огромное количество добровольцев, мечтавших найти применение своим силами. Натиск западного суперэтноса на Русь был по-прежнему угрожающе реален.

Новое поколение русских людей, ровесников князя Александра, быстро осознало масштабы опасности, грозящей стране с Запада, и потребность в сильном союзнике. Обрести этого союзника Руси помогли логика событий и гений Александра Невского.

В 1242 г. умер великий хан Угэдэй. Его смерть коренным образом изменила положение в Орде победителя народов — хана Батыя. Еще во время похода 1238-1239 гг. Батый поссорился со своим двоюродным братом — сыном Угэдэя Гуюком. Гуюк оскорбил Батыя, назвав его старой бабой и пригрозив оттаскать за волосы. Не лучше поступил и их кузен Бури — сын хана Чагатая, бывшего, как мы помним, верховным судьей всего Монгольского улуса. Бури собрался «поленом бить Батыя по груди и по животу». Батый, как верховный главнокомандующий похода, выслал обоих зарвавшихся царевичей из армии к их отцам. Угэдэй и Чагатай сурово наказали своих сыновей: за нарушение воинской дисциплины их выгнали из ханской ставки и лишили всех чинов.

Понятно, что после смерти Угэдэя Гуюк и Бури дали волю своей ненависти и начали совместную борьбу против Батыя. Теперь, когда на месте великого хана мог оказаться Гуюк, положение Батыя стало сложным, если не сказать — гибельным. Его собственные силы ограничивались четырьмя тысячами воинов, а в распоряжении Гуюка, стань он великим ханом, оказалось бы не менее 100 тысяч человек. Батыю стал жизненно необходим союзник, и дальнейшие события лишь подтвердили это.

В 1246 г. собравшийся великий курултай избрал Гуюка великим ханом. Казалось, судьба Батыя была предрешена. Понимая безвыходность положения, Батый попытался обрести поддержку на Руси. Действительно, политических поводов для продолжения войны между русскими и монголами не было никаких. Но, что еще важнее, уже исчезли, по-видимому, и эмоциональные мотивы противоборства. Так, русские называли Батыя «добрым ханом». И монголы смотрели на войну с Русью вполне трезво, несмотря на то, что под Коломной погиб Кюлькан — любимый сын Чингиса от красавицы Хулан. Ведь в отношении к любой смерти на войне монголы руководствовались принципом: «За удаль в бою не судят». Итак, союз между Русью и Батыем стал возможен.

Препятствовало этому союзу лишь одно обстоятельство. Великий князь владимирский Ярослав, отец Александра Невского, присутствовавший на торжествах по случаю избрания нового хана, умер от яда. Яд этот, по версии папского агента Плано Карпини, был дан Ярославу матерью Гуюка — ханшей Туракиной. Причиной столь серьезного поступка явился донос боярина Федора Яруновича, который оговорил князя, сообщив, будто Ярослав вступил в союз с папой римским Иннокентием IV.

Однако и после смерти Ярослава Северо-Восточная Русь не стала зависимой от Орды. Это видно даже из того, что в 1248 г. Батыем был утвержден новый великий князь владимирский Святослав Всеволодич, брат погибшего Ярослава. Однако, прокняжив меньше года, он был свергнут Михаилом Ярославичем Тверским. Дни свои Святослав закончил в Орде, тщетно добиваясь справедливости. Но в его судьбе был виноват не Батый, а центральное правительство в Каракоруме, где после смерти в том же 1248 г. Гуюка правила его вдова — найманка Огуль-Гаймыш. Она отдала власть на Руси детям отравленного Ярослава: Александру — великое княжение и разрушенный Киев, а Андрею — богатое Владимирское княжество.

Александру предстоял тяжелый выбор союзника. Ведь выбирать приходилось между Ордой, в которой погиб его отец, и Западом, с представителями которого новгородский князь был хорошо знаком еще со времен Ледового побоища. Нужно отдать должное Александру Ярославичу: он великолепно разобрался в этнополитической обстановке и сумел встать выше своих личных эмоций ради спасения Родины.

В 1252 г. Александр приехал в Орду Батыя, подружился, а потом побратался с его сыном Сартаком, вследствие чего стал приемным сыном хана. Союз Орды и Руси осуществился благодаря патриотизму и самоотверженности князя Александра. В соборном мнении потомков выбор Александра Ярославича получил высшее одобрение. За беспримерные подвиги во имя родной земли Русская православная церковь признала князя святым.

 

К сожалению, среди современников, безвозвратно терявших пассионарность, политический курс Александра Ярославича популярностью не пользовался. Никто не думал благодарить князя за его героические усилия по спасению Русской земли.

Большинство новгородцев твердо придерживались прозападной ориентации. Как следствие этого после Невской битвы Александру «указали путь» из Новгорода. Но когда немцы захватили Псков, новгородцы тут же пригласили князя обратно. Он выгнал немцев из Пскова, одержал победу на Чудском озере — его удалили снова! Попытки наиболее здравомыслящих новгородцев возражать против самоубийственного поведения субпассионариев успеха не имели. В самом Новгороде сторонников князя-воина грабили и отстраняли от дел. Между двумя партиями — «молодших» и «лутчих» людей— дело дошло чуть ли не до войны. «Лутчие» (сторонники князя) все же победили, хотя и с огромным трудом, и настояли на окончательном вокняжении Александра в Новгороде.

Как видим, жизнь князя легкой не назовешь. Каждый раз он приходил «по зову новгородскому», оказывал Новгородской земле огромные услуги: сражался на Неве, на Чудском озере, усмирял воевавшее против Новгорода племя водь — и за это… отстранялся от руководства сторонниками Запада при помощи «демократической» процедуры — вечевого голосования.

Даже среди близких родственников не находил князь Александр понимания. Его родной брат Андрей сам был западником и объявил, что он заключает союз со шведами, ливонцами и поляками с целью избавиться от монголов. Монголам стало известно об этом союзе, вероятно, благодаря самому Александру Невскому. Батый, выполняя союзнические обязательства, послал на Русь полководца Неврюя (1252), который разбил войска князя Андрея, и тот был вынужден эмигрировать в Швецию. При этом «Неврюева рать» нанесла Руси ущерб больший, нежели поход Батыя.

Активно выступал против татар и князь Даниил Галицкий. Сразу после ухода Батыя на Волгу он напал на союзных монголам болоховских князей, перебил всю аристократию, а население княжества разогнал. Политический курс Даниила состоял в том, чтобы выделить Галицко-Волынское княжество в самостоятельное феодальное государство, ориентированное на Запад.

Но вспомним, что в средние века и Запад не отличался единством. Гибеллины, сторонники германских императоров, боролись с гвельфами, поддерживавшими папский престол. В середине XIII в., в частности, это были сторонники императора Фридриха II и сторонники папы Иннокентия IV. Интересно, что Фридриха II воспитали паписты, а он, став германским императором (1212-1250), сделался злейшим врагом папского престола. Точно так же сам Фридрих II воспитал будущего первосвященника, возвел его на папский престол и получил в его лице смертельного врага.

Вот лишнее доказательство того, что любой человек не столько может приказывать, сколько должен поневоле выполнять полувысказываемые желания своего окружения. Если кардиналы и епископы, окружавшие папу, были довольны его распоряжениями, то папа сидел на троне как самостоятельный государь. Когда же он поступал вопреки их желаниям, у него обычно начинались какие-то болезни, а затем наступала «внезапная» смерть. Несколько увереннее чувствовал себя император, у которого были верные войска. Но ведь вассалы императора в большинстве своем ненавидели иерархов католической церкви. Мог ли император с этим не считаться? Конечно, нет! Вот и завел Фридрих II переписку с Батыем и Гуюком в то самое время, когда папа требовал войны с монголами.

Отец князя Даниила — Роман — был гибеллином и пытался оказывать помощь своим немецким союзникам. Даниил, казалось бы, должен был следовать политике отца, но папа пообещал ему королевский титул и полную самостоятельность. Ни монголы, ни Фридрих II ничего не обещали галицкому князю, и его симпатии явно склонились на сторону римского первосвященника. Даниил стал сторонником папы и получил из его рук обещанную золотую корону.

Надо сказать, что прозападная партия на Руси, ненавидевшая монголов за их набеги и связанная с Западной Европой торговыми, карьерными, культурными связями, была достаточно многочисленна, чтобы отстаивать свою политическую линию. Программа западников заключалась в следующем: опираясь на помощь рыцарей, объединить силы всех русских князей и изгнать монголов. К сожалению, будучи крайне привлекательной теоретически, эта программа никак не могла быть выполнена практически. Во-первых, рыцари Ордена, купцы Ганзы, папа и император вовсе не собирались тратить свои силы на объединение чужого им государства. Они ставили перед собой другую задачу — использовать русских ратников в борьбе с монголами, обескровить Русь и покорить ее, подобно Прибалтике.

Во-вторых, к середине XIII в. идея объединения Руси уже стала полностью иллюзорной. Это хорошо понимал Александр Невский и совершенно не понимал Даниил. Русь окончательно распалась на Юго-Западную, Северо-Восточную и Новгородскую земли. В первых двух правили две линии Мономашичей: старшая — на северо-востоке, младшая — на юге. Между этими двумя ветвями шли жестокие войны. Вмешательство черниговских Ольговичей в общерусскую борьбу обычно было безрезультатно и неудачно для них самих и для Руси в целом. Полоцкие князья превратили свои владения в самостоятельное княжество. Отрицание власти Владимирского княжества было характерно и для Рязани — рязанцы много воевали против Владимира, Суздаля, Киева. И винить в этом одних князей нельзя, так как не столько они господствовали над своими городами и окрестными землями, сколько городское население, многочисленное и активное, указывало своим князьям ту или иную линию поведения. Например, когда в очередную новгородско-владимирскую войну суздальцы (так называли войска владимирского князя) подошли к Торжку, город был готов сдаться и просил князя Всеволода «взять мир», «снизойти в милость». Горожане обещали подчиниться, принять все условия, уплатить дань. Великий князь Всеволод Большое Гнездо хотел уже принять предложение Торжка, но его воины категорически отказались, сказав: «Мы не целовать их пришли». Торжок был взят и разграблен вопреки воле князя.

Требовали от своих князей проведения политики сепаратизма и жители Минска, Гродно и других городов северо-запада Русской земли. Стремление к самостоятельности стало всеобщим, распад был неминуем. К нему вело снижение пассионарности населения Руси. Ведь достаточно мощной силы, которая связала бы многочисленные княжества, подчинила их Киеву, уже не было. Киев растерял свою пассионарность, а на окраинах ареала она еще сохранилась. Наступившая фаза обскурации обрекала на неудачу попытки воссоздания единой Руси в XIII в.

Понятно, что в этих условиях усилия западников по консолидации русских были обречены на провал. Деятельность самого Даниила Галицкого кончилась для него плохо. После нескольких удачных операций против небольших монгольских отрядов во главе с военачальником Куремсой (1254) Даниил столкнулся с опытным тысячником Бурундаем. Бурундай довольно легко разбил галицкого князя и заставил его срыть все крепости, чтобы Галиция и Волынь не имели возможности отделиться.

Каковы же были реальные результаты союза с монголами, заключенного Александром Невским? Русские князья сохранили большую свободу действий. Когда Мункэ-хан послал на Русь несколько мусульман («бесермен») с целью переписать население для сбора налога — «дани», все переписчики и сборщики были перебиты населением. По предположению такого знатока проблемы, как А.Н. Насонов, побоище было инспирировано самим князем Александром. Мотивы предполагаемых действий князя вполне понятны: отправка русских денег в Монголию была не в его интересах. Александра интересовала перспектива получения от монголов военной помощи для противостояния натиску Запада и внутренней оппозиции. Именно за эту помощь Александр Ярославич готов был платить, и платить дорого.

Но вскоре Александру Невскому пришлось испытать невероятное потрясение: под угрозой оказалась вся его политическая линия. В 1256 г. умер его союзник Батый, и в том же году из-за симпатий к христианству был отравлен сын Батыя Сартак. И кем? Братом Батыя Берке-ханом, который опирался на ордынских мусульман. Берке принял ислам, вырезал несториан в Самарканде, отравил своего племянника, казнил свою родственницу Боракчин и установил мусульманскую диктатуру, хотя и без дальнейших религиозных гонений.

Верный своему принципу борьбы за интересы Отечества, Александр Ярославич и на этот раз «положил душу за други своя». Он отправился к Берке и договорился об уплате дани монголам в обмен на военную помощь против литовцев и немцев. Но когда в Новгород вместе с князем пришли монгольские переписчики, чтобы определить сумму налога, новгородцы устроили бунт, во главе которого оказался Василий Александрович — старший сын великого князя, дурак и пьяница.

Александр вывел «татарских» послов из города под своей личной охраной, не дав их убить. Тем самым он спас Новгород от гибели — ведь мы знаем, как поступали монголы с населением городов, где совершалось убийство послов монгольского хана. С вожаками смуты Александр Ярославич поступил жестоко: им «вынимали очи», считая, что глаза человеку все равно не нужны, если он не видит, что вокруг делается. Только такой ценой удалось Александру подчинить новгородцев, утерявших вместе с пассионарностью здравый смысл и не понимавших, что тот, кто не имеет сил защищаться сам, вынужден платить за защиту от врагов. Конечно, отдавать свои деньги всегда неприятно, но, наверное, лучше уж расстаться с деньгами, чем с независимостью и жизнью.