Феноменология кризиса трех лет

 

Кризис раннего детства или кризис трех лет со стороны своих симптомов или проявлений описан достаточно обстоятельно как в отечественной, так и в зарубежной психологии. Из отечественных психологов одним из первых кризис трех лет описал Л. С. Выготский. Он отмечает, что в этот период «личность ребенка претерпевает резкие и внезапные изменения. Ребенок становится трудновоспитуемым. Он проявляет строптивость, упрямство, негативизм, капризность, своеволие. Внутренние и внешние конфликты часто сопровождают весь период».[102]Л. С. Выготский приводит описание таких симптомов кризиса трех лет.

Первый симптом, которым характеризуется наступление кризиса, – негативизм. При негативизме все поведение ребенка идет вразрез с тем, что ему предлагают взрослые. При этом ребенок не хочет чего-нибудь сделать только потому, что это предложил кто-то из взрослых, т. е. это реакция не на содержание действия, а на само предложение взрослых.

Второй симптом кризиса трех лет – упрямство. Упрямство ребенка проявляется в том, что он настаивает на чем-либо не потому, что ему этого сильно хочется, а потому, что он это потребовал. Мотивом упрямства является принятое ребенком самостоятельное решение – он так сказал, он этого хочет.

Третий симптом кризиса – строптивость ребенка. Строптивость направлена против норм воспитания, установленных для ребенка, против существующего образа жизни; она выражается в своеобразном детском недовольстве, противоречии просьбам и требованиям взрослых, проявляется в стремлении настоять на собственном желании.

Четвертый симптом кризиса трех лет – своеволие, своенравие. Оно заключается в тенденции ребенка к самостоятельности: ребенок все хочет делать сам. Он проявляет нетерпимое отношение к опеке взрослого, отказывается от его помощи.

Пятый симптом – протест-буря; все в поведении ребенка начинает носить в ряде отдельных проявлений протестующий характер. Поведение ребенка приобретает черты протеста, как будто он находится в состоянии войны с окружающими, в постоянном конфликте с ними.

Шестой симптом кризиса – обесценивание; ребенок старается обесценить игрушку, другие предметы, взрослых и сверстников. В его лексиконе появляются ругательные слова.

Седьмой симптом кризиса трех лет двойственен; в семье с единственным ребенком встречается стремление к деспотизму – взрослые должны делать то, что хочет ребенок. В семье с несколькими детьми чаще встречается симптом ревности к младшим или старшим братьям и сестрам.

Все перечисленные симптомы составляют первый пояс симптоматической картины или семизвездие кризиса трех лет. К другим – вторичным – проявлениям кризиса трех лет психологи относят острую потребность ребенка в оценке взрослого, фантазирование с целью получения выгодного для себя результата; опережение реакции взрослого на свои действия в том случае, если они заслуживают порицания; демонстративное выражение чувств; избегание наказания с помощью вымысла; сопереживание настроению близких людей; острое переживание неуспеха в деятельности; зависимость от собственных фантазий; хвастовство несуществующими достижениями; фантазирование без всякой практической цели; фантастические мотивировки отказа взрослому; хитрость и изворотливость и т. п.

Психологи единодушны в мнении, что кризис трех лет – при всей его типичности и общности – наиболее остро протекает при неблагополучных условиях воспитания ребенка. При этом отмечается, что негативизм и упрямство носят избирательный характер, т. е. проявляются по отношению к определенным взрослым (как правило, близким) и не встречаются в отношении сверстников.[103]

Взрослые испытывают определенные трудности во взаимоотношениях с детьми этого возраста. Многие формы протестующего поведения ребенка являются для них неожиданными и немотивированными. Дети проявляют обидчивость или острую аффективную реакцию на замечание, порицание, критику. Нередко обычное предложение или просьба взрослых вызывает у ребенка неадекватно бурную эмоциональную реакцию; при этом видимых – наблюдаемых в самой ситуации – причин такого поведения нет. Известный французский психолог А. Валлон так описывает протекание кризиса трех лет: «К трехлетнему возрасту это слияние ребенка с окружающим неожиданно исчезает, и личность вступает в тот период, когда потребность утверждать и завоевывать свою самостоятельность приводит ребенка к целому ряду конфликтов. Прежде всего это противопоставление себя окружающим, часто совершенно негативное. В результате этого ребенок невольно оскорбляет окружающих людей только потому, что хочет испытать собственную независимость, ощутить собственное существование. В этих случаях единственной формой самоутверждения является сама победа. Побежденный более сильной волей другого лица или необходимостью, ребенок болезненно переживает умаление своего существа».[104]

 

Противоречие между «хочу» и «надо»

 

Причины кризиса развития в раннем детстве лежат в области отношений ребенка и взрослого. Возникающие на данном отрезке жизни упрямство, негативизм показывают, что во внутреннем мире ребенка произошли существенные изменения и прежние отношения со взрослыми в совместной жизнедеятельности противоречат новому уровню развития ребенка. Отношения, обеспечивающие проявление самостоятельности ребенка в совместной деятельности со взрослым в раннем возрасте, становятся стеснительными на пороге перехода к дошкольному детству. Наиболее остро данный кризис протекает в условиях ограничения самостоятельности ребенка со стороны взрослых.

Кризис трех лет представляет собой смену формы со-бытийности ребенка и взрослого, типичной для раннего детства. На основе успешного выполнения предметных действий у ребенка возникает стремление к самостоятельному их выполнению. Носителями образцов и способов действий, отношений между людьми остаются взрослые. Феномен «Я сам» знаменует распад совместных со-организованных форм жизнедеятельности ребенка и взрослого. Ослабевает непосредственная слитность существования ребенка с жизнью и деятельностью взрослого, происходит его отделение от взрослого.

В результате такого отделения взрослые как бы впервые возникают в мире детской жизни в своей отдельности и независимости. Взрослые становятся образцом для ребенка не только объективно, но и субъективно – перед ним впервые открывается мир жизни и деятельности взрослых людей. Возникает стремление к овладению этим вновь открытым миром, тенденция к осознанному участию в жизни взрослых. Блокирование этих тенденций и приводит к кризисным явлениям.

Кризис трех лет входит в состав ступени одушевления. На этой ступени развития ребенок все более становится субъектом своего жизненного пространства, а также субъектом своего внутреннего мира. Д. Б. Эльконин отмечает, что на переходе от раннего детства к дошкольному у ребенка впервые возникает самостоятельная внутренняя жизнь, происходит отделение побуждений к действиям от самих действий, возникают и умножаются собственные желания («Я хочу»). Впервые на этой основе возникают возможности соподчинения желаний (мотивов) и борьбы между ними (борьба мотивов). Дети переходят от желаний, направленных на предметы наглядной, непосредственно воспринимаемой ситуации, к желаниям, направленным на предметы внутреннего плана, плана представлений.[105]

Л. И. Божович указывала, что за внутренней борьбой желаний ребенка лежат его отношения со взрослыми. Причины кризиса трех лет кроются в столкновении (внутри ребенка!) потребности действовать самому и потребности соответствовать требованиям взрослого, противоречие между «хочу» и «надо». «Наличие одновременно существующих сильных, но противоположно направленных аффективных тенденций (делать согласно собственному желанию и соответствовать требованиям взрослых) создает у ребенка неизбежный внутренний конфликт и тем самым усложняет его внутреннюю психическую жизнь. Уже на этом этапе развития противоречие между «хочу» и «надо» ставит ребенка перед необходимостью выбора, вызывает противоположные эмоциональные переживания, создает амбивалентное отношение к взрослым и определяет противоречивость его поведения».[106]

В три года впервые противоречие развития, которое ранее фиксировалось лишь внутри со-бытия, теперь оказывается внутри субъективности ребенка. Если в один год ребенок эмансипируется от непосредственной, чувственно-практической связи со взрослым, противоречит ему, то теперь он противоречит и себе. Опыт самостоятельности, инициативности, собственных намерений приводит к возникновению знаменитого «Я сам», выступающего основой независимого поведения и самоутверждения ребенка. Но одновременно пока еще отсутствует опыт соподчинения собственных желаний, выбора предмета действий, принятия обоснованного решения. Несформированность волевой регуляции поведения приводит буквально к ступорозному состоянию: ребенка можно довести до истерики, когда он на предложение взрослого пойти гулять отвечает отказом, а на следующее за этим согласие с ним требует пойти гулять и т. д.

Взрослые воспринимают это как абсолютное упрямство, однако это скорее невыносимое бремя самостоятельности, разрыв между «Я сам» и «Мы вместе». Это именно внутреннее противоречие субъективности ребенка, которое вовне часто обнаруживается как конфликт. Однако их необходимо различать: конфликт между ребенком и другими и противоречие внутреннего мира человека. Данное обстоятельство нужно иметь в виду и на будущее – противоречие, обеспечивающее развитие, ищет, как правило, позитивных решений; конфликт отношений, как правило, приводит к разрушению со-бытия, деформирует тем самым норму развития. Л. И. Божович отмечала, что дети уже в конце второго года относительно легко преодолевают внутренний конфликт, но после трех лет он часто выливается в тяжкие формы упрямства и негативизма; это создает извращенное отношение к требуемым нормам поведения и извращенным взаимоотношениям со взрослыми.[107]

Следовательно, в кризисе раннего детства опыт самостоятельности, практического освоения своих действий, своей самости, высшим выражением которого является «Я сам», приходит в столкновение, в противоречие (внутри субъективности) с мощной потребностью единства, сродства, жаждой «Мы». Известны, например, многочисленные факты протеста ребенка против всего, что разрушает единство: несогласие даже с минимально отрицательной оценкой, приписывание своих отрицательных черт другому – сверстнику, выдуманному герою, литературному персонажу и т. д.

Примечательно, что на фоне практически действенной эмансипации резко нарастает процесс эмоционально-душевного, инициативно-приязненного отождествления ребенка с близкими взрослыми. Уже в четыре года обычно отмечается повышенная нежность, любовь, сочувствие, желание быть помощником для родителей. Появляется ревность к близкому другому – родителю, брату, сестре, родственнику. Из многочисленных феноменов этого периода развития следует отметить комплиментарность ребенка: «Какая ты у меня красивая!», «Какой ты у меня сильный!» и т. п.

Такую же внутреннюю противоречивость испытывает и взрослый – частично от незнания закономерностей развития ребенка в этом возрасте, частично от отсутствия адекватных средств построения новых отношений, своеобразной психологической неготовности взрослого к новому образу совместной жизни. Так, проявления нежности, любви ребенка столь самоценны, что взрослый с радостью ей отвечает, однако любовь ребенка, притязание на полноту обладания взрослым часто становится деспотичным. Оборвать все это – значит разрушить эмоционально-душевное единство; пойти на поводу у ребенка – значит воспитать «маменькиного сынка», избалованного ребенка, лишить его нормальных условий перехода из раннего в дошкольное детство.

Центральным направлением в преодолении кризиса трех лет является реализация осмысленной программы целенаправленного обособления со стороны взрослого. Программа включает в себя такие формы поведения взрослого, как игнорирование ревности ребенка (существуют и другие), настаивание на праве родителей принадлежать друг другу, праве иметь свою жизнь, отдельную от ребенка; подчеркивание неправомерности действий ребенка: «Ты еще маленький!», «Ты неправ, ты этого не знаешь!»; запрет вмешиваться в разговор взрослых, блокирование агрессии к другому.

Ограничения и запреты должны открывать ребенку объемность и сложность взрослой жизни. Культурно и социально нормированная форма обособления взрослого от ребенка – отдание его в детский сад. В дошкольных учреждениях для ребенка имеется гораздо больше возможностей для самостоятельной деятельности, а отношения ребенка со взрослыми и другими детьми строятся на других основаниях, нежели в семье.

Программа обособления взрослого по своему психологическому смыслу заключается в помещении между собой и ребенком образцов, правил, норм, требований социальной жизни, образцов взрослого поведения. Можно увидеть аналогию такой программы обособления (ее своеобразное повторение) в программе «ухода – прихода», реализуемой взрослым в кризисе новорожденности. Различие заключается в том, что в кризисе раннего детства в качестве предметных замещений выступают образцы, правила, запреты из социальной жизни людей.

Культурно найденной и закрепленной формой преодоления кризиса перехода ребенка от раннего детства к дошкольному является сюжетно-ролевая игра. По выражению Д. Б. Эльконина, взрослые «выталкивают» ребенка из возможного семейного симбиоза, из сложного и еще недоступного ребенку социального сообщества в игру. В игре противоречия изжившей себя формы со-бытия и находят свое разрешение.

Л. И. Божович отмечала, что потребность детей участвовать в жизни взрослых, действовать по их образцу проявляется в желании воспроизводить не только отдельные действия взрослого (это уже было в раннем детстве), но и подражать всем сложным формам его деятельности, его поступкам, его взаимоотношениям с другими людьми, т. е. всему образу жизни взрослых людей. Однако реально ребенок еще неспособен осуществить свое желание. Это возможно только в игре. В игре ребенок воспроизводит разнообразные ситуации из жизни взрослых, берет на себя роль взрослого и в воображаемом плане осуществляет его поведение и деятельность. Игра дает возможность ребенку реализовать то желание, которое в действительности он осуществить еще не может.

Игра – особая форма совместной жизнедеятельности ребенка и взрослого, символическое воспроизводство полноты их со-бытия. В этой форме ребенок сразу же, счастливым образом оказывается и самостоятельным (сам действует) и тесно связанным с миром других, с социальным миром взрослых (действует как взрослый). В этом смысле игра всегда социально ориентирована – она является игрой для Другого и в Другого. Вместе с тем в игре ребенок впервые «учится» своему Я (познает себя), как он раньше «учился» своему телу (овладевал физическими действиями). Здесь же впервые зарождается специфическая форма сознания «Мы – Ты», в которой ребенок впервые выделяет себя из социального окружения.

 

 

2.4. Дошкольное детство – синтез субъекта собственных действий (3,0 года – 6,5 лет)