Так жили первые артисты-музыканты симфонического оркестра, организованного Малометом. Кстати, а вы знаете, где похоронен он? На кладбище за Томском‑II. Его могила находится у аллеи, идущей параллельно железной дороге, там, где начинается еврейский квартал...
– Я отдал оркестру тридцать лет, – говорит Севастьянов, – А теперь прихожу в филармонию, и меня здесь... «не узнают»! Почему? Потому, что я, по заключению ВТЭК, хлопочу о законной надбавке к пенсии – по профзаболеванию. Когда же показываю документы о том, что полвека назад был принят на работу лично Малометом и Цейтлиным, тогдашним директором филармонии, мне вдруг заявляют: «Так вы же работали и на стороне!».
На какой это «стороне»? Разве, что на... фронте? В блокадном Ленинграде я играл в окопах – для поднятия духа бойцов. Как начинается артобстрел, все красноармейцы лезут в лисьи норы, а музыканты сидят в окопе и играют «Славянку». Кончается артобстрел, и мы идем в качестве санитаров спасать раненых... Вот так мы играли... «на стороне».
ДИРИЖЕРСКАЯ ПАЛОЧКА ИЗ ЧИСТОГО ЗОЛОТА
Интересно, а что звучало в томских залах за прошедшие два века?
Естественно, настоящая музыка неразрывно связана с театром, который впервые появился в Томске в самой середине XIX века. Находился он там, где ныне размещается приемный покой факультетских клиник медуниверситета, а так же, где парадный вход в СГМУ в начале Московского тракта.
Новый театр появился через дорогу от старого, к западу от нынешнего ТУСУРа, в 80-х годах того же века. Это был театр Евграфа Королева. Открытие его состоялось 19 сентября 1885 года. Зал был большой – на тысячу мест. Ежегодно полиция предъявляла Королеву предупреждения, дескать, запасные выходы всегда наглухо забиты, в случае пожара публика не сможет быстро выйти. Полиция как в воду глядела: в пожаре 1905 года были жертвы.
Но в течение двадцати лет королевский театр оставался истинным очагом культуры. Здесь ставились оперы и драматические произведения.
История королевского театра связана с династией музыкантов – отцом и сыном Малометами. Здесь начинал свою деятельность Исай Маломет, руководивший оркестром, сопровождавшим спектакли.
В 1871 году в семье Малометов родился сын Моисей, в 1898 году окончивший варшавскую консерваторию и сразу ставший капельмейстером драмтеатра, так как еще в школьные годы имел в оркестре отца большую практику в качестве скрипача. Кроме театрального оркестра, Моисей в 1903 году возглавлял бальные. В 30-х годах он руководил духовым оркестром «Домком» в помещении бывшей бесплатной библиотеки на углу ул. Карла Маркса и пер. 1905 года. Без «Домкома» не проходил ни один вечер отдыха в Томске.
В городе Малометам принадлежали три дома. Но один из них, на юго-западном углу пр. Фрунзе и ул. Гоголя, они продали еще в конце XIX века. Один из двух домов, доставшийся им от Лейбовичей, Моисей в 1920 году передал горисполкому (вторая усадьба от угла пр. Фрунзе и ул. Красноармейской, на северной стороне пр. Фрунзе. Теперь, если можно так выразиться, от Маломета осталась тут лишь «Легенда» – под такой вывеской здесь фигурирует один из магазинов).
Слово «легенда» буквально означает «читай!». Живой легендой о Маломете я бы назвал ныне здравствующего доцента-математика Николая Круликовского, в декабре 2008 года отметившего свои 90 лет.
Так вот, Николай Николаевич до сих пор бережно хранит как сувениры отдельные вещи, подаренные ему Малометом: ведь семья Круликовских десятки лет проживала непосредственно у Малометов. Сначала в доме на углу улиц Нечаевской (ныне пр. Фрунзе) и жандармской (ныне ул. Гоголя). Здесь Круликовские поселились в качестве квартиросъемщиков в самом конце XIX века. Глава семьи, служа инженером путей сообщения, накопил денег и, вскоре, в начале XX века купил дом у Горчаковых – на той же Нечаевской – третий от угла Жандармской.
Малометы тоже в этот момент переместились вдоль по той же Нечаевской, купив дом у Собашкевичей (бывший Лейбовичей) – второй от угла нынешней Красноармейской, а прежний их дом перешел во владение Жеребцовым.
Однако через полвека судьба снова свела вместе Круликовских и родню Малометов: сразу после смерти Моисея Исаевича в 1960 году, его свояченица Дарья Кирил, оставшаяся совсем одна в опустевшем доме и боявшаяся, что городские власти подселят к ней случайных и незнакомых людей, попросила, чтобы у нее в доме поселились старые друзья Малометов Круликовские.
- Там мы и жили, пока не получили эту квартиру, где и сейчас живем, - говорит Николай Николаевич.
В музучилище Моисей Маломет преподавал хоровое дирижирование. Не зря же слово «маломет» на древнееврейском означает «учитель»!
Внешне Моисей Исаевич походил на библейского тезку – пророка. Он действительно был очень добрым и отзывчивым человеком. Помогал всем чем мог. Студентам – деньгами, музыкантам – советами. У него была богатейшая библиотека. За нотами к нему приезжали даже из новосибирской оперы.
После войны наш симфонический оркестр был создан благодаря активности Маломета. В июле 1945 года томская общественность отмечала 75-летие со дня его рождения и 55-летие трудовой деятельности. На торжествах присутствующий министр культуры обратился к Маломету:
– Чего бы вы пожелали для себя в этот памятный для вас день?
И Моисей Исаевич заявил:
– Симфонический оркестр для Томска!
И министру ничего не оставалось, как исполнить «скромную» просьбу Маломета. Первыми музыкантами стали научные работники «Сибирских Афин», те, кто играл в самодеятельном оркестре при Доме ученых. Созданная в тот же год филармония, стараясь пополнить кадры оркестра профессионалами, стала приглашать их из других городов. А квартир для них не было. Ведь Томск в те годы практически ничего не строил.
И Моисей Исаевич нашел выход из положения. Он приспособил под общежитие старую, закрытую еще в 30-е годы синагогу Каминера. Она находилась на нынешнем переулке Беленца, там, где сейчас стоит пятиэтажка с аптекой на первом этаже. В ней устроили «квартиры» для музыкантов. В центре синагоги поставили печку, а потолок, грозившийся обвалиться, подперли двумя рельсами. В синагоге жили и репетировали.
– В том, что музыканты поселились в храме, мы и в шутку и всерьез усматривали маленькую еврейскую хитрость нашего Моисея Исаевича, – вспоминал первый музыкант оркестра Вениамин Севастьянов. – Маломету было очень больно видеть святыню своих предков запущенной и загаженной. Вот он и решил хоть как-то спасти ее.
– У Маломета была дирижерская палочка из чистого золота, которой он гордился как наградой, – вспоминает Сергей Королев. – После войны я стал его студентом в музучилище. Помещение не отапливалось, и нам позволялось сидеть на занятиях в зимней одежде. Но Моисей Исаевич всегда входил в класс в парадном костюме. Маломет отмечал в студентах творческие порывы и поощрял своим вниманием.
Сергей Александрович стал продолжателем великой миссии Маломета: с самого начала работы в театре он специализировался на театральном композиторстве, не бросал в молодые годы и другие амплуа. Так, в 1956 году он исполнил заглавную роль в спектакле Арбузова «Домик на окраине».
Кстати, у Королева, как когда-то у Маломета, в те годы был свой оркестр для сопровождения спектаклей. Играли у него и Афраймович, и Пархоменко, и даже дирижер симфонического оркестра Ривкин. Хороший был театральный оркестр. Жаль, теперь спектакли идут под фонограмму. Но музыку к ним сочиняет по-прежнему Сергей Королев.
Даже в год 400-летия Томска, как-то никто не вспомнил замечательную пьесу на томском материале «Университетская роща», впервые поставленную на текст томского поэта Давида Лившица, написанную им сразу после выхода из сталинских лагерей. К этой пьесе Сергей написал несколько замечательных песен.
Любой театр жив актерским контингентом, артистами, способными по ходу спектакля и петь. Таким даром обладали Семенов, Ильцевич, Потапов, Калинченко. Недавно Сергей Александрович получил письмо от Наташи Юргенс, полвека назад так романтично игравшую и певшую в спектакле «Чайки над морем». Потом она была замужем за актером Лесниковым, в 60-х годах сыгравшим заглавную роль в «Горячем сердце» Островского намного лучше, чем это удавалось московским талантам.
Мы говорим о драмтеатре, а кто из нынешних историков знает о том, что в 1926 году у нас в городе был свой (стационарный, а не гастрольный!) оперный театр? Он находился в помещении нынешнего кинотеатра им. Горького и вполне был приспособлен для оперного: здесь были ложи, и балкон, и галерка. Автору данных строк в свое время довелось слышать впечатления томичей, посещавших в те годы томскую оперу. Зрители с восторгом вспоминали типичную красавицу юга Зелинскую в роли Кармен, артистку с аристократическим видом Альбицкую в «Пиковой даме». Старостину в «Наталке Полтавке».
Как вспоминает Сергей Александрович Королев, в 40-х годах силами преподавателей и студентов музучилища тоже ставились оперы: музучилище всегда располагало кадрами высшего уровня. До войны музучилища всегда приравнивали к консерваториям.
Кое-кто из музыкантов в страшном 37-м тоже попал под репрессии. Среди них скрипач – педагог Медлин. Когда его расстреляли, то на всеобщем собрании музучилища был брошен «патриотический» клич:
– Кто за то, чтобы признать Медлина врагом?
– Я не уверена в этом, – произнесла преподаватель класса пианино Феофания Тютрюмова.
Тогда, чтобы впредь никто не «сомневался», сдали под расстрел и Тютрюмову.
Бывшую питерскую сокурсницу Прокофьева, красавицу-пианистку Магду Мацулевич тоже «наградили» ярлыком «враг народа» в 1945 году, присудив ей 8 лет лагерей плюс 5 лет поражения в правах.
Вокалистка Тихомирова еще задолго до нашего музучилища работала за границей, в Италии и во Франции, а затем в Риге, но ей хотелось вернуться на родину. Об этом желании она много раз писала на имя наркома НКВД Берии. В июне 1941 года он ее просьбу «удовлетворил»: загнал в Парабель с одним лишь «правом» – отмечаться ежемесячно в комендатуре. Но после войны дирекция музучилища выхлопотала ее из ссылки для работы преподавателем сольного пения (с сохранением «права» отмечаться в НКВД).
В таком парадоксальном плане шла вся культурная жизнь страны: несмотря на репрессии, открывались оперные театры в столицах среднеазиатских республик, создавались симфонические оркестры, среди которых в Сибири наш томский организован был самым первым. Для сравнения: симфонический оркестр в Барнауле создан в 1952 году, в Омске – в 1958-м, в Новосибирске – в 1956-м.
Кстати, в Новосибирск перебрался из Томска наш бывший дирижер, народный артист СССР Арнольд Кац.
Нынешние политики пытаются окрестить наши 60-е, 70-е и 80-е годы дурацким ярлыком «застой». Но в культуре-то они, как правило, недалекие люди. Им сейчас даже не понять, что мы потеряли.
В те времена мы имели свободный доступ к высокому искусству в музыке. Ежегодно в Томске гастролировал оперный театр одного из городов России. У нас выступали и саратовцы, и пермяки, и свердловчане. В 1962 и 1968 годах в Томске гастролировал Ташкентский театр им. Навои. Среди известных произведений был поставлен балет «Кашмирская легенда» Мушеля. Новосибирцы здесь выступали много раз.
А как динамично и в то же время пластично выглядели танцы улан-удинского театра на спектакле «Лебединое озеро»! Старые томичи помнят и солиста Линховоина. В июне 1981 года в Томске гастролировал красноярский оперный с Дмитрием Хворостовским в главных ролях. Через 8 лет, когда его имя гремело в Европе, томичи с гордостью вспоминали: да ведь он и у нас бывал!
В июне следующего года у нас гастролировал казанский оперный. Первым спектаклем шел «Борис Годунов», перед началом которого народный артист Даутов с волнением говорил о творчестве коллектива. А потом, конечно, звучали знаменитые строки «как татаре по городу похаживают…»
Томичи слушали и смотрели не только оперы и балеты многих театров России. Они приобщались к великому народному искусству национальностей СССР. Здесь выступали объехавшие весь земной шар ансамбли Игоря Моисеева, Павла Вирского, «Дильаром и 40 красавиц», «Бахор», «Летува», рижская «Лиесма». В разные годы проходили у нас в Томске декады культур союзных республик СССР: в июне 1969 года – Украины, в июне 1974-го – Молдавии, в декабре 1987-го – Грузии. В такие моменты томичи смогли ознакомиться очень объемно с культурой народа. Здесь были представлены и классика, и фольклор, и легкая музыка – эстрада.
Помню, в бытность руководства областной культурой Зинаиды Салоповой я получил задание написать приветственные стихи для встречи грузинских артистов. Текст я начал с неизвестной у нас Нины Рамишвили.
– А почему не с Нани Брегвадзе? – удивленно спросили меня.
– Потому что в Грузии на телевидении чаще видят Рамишвили, которую на ЦТ никогда не приглашают.
Как видите, уже в те годы телевидение работало, так сказать, избирательно: выпускало на экран артистов эстрадного жанра, а серьезное искусство оставалось за кадром.
Через полгода после посещения грузинских артистов состоялась и декада томской культуры в Грузии. Участвовали в ней капелла Сотникова и хор завода режущих инструментов под руководством Дробышевской. Это было последнее крупное мероприятие в рамках всесоюзных декад.
Сибиряки еще помнят заволокинские фестивали «Играй гармонь». В них томичи занимали первые места. Недавно умер виртуоз Володя Ширшов, игравший даже… симфонии. А Коля Парсаев отводит сейчас душу на базаре.
В 80-х годах много раз выступал в Томске фольклорный ансамбль Дмитрия Покровского. Он поднимал самые глубинные пласты народного искусства, затерянного в отдаленных деревушках России. Подвижническая работа этих людей могла бы систематизироваться в научные труды. В 1996 году умер Покровский, вместе с ним, можно считать, замерла деятельность фольклористов.
С распадом СССР, кажется, распалась и Россия: прекратились культурные связи нашего города с другими областями России. Слава Богу, в последнее время налаживаются хоть сибирские межрегиональные.
Но все равно вся надежда только на музучилище. Ведь вышли из него в свое время народная артистка СССР Мясникова, композитор, лауреат Госпремии Степанов, солист театра «Эстония» Майсте.
Несут и у нас в городе доброе, вечное Фарид Тугушев с «Сото Воче» («Подголосочки»), скрипачи Виталия Максимова, капелла еще одного Виталия – Сотникова. Будем надеяться, что культура выживет.
МУЗЫКАЛЬНОЕ ДРЕВО КОРОЛЕВА
В 1995 году томская общественность чествовала двух музыкальных юбиляров: филармонию и композитора Сергея Королева. А у Королева, в свою очередь, тоже двойной юбилей: в свои 70 лет он празднует полвека работы в Томском драмтеатре.
– Музыкант Королев? Как не знать! Еще до войны у нас на Кети все знали баянистов-братьев Королевых... Сережа и Витя... Из Моховой, – такой отзыв можно было услышать от старожилов – нарымчан еще каких-нибудь двадцать лет назад.
На войну ушли братья во главе с отцом. Но, к счастью, в отличие от их тезок, героев песни, «Сережки и Витьки с Моховой», все вернулись с фронта живыми и здоровыми, хотя по воле судьбы успели побывать не только «на Висле темной», но и в Венгрии, и в Австрии, и в Кенигсберге.
– Тайком от них, в последнюю ночь, перед отправкой на фронт, я зашила им в нательные рубашки... крестики. Ангелы-хранители их и сберегли, - говорила мне мама Сережи, Марфа Егоровна
– Сережа мой в детстве был знаменит на все село не только как музыкант, но и как... настройщик музыкальных инструментов на слух, – продолжала Марфа Егоровна. – Даже завклубом нес ему балалайки и гитары. А я больше всего люблю слушать игру на скрипке, – добавляла она. – Ты посмотри, как зубенит на скрипке мой внучек Витя! Бог даст, – выйдет из него хороший музыкант...
Мечта бабушки сбылась: ныне Виктор Сергеевич Королев – первая скрипка в Томском симфоническом оркестре.
А вот Сергей, его отец, с самого начала работы в театре стал специализироваться на театральном композиторстве, не бросая, конечно, и других «амплуа»: был актером и драмтеатра, и кукольного, и выступал в концертах с модными в то время политическими куплетами. Помню, в 1956 году он исполнил заглавную роль в спектакле «Домик на окраине». Сыграл неплохо, да только критику тех лет не понравилось, что Сергей часто, по ходу спектакля, берет в руки баян. «Все тот же баян», – выражал свое недовольство критик.
Критик был прав, но... «отчасти»: дело в том, что за годы работы в театре у Сергея украли несколько баянов! (А если... «очень часто берет в руки баян», то и... Народный артист СССР Сергей Лункевич, между прочим, тоже, дирижируя своим «Флуэрашем», может схватить вдруг скрипку и виртуозно играть на ней!).
Кстати, и у Королева в театре раньше, в 50-х и 60-х годах, был оркестр сопровождения спектаклей. Даже дирижер симфонического Ривкин хотел бы играть в оркестре у Королева.
Хороший был оркестр в театре. Жаль, теперь спектакли идут только под фонограмму... Но музыку-то сочиняет по-прежнему Сергей Королев! А всего им сделано свыше ста музыкальных оформлений для спектаклей. Музыка некоторых из них применялась в заграничных театрах: в Бухаресте и Кабуле.
Королев сочинил музыку на «Университетскую рощу» – первую из пьес томских авторов – Давида Лившица, написанную в стихах Давидом сразу после выхода его из сталинских лагерей, в конце 50-х годов. Песни из «Университетской рощи» исполнялись в те годы по Всесоюзному радио.
Известна народная мудрость о человеке, достойно прожившем жизнь, если он построил дом, посадил дерево и вырастил сына. Она вполне применима для Королева: его музыкальное древо состоит из сотни спектаклей-ветвей, каждая из которых расцвечена замечательной музыкой Сергей Королева. О сыне Королева, первой скрипке симфонического оркестра, мы уже сказали выше, ну а дом его – томский театр...
НЕПОВТОРИМАЯ ЛИДИЯ
Многие называли ее томской Шульженко
Имя Лидии Раецкой не нуждается в служебных эпитетах: заслуженный работник культуры, руководитель ансамбля «Энтузиаст», ветеран вокальной педагогики. И даже неофициальное народное звание слыло за ней – «томская Шульженко».
Впервые автору этих строк, да и многим томичам, довелось с ней познакомиться в 60-х годах. В то время в кинотеатре им. М. Горького в большом фойе перед началом последнего сеанса перед публикой выступала молодая блондинка, темпераментно исполнявшая лирические и патриотические песни. Это была Раецкая.
Позже, в начале 90-х, мне пришлось бывать на репетициях ансамбля «Энтузиаст» и отметить высокопрофессиональные уроки вокала, даваемые Раецкой своим хористам и солистам. Об этих впечатлениях я поделился со своим братом Сергеем Королевым.
– А-а... Это же Лидочка! – улыбнулся Сергей Александрович. – Моя однокурсница музучилища первых послевоенных лет.
Раецкая всегда с благодарностью вспоминала преподавателей тех лет. Некоторые из них учились в свое время в Италии у знаменитых педагогов вокала. Потом этим мастерством владела и она.
За несколько десятилетий Раецкая поставила голос многим вокалистам. Достигнув нужного уровня, они уходили в другие ансамбли. Как говорится, большому кораблю – большое плавание.
А Раецкая набирала новичков и опять готовила голоса. Иногда ей было обидно, что ушедшие, выступая в других коллективах, иногда забывают о том, что они ее воспитанники.
Последнее десятилетие жизни Лидии Степановны замечательно тем, что в эти годы она спела свои неповторимые «лебединые песни»: она сочинила музыку на стихи наших томских поэтов. Так появились песни «Площадь Южная», «Белое озеро», «Бульвар на Кирова» и другие.
В апреле нынешнего года Раецкая уже была тяжело больна. На фестивале самодеятельных ансамблей «Энтузиаст» (теперь он зовется «Лидия») выступал без Раецкой.
– Среди всех ансамблей этот коллектив я могу выделить особо: здесь сразу чувствуется профессиональная выучка Раецкой, – говорила мне после фестиваля одна из лучших певиц «Орбиты» Галина Чибисова, сама когда-то занимавшаяся у Раецкой.
Слушая суждение Галины Ивановны, хочется верить, что ансамбль «Лидия» оправдает и впредь свое имя, сохранит в своем репертуаре сочинения, созданные Лидией Степановной. И память о ней, недавно от нас ушедшей.
ПОТОМУ ЧТО ЛЮБИМ МУЗЫКУ!
«Светские встречи» вот уже 18 лет
объединяют любителей прекрасного
Организатором и бессменным руководителем (на общественных началах) салона «Светские встречи» все эти годы является ветеран медуниверситета, кандидат медицинских наук Екатерина Степановна Жестикова.
«Светские встречи» – хорошо известны в Томске. Помню, в первые годы работы клуба один человек у меня полюбопытствовал: «А они в смокингах приходят в Дом ученых?» Что ж, бывает, что и в смокингах. Участники салона в основном – это цвет старой интеллигенции Томска. Здесь и школьные педагоги, и врачи, и профессора. И воспитаны они были в молодости на лучших образцах культуры.
– Эти высокие духовные потребности я и учитывала, когда 18 лет назад создавала салон «Светские встречи», – говорит Екатерина Степановна. – А на тот момент уже существовало похожее общество при ТГУ у Нины Всеволодовны Кудрявцевой «Клуб любителей лирики». Кудрявцева устраивает встречи с самыми разными интересными людьми: писателями, историками, путешественниками. Я же, чтобы не дублировать «лириков», решила создать клуб любителей прекрасной музыки.
Слушаю я сейчас Екатерину Степановну и вспоминаю о том, как познакомился с ней двадцать лет назад на симфоническом концерте. Жестикова тогда работала в мединституте, на кафедре пропедевтики внутренних болезней.
– Этой кафедрой руководил замечательный ученый Борис Шершевский, – вспоминает Екатерина Степановна. – Необычной была карьера у нашего Шершевского: в город он прибыл как пианист, но затем поступил учиться в мединститут.
Любовь к хорошей музыке передалась юной Кате вместе с интересом к науке.
– Выйдя на пенсию, я решила посвятить себя музыке. В клубе должны выступать самые лучшие музыканты города. Первыми откликнулись Виталий Максимов и Лидия Раецкая. Для приглашения других артистов финансовую помощь стал оказывать Иван Илларионович Тютрин. Я благодарна директору Дома ученых Андрею Петровичу Кириченко и его заместителю Татьяне Федоровне Осиповой, а также Ирине Николаевне Ивановой, художественному руководителю Дома ученых.
В ноябре 2007 года Жестиковой исполнилось 80 лет. И, представьте себе, Екатерина Степановна отметила свой юбилей своим же персональным творческим вечером: пела песни собственного сочинения, чем очень порадовала публику. Кстати, обычно на таких вечерах каждый раз собирается свыше 150 человек, нередко даже мест не хватает.
Сравнивая мысленно нынешнюю Жестикову с ученой дамой конца 80-х годов (тоже Жестиковой) отмечаю про себя, как хорошо она сохранила в себе молодой настрой, – все-таки влияет на человека высокая духовно-эмоциональная жизнь. В Екатерину Степановну и сейчас можно влюбиться!
ПОЛЕТЫ НА ВОСХОДЯЩЕМ ПОТОКЕ
Многое надо преодолеть, чтобы осуществить мечту
Наверное, многие видят себя во сне летающими. И как это просто: взял и полетел – без мотора, крыльев, без стюардесс и летчиков.
Тридцать лет назад, в октябре 1975 года, Валя Калинкина тоже решила летать, но наяву и с собственными крыльями. Она приступила к изготовлению дельтаплана. И имя ему дала – «Контур» – в честь завода, на котором работала настройщицей электронной аппаратуры.
– Я родилась и выросла в селе Волкодаевка, где, кроме волков, кажется, и никаких достопримечательностей не было, – рассказывает Валентина Васильевна. – Гор у нас там тоже нет. А мне так хотелось любоваться землей сверху, с высоты птичьего полета. Вот мне торжественно вручили золотую медаль имени Покрышкина, – Валентина Васильевна достает из коробочки медаль с портретом знаменитого летчика. – По-прежнему хочу летать. А тогда, тридцать лет назад, у меня были товарищи летающие: Сергей Казанцев, Валерий Шурыгин, Люба Ахрямкина. В 1975-м у них уже был ЦЕЛЫЙ ГОД летного стажа! В 1976-м полетела и я на своем «Контуре», осенью, по первому снежку, в Лучанове. Там такие прекрасные места и горы удобные для начинающих. А на следующий год я была уже в Крыму, в известном на весь мир Планерском, где бывали и Королев, и Туполев, и Анохин. В следующем, 1978-м, я летала с горы Юца вблизи Пятигорска. Видите, на фотографии: в перспективе возвышается гора Бештау, а я лечу навстречу ей. Затем летала в Красноярске, в Туве. У озера Хадэн гора невысокая, всего 400 метров. Но термопотоки такие сильные, что можно подняться на полтора километра и выше. Вы не думайте, что я летаю так себе, «с одним крылом». У меня, как в самолете, на приборной доске есть и высотомер, и вариометр, и указатель скорости. И парашют всегда надет. Вот только падения иногда бывали.
Под крылом дельтаплана родные пейзажи выглядят очень красиво.
Иногда потоки воздуха бывают такие стремительные, что и парашют не всегда успеваешь открыть. Это произошло в Андижане в 1983 году. Взлетела Валя удачно, на мощном термопотоке выше встречной горы, с южной ее стороны. Красивый склон, весь в тюльпанах. И захотелось ей взглянуть, а что же там, на северной ее стороне? А там – мощные нисходящие потоки воздуха. И понесли они ее камнем вниз. Дело закончилось переломами.
– А перед этим роковым полетом, в 1981-м и 1982 годах, я занимала первые места по Западной Сибири на соревнованиях на Алтае и в Кызыле, – продолжает Валентина Васильевна. – Кости мои срослись, и через год после аварии, 13 апреля 1984 года, я снова полетела в Лучанове с горки высотой 30 метров. Там прекрасные места. Приходите, увидите, как мы летаем, – завершила она свой рассказ.
КОМОД ПИВНОГО «КОРОЛЯ»
Нередко вещи в нашем доме таят в себе интересную информацию.
Недавно в кругу художников одна женщина похвалилась своим умением изготавливать лепные плафоны в стиле ретро.
– Ваш дом, наверное, как музей? – спросил я.
– А вот у меня в квартире действительно настоящий музей, – сказала участвующая в разговоре преподаватель военно-медицинского института Елена Сергеевна Журавлева. – У меня редчайшая мебель, оставшаяся как память о знаменитых томичах. Хотите поглядеть? Приходите в ближайшее воскресенье.
Пришел, не зная, что это «ближайшее» воскресенье оказалось не простым, а праздничным в семье Елены Сергеевны. Был день ее рождения! На столе – приготовленный именинницей пирог. Все члены семьи, то по очереди, то в четыре руки, играли на пианино, пели, веселились.
И только потом начался разговор о мебели, стоявшей в комнате. Первым привлек мое внимание комод, выглядевший как прекрасный средневековый замок со множеством точеных башенок и резными ветвями сказочного дерева в центре ансамбля.
– Этот комод раньше принадлежал томскому пивному «королю» Роберту Крюгеру, – рассказывает Елена Сергеевна. – Крюгер купил комод в Петербурге. Сам он жил в Томске на юго-западном углу улиц Советской и Усова. Этот дом совсем недавно снесли. После революции, уезжая из Томска, Крюгер раздал свою мебель на память о себе знакомым томичам. А этот вот комод достался Сергею Аникину, ранее дружившему с Крюгером. Дочь Сергея Аникина, Ия Сергеевна, преподавала в школе № 8 и была знакома с нами. Она и оставила комод нам, уезжая в Омск к сыну.
– Кстати, – продолжает Елена Сергеевна, – моя свекровь тоже по фамилии Крюгер, но она пивному «королю» не родственница. Просто однофамильцы. Но знаменитые личности связаны были с нами через музыку, через любовь к ней и вообще к искусству и культуре. Так же, как и мы с Сашей, моим мужем.
Мама Елены Сергеевны была внучкой священника томской Воскресенской церкви, ее братья работали: один в Эрмитаже, другой – в Большом театре. И в доме всегда стояло фортепьяно, на котором играла и Елена.
– Однажды врач Таисия Плохидина рекомендовала нам лучшего в Томске настройщика пианино. Но он в тот момент был болен, и вместо него к нам пришел молодой парень, его сын. Не успела я оглянуться, как он разобрал пианино и вновь собрал. Вечером я спросила у моего отца: «А этот парень хоть настроил инструмент?» «У него руки на месте», – так кратко оценил работу отец. А парень мне позвонил на следующий день и пригласил на концерт. А потом и замуж…
Так и породнились две музыкальные семьи. Александр, молодой муж, тоже играл на пианино, а его отец Гельмут не только настраивал пианино, но и играл на скрипке, и мог отремонтировать любые часы, даже очень древние. С Гельмутом дружили все профессора и врачи, вообще знаменитые люди Томска.
Полюбовался я и шкафом-дворцом профессора, специалиста теплоэнергетики Иннокентия Бутакова, сделанный мастером Рукавишниковым. Кстати, эта династия томичей уходит корнями на 200 лет. Были Рукавишниковы и купцами, и кирпичных дел мастерами, и столярами. И, наконец, космонавт, вероятно, из той же династии. А уж шкаф-дворец – очень оригинального вида: имеет много окошечек, как во дворце, застекленных.
– С Бутаковыми был хорошо знаком наш Гельмут. Они очень часто бывали в гостях у Гельмута и его жены Эрны. У самих Бутаковых детей не было. Зато в их квартире всегда проживал кто-нибудь из студентов ТПИ, – продолжает рассказ Елена Сергеевна. – За Томском-II на кладбище, на правой его стороне, у входа рядом с могилой профессора Ревердатто возвышается красный гранитный памятник Бутакову. Он там как ориентир на развилке трех дорожек.
Вот стол Лидии Николаевны Краевской. Ее можно увидеть на фотографии в книге Витольда Славнина о Томске. Там изображена «могучая кучка» геологов, еще в 20-х годах проводившая изыскания залежей сырья для перспективных предприятий Кузбасса. В первом ряду на фотографии запечатлена молоденькая девушка.
