Источник как антропологический ориентир гуманитарного знания 1 страница

При всем различии философского содержания,
конкретного наполнения самого понятия «текст» в современном
литературоведении и в исторической науке прошлого нельзя,
однако, не заметить, что девиз «Нет ничего вне текста» стран-
ным образом, при всей своей эпатирующей новизне и своеобра-
зии повой интерпретации, почти буквально воспроизводит лю-
бимые историками-позитивистами высказывания типа «Тексты,

 

СТАНОВЛЕНИЕ И РАЗВИТИЕ ИСТОЧНИКОВЕДЕНИЯ 109

ничего кроме текстов!». Современные гуманитарии после всех фи-
липпик против узости позитивистского догматизма в изучении
именно письменных текстов, кажется, готовы признать, что ка-
ждый источник - это прежде всего текст, а без него - без кода,
без сообщения, без восприятия, каким же может быть гумани-
тарное познание? В сообществе историков, столь активно отре-
кавшихся ранее от знаменитой формулы позитивизма, происхо-
дит, по-видимому, некоторый поворот к объекту гуманитарного
познания, к источнику. Уместно здесь привести свидетельство
исследователя развития исторической мысли Ж. Дюби, который
отмечал поворот, происшедший в сознании историков. Он пря-
мо называл такой феномен, как «изменение отношения к тому,
что мы называем «источником»«... Возникает понимание того,
«что полное знание фактов недостижимо, что единственная до-
ступная им реальность заключается в документе, в этом следе,
который оставили после себя события прошлого»⁵⁹. Дюби свя-
зывал данную плодотворную тенденцию в настроениях истори-
ков влиянием различных факторов, среди которых немалую
роль играли успехи археологии. Они давали в распоряжение ис-
следователей совершенно новые реальные объекты - памятники
материальной культуры, более полно отражавшие историю по-
вседневности, позволявшие переосмыслить социальную инфор-
мацию ранее известных письменных источников по истории ев-
ропейского средневековья.

Ж. Дюби отмечал еще одно свидетельство изменений в науч-
ном сообществе историков - активное обновление области так
называемых вспомогательных исторических дисциплин, препо-
даваемых в Школе хартий. «Эта плодотворная тенденция, - пи-
сал Дюби, - эта решимость обращаться к необработанному доку-
менту как носителю определенной знаковой информации возни-
кла в значительной степени под влиянием успехов семиотики в
70-х годах». Возрождение интереса к историческим дисципли-
нам, традиционно воспринимаемым как вспомогательные в ин-
струментарии историка, - весьма знаменательный и важный
признак изменений, прежде всего в области междисциплинар-
ных взаимодействий гуманитарного знания. Ведь одна из глав-
ных эпистемологических проблем познания человека состоит в
преодолении традиционного разграничения разных аспектов
человеческой жизнедеятельности и творческой деятельности.
Очень трудно выработать такие подходы, которые охватывали
бы взаимодействие биологической, материальной, духовной,
эколого-географической сторон человеческой природы в их ре-
альном соотношении, в их проявлении - одной через другую.
Вместе с тем многоаспектные дисциплины, которые традицион-

 

110 РАЗДЕЛ 2

но называют вспомогательными историческими, накопили цен-
ный опыт подобных исследований, выработали оригинальные
прикладные методы соответствующих исследований. Каждая из
них имеет своим предметом такие свойства источников, кото-
рые выражают сложные взаимосвязи - вещественного и духов-
ного, социального и психологического, культурного и природно-
го в человеке и в его изделии, произведении.

Распространение новых приемов критики текстов за преде-
лы собственно художественных произведений оказало непосред-
ственное влияние на методологию исторического исследования.
В качестве объекта критического анализа при этом выступает
произведение историка, тот труд, в котором он обобщает резуль-
таты своего научного исследования. Такое сочинение, повество-
вание данным направлением рассматривается как «историче-
ский нарратив». В 70-90-х годах возникает направление «интел-
лектуальной истории» или «метаистории». Основное внимание
данное направление уделяет эпистемологическому аспекту проб-
лемы - соотношению произведения историка, исторического
нарратива с объективной реальностью прошлого. Имеет ли ис-
торик право говорить «от имени прошлого», утверждать объек-
тивность своего видения образа прошлого? Таким образом, ме-
тодологические рефлексии о профессии историка, о том, как об-
стоит дело с объективностью исторического познания, каковы
способы ее достижения - все эти фундаментальные теоретико-
познавательные проблемы науки, долгое время не вызывавшие
интереса профессионалов-историков, теперь выступили на пер-
вый план. Надо отметить, что в силу сложившихся стереотипов
мышления и образования историков-профессионалов ряда пред-
шествовавших поколений, постановка эпистемологических воп-
росов застала их, по существу, неподготовленными.

Лингвистический поворот в историографии последних деся-
тилетий расколол научное сообщество на историков традицион-
ного (негативно настроенного по отношению к методологиче-
ским рефлексиям) мировоззрения и философски-ориентирован-
ных новых интеллектуальных историков, относящихся к тради-
ционализму весьма критически. Данный интеллектуальный по-
ворот произошел в условиях, сложившихся, так сказать, извне -
в других областях гуманитарного знания, прежде всего в литера-
туроведении и лингвистике. На философском, эпистемологиче-
ском уровнях было выработано представление о тексте, о его чи-
тателе, об определенном типе культурной коммуникации и об
общих свойствах литературно-художественных, научных, вер-
бальных и даже невербальных текстов вообще с данной точки
зрения. В этом направлении первостепенное значение принад-

 

СТАНОВЛЕНИЕ И РАЗВИТИЕ ИСТОЧНИКОВЕДЕНИЯ 111

лежит понятию деконструкции как особому методу анализа тек-
ста. Исследование научных или философских текстов привело
основателя деконструктивизма Ж. Деррида к убеждению в том,
что в любом тексте присутствуют стереотипы, формальные кли-
ше, принимаемые как аксиомы, как некая данность. В тексте ис-
пользуются аксиоматические категории, некритически воспри-
нятые термины, в которых выражена идеология, образователь-
ный уровень, оценочные суждения и предрассудки. Целенаправ-
ленный анализ словоупотреблений, стереотипных выражений,
идеологических клише рассматривается как главная задача де-
конструкции текста. Цель при этом состоит в достижении неза-
висимости мышления исследователя, в формировании особого
стиля критического восприятия сообщения, в борьбе с догматиз-
мом собственного и авторского мировосприятия. От критики в
более узком смысле как анализа текста литературно-художествен-
ных произведений деконструктивизм выходит на уровень мета-
критики, разбора философских, литературно-критических, пси-
хоаналитических трудов. Данный подход затем обратился к ис-
торическому нарративу. Новые интеллектуальные историки за-
нялись исследованиями в области «метаистории», стремясь вы-
явить своеобразие логики именно исторического нарратива. Те-
ории и методы, заимствованные из современного литературове-
дения, оказали существенное влияние на состояние историче-
ского знания. Прежде всего, они вывели научное сообщество ис-
ториков из состояния равнодушия по отношению к собственной
профессиональной методологии. Предпринятое новыми интел-
лектуальными историками глубокое, бесконечное (в духе Р. Бар-
та) прочтение текстов исторического нарратива (например, ис-
торических произведений, посвященных Великой Французской
революции), безусловно, оказало на историков определяющее
воздействие. В центре внимания находится научный текст, его
компоненты, стилистика, типы и особенности высказываний,
терминологии, соотнесенность темы исследования и социаль-
ных условий ее создания, соотношение основного текста и науч-
ного аппарата, множественность «голосов», звучащих в тексте,
структура и развитие сюжета. На самосознание историка значи-
тельно влияет акцентируемый, в духе лингвистического поворо-
та к историческому нарративу, анализ коммуникации авторского
текста и читательского восприятия. Сам момент предъявления
(репрезентации) исследования в его структуре, языке, способах
установления понимания автором и предполагаемым читателем,
само творческое соучастие читателя в восприятии авторского
текста и в восстановлении намерений автора - все эти моменты
творческого процесса, обычно остающиеся на периферии созна-

 

112 РАЗДЕЛ 2

ния, при таком подходе приобретают особую значимость. Каж-
дый из актов творчества и способ культурной коммуникации
пристально исследуются и анализируются, выявляя свою самодо-
статочность. Будучи заявленными в качестве предмета специаль-
ного исследования при анализе исторического нарратива, мето-
дологические аспекты творчества и его репрезентации неожи-
данно для историка становятся информативными и социально- и
культурно-значимыми. Под увеличительным стеклом нового ин-
теллектуального аналитика выявляются наиболее уязвимые сто-
роны исторического нарратива. С другой стороны, по-новому
видится отнюдь не вспомогательное, но самодостаточное значе-
ние таких форм работы историка, как выявление терминологии
источников, хронологических и региональных рамок бытования
речевых стереотипов, реальность или условность их интерпре-
таций и многое другое.

Феномен лингвистического поворота в историографии пос-
ледних десятилетий XX в. дает нам возможность наглядно про-
следить один из моментов смены эпистемологических парадигм
в гуманитарном познании. Сложившийся в литературоведении
подход к тексту, как уже отмечалось, предполагает пристальный
и глубокий анализ отношения между автором и создаваемым им
текстом (субъект-объект) и анализ процесса коммуникации, вос-
приятия текста читателем (объект-субъект). Этот, по сути фено-
менологический, философский подход таит в себе неограничен-
ные познавательные возможности. Не случайно один из его ос-
нователей Р. Барт говорит не только о глубоком, но и о бесконеч-
ном (как бесконечен процесс познания) прочтении текста. В ис-
торическом же познании, как мы видели, в результате преодоле-
ния эмпиризма позитивистской парадигмы и как антитеза ее ут-
верждению о приоритетности объекта (текст, документ в его эм-
пирической данности) возобладал неокантианский подход с его
приоритетностью познающего субъекта. В рамках данной пара-
дигмы историк (познающий субъект) воспроизводит ушедшую
реальность прошлого в своем сознании и затем в своем истори-
ческом произведении представляет, репрезентирует эту реаль-
ность, как бы придавая ей онтологический характер, объективи-
зируя свое видение прошлого. Мы уже подчеркивали, что нео-
кантианский подход исключает для научного сообщества воз-
можность контролировать результаты исследования, поскольку
они сугубо индивидуальны. В данной парадигме важнейшим ка-
чеством историка является его способность к воспроизведению
прошлой реальности, к выражению психологической симпатии,
к сопереживанию. Такой подход особым образом формирует
представление о личности историка и о тех профессиональных

 

СТАНОВЛЕНИЕ И РАЗВИТИЕ ИСТОЧНИКОВЕДЕНИЯ 113

навыках, которые он должен получить в ходе своего профессио-
нального образования. Очевидно, что установка на индивидуаль-
ный (а по существу, невоспроизводимый) результат научного ис-
следования соответствующим образом деформирует критерий
оценки научных результатов профессиональным сообществом.
Вопрос об объективности исторического знания уходит из сфе-
ры внимания профессионала.

Лингвистический поворот к историческому нарративу, на-
против, стал весьма сильным импульсом для обращения истори-
ков, литературоведов и философов к проблемам исторической
методологии. Обратив к историческому нарративу свой метод
исследования отношения автора и авторского текста и интер-
претации литературного, художественного произведения, пока-
зав общую зависимость коммуникации и подвижности культурно-
го контекста, феноменолог тем самым делает вполне очевидной
ограниченность неокантианской трактовки о воспроизведении
прошлого опыта в сознании историка.

Данный тип феноменологического подхода берет начало в
литературоведении (а не в исторической науке) и потому имеет
специфический, и в определенной мере ограниченный познава-
тельный опыт. Феноменолог хочет иметь дело с реальностью
объекта и с отношением этого объекта к процессу познания. Ло-
гично, что в подобной ситуации выбирается нарратив (повест-
вовательный текст), хотя бы и исторический. Ситуация субъек-
та в процессе познания соответственно исследуется в заданных
пределах. Подвергая исторический нарратив глубокому критиче-
скому анализу, метакритики, естественно, обнаруживают в нем
массу пустот в освещении реального прошлого, а в ее текстуаль-
ной репрезентации, в структуре и языке исторического наррати-
ва устанавливают наличие стереотипов и терминологических
неясностей, допускающих в различных культурных контекстах
самые различные интерпретации. А поскольку в лингвистиче-
ском подходе не существует другой реальности, кроме текста, а
текст исторического нарратива (или даже источника, которым
пользовался историк) дает только образ реальности, то цель-
ность реальности прошлого становится недостижимой. Так вы-
рисовывается поле сложных междисциплинарных взаимодейст-
вий, со всей очевидностью потребовавших от историков серьез-
ного внимания к эпистемологическим проблемам исторического
знания. Именно эта тема обсуждалась на XVIII Международном
конгрессе историков.

Проблема междисциплинарного синтеза и места истории и
се методов в единой науке о человеке начинает рассматриваться
с позиций эпистемологии, и тогда возникает вопрос: как же все-

 

114 РАЗДЕЛ 2

таки может осуществлять свои взаимодействия с другими (преж-
де всего социальными) науками наука история, которая «сама со-
здает свой объект»? Анализируя гуманитарное познание в рабо-
те «Слова и вещи. Археология гуманитарных наук» М. Фуко не
преминул обозначить то «непреодолимое впечатление расплыв-
чатости, неточности, неопределенности, которое производят
почти все гуманитарные науки»⁶⁰. Поэтому для практикующего
гуманитария особенно притягателен структурализм, ориентиро-
ванный на исследование относительно устойчивых совокупно-
стей отношений, системных свойств в культуре, который вновь,
на новом качественном уровне открыл перспективы примене-
ния компаративных методов и получения воспроизводимых ре-
зультатов научных исследований. Эпистемологическая ситуация
гуманитарного знания рассматривается прежде всего с позиций
феноменологии. В центре внимания оказываются взаимодейст-
вия элементов в системах и в связи с этим разрабатываются воз-
можности интерпретации системных качеств. Фрагменты реаль-
ности выступают при таком подходе не как эмпирические дан-
ные, но как сообщения, языки культуры, а сама культура - как со-
вокупность знаковых систем. Наиболее перспективные направ-
ления гуманитарных исследований связаны с изучением проб-
лем культурных коммуникаций и человеческих социальных взаи-
модействий. В отличие от исторической науки, в первую оче-
редь ориентированной на изучение реальности прошедшего,
ряд гуманитарных наук более полно использует возможности не-
посредственного наблюдения, полевых исследований. Именно в
этих научных направлениях особенно внимательно рассматрива-
ются проблемы исследовательской методологии, значительные
усилия направляются на ее совершенствование. Социальный ин-
дивид, формирование его картины мира и способов самоиденти-
фикации привлекли внимание социологов. Социология, иссле-
дуя психологию человека массовой культуры, - типологического
индивида, разрабатывает методы, позволяющие прогнозировать
поведение больших групп индивидов, выявить их интересы как
социально значимые ориентиры в политике, экономике, культу-
ре. Социология как наука, ориентированная на значимый науч-
ный результат, естественно обращается к методологическим по-
искам, определению своего реального наблюдаемого объекта,
выступающего в качестве реальной основы для последующих ин-
терпретаций, обобщений и прогнозов. Основное внимание при
этом уделяется интеракциональному общению, передаче сооб-
щения и его восприятия. Представители такого исследователь-
ского направления, как символический интеракционизм, глав-
ное внимание уделяют символическому содержанию общения,

 

СТАНОВЛЕНИЕ И РАЗВИТИЕ ИСТОЧНИКОВЕДЕНИЯ 115

интерпретации символической природы вербального и невер-
бального общения. Другая группа проблем связана с изучением
структуры повседневного мышления индивида, складывания его
картины мира, его оценочных суждений и целей. В интеракцио-
нальном мире (а социальная жизнь именно такова) представле-
ния индивидов изначально интерсоциологизированы, отмечает
один из основателей данного направления в социологии
А. Шюц. В интеракциональном взаимодействии различны пред-
ставления об объектах, разнообразны способы обращения с
людьми и нещами, привычки и нравы, социально обусловлены
различные уровни образования, у индивидов, соответственно,
разный «язык» вещей, имен, событий, всего культурного контек-
ста. В новейшее время, когда массовое, обыденное сознание ста-
ло играть столь значительную роль в развитии социальных про-
цессов и социальных противостояний, какой оно никогда не
имело в предшествующие эпохи, возрос интерес к методам, ко-
торые выработала для их изучения социология. Один из спосо-
бов исследования - типизация и моделирование типологических
черт личности л моделей социального действия (действия, мо-
тивы, цели, проекты), использование повседневных стереоти-
пов мышления конструкты в интерпретации интеракционных
взаимодействий. Направление, разрабатывать которое начали
основатели американской социологии Ч. Кули (1894-1920) и
Д.Г. Мид (18(53-1931), получило дальнейшее развитие в теории
социального действия Т. Парсонса. Исходными у них являются
понятия деятеля и ситуации, ориентации деятеля на ситуацию.
Представители рассматриваемого направления исходят из пред-
ставления об индивиде, ставящем перед собой цель и стремя-
щемся к ее осуществлению, они изучают сложную структуру по-
вседневного, обыденного мира, где взаимодействуют цели и вли-
яния. Здесь формируется опыт индивида, складывается система
его взглядов, предпочтений и ценностей. Проблематика структу-
ры повседневного мышления обращает исследователя к типоло-
гизации индивида, к моделированию и - более широко - к соци-
альному конструированию реальности. Данное направление на-
ходит свое продолжение и рецепцию в историко-культурных ис-
следованиях, изучении структур повседневности прошлого, на-
ходит свое развитие и модификацию в исследовании истории
менталитета. Таким образом, будучи выработанным в одной из
гуманитарных наук, изучение повседневного мышления и соот-
ветствующих типов социального поведения становится импуль-
сом для изучения других социальных групп и культур в истории
и современности. Как социология, так и социальная антрополо-
гия и этнология, обращаясь к изучению традиционалистских со-

 

116 РАЗДЕЛ 2

циальных систем и социокультурных общностей, находящихся
на относительно ранних этапах развития, обогащают методоло-
гию гуманитарного знания новыми исследовательскими подхо-
дами и методами, в первую очередь для изучения наиболее слож-
ных проблем социальных взаимодействий.

Однако типологизация способов мышления и поведения ин-
дивидов и социальных групп, давая новые возможности для ис-
следования проблемы человека и общества, в то же время выяв-
ляет определенную ограниченность данного подхода. Сами со-
циологи считают, что типологизирующий подход односторонен.
Современная социология пытается найти более эффективные
способы изучения феномена активной творческой личности.
Выявляется стремление выйти за рамки социологизма и психо-
логизма, констатируется необходимость «гуманизации социоло-
гии», признания единства объекта социологии, истории и фило-
софии, ставится вопрос о том, какие возможности может полу-
чить «социологически ориентированная мысль, взаимодействуя
с философской антропологией»⁶¹. Говоря о значимости опыта
повседневности, социологи продолжают размышлять над тем,
каким образом «в терминах объективной реальности» этот жиз-
ненный мир, структуры сознания могут результативно изучаться.

Конструктивная идея «единства объекта» социологии, исто-
рии и философии, обращения к более общему понятию фило-
софской антропологии может более успешно реализоваться при
обращении к единому для наук о человеке понятию произведе-
ния, исторического источника. В эпоху становления современ-
ной социологии и разработки ее методологии, отношение исто-
рической науки, социологии и этиологии к источникам и мето-
дам их научного изучения в значительной мере совпадали. Так,
один из основателей социологии XX в. М. Мосс специально рас-
сматривал проблему изучения источников (статистика, право-
вые нормы, записки путешественников и этнографов). Он выра-
жал надежду на дальнейший прогресс исторической науки и эт-
нологии в разработке надежных методов критического изучения
источников. Утверждение о том, что «язык может стать объек-
тивным хранилищем огромного разнообразия накопленных зна-
чений жизненного опыта, который можно сохранить во време-
ни и передать последующим поколениям», несомненно выража-
ет интерес социологически ориентированных мыслителей к об-
щим гуманитарным проблемам вербальной информации в ее фи-
ксированных, доступных для восприятия новыми поколениями
произведениях.

Вряд ли в современных условиях дифференциации и инте-
грации научного знания можно говорить об историческом мето-

 

СТАНОВЛЕНИЕ И РАЗВИТИИ ИСТОЧНИКОВЕДЕНИЯ 117

де в его традиционном смысле. Функционируя в условиях межди-
сциплинарного взаимодействия, историческая наука интегриру-
ет исследование человеческого опыта во всем его целостном
многообразии. Однако, помимо общих для гуманитарного зна-
ния методологических проблем (понимаемых прежде всего как
проблемы интерпретации знаковых языков культуры), истори-
ческая наука имеет и свои особенности целей и познавательных
средств. Это ярко проявилось в методологических дискуссиях,
возникших при изучении такого своеобразного феномена, как
произведения самих историков, так называемого исторического
нарратива. Согласно рассуждениям исследователей историческо-
го нарратива, такой способ репрезентации знания о прошлом не
адекватен этому прошлому, так как к историческому нарративу
исследователи подходят с позиций лингвистически-литературо-
ведческого анализа текста, в первую очередь художественного.
Исторический нарратив действительно не адекватен прошед-
шей реальности. И, таким образом, вопрос о специфике научно-
го знания о прошедшем приобретает особую остроту. Возможно
ли изучать то, что, по определению, не наблюдаемо? Возможно
ли изучать реальность прошедшего научными методами?

Сомнения в научности исторического знания усиливаются,
когда мы обращаем внимание на то, как трудно исторической на-
уке дается применение компаративного подхода, в то время как
другие области гуманитарного знания все время расширяют об-
ласть подобных исследований. И наконец, остается главный ме-
тодологический вопрос гуманитарного знания: в какой мере воз-
можно объединение конкретных знаний в нечто целостное? Как
соотносятся анализ и синтез в науке о человеке? Если историче-
ский синтез есть только образ, то можно ли говорить о реаль-
ных, воспроизводимых результатах познания?

В последнее десятилетие у профессиональных историков
значительно изменяется отношение к проблемам эпистемоло-
гии. Новое понимание проблемы самодостаточности историче-
ского источника - не только как средства для получения инфор-
мации о фактах, но как реального объекта с доступными для ис-
следования параметрами начинает изменять менталитет истори-
ков: «У историков появилось стремление видеть в документе,
свидетельстве, т. с. в тексте, самостоятельную научную цен-
ность», появилось понимание того, что именно источник соста-
вляет «единственно доступную им реальность», - отмечает, на-
пример, Ж. Дюби⁶². Дополнительным стимулом для развития
эпистемологических дискуссий об историческом методе стали
интересные, хотя и неоднозначно оцениваемые опыты примене-
ния к историческому нарративу методологии исследования лите-

 

118 РАЗДЕЛ 2

ратурно-художественных текстов («лингвистический поворот в
историографии»), вызываемые ими размышления о различиях
методов науки и искусства.

В связи с проблемами компаративистики на первый план вы-
ступают эпистемологические аспекты различия между понятия-
ми «текст» («ни один текст не создан до конца, все тексты явля-
ются принципиально открытыми») и «произведение» (источ-
ник, обладающий реальными, в том числе и пространственны-
ми, параметрами). В данной связи существенны различия и не-
однозначность понятия знака и объекта, которые не тождест-
венны. («Почему необходимо особо подчеркивать тот факт, что
знак не совпадает с объектом»⁶³.) Понятия «знак» и понятие
«текст» абстрагированы от материального образа того произве-
дения, в котором они целенаправленно и осознанно репрезенти-
рованы автором произведения. При таком подходе невозможно
рассматривать смысл сообщения с позиций «признания чужой
одушевленности». Чтобы быть доступной нашему восприятию,
мысль должна быть «реализована, т. е. выражена», и, с другой
стороны, «обнаружена и запечатлена в каком-либо материаль-
ном образе». Но реализованный продукт человеческой психики
(А.С. Лаппо-Данилевский) это уже не просто текст, а произведе-
ние, исторический источник.

Постмодернистская культурная ситуация в целом характери-
зуется особым вниманием к проблемам языка и значения, к ти-
пам и способам коммуникации, высказывания и восприятия
идеи и суждения. Принципиально важно именно то, как выраже-
на и передана реальность в авторском тексте - словесном (вер-
бальное) и невербальном (межличностное, интеракциональное
взаимодействие, искусство), в повествовании (нарратив). Дан-
ная ситуация вызвана расхождением между языковыми средства-
ми традиционной, в том числе классической, культуры модерна
(новое время) и качественно новой реальностью, находящейся в
процессе становления. Понятийный аппарат науки не адекватен
новой (новейшее время) социальной реальности. Рушатся сте-
реотипы общественного сознания, а вместе с ними деформиру-
ется языковая среда, становясь более неопределенной, гибкой и
предрасположенной в связи с этим к противоречивым интер-
претациям. Слово традиционного языка уже «не то» слово, а но-
вую реальность, в том числе и научную, можно лишь приблизи-
тельно, «как бы» выразить старыми понятиями. Поэтому крайне
важно самоопределение позиции профессионала вообще, а ра-
ботающего в сфере гуманитарного познания особенно. Он мо-
жет, двигаясь в русле приоритетов массового сознания, лишь
фиксировать противоречивость интерпретаций и их ускользаю-

 

СТАНОВЛЕНИЕ И РАЗВИТИЕ ИСТОЧНИКОВЕДЕНИЯ 119

щий смысл, находя в этом завораживающую самодостаточность.
Однако гораздо важнее активно способствовать формированию
методологии научной определенности, создавая воспроизводи-
мые результаты исследования качественно новой реальности.

Для исторической науки подобная деятельность настоятель-
но необходима. Дело в том, что для исторического образования
и науки эпистемологические рефлексии по поводу профессио-
нального исторического метода по ряду причин не являются
первостепенными. Не одно поколение практикующих истори-
ков все еще чуть ли не гордится тем, что их не интересуют про-
блемы методологии истории. На фоне общего подъема эписте-
мологического уровня гуманитарного познания, естественно,
возникает некоторое беспокойство историков в связи со сло-
жившейся ситуацией. Однако, приходя в историческую науку из-
вне, в качестве осознания необходимости некоего догоняющего
развития, методологические рефлексии историков подчас при-
обретают односторонний характер. Они, безусловно, чрезвы-
чайно информативны, поскольку ярко отражают возможности
применения, например, методов глубокого прочтения текста,
его деконструкции, к такому феномену, как произведения самих
историков (исторический нарратив) и т. д.