Что стоит за классическим исследованием 1 страница

Несколько лет назад, изучая приспособляемость людей к исключительно стрессовым ситуациям, я интервьюировала больных раком. Я была очень удивлена, когда поняла, что для многих эта болезнь стала не только испытанием, но и источником позитивного опыта. Многие больные говорили мне о том, что справляются с ситуацией лучше, чем другие, что уверены в своей способности контролировать её и дальше, и в том, что, в конце концов, окончательно выздоровеют, хотя из истории болезни нам было известно, что подобные формы рака нередко дают рецидивы.

Способность людей находить нечто хорошее даже в самых тяжелых ситуациях произвела на меня такое впечатление, что я с тех пор изучаю эти «позитивные иллюзии». Результаты наших исследований быстро убедили нас в том, что для обретения позитивных иллюзий вовсе не обязательно переживать травму. Большинство людей, включая и большую часть студентов колледжей, не считают себя середняками, им также кажется, что они лучше контролируют обстоятельства своей жизни, чем есть на самом деле, а их надежды на прекрасное будущее скорее излишне оптимистичны, чем имеют под собой реальные основания. Эти иллюзии отнюдь не свидетельствуют о плохой адаптации. Напротив. Хорошее психическое здоровье может зависеть от способности видеть окружающее в несколько более радужном свете, чем есть на самом деле, и искать хорошее даже там, где, казалось бы, его просто не может быть.

Шелли Тэйлор,UCLA

---

В основе мышления людей, переживающих депрессию, лежит атрибуция ответственности. Подумайте сами: если вы провалились на экзамене и вините в этом себя, не исключено, что вы сочтете себя неспособным или ленивым, и у вас начнется депрессия. Если же вы припишете свой провал предвзятости экзаменатора или иным не зависящим от вас обстоятельствам, вы, скорее всего, разозлитесь. Согласно результатам более 100 исследований, в которых приняли участие 15 000 испытуемых, люди в состоянии депрессии чаще, чем здоровые, демонстрируют так называемый негативный стиль объяснения (Sweeney et al., 1986, и рис. А.1). Они более склонны приписывать неудачи и поражения причинам стабильным («Теперь всегда так будет»), глобальным («Теперь, что бы я ни делал, удачи мне не видать») и внутренним («Во всем виноват я один»). Результатом такого пессимистического мышления, чрезмерной генерализации происходящего и обвинений в свой собственный адрес является депрессивное чувство безнадежности (Abramson et al., 1989).

Рис. А.1. Депрессивный стиль объяснения. Депрессия связана с негативным, пессимистическим объяснением и интерпретацией неудач

Что такое негативное мышление? Причина или следствие депрессии?

Когнитивное сопровождение депрессии ставит вопрос, аналогичный классическому вопросу о курице и яйце. Что причина, а что – следствие? Депрессивное настроение вызывает негативное мышление или негативное мышление – депрессивное настроение?

Депрессивное настроение – причина негативного мышления. В главе 3 мы уже говорили о том, что наши мысли, безусловно, зависят от настроения. Когда мы счастливы,у нас и мысли радостные. Мы замечаем только хорошее и вспоминаем только о хорошем. Но стоит настроению испортиться, как мысли сразу же начинают течь по другому руслу. И место розовых очков занимают очки с темными стеклами. Плохое настроение играет роль своего рода «затравки» для воспоминаний о негативных событиях (Bower, 1987; Johnson & Magano, 1987). Отношения с окружающими кажутся нам безрадостными, а их поведение – угрожающим, Я-образ размывается, надежды на будущее становятся неопределенными (Brown & Gotlib, 1988; Kuiper & Higgins, 1985). По мере того как депрессия усиливается, «качество» воспоминаний и ожиданий резко падает, когда же настроение улучшается, мысли становятся более оптимистичными (Barnett & Gotlib, 1988; Kuiper & Higgins, 1985). Так, люди, которые в настоящий момент пребывают в депрессии, вспоминают, что родители им все запрещали и часто их наказывали. Но люди, выходящие из депрессивного состояния,вспоминают своих родителей так же хорошо, как и те, кто никогда не страдал депрессией (Lewinsohn & Rosenbaum, 1987). (Когда вы слышите, как люди в состоянии депрессии нелестно отзываются о своих родителях, вспомните, что воспоминания зависят от настроения.)

Эдуард Хирт и его коллеги на примере болельщиков баскетбольной команды Университета Индианы доказали, что даже временное ухудшение настроения, вызванное поражением любимой команды, способно омрачить наше мышление (Hirt et al., 1992). К болельщикам, находившимся в подавленном состоянии из-за поражения команды или в приподнятом – после её победы, исследователи обращались с просьбой дать прогноз относительно их собственного будущего и будущего команды. После поражения команды не только её перспективы казались болельщикам более мрачными, но и их собственные результаты в таких играх, как метание стрел, в решении анаграмм и даже в том, что касается личной жизни. Когда события разворачиваются не так, как нам бы хотелось, может показаться, что отныне так будет всегда.

Депрессивное настроение влияет и на поведение. Замкнутый, мрачный и жалующийся человек не вызывает у окружающих ни радостных чувств, ни доброго отношения. По данным Стивена Страка и Джеймса Койна, люди в состоянии депрессии вполне адекватно отдавали себе отчет в том, что окружающие не одобряют их поведения (Strack & Koyne, 1983). Их пессимизм и плохое настроение становились причиной социальной изоляции (Carver et al., 1994). Люди в состоянии депрессии «заражают» ею окружающих. У студентов колледжа, живущих в общежитии в одной комнате с людьми, переживающие депрессию, тоже появляются признаки депрессивного состояния (Burchill & Stiles, 1988; Joiner, 1994; Sanislow et al., 1989). To же самое можно сказать и о влюбленных парах: плохое настроение, подобно инфекционному заболеванию, передается от одного к другому (Katz et al., 1999).

Следовательно, депрессия может оказаться причиной развода, увольнения с работы или социальной изоляции, что, в свою очередь, лишь её усиливает (Coyne et al., 1991; Gotlib & Lee, 1989; Sacco & Dunn, 1990). Она также может подтолкнуть человека к поиску тех, чье невысокое мнение подтверждает и ещё более усиливает их и без того нелестный Я-образ (Lineham, 1997; Swann et al., 1991). Участникам одного эксперимента было предложено на выбор прочитать негативный отзыв о себе, написанный одним аспирантом, или позитивный отзыв, написанный другим. Желание прочитать негативный отзыв выразили 25% испытуемых с высокой самооценкой и 82% испытуемых, находившихся в состоянии депрессии (Giesler et al., 1996).

Депрессия имеет когнитивные и поведенческие последствия. Но можно ли сказать, что она имеет и когнитивные корни?

Негативное мышление – причина депрессивного состояния. Депрессия – естественная реакция на такой сильный стресс, как потеря работы, развод или разрыв с любимым человеком, физическая травма, – на все, что отрицательно сказывается на нашем чувстве собственного достоинства (Hamilton et al., 1993; Kendler et al., 1993). Подобная сосредоточенность на невеселых мыслях может быть адаптивной: понимание, обретенное в период депрессивной бездеятельности, может в будущем обернуться более эффективными стратегиями взаимодействия с миром. Однако склонные к депрессии люди реагируют на тяжелые события особой сосредоточенностью на себе и обвинениями в свой адрес (Pyszczynski et al., 1991; Wood et al., 1990a, b). Их самооценки более лабильны: подскакивают вверх, когда есть успехи, и падают вниз, когда им что-то угрожает (Butler et al., 1994).

{Разные люди по-разному реагируют на стресс: одних он мобилизует, других вышибает из седла. Исследователи стремились понять «стиль объяснений», благодаря которому одни люди более подвержены депрессии, чем другие}

Почему на некоторых людей даже незначительный стресс оказывает такое сильное влияние? Результаты исследований свидетельствуют о том, что депрессивные реакции зависят от стиля объяснения. Колин Сакс и Дафна Бьюдженталь попросили нескольких молодых женщин познакомиться с человеком, который иногда вел себя неприветливо и недружелюбно, создавая тем самым неприятные социальные ситуации (Sacks & Bugental, 1987). В отличие от оптимисток те женщины, которым был присущ пессимистический стиль объяснения – объяснение негативных событий устойчивыми, глобальными и внутренними причинами, – реагировали на социальную неудачу депрессией. Но это ещё не все: после знакомства с неприветливым субъектом они вели себя более враждебно даже с теми, с кем знакомились в дальнейшем, Негативное мышление стало причиной плохого настроения, которое затем вылилось в негативное поведение.

Результаты полевых исследований, проведенных при участии детей, подростков и взрослых, подтверждают вывод о том, что при неблагоприятном стечении обстоятельств более подвержены депрессии люди, которым присущ пессимистический стиль объяснения. Авторы одного такого исследования обследовали студентов университета через каждые 6 недель в течение 2,5 лет (Alloy et al., 1999). За это время первую в своей жизни депрессию пережили 1% тех, кто начал студенческую жизнь с оптимистическим мышлением, и 17% пессимистов. «Пессимизм, предшествующий неудаче, – путь к тяжелой депрессии», – пишет Мартин Селигман (Seligman, 1991, р. 78). Более того, пациенты, которые по завершении курса лечения избавляются от депрессии, но продолжают придерживаться негативного стиля объяснения, как только случается что-нибудь плохое, могут дать рецидив (Seligman, 1992). Если же рецидив случается у пациентов с оптимистическим стилем объяснения, они, как правило, быстро справляются с ним (Metalsky et al., 1993; Needles & Abramson, 1990).

Исследователь Питер Левинсон и его коллеги, обобщив эти результаты, предложили стройную психологическую трактовку депрессии (Lewinsohn et al., 1985). Согласно их представлениям, негативный Я-образ, атрибуции и ожидания человека, пребывающего в состоянии депрессии, – важный элемент порочного круга, начало которому кладет негативный опыт в виде академической или профессиональной неудачи, семейного конфликта или социальной изоляции (рис. А.2). Людей, склонных к депрессии, подобные стрессы подталкивают к грустным размышлениям, к сосредоточенности на себе и обвинениям в свой адрес (Pyszczynski et al., 1991; Wood et al., 1990a, b). Подобные размышления создают депрессивное настроение, кардинально изменяющее ход мыслей человека и его поступки, которые, в свою очередь, «подливают масла в огонь» последующих негативных событий, самокритики и депрессивного состояния. В лабораторных экспериментах настроение людей в состоянии несильной депрессии улучшалось, когда при выполнении задания их внимание переключалось на какой-нибудь внешний стимул (Nix et al., 1995). (Судя по всему, для счастья нужна сосредоточенность на чем-то другом, а не на самом себе.) Следовательно, депрессия – это и причина, и следствие негативного мышления.

Рис. А.2. Депрессия: порочный круг

Мартин Селигман считает, что сосредоточенность на себе и обвинения в свой адрес помогают понять, почему сегодня на Западе столько людей, страдающих депрессией, что впору говорить едва ли не об эпидемии (Seligman, 1991, 1998). Например, в Северной Америке сегодня вероятность депрессии у людей среднего возраста в 3 раза выше, чем у их бабушек и дедушек, хотя обстоятельства жизни старшего поколения были гораздо более стрессовыми (Cross-National Collaborative Group, 1992). По мнению Селигмана, деградация веры и семейных отношений в сочетании с растущим индивидуализмом порождают безнадежность в ситуациях, когда не все идет гладко. Люди, переживающие семейные неурядицы, неудачи в учебе или на работе, впадают в отчаяние, когда оказываются один на один со своими проблемами и им не на кого и не на что опереться. Если, как гласит реклама в стиле мачо, опубликованная в журнале Fortune,ты «в состоянии сделать это сам», полагаясь «на свою собственную энергию, свой собственный ум, на свою собственную волю и на свои собственные амбиции», то кто же виноват, если ты это не сделал?В неиндивидуалистических культурах, где нормой являются близкие отношения и сотрудничество, тяжелые депрессии – более редкое явление, и они менее связаны с угрызениями совести и самобичеванием по поводу того, что воспринимается ими как личная неудача. Так, в Японии люди в состоянии депрессии чаще говорят о чувстве вины перед родными или коллегами, ожидания которых они не оправдали (Draguns, 1990).

Проникновение в суть стиля мышления, связанного с депрессией, подтолкнуло психологов к изучению мыслительных паттернов, присущих другим состояниям. Как воспринимают себя токсикоманы или очень одинокие или застенчивые люди? Хорошо ли они помнят о своих успехах и неудачах? На чем сосредоточено их внимание – на самих себе или на окружающих?

Социальное познание и одиночество

Если депрессия для психиатров – то же, что тривиальная простуда для терапевтов, то одиночество – это головная боль. Одиночество, хроническое или временное, – это болезненное осознание того, что ни количество, ни качество наших социальных связей не соответствует нашим желаниям. Дженни де Джонг-Гирвельд на основании наблюдений над взрослыми голландцами пришла к выводу, что чаще других страдают от одиночества люди, не имеющие собственной семьи и не принадлежащие ни к одной группе (Jong-Gierveld, 1987). По мнению автора, одиночество, как и депрессию, провоцируют то особое значение, которое придается в наше время самореализации, а также разрушение представлений о ценностях брака и семейной жизни. Одной из причин увеличения числа одиноких людей является связанная с профессиональной деятельностью мобильность, которая не способствует созданию стабильных семей и прочных социальных связей (Dill & Anderson, 1999).

Однако быть одиноким и пребывать в одиночестве – это не одно и то же. Одиноким можно чувствовать себя и на шумной вечеринке. Но можно пребывать в полнейшем одиночестве и не чувствовать себя одиноким, что в полной мере относится ко мне, пишущему эти строки на расстоянии 5000 миль от дома, в кабинете, который расположен в одной из башенок Британского университета. Чувствовать себя одиноким – значит чувствовать себя не принадлежащим ни к какой группе, нелюбимым окружающими, лишенным возможности поделиться своими личными тревогами или не таким, как все остальные вокруг тебя (Beck & Young, 1978; Davis & Franzoi, 1986).

Подростки более подвержены этому чувству, чем взрослые. Когда подросткам и взрослым в течение недели в разное время звонили и спрашивали, что они делают и чем заняты, подростки, если они были одни, чаще, чем взрослые, говорили о том, что чувствуют себя одинокими (Larsen et al., 1986). Мужчины и женщины ощущают себя одинокими в разных ситуациях: мужчины – когда лишены общения в компании, а женщины – когда рядом с ними нет человека, с которым их связывают близкие, доверительные отношения (Berg & McQuinn, 1988; Stokes & Levin, 1986). Как известно, у многих недавно овдовевших людей утрата близкого человека способна вызвать неотвратимое чувство одиночества (Stroebe et al., 1996).

Складывается впечатление, что хроническое одиночество, как и состояние депрессии, вовлекает людей в порочный круг саморазрушительного социального познания и социального поведения. Тем, кто чувствует себя одиноким, в известной мере присущ негативный стиль объяснения, свойственный людям в состоянии депрессии; им кажется, что они, общаясь с окружающими, производят скверное впечатление, они винят себя за свои плохие социальные связи и считают, что большая часть из того, что происходит с ними, от них не зависит (Anderson et al., 1994; Christiansen & Kadhy, 1998; Snodgrass, 1987). Более того, они воспринимают окружающих негативно. Студенты-первокурсники, чувствующие себя одинокими, склонны воспринимать негативно своих соседей по комнате в общежитии или незнакомых людей, с которыми сталкиваются (Jones et al., 1981; Wittenberg & Reis, 1986). Как видно на рис. А.3, одиночество, депрессия и застенчивость иногда подпитывают друг друга.

Рис. А.3. Взаимосвязь хронической застенчивости, одиночества и депрессии. Жирными стрелками указано направление действия первичных причинно-следственных связей. (Источник: Dill & Anderson, 1998)

Негативное мировосприятие может быть не только следствием жизненного опыта одинокого человека, оно также способно накладывать на него определенный отпечаток. Убежденность в собственной социальной никчемности и пессимистический взгляд на окружающих мешают одиноким людям вести себя так, чтобы избавиться от этого чувства. Им бывает трудно знакомиться с новыми людьми, звонить по телефону и участвовать в коллективных действиях (Rook, 1984; Spitzberg & Hurt, 1987; Nurmi et al., 1996). He будучи сами откровенными, одинокие люди с презрением относятся к тем, кто с легкостью «выворачивает» перед другими свою душу (Rotenberg, 1997). Они склонны к чрезмерному самоосознанию и к заниженной самооценке, а разговаривая с малознакомым человеком, больше говорят о себе и меньше интересуются собеседником, чем люди, которые не чувствуют себя одинокими (Jones et al., 1982). После подобных разговоров у новых знакомых обычно остаются негативные впечатления об одиноких людях (Jones et al., 1983).

{Близкие отношения и позитивный стиль объяснений защищают от чувства одиночества}

Социальное познание и тревожность

Большинство людей нервничают, когда проходят отборочное собеседование при поступлении на очень привлекательную для них работу, или в первый раз назначают свидание, или когда им нужно войти в комнату, где очень много незнакомых людей, что-то выполнить перед аудиторией, мнение которой важно для них, или выступить с речью, причем страх перед публичным выступлением является наиболее распространенной фобией. Некоторые люди, и в первую очередь застенчивые или легко смущающиеся, страшатся едва ли не всех ситуаций, в которых возможна их оценка. Для таких людей тревожность – скорее черта характера, чем временное состояние.

Почему мы испытываем тревожность в социальных ситуациях? Почему некоторые люди – «пленники» собственной робости? Барри Шленкер и Марк Лири отвечают на эти вопросы, основываясь на теории самопрезентации (Schlenker & Leary, 1982b; 1985; Leary & Kowalski, 1995). Как вы, возможно, помните из материала, изложенного в главах 2 и 4, согласно теории самопрезентации, мы жаждем представить себя в наилучшем свете и произвести благоприятное впечатление. Подтекст социальной тревожности прост: мы нервничаем, когда хотим произвести хорошее впечатление, но сомневаемся в своей способности это сделать. Этот простой принцип помогает объяснить многие экспериментальные результаты, каждый из которых наверняка находит подтверждение в вашем собственном жизненном опыте. Более всего мы волнуемся, когда:

– имеем дело с людьми, наделенными властью и занимающими высокое положение, т. е. с теми, чье мнение о нас нам небезразлично;

– в ситуациях, когда нас оценивают, например при знакомстве с родителями жениха или невесты;

– наше чувство самоосознания обострено (застенчивые люди постоянно находятся в таком состоянии), а наше внимание сосредоточено на нас самих и на наших действиях;

– в центре происходящего оказывается нечто, важное для нашего Я-образа; например, профессор университета волнуется, представляя свои идеи на суд коллег на какой-либо конференции;

– мы попадаем в новую или неопределенную ситуацию, например на первый школьный танцевальный вечер или первый официальный обед, и не очень хорошо знаем, как нужно вести себя.

Вполне естественно, что во всех этих ситуациях мы внимательнейшим образом стараемся делать все возможное, чтобы «не подставить» себя: мало разговариваем, избегаем касаться тем, в которых некомпетентны, следим за всеми своими действиями, стараемся ни на чем не настаивать, быть уступчивыми и улыбаться. Парадокс заключается в том, что столь сильное желание произвести хорошее впечатление нередко производит обратное действие (Broome & Wegner, 1994; Meleshko & Alden, 1993). Однако со временем застенчивые люди завоевывают большую симпатию. Они менее эгоистичны, а их скромность, отзывчивость и деликатность дорогого ст о ят (Gough & Thorne, 1986; Paulhus & Morgan, 1997; Shepperd et al., 1995).

Застенчивость – это форма социальной тревожности, для которой характерны самоосознание и забота о том, что подумают окружающие (Anderson & Harvey, 1988; Asendorpf, 1987; Carver & Scheir, 1986). Люди с обостренным чувством самоосознания, в том числе и многие подростки, в отличие от уверенных в себе, воспринимают случайные события как имеющие непосредственное отношение к ним самим (Fenigstein, 1984; Fenigstein & Vanable, 1992). Когда им показывают человека, который, как им кажется, интервьюирует их (хотя на самом деле это просто видеозапись интервьюера), они воспринимают его как менее доброжелательного и не интересующегося ими (Pozo et al., 1991).

{Социальная тревожность – естественное состояние человека, когда он хочет произвести хорошее впечатление на значимых для него собеседников}

Застенчивые, робкие люди склонны также к чрезмерной персонификации ситуаций, а эта тенденция ведет к чрезмерной озабоченности, а в предельных случаях – к паранойе. Они считают, что окружающие внимательнее присматриваются к ним и придирчивее оценивают их, чем это есть на самом деле. Если у них не в порядке прическа или какой-то изъян на лице, им кажется, что все это видят и оценивают их соответственно. Более того, застенчивые люди отдают себе отчет в том, что их самоосознание чрезмерно. Они хотели бы перестать волноваться по поводу того, что постоянно краснеют, по поводу того, что говорят и думают о них окружающие, или по поводу того, что не всегда знают, что сказать.

Чтобы избавиться от чувства социальной тревожности, некоторые люди прибегают к алкоголю. Алкоголь снижает уровень тревожности, ибо притупляет процесс самоосознания (Hull & Young, 1983). А это значит, что люди, у которых самоосознание является «постоянно действующим фактором», особенно предрасположены к тому, чтобы пить «с горя». Если же такие алкоголики проходят соответствующий курс лечения, то вероятность того, что после очередной неудачи или стресса они вновь примутся за старое, выше, чем у людей с менее развитым самоосознанием.

Хотя тревожность и алкогольная зависимость и разные симптомы, оба могут исполнять функцию препятствий, которые человек создает себе сам. Сказав про себя, что я нервничаю, смущаюсь, пребываю в депрессии или нахожусь «под парами», человек тем самым находит оправдание своей неудачи (Snyder & Smith, 1986). Под защитой баррикады из симптомов Я данного человека оказывается в полной безопасности. «Почему я не хожу на свидания? Потому что я застенчивая и людям нелегко понять, какая я на самом деле». Данный симптом выступает в качестве неосознанной стратегии объяснения негативных результатов.

А что, если предложить людям доступное альтернативное объяснение их тревожности и возможных неудач, устранив тем самым потребность в подобной уловке? Может быть, после этого они перестанут быть застенчивыми? Именно это и обнаружили Сьюзн Бродт и Филип Зимбардо, когда, пригласив в лабораторию застенчивых и незастенчивых студенток колледжа, попросили их поговорить с красивым мужчиной, который исполнил роль испытуемого (Brodt & Zimbardo, 1981). Когда, в ожидании беседы, женщины сидели в небольшой комнате., внезапно раздался невероятный шум. Некоторых из застенчивых женщин (но не всех) предупредили, что этот грохот может вызвать у них учащенное сердцебиение – наиболее характерный признак социальной тревожности. В результате, когда эти женщины позже разговаривали с мужчиной, у них была возможность приписать и учащенное сердцебиение, и прочие возникшие при этом трудности именно шуму, а не своей застенчивости или неадекватности. По сравнению с теми застенчивыми женщинами, которым не предложили подобного объяснения, они держались более раскованно: активно поддерживали разговор и задавали собеседнику вопросы. В результате мужчина не смог отличить их от незастенчивых женщин, в то же время тех женщин, которым ничего не было сказано о последствиях действия шума, он сразу же определил как застенчивых.

Социальное познание и соматические заболевания

В современном индустриальном мире по меньшей мере половина смертей – последствия человеческого поведения: курения, потребления алкоголя, наркотиков и вредной пищи, результат реакции на стресс, гиподинамии и несоблюдения рекомендаций врачей. Усилия, направленные на изучение и изменение этих «поведенческих составляющих» болезней, позволили создать новую междисциплинарную науку, бихевиоральную медицину. Вклад психологов в эту пограничную науку – один из её подразделов, который называется психология здоровья. Среди тех, кто занимается этой областью психологической науки, – многие из 3900 именитых психологов, работающих в медицинских школах США и Канады. Исследователи, специализирующиеся в области психологии здоровья, изучают реакции людей на симптомы заболеваний и влияние стилей объяснения и эмоций на здоровье.

Реакции на болезнь

Как люди приходят к выводу о том, что они больны? Как они объясняют симптомы, которые чувствуют? Что влияет на их готовность искать медицинскую помощь и лечиться?

Как замечают симптомы? Не исключено, что в последнее время вы испытывали по крайней мере один из следующих неприятных симптомов: головную боль, боль в желудке, насморк, мышечную боль или боль в суставах, звон в ушах, чрезмерную потливость, учащенное сердцебиение, головокружение, понос или запор или у вас мерзли руки (Pennebaker, 1982). Подобные симптомы нуждаются в объяснении. Может быть, они не стоят внимания? Или вы чем-то больны? И недели не проходит без того, чтобы мы не изображали из себя докторов и не ставили себе диагноза на основании тех или иных симптомов.

Замечать сигналы, которые подают наши тела, и интерпретировать их – это то же самое, что замечать и интерпретировать сигналы, которые подают нам наши автомобили. Нередко мы начинаем обращать на них внимание только тогда, когда они становятся внятными и достаточно выразительными. Мало кто из нас может по одному-единственному параметру – по звуку, который издает работающий двигатель, – сказать, нужно ли менять масло в автомобиле. Точно так же большинство из нас не очень хорошо разбираются в том, что касается частоты сокращения сердечной мышцы, уровня содержания сахара в крови или артериального давления. Люди судят о своем артериальном давлении по самочувствию, которое нередко никак не связано с ним (Baumann & Leventhal, 1985). Более того, ранние симптомы многих заболеваний, включая рак и стенокардию, не очень отчетливы, и их нетрудно пропустить. Половина, если не более, жертв инфаркта – это люди, которые умирают раньше, чем успевают обратиться за медицинской помощью и получить её (Friedman & DiMatteo, 1989).

Интерпретация симптомов: я болен? Усиление болей влечет за собой более конкретные и серьёзные вопросы. Наводит ли эта маленькая киста на мысль о злокачественной опухоли? Настолько ли сильно болит живот, чтобы можно было заподозрить аппендицит? А что значит эта боль в груди? Правда ли, что это всего лишь мышечная боль, как считало большинство перенесших инфаркт? От каких факторов зависит наша интерпретация болевых ощущений?

Обратив внимание на те или иные симптомы, мы начинаем объяснять их, используя знакомые нам схемы (Bishop, 1991). В медицинских школах это приводит к разным курьезам. Как известно, будущие медики изучают симптоматику различных заболеваний, а поскольку они тоже испытывают разные симптомы, то нередко приписывают их тем болезням, которые незадолго до этого изучали («Что, если эта одышка – начало пневмонии?»). Аналогичным образом информация о психических расстройствах влияет на будущих психологов, в чем, возможно, вы и сами уже убедились.

Социально обусловленные расстройства. Распространенность и неоднозначность неотчетливых симптомов создает предпосылки для социальных трактовок. 13 апреля 1989 г. около 2000 слушателей собрались в Civic Auditorium,концертном зале города Санта-Моника в Калифорнии, чтобы послушать выступление 600 учащихся средних школ. Вскоре после начала концерта некоторые легковозбудимые слушатели стали жаловаться друг другу на головную боль, боль в желудке, тошноту и головокружение. В конце концов количество больных достигло 247 человек, и слушателей пришлось эвакуировать из зала. Была вызвана пожарная команда. Проведенное затем обследование пострадавших и помещения не выявило ничего – ни болезни, ни экологических проблем. Симптомы быстро исчезли и не затронули б о льшую часть слушателей. Судя по всему, внезапная эпидемия была результатом социального заражения (Small et al., 1991).

Могут ли подобные социальные факторы объяснить и повседневные недомогания? Может быть, люди проникаются идеей о том, что те симптомы, которые они обнаружили, соответствуют заболеванию, о котором они слышали, и затем используют его для объяснения своего состояния? По мнению исследователей Памелы Като и Дианы Рабл, именно этим и объясняется, почему многие женщины считают, что за 2-3 дня до начала менструации они становятся более раздражительными и у них ухудшается настроение (Kato & Ruble, 1992). Как нам уже известно из главы 4, иллюзорные взаимосвязи возникают в том случае, когда люди замечают и запоминают то, что подтверждает их убеждения, и не замечают того, что им противоречит. А это значит, что женщина, чувствующая себя «не в своей тарелке» перед началом менструации, может приписать это так называемому предменструальному синдрому (ПМС). Но если она точно так же чувствует себя и спустя неделю или не чувствует никакого дискомфорта перед началом следующей менструации, менее вероятно, что она заметит и запомнит эти примеры, не подтверждающие её представлений.